3. Главные аспекты колдовства

Было бы бесполезно искать такое определение или хотя бы точное описание колдовства, которое было бы вполне приложимо ко всем его формам. Первобытное мышление не имеет нужды, подобно нашему, в выработке понятий. Более того, речь идет не столько о представле­нии в собственном смысле слова, сколько о постоянной тенденции каждый раз, когда случаются те или иные события, сейчас же отно­сить их к миру сверхъестественных сил. Лучше, несомненно, вместо того чтобы пытаться выразить эту тенденцию со всеми ее элементами интеллектуального и эмоционального порядка в отвлеченной форму­ле, показать на примерах, когда и как она действует.

«Когда все идет хорошо (у арунта), туземец чувствует такую ду­шевную легкость, какую только можно себе представить.У него нет ни малейшей тревоги, ни малейших забот относительно того, что мо­жет принести ему завтрашний день, он живет исключительно насто­ящим... Однако и у этих племен, как и у других дикарей, где-то в подсознательной области таится струя беспокойства, которая времен­но, может быть, конечно, забыта и не проявляет себя, но тем не ме­нее всегда налицо: это боязнь колдовства или того, что какой-нибудь знахарь из чужой группы может указать на тебя как на повинного в убийстве человека при помощи колдовства». Никто никогда не бывает в подлинной безопасности. Ничего не подозревающий человек может внезапно оказаться жертвой чьего-нибудь колдовства или обвинения в колдовстве. Разлитое во всей социальной атмосфере подозрение в колдовстве может в любой момент сосредоточиться на ком угодно.

Папуас с острова Киваи, придя на свои посадки, видит, что крысы или дикие свиньи привели их в жалкое состояние; ему сейчас же приходит в голову мысль, что кто-либо из его соседей, позавидовав ожидавшемуся у него хорошему урожаю, испортил посадки при по­мощи этих животных. Другой туземец проводит несколько дней в своем челноке на рыбной ловле, ничего не поймав: это, несомненно, какой-то завистник колдовским путем похитил у него удачу и пере­нес ее на себя. В Южной Африке у кафров случается, что какой-ни­будь делатель дождя не смог одолеть засуху. Выдвинув целый ряд самых фантастических объяснений своей неудачи, он кончает заявле­нием, что наверняка один или несколько ожесточенных колдунов па­рализуют его усилия и препятствуют выпадению дождя. Немедленно начинаются поиски, найденных казнят. Чаще всего, когда зарождает-

491

ся подозрение в колдовстве, обращаются за советом к гадателю; по­следний, как правило, это подозрение подтверждает.

«Колдовством — говорит полковник Маклин, —(называют уст­ремленное ко злу влияние, которым обладает какой-нибудь человек в отношении одного или нескольких других лиц. Говорят, что для проявления своего влияния он прибегает к услугам вредоносных ду­хов, чар, естественных или сверхъестественных животных, павианов, волков и сов. Предполагается, что при их посредстве возникает вли­яние, способное вызвать преходящие, хронические или смертельные болезни, падеж или болезнь скота, гибель урожая и засуху». Колдов­ство имеет и много других способов: магическое действие на предме­ты, связанные с жертвой, хотя бы на кусок ее одежды, на ее слюну, на остатки ее пищи, на след ее шагов, на ее изображение и т. д. Кол­довство может действовать при помощи чар, взглядов, формул, за­клинаний или жестов, наконец, без всяких внешних проявлений; при помощи простого акта хотения, одного только намерения, возможно, даже бессознательного. Неважно, каким средством или орудием поль­зуется «влияние, устремленное ко злу».

Для того чтобы по возможности избежать всякой путаницы, сле­довало бы провести границу между различными главными аспектами, которые принимает колдовство в представлениях первобытных людей. Вот один наиболее известный, очень четко охарактеризованный Жю-но аспект.

«Это одно из величайших преступлений, которое может совершить человек. Такое колдовство равносильно убийству. Оно даже хуже убийства, ибо к простому обвинению в убийстве здесь примешивается смутная идея антропофагии. Колдун убивает людей, чтобы есть их мясо. Преступление совершается в величайшей тайне, ночью, и часто колдун этого не сознает». Данная форма колдовства была рассмотрена в «Первобытном мышлении» и «Первобытной душе». Я позволю себе отослать читателя к этим книгам.

Наряду с этими, как бы абсолютными колдунами, колдунами от рождения, колдунами по всему своему существу, колдунами, которые часто получают колдовскую природу по наследству, путем воспита­ния, благодаря специальным жертвоприношениям, наконец, ценою жизни своих близких, почти во всех первобытных обществах встре­чаются люди, которые не внушают такого ужаса и такой ненависти и не вызывают подобных взрывов мстительной ярости. Они, однако, тоже практикуют черную магию, но в формах менее страшных и воз­мутительных. Они тоже замышляют зло против своих соседей и при­чиняют его, но до убийства и каннибализма не доходят. Можно изобличить их в колдовстве и заставить вознаградить жертву, но их не уничтожают и обычно даже не изгоняют из общественной группы.

492

Это не отъявленные колдуны, о которых только что говорил Жюно, они не общественные враги, которые в состоянии погубить все племя, если не избавиться от них немедленно после обнаружения. Они — «случайные колдуны». Их наделяют тем же именем колдунов, по­скольку они оказывают на других дурное влияние и действительно ведут себя как колдуны.

«Что такое колдун, — спрашивал Бентли у туземцев Конго, — и как совершает он свое преступление? Мы часто ставили этот вопрос. ! И всегда нам сейчас же отвечали: «Откуда я знаю? Я не колдун. Надо быть колдуном, чтобы это знать». Значение этого слова более чем яс­но для них, употребляющих его каждый день. Но они не в состоянии выразить значение в формуле, которая сделала бы слово понятным белому. Возможно, они и не стремились объяснять, ибо это слишком опасно.

Один случай, сообщаемый Жюно, возможно, прольет немного све­та на то, что думают туземцы, когда говорят о колдовстве, не имея в виду специально колдунов «по существу». «Туземцы тонга, — го­ворит он, — крайне чувствительны к подозрению в том, что они мо­гут быть балойи (колдунами). Я предложил однажды моим ученикам из школы в Шивулане отправиться на время дождей в санаторий, ко­торый мы построили на горе для того, чтобы избежать опасности за­болеть лихорадкой в низине. Они противились этому предложению, предпочитая остаться в комфортабельном общежитии, которым они пользовались на станции. «Но ведь если м-ль Н., ваша преданная учительница, поймает лихорадку из-за жары и сырости в этой маля­рийной местности, разве не будете вы ответственны за то, что может случиться?» Это замечание привело учеников в величайшее волне­ние. «Как, — сказали они, — да разве мы балойи? Разве мы в состо­янии убивать людей при помощи колдовства?»

Эти молодые чернокожие были сбиты с толку рассуждением, очень простым внешне, но привлекшим их внимание к той опасности, которая грозила их учительнице, если бы она осталась на плохое вре­мя года в жаркой и сырой местности. Они отлично знают малярию, они даже научились избегать ее в целом ряде случаев. Однако бо­лезнь всегда является для них околдованием. Следовательно, когда Жюно дал им понять, что если учительница, оставшись в низине в результате их отказа, заболеет малярией, то они будут за это ответ­ственны, туземцы сейчас же поняли его так, что он обвиняет их в намерении околдовать учительницу. Они были очень взволнованы этим. Малейший намек этого рода воспринимается чрезвычайно тя­жело. Разумеется, их не причислили бы к тем чудовищам, которые убивают и пожирают тайком себе подобных. Но ведь Жюно заявил, что они рискуют причинить несчастье учительнице, что, значит, они

493

могли оказать на нее дурное влияние, которое могло бы привести ее к смерти. Это, если угодно, — смягченное колдовство, но все же кол­довство со всем одиумом, который связан с этим словом.

Таким образом, подозрительными по части колдовства являются все те, которые наподобие того, что собирались сделать ученики Жюно, приносят беду другим, хотя бы даже бессознательно, не предна­меренно. Это обозначение является для нас смутным и неопределенным, так как существует тысяча способов приносить не­счастье и так как часто после какого-нибудь несчастья трудно уста­новить, на кого должна пасть ответственность за него. Однако первобытных людей обозначение это вполне удовлетворяет, так как оно указывает выход их постоянной тревоге и дает им то, что они ожидают. Случилось какое-нибудь несчастье — и вот к их услугам вполне удовлетворяющее их объяснение. Они обнаруживают, что именно такой-то человек принес несчастье. Откуда же это несчастье исходит? Оно исходит от дурного влияния, которое оказывает это ли­цо, от вредоносного начала, которое оно, быть может, даже не зная этого, носит в себе, одним словом, от того, что оно является колду­ном.

Надо ли приводить другие доказательства этой постоянной тенден­ции первобытного мышления?

Белые миссионеры впервые вздумали устроиться в Танна (Новые Гебриды). Сейчас же после их прибытия «началась засуха, которая, продолжаясь несколько недель, приостановила рост ямса и бананов. Туземцы приписали засуху нашему влиянию и нашему Богу. Ото­всюду были созваны обитатели района, чтобы на общественном собра­нии обсудить происходящее... (От миссионеров потребовали, чтобы они либо убрались, либо вызвали дождь.)... В следующее воскресенье, как раз когда мы собрались на богослужение, полил сильный дождь. Туземцы думали, что он послан ради нашего спасения. Они решили разрешить нам остаться в Танна. Увы, скоро начались болезни и ли­хорадка. Сильный ветер, превратившийся в бурю, опустошил их пло­довые деревья. Случившееся послужило новым поводом для того, чтобы взвалить ответственность за все на миссионеров. Лодку унесло в море... И это несчастье туземцы отнесли на наш счет, как и все, что случилось необычайного и неприятного в Танна».

Никто не знает, откуда пришли белые и на что они способны, и совершенно естественно, что их подозревают в колдовстве. После прибытия белых несчастья последовали одно за другим. И уже не приходится сомневаться, что белые приносят несчастье. Им сопутст­вует, в них пребывает и губительно действует на других вредоносное начало. Одним словом, они — колдуны.

494

Обычно, когда на человека начинают падать подозрения, все обо­рачивается так, чтобы эти подозрения укрепить и усилить. «Каждый раз, когда что-нибудь случалось в селении, — говорил свидетель по одному делу, разбиравшемуся в трибунале Карно (французская Эк­ваториальная Африка), — люди обвиняли моего брата Дагори. Если ребенок по недосмотру поджигал хижину, говорили: «Это Дагори». Если кто-нибудь умирал, обвиняли Дагори. Наконец, однажды Добе-ле (начальник) заставил его выпить банда (испытательный яд)... Он очень скоро умер».

Одно или два несчастья, а особенно целая вереница бед, обрушив­шаяся на какую-нибудь общественную группу, заставляют доиски­ваться, кто в этом виноват. Когда колдуна обнаруживают, стараются избавиться от него как можно скорее. Желательно, конечно, разобла­чить колдуна до того, как он совершил свои злодеяния, и воспрепят­ствовать его дурному влиянию. Однако подобное редко удается. Обычно, когда колдуна обнаруживают, он уже совершил много зла. Случается, однако, так, что колдун выдает себя. Есть признаки, ко­торые не обманывают. Если, например, кого-нибудь встретили одного ночью близ жилья, то это верный признак чего-то недоброго. Чело­век, не имеющий дурных намерений, не окажется ночью один вне своей хижины. Если, однако, кому-нибудь необходимо ночью выйти, то его сопровождают другие с факелами в руках. В противном случае думают, что он пытается проскользнуть в чью-нибудь хижину, чтобы убить ее обитателей, или собирается превратиться в тигра, леопарда, волка и т. д., дабы растерзать ее обитателей, когда те выйдут из хи­жины.

Подозрителен и тот, кто отказывается участвовать в церемониях и жертвоприношениях. Его поведение может вызвать неудовольствие невидимых сил, особенно предков, оно рассердит их и навлечет беду на всю общественную группу. Следовательно, этот человек действу­ет как колдун. «Его друзья и соседи станут избегать его, как подо­зрительное лицо, доверившееся обрядам и силам колдовства. Если бы этого не было, он не провинился бы в столь отвратительном пре­ступлении (в отказе от участия вместе с другими в церемониях). Если в случае какого-нибудь несчастья, обрушившегося на крааль, прибегнуть к помощи жреца для совершения церемонии умхлало (разоблачение колдуна посредством нюха), то подозрительное лицо будет указано жрецом как причина беды и подвергнуто каре, кото­рая налагается на колдунов». Другой важный признак: человек не­обычайно счастлив, накапливает много добра, становится очень богатым и встречает удачу во всех своих предприятиях. Обстоятель­ство, что человеку никогда не изменяет счастье, может быть объяс­нено лишь тем, что он дал какой-то залог невидимым силам.

495

Заложники почти всегда брат, мать, ребенок, преданные этим злым силам. Такие колдуны считаются самыми худшими и внушают силь­нейший страх.