4. Физическое воздействие на «расположение» людей и предметов

Так как настроения представляются своего рода автономными си­лами и их можно рассматривать отдельно от субъектов, которые их испытывают, первобытные люди пришли к тому, что пытались воз-

_ действовать непосредственно на эти силы при помощи колдовских средств. На ум тотчас же приходит один пример. Он распространен повсеместно. Мы не знаем ни одного более или менее примитивного общества, в котором не применялись бы любовные снадобья и напит­ки. Эти снадобья производят вблизи или издали магическое действие на лицо; которому хотят внушить любовь, причем чаще всего дейст­вие оказывается через посредство какой-либо из вещей. Снадобья преображают расположение намеченного лица. Презрение или безразличие сменяются склонностью и благорасположением. Лицо, к ко­торому применено любовное снадобье, не в состоянии больше сопротивляться. Было бы излишним перечислять факты подобного ро­да. Тем не менее вот один пример, где обнаруживается элективное действие колдовского снадобья, о котором только что шла речь. У арунта, говорит Спенсер, «женщина околдовывается мужчиной, кото­рый тайно уходит в кустарник и вращает там маленькую трещотку, носящую название наматвинна... Звук трещотки магически доносит­ся до нее, причем именно только до ее ушей. Она становится окунджепунна, т. е. проникнутой безумным вожделением к этому человеку. Рано или поздно она с ним сходится».

435

Когда на Новой Зеландии ревнующая женщина хочет разлюбить мужа или возлюбленного, «она отправляется к специалисту, чтобы ее любовь к неверному была «отделена» от нее. Колдун отводит ее на берег, окропляет водой и этим отнимает у нее ахуа, т. е. образ или личность ее любви. Он достигает этого простым прикосновением пальцев к телу клиентки, изображая, будто он с нее что-то снимает. Он отделяет от нее, так сказать, вместе с водой этот образ (ахуа); в результате любовь стирается или отделяется от нее». На островах Тробрианд, когда судно, направляющееся с торговыми целями, при­ближается к месту назначения, «на всем судне отводятся определен­ные места на носу, корме и у бортов всем, испытанным в искусстве прогонять дурные мысли из сознания людей и внушать им благоже­лательные настроения; эти люди не перестают производить свои кол­довские манипуляции вплоть до самой высадки».

У банту Южной Африки тоже встречается в разных формах вера в возможность физически действовать на настроения и чувства лю­дей. Например, у кафров ксоза существуют знахари, которые умеют «запирать», «затыкать», которые «закрывают сердце человека, обви­ненного в неоднократном колдовстве, дабы он больше не думал о та­ких вещах. Они дают ему снадобье и моют его». Если человек заподозрен в колдовстве, то, как здесь считают, в отношении опреде­ленных лиц его настроение может принести несчастье (это и означа­ют слова: вещи, о которых он думает). Снадобье и омовение должны ' изменить его настроение. Он не будет после этого опасным ни для кого, и, если произойдет какое-либо несчастье, его не будут подозре­вать. Зулусы имеют слово для обозначения лекарств или снадобий, которым приписывается способность отнимать у вещей их остроту, приглушать, смягчать, лишать их силы: им приписывается, напри­мер, способность оказывать такого рода действие на злоумышленные манипуляции колдуна, на ловкость врага, мечущего свой сагай, на великодушное чувство какого-нибудь благодетеля.

Такое средство, например, обыкновенная кафрская иголка. Чело­век, отправляющийся на войну, носит ее на себе, чтобы сделаться не­уязвимым. Однако если во время голода он вздумает отправиться к приятелю попросить пищи, то постарается оставить иголку дома из боязни, чтобы она не подействовала на доброжелательство этого при­ятеля.

По представлению зулусов, талисман действует на расположение благодетеля таким же образом, как другие колдовские средства пара­лизуют манипуляции колдуна. В обоих случаях это — магическое действие, физически представляемое более или менее отчетливо. Вот еще один характерный пример, заимствованный из того же превос­ходного словаря. «Юноша, который имел несчастье упустить свою

436

скотину и позволить ей забрести в поле соседа, возвращаясь домой, жует определенную траву, чтобы вызвать запамятование у отца, — именно такое действие, как здесь полагают, оказывается этой травой; таким путем человек избегает наказания, которое его ожидает».

Не так ли происходит и воздействие миссионеров на новообра­щенных? Если миссионер добился чьего-нибудь обращения, то пред­полагается, что он непременно воспользовался колдовским средством, которое изменило настроение туземца. Для того чтобы расстроить его дело, разобратить, если можно позволить себе такое слово, нового христианина, друзья пустят, следовательно, в ход все средства того же рода, какой был применен, по их предположению, миссионером. Шпекман сообщает много характерных фактов подо­бного рода. «В сентябре 1873 г. один молодой туземец потребовал крещения. Пять раз его братья и сестры приходили для того, чтобы его увести, но он неизменно оказывал им сопротивление. На шестой раз им удалось хитростью и силой добиться своего. Когда он пришел в крааль, его заставили принять рвотное снадобье, которое должно было заставить изрыгнуть веру». После того как произошло чье-ни­будь обращение, туземцы начинают бояться и перестают приходить в церковь: «Все были охвачены боязнью быть превращенными в ве­рующих (путем магического действия). Они не решались даже при­ходить на работу к миссионеру. Работать полдня в саду — это еще куда ни шло, но они никак не соглашались работать в доме, разве только речь шла о паре дней. Они боялись, как бы Вебер (миссио­нер) не околдовал их талисманами, которые он употребляет во вре­мя молитв, своими книгами или за столом». «Он (дьявол) породил слух среди туземцев, что миссионер имеет талисманы, которыми мо­жет обратить людей к вере, и что он носит их во рту. Всякий, кто к нему приблизится, будет окроплен ими, и тогда он непременно сделается верующим. В результате молодежь перестала посещать бо­гослужения и вообще старалась избегать соприкосновения с Майе-ром. Только сильные люди, которые чувствовали себя достаточно крепкими, чтобы противостоять влиянию миссионера, продолжали приходить в церковь». В другом случае «семья новообращенного прибегла к бесчисленным выдумкам, чтобы отговорить его от кре­щения. Между прочим, родственники первых крестников миссионера попытались убедить их, что их заставляют пить молоко мадам Эн-гельбрехт (хотя она его не имела), которое, мол, подмешивалось в их пищу незаметно для них. По этой, мол, причине, они и привя­зались к супругам Энгельбрехт до такой степени, что согласились на крещение».

Доктор Вангеман сообщает аналогичные факты. Например, в 1856 г. у зулусов один молодой человек был готов креститься. Близ-

437

кие, боясь его потерять, увлекли юношу к себе хитростью и попыта­лись заставить отказаться от своего намерения... Его связали и спря­тали, заставили принять «лекарство», чтобы изгнать из тела ужасную болезнь веры. Поджаривали на огне его одежду и рубашку, чтобы из­влечь из них все, в чем мог таиться яд веры. В кафро-английском словаре Кропфа мы читаем: «и-гкобока — пронзенный, т. е. обращен­ный (насмешливая кличка, данная язычниками новообращенным христианам). У них существует представление, будто божественное слово или проповедь просверливает отверстие в сердце: они приписы­вают происшедшее изменение (в расположении духа) физическим причинам». У бечуанов «несколько дней тому назад один цивилизо­ванный и развитой язычник, пытаясь объяснить обращение Морумо, говорил: «Ему дали лекарство намедни вечером. Миссионеры имеют снадобье, которое так изменяет сердца, что перестаешь любить и от­ца, и мать, и родных, и пляску, и обычаи».

Один южноафриканский царек, Сепопо, хочет вернуть в свою сто­лицу людей, которые скрылись, чтобы избежать его жестокостей. Колдовское средство, которое он применяет, заключается в следую­щем: он берет жир из сердца домашних животных, прикрепляет его к крестообразно соединенным палкам и ночью втыкает их перед хи­жиной беглецов: «Талисман должен подействовать на состояние духа беглецов таким образом, что они потеряют сознание и, как пьяные, возвратятся к своему жилищу». У баила верят, что «если в твоем рас­поряжении имеется талисман, который заставляет сердце почернеть, то у всякого, кто вздумает причинить тебе зло, сердце почернеет, т. е. он откажется от своего намерения. Другой талисман приводит к тому, что враг, как только он появится в присутствии владельца та­лисмана, проникается симпатией к нему и настроения его меняются. Третье средство приводит к тому, что враг, как только он соберется вас поразить, вспомнит, что и он тоже грешник, и пощадит вас. Од­нако может случиться, что и вы захотите причинить кому-нибудь зло, и во избежание опасности смягчить или растрогать себя вы по­стараетесь обзавестись таким колдовским средством, которое позво­лит сохранить зло против того человека, когда у. вас появится искушение взглянуть на него более благосклонно». В Камеруне ту­земцы база знают снадобье, которое способно заставить кредиторов быть терпеливыми. Вот почему «кредитор никогда не примет никакой еды от своего должника из боязни, как бы не изменилось его собст­венное расположение».

«Они (басуто) верят, что можно передать человеку те или иные свойства, сделать ему добро, например в случае болезни, вводя в не­которые вещества доброжелательство, милосердие, исцеление, кото­рыми хотят его облагодетельствовать. Когда одна женщина отнесла

438

нашего первого ребенка к старой христианке, которая называлась Мофомотри («та, которая дает покой»), «бабушка» взяла младенца и потерла его голову о свою, всю убеленную сединами, дабы передать ему способность жить столько же, сколько живет она: это была пере­дача живучести через посредство шевелюры, которая служила у ста­рухи материальным и видимым знаком этого свойства. Когда я давал больному пакетик с йодистым калием, приказав дома высыпать паке­тик в бутылку с водой, то случалось, что он мне говорил: «Мы хотим твоей руки»; это означало, что он хотел, чтобы я сам сделал смесь, так как моя рука присоединяла к лекарству силу, исходящую от силы моей благосклонности».

К этим нескольким фактам, собранным у банту, легко было бы присоединить много других, относящихся к самым разнообразным районам. Вот один только последний пример из жизни араукана. «Один кацик из Коллималлина, немножко севернее Темуко, захватил кожу мальчика со стороны сердца, оттянул ее к себе и затем сделал на ней небольшой надрез ланцетом. Кровь была подобрана на дере­вянное блюдо. Одна из женщин быстро вынесла блюдо и бросила в реку. Автор спросил у одного знахаря, что означает эта операция. Тот ответил, что так как юноша был буйным и нечестным, то у него извлекли зло из сердца и вышвырнули это зло в реку, чтобы она его унесла».

Из всех фактов вытекает, что, по представлениям первобытных людей, возможно вызывать, подавлять, изменять, преображать распо­ложение человека, действуя на него непосредственно физически, ми­нуя сознание субъекта, по отношению к которому они как будто не находятся ни в какой обязательной зависимости.