Ярослав мудрый и ярославичи

К началу XI века государство Киевская Русь насчитывало уже два столетия

своего существования. Оно прошло путь от одного из союзов славянских племен

к большой феодальной державе с разноплеменным населением, в котором

преобладали восточнославянские племена (вошедшие в эту державу полностью),

но находились также и летто-литовские прибалтийские племена и племена

финно-угорские.

Летописец Нестор в своем знаменитом введении к истории Руси перечислил

все славянские союзы племен, вошедшие в Русь, а затем дал перечень

иноязычных народов. Каждая единица в этом перечне, очевидно, тоже обозначает

устойчивый союз нескольких племен.

"А се суть инии языци, иже дань дають Руси:

Чудь [эстонцы и коми-зыряне]

Меря [финно-угорские племена по Клязьме

и Волге]

Весь [вепсы]

Мурома [финно-угорские племена на Нижней Оке]

Черемись [марийцы]

Мърдва

Пьрмь [коми-пермяки]

Печера [угорские племена северного Приуралья]

Ямь [часть финнов-суоми]

Литьва Зимегола [часть латышских племен]

Кърсь

Норома

Либь"

Общая территория всей державы была огромная. Ее периметр составлял

примерно 7 тысяч километров. Она простиралась от бассейна Вислы на западе до

Камы и Печоры на востоке; от Черного моря (устье Днепра) до Белого моря и

"Студеного моря" (Ледовитого океана). Половина этого необъятного

пространства представляла собой редкозаселенные леса Севера с их охотничьими

угодьями, но и освоенная земледельцами часть была достаточно обширна, и

управление всем государством было крайне затруднено. Если, например, на

Белоозере происходило какое-либо событие и киевскому князю нужно было

послать туда своих людей, то они прибывали на место не ранее чем через

три-четыре месяца после события. Дороги с гатями, мостами, разведанными

бродами еще только-только налаживались. Проехать из Киева в землю вятичей

"дорогой прямоезжею" считалось богатырским подвигом.

Государственное начало могло утверждаться только при условии опоры на

местную племенную знать, которая постепенно из "Соловьев-Разбойников"

превращалась частично в великокняжескую администрацию, не теряя своих,

идущих из первобытности прерогатив по отношению к соплеменникам.

Обширность территории порождала целый ряд обстоятельств, влиявших на

историческое развитие: во-первых, долгое время существовали значительные

резервы расширения земледельческого хозяйства; во-вторых, существовала

возможность широкой стихийной колонизации и ухода из феодальной зоны.

В-третьих, дальность расстояний облегчала независимую политику и

бесконтрольность местной власти.

Правительство князя Владимира, как мы видели, делало многое для

внедрения государственного начала: прокладывало дороги, боролось с

разбойниками, переселяло "лучших мужей" в стратегически опасную пограничную

зону. Одной из мер внедрения государственного начала (в характерной для

средневековья форме, когда государственное нередко сливалось с личным) было

размещение сыновей великого князя в крупных периферийных городах, бывших

племенных Центрах. Однако эта мера не помогла избавиться от местного

сепаратизма. Почти весь XI век -- время острых конфликтов, братоубийственных

усобиц, осложненных и внешними нашествиями, и крайней напряженностью

социальных отношений. Сразу же после смерти Владимира Святославича началась

десятилетняя усобица между его сыновьями, главным героем которой стал

Ярослав, старший сын великого князя.

Ярослав родился около 978 года или несколько позже. Его матерью была

гордая полоцкая княжна Рогнеда, отказавшая, по словам летописца, "робичичу"

Владимиру в своей руке и взятая им затем как военный трофей при разгроме

Полоцка. Ярослав еще в детстве охромел, и его потом поддразнивали "хромцом".

Повествование летописи о Ярославе (враждебное ему) начинается с 1014

года, последнего года княжения Владимира.

Ярослав жил в Новгороде и ежегодно собирал здесь дань -- 3 тысячи

гривен; тысячу гривен он оставлял на содержание своей дружины в Новгороде, а

две трети собранного посылал в столицу Руси. Таков был "урок", годовая

норма. Но, прожив много лет в отдаленном торговом городе с широкими

заморскими связями, Ярослав решил отказаться от выплаты этого "урока", чем

вызвал гнев отца, строго следившего за единством всех частей Руси и

заставлявшего в свое время новгородцев строить крепости для защиты от

печенегов далеко на юге. Владимир приказал мостить мосты, расчищать лесные

дороги на Новгород, но разболелся.

Ярослав же, оказывается, собирался вступить в настоящую войну с родным

отцом и нанял в Швеции большие отряды варягов. Женатый на дочери короля

Олафа, он имел прямые связи с варягами. Скандинавские саги, повествующие о

"конунге Ярислейфе" (Ярославе), называют имена варяжских предводителей --

Эймунда и Рагнара, приглашенных им в Новгород, и сообщают любопытные

подробности о договоре найма, о жадности и вероломстве варягов.

Наемники буйно и разгульно вели себя в русском городе: "И начаша варязи

насилие деяти на мужатых женах". Однажды августовской ночью 1015 года

новгородцы собрались и изрубили варягов-обидчиков во дворе Поромона. Князь

Ярослав "разгневася на гражаны", но не сразу обнаружил свой гнев. Он

заманил, "обольстил" тысячу славных воинов (возможно, бояр и воевод

новгородской тысячи) и изрубил их в отместку за варягов; часть горожан

бежала. К концу трагической ночи в Новгород прискакал гонец из Киева с

письмом к Ярославу от его сестры Предславы, извещавшей о том, что 15 июля

старый князь скончался, а между братьями уже возникла кровавая борьба за

престол.

Утро началось примирением Ярослава с новгородцами. Он собрал уцелевших

горожан на поле, открыл вече и обратился к нему с необычной речью: "О моя

любимая и честная дружина, которую я вчера в безумии своем изрубил! Смерть

их теперь никаким золотом нельзя искупить... Братья! Отец мой Владимир умер;

в Киеве княжит Святополк. Я хочу идти на него войной -- поддержите меня!"

Новгородцы выставили 3 тысячи воинов и двинулись с Ярославом к Клеву. Три

месяца простоял новгородский князь у Любеча на Днепре, где встретил его

Святополк, и уже поздней осенью решился напасть на брата. Битва под Любечем

была выиграна новгородским войском. Святополк бежал к печенегам, а Ярослав

торжественно вошел в Киев.

Войско его получило награды: смерды по одной гривне, старосты по десять

гривен, а новгородцы все получили по десять гривен серебра.

"И отпусти их всех домой, и дав им Правду, и Устав списав, тако рекшим

им: по сей грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите... А се есть

Правда Русская..."

Далее в летописи помещен текст "Русской Правды" XI века, первые статьи

которой, по всей вероятности, действительно связаны с обязательствами

Ярослава по отношению к новгородцам. На всех статьях первой части так

называемой "Русской Правды" лежит явный отпечаток описанных выше

новгородских событий в июле -- августе 1015 года. Юридический документ,

определяющий штрафы за различные преступления против личности, не менее

красочно, чем летопись, рисует нам город в условиях заполнения его праздными

наемниками, буянящими на улицах и в домах.

Город населен рыцарями и холопами; рыцари ездят верхом на конях,

вооружены мечами, копьями, щитами; холопы и челядинцы иногда вступают в

городскую драку, помогая своему господину, бьют жердями и батогами свободных

людей, а когда приходится туго, то ищут защиты в господских хоромах. А

иногда иной челядин, воспользовавшись случаем, скроется от господина во

дворе чужеземца.

В числе рыцарей, ради которых написан охраняющий их закон, есть и

прибывшие из Киевской земли "русины", и княжеские гриди, на которых шла

тысяча гривен новгородских даней, и купчины, по обычаю того времени,

очевидно, тоже перепоясанные мечами, и важные княжеские чиновники --

"ябедники" и мечники, следившие за сбором доходов и вершившие княжеский суд.

Закон заодно защищал и более широкие круги новгородского населения: тут

упомянуты и изгои, выходцы из общин, порвавшие связи с прошлым и еще не

нашедшие своего места в жизни, и просто "словене", жители обширной

Новгородской земли. Эти категории простого люда напоминают нам о покаянных

словах Ярослава на вече, когда результатом его призывов к братьям

новгородцам (и, очевидно, соответственных обещаний) была мобилизация

большого по тем временам трехтысячного войска, в составе которого оказались

даже простые смерды (может быть, "словены" "Русской Правды").

"Древнейшая Русская Правда", как и летопись под 1015--1016 годами,

рисует нам Новгород расколотым на две части, на два лагеря: к одному из них

принадлежит население Новгорода от боярина до изгоя, а к другому --

чужеземцы варяги и колбяги (жители Балтики). В городе происходят драки,

здесь угрожают обнаженными мечами, хватают чужих коней и ездят на них по

городу, берут чужое оружие, укрывают чужую челядь, выдирают усы и бороды,

рубят руки и ноги, убивают. Даже на пирах дерутся чашами и турьими рогами.

Все это очень хорошо дополняет рассказ летописца о варяжских насилиях в

городе.

Варяги и колбяги поставлены законом Ярослава в неполноправное

положение. Так, если обидчиком был новгородец, обиженный должен представить

двоих свидетелей, если же грубияном, толкнувшим новгородца, оказывался варяг

или колбяг, достаточно было одной клятвы обиженного новгородца.

Эти ограничения особенно явственны при сопоставлении "Краткой Правды"