821 Году был построен дворец. В результате мы получаем крайне интересный

исторический перечень черноморских пристаней, куда регулярно заходил русский

торговый (а может быть, и военный) флот: в устье Дуная (на южном берегу

древней Селины) -- Килия. На Черном море -- Констанция (древние Томы), мыс

Калиакра ("Аколякра"), Каварна, Карна, Варна, Дичина, Месемврия.

При перенесении этого перечня пристаней на карту бросается в глаза

неравномерность их распределения: такие гавани, как Килия, Констанция,

Варна, Месемврия, отстоящие друг от друга на большие расстояния, связаны с

каботажным характером русского мореходства, но на участке между мысом

Калиакра и Дичиной мы видим пять пристаней на 60 километров побережья. Почти

несомненно, что это связано с русско-болгарским торгом, так как означенные

приморские города ближе всего расположены к жизненным центрам первого

Болгарского царства -- Плиске, Преславу и Шумену, где была какая-то "русская

контора". От Варны до Преслава всего около трех дней конного пути, а до

Плиски -- только два дня.

Сгусток пристаней вокруг Варны, постоянно использовавшихся русскими

торговыми экспедициями, свидетельствует о том, что русское полюдье еще до

того, как оно достигало Византии, частично распродавалось в Болгарии.

Русские торговые базы в болгарских гаванях были, очевидно, настолько обжиты

и освоены флотом киевских князей, что это позволило русскому писателю XIV

века причислить их к общему списку русских городов.

"Тяжкий и многострадальный" путь русских купцов отмечен несколькими

пунктами языческих жертвоприношений. Об одном из них (на острове Хортице)

упомянул Константин. В конце болгарского отрезка морского пути между Дичиной

и Месемврией есть село Волос (Влас), имя которого связано со славянским

богом богатства Волосом. Кто бы ни основал святилище этого бога -- местные

славяне или приезжие славяне-мореплаватели, -- но те участники морских

экспедиций, о которых писал Константин, отмечавший, что именно у Месемврии

заканчивалось страшное и трудное плавание, могли здесь принести

благодарственные жертвы своему "скотьему богу", именем которого они клялись

при заключении договоров с тем же Константином.

Часть русской торговой флотилии, покинув болгарские гавани,

отправлялась в Константинополь -- столицу Византийской империи. Император не

описал жизни русов во "втором Риме", но здесь на помощь приходит русский

летописец, включивший в свою хронику драгоценнейший текст договоров двух

государств -- Руси и Византии.

Русь была жизненно заинтересована в постоянной мирной торговле с

Византией, которая, однако, стремилась играть в своей внешней торговле

активную роль и не впускать иноземцев в свою страну, не открывать им рынки

своих городов. У греков было много средств воспрепятствовать проезду русских

внутрь империи: застава у устья Днепра, контролировавшаяся из Херсонеса

(современный Севастополь), закрытие черноморских гаваней, необходимых русам

при каботаже, подговор печенегов и, наконец, закрытие входа в Босфор. Все

эти препятствия преодолевались Киевской Русью вооруженной рукой и

закреплялись дипломатическими документами. Осада столицы Византии русским

войском в 860 году была показателем противостояния двух могучих противников,

оставившего долгий след в памяти народов Европы. С этого небывалого события

русский летописец начинал свою хронику исторической жизни Руси.

Договоры Руси с империей (907, 911, 944 годов) должны были закреплять

успех русского оружия (или успех угрозы) и обеспечивать возможность мирного

торга, главной цели русских, так как никаких территориальных претензий Русь

даже после победы не предъявляла.

При заключении договоров исполнителями и выразителями воли киевского

князя были как варяги, так и славяне, но самый договор заключался в двух

экземплярах на двух государственных языках -- греческом и славянском

(русском). Договоры заключались Византией от лица цесаря (императора), а с

русской стороны -- от имени великого князя киевского и от имени его

вассалов, различных "светлых князей", стоявших во главе племенных союзов, и

"всякого княжья" -- многочисленных князей племен. В договорах часты ссылки

на "Закон Русский", текст которого до нас не дошел, но был, очевидно, хорошо

известен грекам (там и тарификация штрафов выражена в греческих деньгах),

так как иначе не было смысла на него ссылаться.

Договор 907 года вводит нас в бытовую обстановку жизни русских "гостей"

в Константинополе в тех политических условиях, когда Киевская Русь диктовала

свои пожелания, а Византия в меру возможностей ограждала свои права. Русские

послы получали от греков посольское содержание "елико хотящи".

Купцы-гости получали содержание помесячно на протяжении полугода. Это

летняя половина года, когда русские гости распродавали все, что было собрано

в зимнюю половину, во время полюдья. Из этого явствует, что реализация

полюдья не была каким-то оптовым, одноразовым актом, а производилась

неспешно на протяжении целых шести месяцев, когда гости из Киева, Чернигова,

Переяславля, Полоцка, Ростова и Любеча проживали в предместье

Константинополя и получали от греческого правительства "хлеб и вино и мясо и

рыбы и овощь (фрукты)". Оговорено было даже право пользования цареградскими

банями-термами: "и да дверять им мовь, елико хотять".

Единственное ограничение, которое вставили в договор византийцы,

боявшиеся вооруженных русов, касалось безопасности столицы. Императорский

чиновник составлял список русских гостей (для выдачи содержания) и

сопровождал их при входе в город. Русские должны были входить внутрь города

только через одни ворота группами не более 50 человек и без оружия, но зато

им разрешалось "да творять куплю якоже им надобе, не платяще мыта ни в чемь

же".

Когда русские гости собирались к концу лета возвращаться к себе домой,

император обязан был обеспечить отъезжающим "на путь брашно (продовольствие)

и якоря и ужа (канаты) и пьре (паруса) елико надобе". Такая

сверхблагоприятная ситуация была, разумеется, результатом определенного

соотношения сил в пользу Киевской Руси и поддерживалась угрозой войны.

Под 907 годом в летописи приведена та часть договоренности Руси с

Византией, которая касалась нормального повседневного быта русских

воинов-купцов в столице империи на протяжении шести летних месяцев. Договор

944 года, заключенный после угрозы нового похода на Византию (Игорь дошел в

943 году только до Дуная), тоже содержал эту бытовую регламентацию с

незначительными уточнениями. При входе в цареградскую крепость греческий

полицейский "мужь цесарства нашего да хранить я" и следит за законностью

действий как русских, так и греков.

Покупка шелковых тканей (монополия производства в императорских

эргастериях) была лимитирована (50 кусков); каждая покупка пломбировалась

цесаре-вым мужем.

Помимо этой регламентации обычной жизни русских в Царьграде договоры

911 и 944 годов содержат значительное количество юридических казусов,

связанных с имущественным и уголовным правом.

Предусматриваются действия сторон при кораблекрушении купеческого

судна; много статей посвящено пленным рабам (выкуп, возврат беглых,

стоимость и т. п.); с русской стороны предусматриваются бедные и богатые

(неимовитые и имовитые), учитывается возможность ухода от кредиторов;

имовитый русский на случай смерти может составить письменное завещание. Не

забыты и возможные случаи краж, драк и убийств. В отдельных случаях есть

ссылки на "устав и закон русьский", и преступник, кто бы он ни был, "да

будеть повинен закону русьскому и греческу".

Как видим, внешняя торговля Руси, являвшаяся прямым продолжением сбора

княжеского полюдья во всех подвластных Киеву землях (как славянских, так и

неславянских), по своей масштабности, по необычайной организационной

сложности, по неизбежной мощной поддержке военными силами молодого

государства IX -- середины X века была как проявлением государственного

начала Киевской Руси, так и убедительным доказательством существования и

силы этого начала.