35 Лет) и в 1178 году стал князем новгород-северским. В 1180 году он в числе

других Ольговичей вместе с половцами зашел далеко в глубь Смоленского

княжества и дал бой Давыду Ростиславичу под Друцком. Затем Игорь вместе с

Кончаком и Кобяком двинулся к Киеву, и они отвоевали великое княжение для

Святослава Всеволодича. Игорь, возглавлявший половецкие войска, охранял

Днепр, но Рюрик Ростиславич, выгнанный ими из Киева, разбил половцев. "Игорь

же видев Половце побежены, и тако с Кончаком вскочивша в лодью, бежа на

Городец к Чернигову".

А три года спустя Игорь уже воюет против половцев, против того же

Кончака, напавшего на Русь. В этом походе Игорь рассорился с Владимиром

Переяславским из-за того, кому из них ездить "напереде". Речь шла не о

воинской славе, а о том, что авангардные части захватывали большую добычу.

Рассердившийся Владимир повернул полки и ограбил Северское княжество Игоря.

В 1183 году у Игоря возникла идея сепаратных походов на половцев.

Киевские, переяславские, волынские и галицкие войска разбили Кобяка и

множество других ханов на реке Орели, близ днепровских порогов. Ольговичи

отказались от участия в этом походе, но Игорь, узнав о том, что главные силы

Половецкой земли разбиты вдалеке от его княжества, предпринял вместе с

братом Всеволодом поход на половецкие становища по реке Мерлу, недалеко от

города Донца. Поход был удачен.

Наступил полный крупных событий 1185 год. Ранней весной "окаянный и

треклятый" Кончак двинулся на Русь. Черниговские князья сохраняли

дружественный нейтралитет, прислав к Кончаку своего боярина.

Святослав и Рюрик 1 марта разбили половцев на Хороле, взяв большую

добычу оружием и конями.

Игорь Святославич Северский не участвовал в этом походе, но летописец

пытался выгородить его, сообщая о том, что гонец из Киева поздно прискакал и

что дружина в боярской думе отговорила князя.

В апреле Святослав одержал еще одну победу над половцами: были взяты их

вежи, много пленных и коней.

Игорь, узнав об этом, будто бы сказал своим вассалам: "А мы что же, не

князья, что ли? Пойдем в поход и себе тоже славы добудем!" Поход начался 23

апреля. 1 мая 1185 года, когда войска подошли к русским рубежам, было

солнечное затмение, широко использованное в "Слове о полку Игореве" как

поэтический образ:

Солнце ему тьмою путь заступаше;

Нощь стонущи ему грозою птичь убуди;

Свисть зверин вста.

Игорь пренебрег предостерегающими "знаменьями" природы и двинулся в

степь на юг от Северского Донца по направлению к Азовскому морю. В пятницу

10 Мая войска встретились с первым половецким кочевьем, мужское население

которого "все от мала до велика" заслонило собою кибитки, но было разбито.

С зарания в пяток (пятницу. -- Б. Р.)

Потопташа поганыя полки половецкыя,

И рассушясь стрелами по полю,

Помчаше красныя девкы половецкыя,

А с ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты.

На следующий день сюда подоспел Кончак с объединенными половецкими

силами и окружил "Ольгово хороброе гнездо". Страшная трехдневная сеча на

берегах Каялы кончилась полным уничтожением русских сил: Игорь и часть

князей и бояр были взяты в плен (за них хотели получить огромный выкуп), 15

человек выскользнули из окружения, а все остальные полегли в "поле незнаеми,

среди земли Половецкыи".

Ту кровавого вина не доста;

Ту пир докончаша храбрии русичи

Сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую.

После победы половецкие полки двинулись на Русь в трех направлениях: на

обезлюдевшие княжества Игоря и Буй Тура Всеволода, на Переяславль и на самый

Киев, куда Кончака манили воспоминания о хане Боняке, стучавшем саблей в

Золотые Ворота Киева.

В момент похода Игоря киевский князь Святослав мирно объезжал свой

старый черниговский домен, и, только когда великий князь доплыл в ладьях до

Чернигова, сюда добрался участник несчастливого "полка Игорева",

ускользнувший из окружения, -- Беловолод Просович. Он и рассказал о трагедии

на берегах Каялы и о том, что поражение Игоря "отвориша ворота на Русьскую

землю".

Надо думать, что после известий, полученных в Чернигове, великий князь

не продолжат плавание по извилистой Десне, а, вспомнив стремительную езду

Мономаха, помчался в Киев верхом со скоростью "от заутрени до вечерни".

Далее князь Святослав "посла по сыны свое и по все князи, и собрашася к

нему к Кыеву, и выступиша к Каневу".

Стратегия обороны была такова: сын Святослава Олег с воеводой Тудором

был немедленно послан отражать половцев от берегов Сейма (в княжестве

пленного Игоря), в Переяславле уже бился с ними внук Долгорукого Владимир

Глебович, а главные силы стали "постеречь земле Руское" на Днепре у Канева,

охраняя Рось и важный стратегически Зарубинский брод, связывавший с

переяславским левым берегом.

Все лето 1185 года ушло на такое противостояние половцам; летопись

сообщает и о приходе войск из Смоленска, и об обмене гонцами с Переяславлем

и с Треполем, и о внутренних маневрах половцев, нащупывавших слабые места в

шестисоткилометровой русской обороне, организованной наспех, в тяжелейших

условиях.

Потребность в новых силах, в участии отдаленных княжеств была велика

все лето. Но, может быть, еще больше чувствовалась нужда в единении всех

русских сил, даже тех, которые уже пришли под знамена киевского князя.

Князья неохотно выступали против половцев. Ярослав Черниговский собрал

войска, но не двигался на соединение со Святославом, за что и заслужил

осуждение в "златом слове". Давыд Ростиславич Смоленский привел свои полки

на Киевщину, но стал в тылу киевских полков, у Треполя, в устье Стугны, и

отказывался выступать далее.

А в это время Кончак осадил Переяславль; князь Владимир едва вырвался

из боя, раненный тремя копьями. "Се половьци у мене, а помозите ми!" --

послал он сказать Святославу.

Святослав же и его соправитель Рюрик Ростиславич не могли немедленно

двинуть свои силы, так как Давыд Смоленский готовился к возвращению домой.

Смоленские полки устроили вече и заявили, что они-де условились идти только

до Киева, что сейчас боя нет, а участвовать в дальнейшем походе они не

могут: "уже ся есмы изнемогли".

Пока шел этот недостойный торг с Давыдом, Кончак напал на Римов на Суле

и половцы изрубили или полонили всех его жителей.

Святослав и Рюрик, шедшие на помощь Переяславлю и Римову, задержались

из-за "коромолы" Давыда. Гибель Римова летопись прямо ставит в связь с тем,

что русские силы "опоздишася, ожидающе Давыда смолняны".

Когда же соединенные полки Святослава и Рюрика форсировали Днепр, чтобы

отогнать Кончака, Давыд ушел от Треполя и повернул вспять свои смоленские

войска.

С большой горечью пишет об этом автор "Слова о полку Игореве". Он

вспомнил древних князей, пожалел о том, что старого Владимира (Святославича)

нельзя было навечно оставить здесь, на Киевских горах, сказал о том, как

стонет Русь, потому что "теперь стоят стяги Рюрика, а рядом -- его брата

Давыда, но по-разному развеваются их бунчуки, но по-разному поют их копья".

Не случайно поэт вспомнил старого Владимира -- ведь именно здесь, на

берегах Стугны, где совершилось предательство смоленского князя, два века

назад Владимир Святославич поставил цепь своих богатырских застав. Мысль

автора еще раз настойчиво возвращается к этой реке: при описании побега

Игоря, вспоминая гибель Мономахова брата в 1093 году в водах Стугны, он

противопоставляет ее Донцу, "лелеявшу князя на волнах":

Не тако ти, рече, река Стугна;

Худу струю имея, пожръши чужи ручьи и стругы,

Рострена к устью,

Уношу князя Ростислава затвори...

Можно думать, что автор "Слова", находясь при своем князе Святославе,

провел это грозное лето 1185 года в стане русских войск между Каневом и

Треполем, между Росью и Стугной, был свидетелем и приезда гонцов из

осажденных городов, и рассылки гонцов за новыми "помочами", и трусливого

вероломства Давыда под Треполем на Стугне.

Не в эти ли месяцы "противостояния", когда нужно было найти особые

вдохновенные слова для объединения русских сил, для привлечения к обороне

князей отдаленных земель, и сложилось замечательное "златое слово"? Ведь в

этом разделе "Слова о полку Игореве", завершающемся словами об измене

Давыда, нет ни одного факта, который выходил бы за хронологические рамки тех

нескольких месяцев, когда Святослав и Рюрик держали оборону на Днепре от

Витичевского брода до Зарубинского, от Треполя до Канева. Не с каневских ли

неприступных высот, полных языческой старины, смотрел в это время на Русь и

на степь автор "Слова о полку Игореве"?

Он глубоко сожалел о гибели русских и не мог удержаться от горьких

упреков в адрес Игоря. Игорь не герой "Слова", а лишь повод для написания

патриотического призыва, значение которого не исчерпывается событиями 1185

года.

Весною 1186 года Игорь уже бежал из плена: 11 дней брел по укромным

речным зарослям и наконец вернулся на родину.

В 1199 году после смерти Ярослава Игорь Святославич стал великим князем

черниговским и успел в последние годы завести собственную летопись, попавшую

в Киевский свод. Здесь Игорь представлен весьма благородным князем,

непрерывно думающим о благе земли Русской. Умер Игорь в 1202 году. Его

сыновья, оказавшиеся в Галицкой земле, вели крутую антибоярскую политику,

убили около 500 знатных бояр и в конце концов были повешены в Галиче в 1208

году.

Дальнейшая история Чернигово-Северской земли не представляет особого

интереса. Размножившиеся Ольговичи по-прежнему охотно принимали участие в

усобицах и постепенно расчленили землю на несколько мелких угодий. В 1234

году Чернигов выдержал тяжелую осаду войск Даниила Галицкого: "Лют бо бе бой

у Чернигова; оже и таран на нь поставша, меташа бо каменем полтора

перестрела. А камень -- якоже можаху 4 мужи силнии подъяти".

В 1239 году Чернигов вместе со всем Левобережьем был взят войском

татар.