-assets-files-Books-State-Youth-Policy

специальное ювенальное законодательство и разветвленные системы ювенальной юстиции. Наиболее развитую традицию специального молодежного законодательства имеют страны Центральной и Северной Европы. На развитие этого направления в России обращает внимание Вал. А. Луков69.

При конструировании отечественной молодежной политики, в частности, молодежных программ, важно учитывать, что Россия является одной из стран-лидеров по количеству приема мигрантов, что подтверждают данные Всемирного банка о количестве мигрантов в стране по состоянию на 2010 г. — более 12 млн человек70, из которых порядка 30%71 не знают русского языка. Увеличение численности мигрантов усугубляется демографическими проблемами, что увеличивает долю молодых мигрантов в общей структуре молодежи страны. Так, в школах и детских садах Москвы около 28 тыс. детей не имеют российского гражданства, из них до 15 тыс. не владеют русским языком72. Прирост мигрантов будет продолжаться, и в период с 2010 до 2025 г. может составить порядка 11,1 млн человек, а для восполнения доли трудоспо-

собного населения может быть увеличен приростом мигрантов в возрасте от 15 до 65 лет — до 16 млн человек73.

Таким образом, особенно актуальными для России будут инициативы, направленные на стабилизацию общественных отношений, ликвидацию социальных конфликтов в обществе, развитие толерантности и нравственной устойчивости у молодого поколения к проявлениям многонационального и поликультурного общества, что делается возможным путем обращения внимания на диалог культур. Игнорирование данных обстоятельств может привести к открытым

69См.: Луков Вал. А. Ювенология: проблемы становления теории молодежи [эл. ресурс] // Институт гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета. URL: http://www.heraldrsias.ru/download/articles/11___Article___Lukov.pdf

70Bilateral Migration and Remittances 2010 [El. resource] // URL: http://siteresources.worldbank.org/INTPROSPECTS/Resources/3349341199807908806/RussianFederation.pdf

71Почти каждый третий мигрант в России не говорит по-русски [эл. ресурс] //

РИА Новости. URL: http://www.ria.ru/society/20111019/464165172.html

72Там же.

73Денисенко М. Б., Мкртчян Н. В., Тюрюканова Е. В. Миграция в развитии России [эл. ресурс] // Институт демографии ГУ–ВШЭ. URL: http://strategy2020.rian.ru/load/366066296

51

конфликтам, а также неготовности к диалогу с представителями других национальностей уже в юном возрасте.

В этой связи европейский опыт по интеграции молодого поколения в общество является наглядным примером и может служить дорожной картой для российской государственной молодежной политики. Проблемы интеграции молодежи в общество, консолидации со странами-соседями, взаимодействия представителей различных национальностей в общественных отношениях выходят на новый уровень и становятся все более актуальными для молодежной политики России. В этих условиях вовлечение молодежи в управление делами общества и государства для реализации ее инновационности выглядит особенно актуальным и представляет собой действенный инструмент конструирования и развития инновационности молодежи как ресурса социокультурных изменений и диалога культур.

Таким образом, опыт молодежной политики в европейских государствах ориентирован в направлении развития человеческого капитала и инновационного потенциала молодого поколения. На местном уровне в исследуемом ракурсе это выражается в таких инструментах вовлечения молодежи в жизнь общества, как развитие системы обучения молодежи по вопросам участия в жизни общества, постоянное информирование молодого поколения, предоставление средств и каналов коммуникаций, поддержка молодежных проектов и признание готовности молодых людей посвятить себя службе обществу и безвозмездному труду. В национальных концепциях молодежной политики наиболее ярко представлены две модели стабилизации отношений в молодежной среде, объединяющей представителей различных культур. Первая основана на ведущей роли государства в сфере молодежной политики. Вторая модель основывается на преобладании структур гражданского общества при участии и контроле государства в сфере молодежной политики.

Сокращение доли молодежи в общем составе населения большинства развитых стран оказывает большое влияние на трансформацию структуры общественных отношений, что придает актуальность вопросу о пересмотре вложений, которые делает общество в развитие нового поколения. В контексте политики мультикультурализма и ассимиляции представителей чужих культур проблема межкультурных коммуникаций накладывает и свой отпечаток на социальный портрет молодого человека. В продолжающемся объединении государств на-

52

ряду с серьезными структурными изменениями и трансформацией социокультурного пространства изменения вносятся и в общественное сознание. Приоритет в молодежной политике в условиях становления информационного общества в указанном аспекте связывается с вовлечением новых поколений в диалог культур. На личностном уровне это означает развитие социокультурных потенциалов молодежи, в той части, которая связана с мировыми интеграционными процессами, свойственными информационному обществу. Тем не менее, проблемы интеграции молодежи в общество, консолидации со странами-соседями, взаимодействия представителей различных национальностей в общественных отношениях следует выводить на новый уровень с учетом того, что достигнуто в мировом сообществе, а также и того, что создало новые проблемы вместо решения старых. Эта аналитическая работа становятся все более актуальной и для молодежной политики России как инструмента вовлечения молодежного участия в социокультурное проектирование. На этапе становления информационного общества становится особенно актуальным включение молодежи в практики диалога культур. Из анализа практики становится ясно, что в этом направлении необходимо развивать совместные программы в молодежной сфере, включая в них управленческий блок, обеспечивающий субъектность молодежи в создании условий для реализации ее инновационности.

Для успешного управления изменениями и возможностями новационных свойств молодежи необходим эффективный механизм по конструированию универсальной реальности. Продолжая развивать теорию социального конструирования реальности, мы придерживаемся мнения, что основным источником социального конструирования реальности молодежью выступает необходимость адекватной ориентации в социальной среде. В свою очередь, предоставление возможностей для реализации молодежью своего инновационного потенциала являются приоритетом при определении молодежной политики и должно содействовать и создавать возможности для социокультурных изменений. Широкое вовлечение молодежи в управление делами общества и государства создает возможности для реализации ее инновационности. Из этого следует, что конструирование и развитие инновационности молодежи становится главной задачей в стратегии молодежной политики на этапе становления информационного общества.

53

ДИСКУССИИ О МОЛОДЕЖИ И ОСНОВАНИЯХ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ В РОССИИ

Проекты общероссийской концепции государственной молодежной политики с начала 2000-х годов появлялись один за другим. Правительственная комиссия по делам молодежи в 2001 г. одобрила «Концепцию государственной молодежной политики в Российской Федерации», тем не менее работа продолжалась, причем разрабатывавшиеся новые концепции противостояли друг другу не столько по содержанию, сколько по месту их написания. Из концептуальных разработок, получивших законченную форму в виде проектов документов, подлежащих принятию на федеральном уровне, в этом плане особого внимания заслуживает прежде всего «Доктрина молодежи России» (2002), позже переименованная и во многом переработанная, но в первоначальном виде более откровенная. Дело в том, что документ готовился группой политических деятелей и экспертов для обсуждения на специальном заседании Государственного Совета РФ, которое переносилось многократно (оно состоялось только в 2009 г., о чем мы уже говорили). Один из авторов проекта член Совета Федерации ФС РФ С. В. Анохин заявил, что «доктрина — конструктивная провокация», и это довольно точно характеризует дух и стиль написанного группой разработчиков текста. Хотя документ, подготовленный членами рабочей группы Государственного совета Российской Федерации по вопросам государственной молодежной политики, в этом виде не был принят, но в плане дискуссий о молодежи и основаниях молодежной политики в России он показателен, поскольку формировался в высшем органе законодательной власти России и предназначался не для альтернативного видения задач ГМП, а именно для принятия в качестве официальной позиции в этой сфере государственной деятельности. Рассмотрим «Доктрину» обстоятельно74.

74 См.: Луков Вал. А. Молодежь России: в классы или на баррикады?: О состоянии

иперспективах государственной молодежной политики // Вестник аналитики. 2005. № 4. С. 17–27; Его же. Государственная молодежная политика: битва концепций и ожидание результатов // Молодежь и политика: Современные очертания

иистория проблемы, роль государства и гражданского общества, ожидания и прогнозы. М. : Фонд Фридриха Науманна, АИРО–XXI, 2006. С. 73–88.

54

«Доктрина молодежи России» как текст, «созданный трудом специалистов — практиков в области работы с молодежью», безусловно, заслуживает внимания. Очевидно стремление авторов придать государственной молодежной политике динамизм, более высокую эффективность, связанность, наступательность. Целый ряд идей, высказанных в «Доктрине», представляют интерес. В их числе следующие:

1.Установление временных пределов стратегии ГМП. В

предшествующий период конкретная деятельность в области ГМП строилась на основе краткосрочных и среднесрочных федеральных целевых (президентских) программ, в которых серьезным недостат-

ком было соединение масштабных целей с крайне незначительными сроками исполнения и с ничтожным финансированием75. Принципиально важным следует признать формирование стратегических направлений ГМП на 10 и более лет, что и было предложено авторами рассматриваемого текста.

2.Обозначение связи задач ГМП в вызовами нового века. В до-

кументе эта идея представлена как «вызовы развития применительно

кмолодежи», текст спорен по многим формулировкам и их составу, но сама идея верна. Хотя она широко представлена в литературе, но на уровне документов по ГМП ее в прямом виде обнаружить трудно. Правда, у авторов документа эта идея также представлена лишь как намерение, а не как система действий, но все же это был некоторый прогресс на фоне принятых к тому времени документов в области ГМП.

3.Стремление применить имеющиеся в социальном проектировании подходы к решению масштабных социальных задач. Эти подходы проявляются в ориентации документа, его построении, в выдвижении некоторых предложений организационного характера, хотя полностью отсутствует стремление оценить материальнофинансовые затраты на реализацию предлагаемых мер, что в практике социального проектирования может встречаться только на уровне замысла.

4.Рассмотрение задач ГМП в контексте обеспечения нацио-

нальной безопасности. Важно, во-первых, стремление авторов до-

75 См.: Молодежь и общество на рубеже веков. М., 1999. С. 184–185; на то же обращалось внимание в пятом государственном докладе о положении молодежи в РФ «Молодежь Российской Федерации: положение, выбор пути». М., 2000.

С. 18.

55

кумента преодолеть отраслевой подход к ГМП; во-вторых, понимание того, что ГМП имеет непосредственную связь с проблемой национальной безопасности. В силу этого предложения относительно организационно-структурного обеспечения, содержащиеся в «Доктрине», хоть и крайне дискуссионны, но логичны.

Со многими положениями документа можно по существу согласиться, поскольку они воспроизводят (правда, часто в искаженной форме) положения, уже давно утвердившиеся в концепции ГМП и в научных представлениях о молодежи. В этой связи поражает заявление авторов, что «Доктрина» «является уникальным для современной российской молодежной политики документом». Когда авторы говорят, что «молодежь нельзя понимать только в традиционном смысле, в качестве одной из социально-демографических групп, ущемленной в каких-то возможностях и соответственно очередного объекта социальной защиты», то в науке это давно пройденный этап, а в борьбе с этим представлением и формировалась концепция ГМП в конце 1980-х годов76. Утверждение, что «основная часть молодежи нуждается скорее в определенного рода услугах, компенсирующих недостаток жизненного опыта», верно, но оно вовсе не ново, оно было исходным при формировании идеи социальных служб для молодежи опять же в конце 1980-х годов77. Об инвестировании в молодежь (в документе «социальный кредит») обстоятельно написано И. М. Ильинским, Вал. А. Луковым, Д. Р. Поллыевой, А. В. Шароновым, эти позиции нашли отражение в той форме, какую позволяет современное российское законодательство, в ряде нормативных правовых актов по ГМП. Утверждение, что для улучшения деятельностных и волевых характеристик молодежи «требуется активная воспитательная и идеологическая работа», повторяет то, что было изложено в «Основах концепции воспитания жизнеспособных поколений», разработанных И. М. Ильинским и П. И. Бабочкиным и включенных в качестве приложения ко второму государственному докладу о положении молодежи в РФ78. Справедливо говорить о «возвра-

76См.: Ильинский И. М. Молодежь и молодежная политика. М., 2001.

77См.: Алещенок С. В., Луков В. А. Государственная молодежная политика: Мировой опыт разработки и рекомендации. Выводы для наших условий. М.,

1991.

78См.: Молодежь России: воспитание жизнеспособных поколений. М., 1995.

С. 213–247.

56

щении воспитательных функций в образовательные учреждения», но только в оценочном плане, видя проблемы школы. Если же это требование к законодательному закреплению таких функций, то оно к времени подготовки «Доктрины» было давно осуществлено (введением в правовое понятие «образование» атрибута «воспитание» в Законе РФ «Об образовании», 1992).

В целом оценка авторами предложенного документа как новаторского была сильно преувеличена. Среди прочего они считали новым и «открытый характер подготовки документа. В обсуждении программы приняли участие учреждения, институты, общественные организации и объединения». Возможно, авторы не знали о действительно широких дискуссиях по вопросам молодежи и молодежной политики в связи с подготовленном в НИЦ ВКШ проекте закона «Об общих началах государственной молодежной политики в СССР» в 1987–1991 гг., которая шла в средствах массовой информации (центральных, региональных, местных), тысячах молодежных коллективов, комсомоле — от первичных организаций до пленумов ЦК ВЛКСМ, в вузах, институтах АН СССР и т. д. На фоне действительно общенародной дискуссии о судьбах молодежи и ГМП в конце 1980-х — начале 1990-х годов подготовка данного документа не представляется «открытой».

Однако недостатки документа видятся не в этом. Рассмотрим их по группам.

I. Вопросы оформления документа. Уже название документа содержит неясность относительно того, что за доктрина выдвигается авторами. Формулировка «Доктрина молодежи России» предполагает, что молодежь выдвигает некую (какую?) доктрину (т. е. учение, научную или философскую теорию, политическую систему, руководящий теоретический или политический принцип). Но тогда это название не имеет отношения к тексту, где авторы стремятся изложить стратегию ГМП, т. е. действий государства. Доктрину на Госсовет представляет рабочая группа, а не молодежное общественное объединение или хотя бы группа молодых энтузиастов.

Проблематично и назначение документа. В предисловии указано, что документ «предназначен для работников молодежной сферы, представителей органов власти, сталкивающихся с молодежными проблемами, социальных служб для молодежи» и т. д. Если идет речь о документе, который исходит от Президента РФ, от Госсовета, то произвольность формулировок, терминологические неточности,

57

«стилек» и нередко сам характер предложений не соответствуют требованиям к таким документам.

Втексте две группы основных понятий — правовых и социологических, и в применении тех и других видны небрежность, неточности или непонимание. В период подготовки «Доктрины» уже не применялись такие понятия, как «нормативно-правовые акты» (надо: нормативные правовые акты) или «Законы РФ» (надо: федеральные законы), неточны термины «субъекты Федерации» (надо: субъекты Российской Федерации), «Президент» (надо: Президент Российской Федерации), «нормативные акты и постановления Правительства РФ» (постановления Правительства РФ являются нормативными правовыми актами), «государственные органы власти» (надо: органы государственной власти), «органы государственной и муниципальной власти» (в праве нет понятия муниципальной власти) и т. д.

Авторы делали попытку ввести в право новые понятия, вряд ли приемлемые в силу их неопределенности, многозначности или избыточности для правового тезауруса. Предлагалось, в частности, среди принципов осуществления ГМП установить «принцип поперечного среза», принять законы о «молодежной десятине», «добровольном социальном годе», статусе «дней карьеры», «общенациональном реестре молодежного резерва на руководителей высшего и среднего звена предприятий и учреждений государственного сектора, местного самоуправления», принять межведомственную программу «Полиция нравов» и т. д. В данном случае мы обращаем внимание лишь на то, что подобная терминология в правовом контексте сомнительна, не затрагивая вопрос о целесообразности этих предложений по существу.

Всоциологическом плане наиболее широко и наиболее неточно использовалось понятие социализации — одно из ключевых для данного текста. Социализация в социологии рассматривается как процесс усвоения индивидом образцов поведения, психологических

механизмов, социальных норм и ценностей, необходимых для успешного функционирования индивида в обществе79. Это значит, что социализация не может быть искусственным процессом, который

можно придумать в кабинете. Социализация осуществляется не

79 Российская социологическая энциклопедия. М., 1997. С. 478.

58

только в период молодости, но и в течение всей жизни человека, причем наиболее активен и значим этот процесс в раннем детстве (первичная социализация), что в «Доктрине» просто не учитывалось. Авторы документа знают, что среди институтов социализации есть и «улица, неформальные группы, субкультуры», но не обращают внимания на то, что эти институты принципиально не могут быть поставлены под контроль государства, впрочем, как и семья. В целом важно учитывать, что в криминальном, коррумпированном обществе успешной будет такая социализация, которая позволяет личности жить по правилам преступного сообщества. Иначе говоря, социализация и обеспечивает соответствие личности наличному (а не идеальному) обществу, ее идентификацию с социальной реальностью. Это следует из современных теорий социализации. Возможно, у авторов была иная теоретическая установка, поскольку они считают, что специализированные учреждения (кадетские корпуса, спортивные интернаты, училища народных промыслов, институты сестер милосердия и т. д.) способны «обеспечить полноценную социализацию». Подобный взгляд совпадает с идеями просветителей XVIII века о воспитании «нового человека» в учреждениях типа Воспитательного дома (проект И. И. Бецкого).

II. Вопросы содержания документа. Из-за небрежности фор-

мы иногда трудно уловить, насколько в тексте представлены взгляды авторов по существу. Концепцией определено «обеспечение национальной безопасности», но это общая направленность ГМП, а не концепция. Более ясна изложенная авторами задача «взять процессы социализации молодежи под государственный контроль». Обоснование этой задачи строится на утверждении: «Кризис форм социализации наглядно говорит о том, что кроме государства сегодня нет субъекта, способного мобилизовать все общественные ресурсы на формирование адекватных вызовам времени социальных институтов». Эти положения и нелогичны, и ошибочны. Нелогичность состоит в том, что не может для взятия под государственный контроль отделяться этап социализации, соответствующий периоду молодости, от других этапов (прежде всего детства), не взятых под аналогичный контроль. Далее, не может один социальный институт (государство) формировать по своему усмотрению другие социальные институты, относящиеся к гражданскому обществу (воздействовать — да, но не формировать).

59

Ошибочной следует признать позицию, что государство может взять под контроль процесс социализации. Точнее, такое возможно в четко выраженном тоталитарном государстве (по моделям антиутопий Дж. Оруэлла, Е. И. Замятина, а также по аналогии с имевшимися в недавнем прошлом образцами). Если же основываться на праве, то такие установки авторов противоречат статьям 2, 7, 13, 18, 21, 23, 28, 29 и др. Конституции РФ. Согласно Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2). Неправомерно формулировать цель ГМП как «обеспечение преемственности поколений, стабильного развития общества и глобальной конкурентоспособности страны через активную социализацию молодежи» (среди задач ГМП еще яснее: «социализация молодежи для обеспечения общественной безопасности», «воспитание ответственных граждан как национального ресурса развития»), т. е. как использование молодежи в качестве средства достижения хотя бы и благородных, но внешних для нее целей.

Авторы многократно подчеркивают, что ГМП в предлагаемом варианте должна носить тотальный характер. Они пишут, что к модели ГМП предъявляются «особые требования как к социализации многосложной и тотальной по своей сути». Второй этап развития ГМП характеризуется как «тотальное внедрение ГМП во всех субъектах Федерации». Это опасный путь, противоречащий специфике страны с широчайшим разнообразием образа жизни. Это и неправовой путь. Авторы документа не знают или игнорируют федеральную природу России как государства, нормы статей 71, 72, 73, 76 Конституции РФ, определяющие предметы ведения РФ, совместного ведения РФ и субъектов РФ, объема властных полномочий субъектов РФ, правотворческого процесса. Авторы исходят из принудительной политики в отношении субъектов РФ, а также органов местного самоуправления (в нарушение норм статей 12, 130, 132 Конституции РФ). Более того, они предусматривают прямое руководство государством политическими партиями («внедрение ГМП в… программы политических партий»), молодежным движением («создание обще- ственно-политических институтов, гарантирующих дальнейшее развитие ГМП: партия молодежи, молодежный интернационал»), чем грубо попираются нормы законодательства о политических партиях, об общественных объединениях.

60