Восстание в Киеве в 1068 году

Летописцы, смотревшие на жизнь из окон монастырской кельи или

княжеского дворца, не любили заносить на страницы летописи рассказы о

мятежах и восстаниях; они считали своей задачей только повествование о

битвах и храбрости воинов. Поэтому мы знаем очень мало о ходе классовой

борьбы в эпоху раннего феодализма.

Из отдельных случайных упоминаний летописи нельзя создать даже ее

приблизительной картины. Рассказ о выступлении древлян в 945 году против

князя, нарушившего нормы сбора дани, летопись сохранила потому, что оно

закончилось небывалым событием -- убийством князя. Случайно, для объяснения

причин отсутствия князя Ярослава в Киеве, летописец мимоходом сообщил о

восстании бедняков в Суздальской земле в 1024 году, во время голода.

Значительно полнее знакомит нас с социальными конфликтами и с размахом

классовой борьбы "Русская Правда". Особенно примечательны те периоды, в

освещении которых сходятся и грозные нормы законов, и скупые слова

летописцев; такими были 1060-е годы и 1113 год. К середине XI века

противоречия обострились прежде всего на самом верху феодальной общественной

лестницы, в системе княжеских хозяйств, и именно для княжеского домена была

составлена тремя сыновьями Ярослава Мудрого в 1050--1060-е годы "Правда

Русской земли" ("Правда Ярославичей"). В составлении ее участвовало

несколько бояр.

Без всяких предисловий закон трех князей приступает к ограждению жизни

княжеских администраторов и неприкосновенности замкового имущества.

"Если убьют огнищанина..." -- так начинаются три первых параграфа

закона. Убийство огнищанина каралось то смертью преступника ("во пса

место"), если было совершено грабителем, то огромным штрафом в четверть пуда

серебра, если огнищанин сам кого-то обидел и его убили из мести. Если же

огнищанина на дороге убили разбойники, то этот же штраф возлагался на всю ту

общину, в которой было найдено его тело. Размер виры за убийство огнищанина,

княжьего подъездного, тиуна или конюшенного боярина (80 гривен) равнялся

годовой дани с крупной волости и, таким образом, удваивал налоговое бремя

для целой округи. Необходимость такой решительной защиты диктовалась,

очевидно, тем, что крестьяне, доведенные до крайности, брались за оружие.

Передвижения князей из города в город, участившиеся во второй половине

XI века, неизбежно порождали у них стремление обобрать покидаемое княжество,

не заботясь о будущем крестьян. Усобицы, борьба за богатые столы разоряли

народ и увеличивали расходы князей, а следовательно, еще более обостряли

взаимоотношения их с крестьянством.

Крестьянское земледельческое хозяйство по самой своей природе было

неустойчивым. Достаточно было града, засухи или излишних дождей, чтобы

тысячи людей остались на целый год на голодной норме. Чем больше брали в

такие тяжелые годы у смердов княжеские рядовичи и огнищане, тем большей

опасности подвергался последний жизненный резерв деревни -- зерно,

оставленное на семена. Если поборы были так велики, что возникала угроза

семенам, то новый хозяйственный год независимо от погоды сулил смердам

голодную смерть, и, зная это, крестьянство вынуждено было браться за оружие

и вести неравные бои с княжескими подъездными, сельскими старостами и

рядовичами, что потребовало издания специального закона Ярославичами.

Неурожаи особенно обостряли все противоречия в деревне и заставляли

крестьянство то сопротивляться сборщикам дани, то исступленно обращаться к

древним богам и кровавым обрядам. Очень интересен рассказ боярина Яна

Вышатича, который был, по всей вероятности, огнищанином одного из

Ярославичей и наблюдал в Ростовской земле последствия неурожая; рассказ

внесен в летопись под 1071 годом, но самые события происходили ранее, в