Источники

Источники по истории русских феодальных княжеств XII--XIII веков

достаточно обильны и многообразны. Хороший и подробный обзор их сделан в

солидном коллективном труде, созданном под редакцией В. В. Мавродина

"Советское источниковедение Киевской Руси" (Л., 1979), где авторы

обоснованно понимают под Киевской Русью не только период с IX по начало XII

века, но и начальную фазу феодальной раздробленности до начала XIII века,

что обосновано ими в другом, тоже весьма полезном издании.

Большой интерес представляют дошедшие до нас грамоты XII--XIII веков,

часть которых отражает отдельные сделки между феодалами, а некоторые из них

дают широкую картину целого княжества, как, например, грамота (устав) князя

Святослава Ольговича Новгородской епископии 1137 года, определившая долю

церкви в княжеских доходах и перечисляющая села и погосты Новгородской земли

вплоть до Северной Двины и даже до Пинеги и верховий Вычегды.

Еще больший исторический интерес представляет грамота (устав) князя

Ростислава Мстиславича Смоленской епископии, дающая более подробное

перечисление разных видов феодальных повинностей. Эта грамота относится к

1136 Году (ранее ошибочно датировалась 1151 годом). Она тщательно и

разносторонне изучена Л. В. Алексеевым, составившим и карты Смоленской

земли.

Целый ряд феодальных дел и отношений отражен в берестяных грамотах

Новгорода Великого.

Очень важным источником берестяные грамоты оказываются при

сопоставлении с летописями, актовым материалом и позднейшими писцовыми

книгами.

Для эпохи существования суверенных княжеств XII--XIII веков,

выкристаллизовавшихся из Киевской Руси, по-прежнему важнейшим историческим

источником являются летописи. В многочисленных трудах историков и

литературоведов разносторонне рассмотрены как общерусские летописи, так и

летописание разных княжеств.

В обширной и поневоле разноречивой литературе о русском средневековом

летописании помогают ориентироваться два труда, посвященных библиографии и

историографии летописания: это работы В. И. Буганова и Р. П. Дмитриевой.

Если X век оставил нам только летопись Киева, то XI век, когда

государственное летописание в столице непрерывно продолжалось, добавил

летопись Новгорода, нередко дававшую иную, местную оценку событиям и

деятелям. В будущей боярской республике (с 1136 года) явно просматривается

интерес к жизни города, отрицательно оцениваются некоторые киевские князья.

Возможно, что инициатором первой летописи "Господина Великого Новгорода" был

новгородский посадник Остромир.

В XII столетии летописание перестает быть привилегией только этих двух

городов и появляется почти в каждом крупном феодальном центре. Летописи

продолжали вести и в Киеве, и в Новгороде.

Историческими источниками являются и разного жанра литературные

произведения XII -- начала XIII века, из которых особо следует отметить

"Слово о полку Игореве" и два произведения (принадлежащие разным авторам),

связанные с именем Даниила Заточника.

"Слово о полку Игореве" написано в Киеве в 1185 году человеком, который

по своему положению в обществе, политическим взглядам и династическим

симпатиям и даже по языку был близок к Петру Бориславичу, летописцу второй

половины XII века.

Автор "Слова" был не только поэтом, но и глубоким историком,

заглядывавшим на восемь веков в глубь от своей эпохи. Этой поэме подражали

не только современники (летописная Повесть о походе 1185 года), но и

писатели начала XIII века, ее цитировали псковичи в начале XIV века, а после

Куликовской битвы в подражание "Слову" в Москве была написана поэма о победе

над Мамаем "Задонщина". Затем рукописи "Слова", существовавшие в разных

концах Руси, затерялись, и только в 1792 году в Ярославле был обнаружен

сборник, содержавший и "Слово о полку Игореве". Только два десятка лет

драгоценная рукопись была доступна изучению -- в наполеоновский пожар 1812

года она сгорела в Москве на Разгуляе.

К счастью, с нее успели снять копию и, кроме того, опубликовать

типографски в 1800 году.

Несмотря на то что подлинник рукописи изучали крупнейшие знатоки (Н. М.

Карамзин, чешский ученый И. Добровский и многие другие), вскоре после утраты

рукописи появились сомнения в подлинности самого "Слова". Слишком уж высокий

уровень культуры демонстрировала эта поэма. Ее называли кустом роз на ржаном

поле. Но с тех пор нам стал значительно лучше известен общий уровень русской

культуры, в который гармонично вписывалось "Слово". Сомнения в подлинности

возродились в XX веке: во время немецкой оккупации Франции в Париже

появилась книга, автор которой, А. Мазон, пытался доказать, что "Слово" --

подделка XVIII века. Однако тщательный анализ языка поэмы и имеющихся в ней

половецких слов, произведенный лингвистами-русистами и тюркологами, показал,

что русский язык "Слова о полку Игореве" -- подлинный язык XII века. Что же

касается половецких включений, то этот вымерший тюркский язык стал известен

ученым (благодаря находке в библиотеке поэта Петрарки

латинско-половецко-персидского словаря) только в середине XIX века, уже

после гибели рукописи "Слова".

"Слово о полку Игореве" написано в связи с разгромом войск северского

князя Игоря половецким ханом Кончаком в 1185 году и стремительным походом

Кончака на Киев. Среди князей обнаружились распри и "непособие" великому

князю. Поэма целиком обращена против княжеских раздоров и "неодиначества".

Автор поэмы -- вдохновенный патриот, который выступал не против

существовавших тогда суверенных княжеств, а против разброда перед лицом

общерусской опасности.

Очень важны для науки два литературных произведения -- "Слово Даниила

Заточника" и "Моление Даниила Заточника", иногда ошибочно приписываемые

одному лицу.

Источники по истории русских княжеств XII--XIII веков многочисленны и

разнообразны. Изучение их и извлечение из них данных о хозяйстве, социальной

структуре, политическом строе и общественной мысли еще далеко не закончено.

Для уяснения современного состояния источниковедения следует обратиться к

уже рекомендованному выше изданию "Советское источниковедение Киевской

Руси".

Общему историко-географическому обзору русских княжеств посвящена

солидная работа А. Н. Насонова "Русская земля и образование территории

древнерусского государства" (М., 1951), снабженная рядом подробных карт.

Монографии, посвященные истории отдельных княжеств в "удельный период",

начали появляться еще в XIX веке (труды П. В. Голубовского, Д. И. Багалея,

М. С. и А. С. Грушевских, Д. И. Иловайского, Корсакова, Костомарова и др.),

но они в значительной мере устарели.

Появился ряд монографий и в советское время.

В 1975 году группа авторов осуществила в одном издании обзор целого

ряда русских земель X--XIII веков и их соседей.

Все разделы снабжены картами, поясняющими границы княжеств,

местонахождение городов, отдельные события.

К сожалению, в эту книгу не может вместиться история всех полутора

десятков русских земель, на которые распалась Киевская Русь в XII веке.

Здесь рассмотрены лишь важнейшие княжества, игравшие роль в общерусских

делах (подразделенные на два региона-- южный, наиболее древний, и северный).

За пределами рассказа остались княжества Переяславское, Турово-Пинское,

Смоленское, Рязанское.

ЮЖНОРУССКИЕ КНЯЖЕСТВА В XII -- НАЧАЛЕ XIII ВЕКА

Киевское княжество

Для автора "Слова о полку Игореве" Киевское княжество было первым среди

всех русских княжеств. Он трезво смотрит на современный ему мир и не считает

уже Киев столицей Руси. Великий князь киевский не приказывает другим

князьям, а просит их вступить "в злат стремень... за землю Русскую", а

иногда как бы спрашивает: "не думаешь ли ты прилететь сюда издалека, чтобы

охранять отчий золотой трон?", как обратился он ко Всеволоду Большое Гнездо.

Автор "Слова" с большим уважением относится к суверенным государям,

князьям других земель, и совершенно не предлагает перекраивать политическую

карту Руси. Когда он говорит о единстве, то имеет в виду лишь то, что было

вполне реально тогда: военный союз против "поганых", единую систему обороны,

единый замысел далекого рейда в степь. Но на гегемонию Киева автор "Слова"

не притязает, так как давно уже Киев превратился из столицы Руси в столицу

одного из княжеств и находился почти в равных условиях с такими городами,

как Галич, Чернигов, Владимир на Клязьме, Новгород, Смоленск. Отличала Киев

от этих городов лишь его историческая слава и положение церковного центра

всех русских земель.

До середины XII века Киевское княжество занимало значительные

пространства на Правобережье Днепра: почти весь бассейн Припяти и бассейны

Тетерева, Ирпеня и Роси. Только позднее Пинск и Туров обособились от Киева,

а земли западнее Горыни и Случи отошли к Волынской земле.

Особенностью Киевского княжества было большое количество старых

боярских вотчин с укрепленными замками, сосредоточенных в старой земле полян

на юг от Киева. Для защиты этих вотчин от половцев еще в XI веке по реке

Роси (в "Поросье") были поселены значительные массы кочевников, изгнанных

половцами из степей: торков, печенегов и берендеев, объединенных в XII веке

общим именем -- Черные Клобуки. Они как бы предвосхищали будущую пограничную

дворянскую конницу и несли пограничную службу на огромном степном

пространстве между Днепром, Стугной и Росью. По берегам Роси возникли

города, заселенные черноклобуцкой знатью (Юрьев, Торческ, Корсунь, Дверен и

др.). Защищая Русь от половцев, торки и берендеи постепенно воспринимали

русский язык, русскую культуру и даже русский былинный эпос.

Столицей полуавтономного Поросья был то Канев, то Торческ, огромный

город с двумя крепостями на северном берегу Роси.

Черные Клобуки играли важную роль в политической жизни Руси XII века и

нередко влияли на выбор того или иного князя. Бывали случаи, когда Черные

Клобуки гордо заявляли одному из претендентов на киевский престол: "В нас ти

есть, княже, и добро и зло", то есть что достижение великокняжеского

престола зависит от них, постоянно готовых к бою пограничных конников,

расположенных в двух днях пути от столицы.

За полвека, что отделяет "Слово о полку Игореве" от времени Мономаха,

Киевское княжество прожило сложную жизнь.

В 1132 году, после смерти Мстислава Великого, от Киева одно за другим

стали отпадать русские княжества: то из Суздаля прискачет Юрий Долгорукий,

чтобы захватить Переяславское княжество, то соседний черниговский Всеволод

Ольгович вместе со своими друзьями половцами "поидоша воюючи села и

городы... и люди секуще даже и до Киева придоша...".

Новгород окончательно освободился от власти Киева. Ростово-Суздальская

земля действовала уже самостоятельно. Смоленск по своей воле принимал

князей. В Галиче, Полоцке, Турове сидели свои особые князья. Кругозор

киевского летописца сузился до киево-черниговских конфликтов, в которых,

правда, принимали участие и византийский царевич, и венгерские войска, и

берендеи, и половцы.

После смерти незадачливого Ярополка в 1139 году на киевский стол сел

еще более незадачливый Вячеслав, но продержался всего лишь восемь дней --

его выгнал Всеволод Ольгович, сын Олега "Гориславича".

Киевская летопись изображает Всеволода и его братьев хитрыми, жадными и

криводушными людьми. Великий князь непрерывно вел интриги, ссорил родичей,

жаловал опасным соперникам далекие уделы в медвежьих углах, чтобы удалить их

от Киева.

Попытка вернуть Новгород не увенчалась успехом, так как новгородцы

выгнали Святослава Ольговича "про его злобу", "про его насилье".

Игорь и Святослав Ольговичи, братья Всеволода, были недовольны им, и

все шесть лет княжения прошли во взаимной борьбе, нарушениях присяги,

заговорах и примирениях. Из крупных событий можно отметить упорную борьбу

Киева с Галичем в 1144--1146 годах.

Всеволод не пользовался симпатиями киевского боярства; это отразилось и

в летописи, и в той характеристике, которую взял из неизвестных нам

источников В. Н. Татищев: "Сей великий князь муж был ростом велик и вельми

толст, власов мало на главе имел, брада широкая, очи немалые, нос долгий.

Мудр (хитер. -- Б. Р.) был в советах и судах, для того, кого хотел, того мог

оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в веселиях, нежели в

расправах упражнялся. Чрез сие киевлянам тягость от него была великая. И как

умер, то едва кто по нем, кроме баб любимых, заплакал, а более были рады. Но

при том более... тягости от Игоря (его брата. -- Б. Р.), ведая его нрав

свирепый и гордый, опасались".

Главный герой "Слова о полку Игореве" -- Святослав Киевский -- был

сыном этого Всеволода. Всеволод умер в 1146 году. Дальнейшие события ясно

показали, что главной силой в княжестве Киевском, как и в Новгороде, и в

других землях в это время, являлось боярство.

Преемник Всеволода, его брат Игорь, тот самый князь свирепого нрава,

которого так опасались киевляне, вынужден был присягнуть им на вече "на всей

их воле". Но не успел еще новый князь отъехать с вечевого собрания к себе на

обед, как "кияне" бросились громить дворы ненавистных тиунов и мечников, что

напоминало события 1113 года.

Руководители киевского боярства, Улеб тысяцкий и Иван Воитишич, тайно

послали посольство к князю Изяславу Мстиславичу, внуку Мономаха, в

Переяславль с приглашением княжить в Киеве, и, когда тот с войсками подошел

к стенам города, бояре повергли свой стяг и, как было условлено, сдались

ему. Игоря постригли в монахи и сослали в Переяславль. Началась новая стадия

борьбы Мономашичей и Ольговичей.

Умный киевский историк конца XII века игумен Моисей, располагавший

целой библиотекой летописей различных княжеств, составил описание этих

бурных лет (1146--1154 годы) из отрывков личных хроник враждовавших князей.

Получилась очень интересная картина: одно и то же событие описано с разных

точек зрения, один и тот же поступок одним летописцем описывался как

внушенное богом доброе дело, а другим -- как козни "вселукавого дьявола".

Летописец Святослава Ольговича тщательно вел все хозяйственные дела

своего князя и при каждой победе его врагов педантично перечислял, сколько

коней и кобыл угнали враги, сколько погорело стогов сена, какая утварь была

взята в церкви и сколько корчаг вина и меда стояло в княжеском погребе.

Особенно интересен летописец великого князя Изяслава Мстиславича

(1146--1154 годы). Это человек, хорошо знавший военное дело, участвовавший в

походах и военных советах, выполнявший дипломатические поручения своего

князя. По всей вероятности, это боярин, киевский тысяцкий Петр Бориславич,

много раз упоминаемый в летописях. Он ведет как бы политический отчет своего

князя и старается выставить его в наиболее выгодном свете, показать хорошим

полководцем, распорядительным правителем, заботливым сюзереном. Возвеличивая

своего князя, он умело чернит всех его врагов, проявляя незаурядный

литературный талант.

Для документирования своей летописи-отчета, предназначенного, очевидно,

для влиятельных княжеско-боярских кругов, Петр Бориславич широко использовал

подлинную переписку своего князя с другими князьями, киевлянами, венгерским

королем и своими вассалами. Он использовал также протоколы княжеских съездов

и дневники походов. Только в одном случае он расходится с князем и начинает

осуждать его -- когда Изяслав поступает против воли киевского боярства.

Княжение Изяслава было заполнено борьбой с Ольговичами, с Юрием

Долгоруким, которому дважды удавалось ненадолго овладеть Киевом.

В процессе этой борьбы был убит в Киеве по приговору веча пленник

Изяслава князь Игорь Ольгович (1147 год).

В 1157 году умер в Киеве Юрий Долгорукий. Предполагают, что суздальский

князь, нелюбимый в Киеве, был отравлен.

Во время этих усобиц середины XII века неоднократно упоминаются будущие

герои "Слова о полку Игореве" -- Святослав Всеволодич и его двоюродный брат

Игорь Святославич. Пока еще это третьестепенные молодые князья, ходившие в

бой в авангардных отрядах, получавшие небольшие города в удел и "целовавшие

крест на всей воле" старших князей. Несколько позднее они закрепляются в

крупных городах: с 1164 года Святослав в Чернигове, а Игорь в

Новгороде-Северском. В 1180 году, уже незадолго до событий, описанных в

"Слове", Святослав стал великим князем киевским.

В связи с тем что Киев часто являлся яблоком раздора между князьями,

киевское боярство заключало с князьями "ряд" и ввело любопытную систему

дуумвирата, продержавшуюся всю вторую половину XII века.

Дуумвирами-соправителями были Изяслав Мстиславич и его дядя Вячеслав

Владимирович, Святослав Всеволодич и Рюрик Ростиславич. Смысл этой

оригинальной меры был в том, что одновременно приглашались представители

двух враждующих княжеских ветвей и тем самым отчасти устранялись усобицы и

устанавливалось относительное равновесие. Один из князей, считавшийся

старшим, жил в Киеве, а другой -- в Вышгороде или Белгороде (он распоряжался

землей). В походы они выступали совместно и дипломатическую переписку вели

согласованно.

Внешняя политика Киевского княжества иногда определялась интересами

того или иного князя, но, кроме того, было два постоянных направления

борьбы, требовавших повседневной готовности. Первое и главнейшее -- это,

разумеется, Половецкая степь, где во второй половине XII века создавались

феодальные ханства, объединявшие отдельные племена. Обычно Киев

координировал свои оборонительные действия с Переяславлем (находившимся во

владении ростово-суздальских князей), и тем самым создавалась более или

менее единая линия Рось -- Суда. В связи с этим значение штаба такой общей

обороны перешло от Белгорода к Каневу. Южные пограничные заставы Киевской

земли, расположенные в X веке на Стугне и на Суде, теперь продвинулись вниз

по Днепру до Орели и Снепорода-Самары.

Вторым направлением борьбы было Владимиро-Суздальское княжество. Со

времен Юрия Долгорукого северо-восточные князья, освобожденные своим

географическим положением от необходимости вести постоянную войну с

половцами, устремляли военные силы на подчинение Киева, используя для этой

цели пограничное Переяславское княжество. Высокомерный тон владимирских

летописцев иногда вводил в заблуждение историков, и они считали порою, что

Киев в это время совершенно заглох. Особое значение придавалось походу

Андрея Боголюбского, сына Долгорукого, на Киев в 1169 году.

Киевский летописец, бывший свидетелем трехдневного грабежа города

победителями, так красочно описал это событие, что создал представление о

какой-то катастрофе. На самом деле Киев продолжал жить полнокровной жизнью

столицы богатого княжества и после 1169 года. Здесь строились церкви,

писалась общерусская летопись, создавалось "Слово о полку Игореве",

несовместимое с понятием об упадке.

Киевского князя Святослава Всеволодича (1180--1194) "Слово"

характеризует как талантливого полководца. Его кузены, Игорь и Всеволод

Святославичи, своей торопливостью пробудили то зло, с которым незадолго

перед этим удалось справиться Святославу, их феодальному сюзерену:

Святославь грозный великый Киевьскый грозою Бяшеть притрепал своими

сильными полки и харалужными мечи;

Наступи на землю Половецкую;

Притопта холмы и яругы;

Взмути рекы и озеры;

Иссуши потоки и болота.

А поганого Кобяка из луку моря

От железных великих полков Половецких,

Яко вихрь, выторже:

И пвдеся Кобяк в граде Киеве,

В гриднице Святославли.

Ту Немци и Венедици, ту Греци и Морава

Поют славу Святославлю,

Кають князя Игоря...

Поэт имел здесь в виду победоносный поход объединенных русских сил на

хана Кобяка в 1183 году.

Соправителем Святослава был, как сказано, Рюрик Ростиславич, княживший

в "Русской земле" с 1180 по 1202 год, а потом ставший на некоторое время

великим князем киевским.

"Слово о полку Игореве" целиком на стороне Святослава Всеволодича и о

Рюрике говорит очень мало. Летопись же, наоборот, находилась в сфере влияния

Рюрика. Поэтому деятельность дуумвиров освещена источниками пристрастно. Мы

знаем о конфликтах и разногласиях между ними, но знаем и то, что Киев в

конце XII века переживал эпоху расцвета и пытался даже играть роль

общерусского культурного центра. Об этом говорит киевский летописный свод