Ист.Укр.для иностранных студ. учебник

при отсутствии местных ресурсов привела в начале 20-х гг. к существенному сокращению сети школ. Положение начало исправляться только с 1924 г., когда украинское правительство смогло начать подготовку к внедрению обязательного начального четырехлетнего обучения детей. В городах это задание было в основном выполнено за несколько лет. В селах положение оказалось хуже. В 1927/28 учебном году около 35 % детей школьного возраста еще оставались вне школы.

Внедрение всеобуча началось с осени 1930 г. Координатором деятельности государственных органов и общественности в этом направлении стал Комитет содействия всеобучу во главе с председателем СНК УССР Чубарем. Приходилось одновременно решать многие проблемы, а именно: создание учебников, строительство, ремонт и оборудование школьных помещений, наладка выпуска детской одежды и обуви, подготовка кадров и др. Школьная перепись, проведенная в декабре 1927 г. показала, что только 22,9 % учителей имели высшее или среднее специальное образование. А всеобуч требовал существенного увеличения школ и, соответственно, учителей. Проблема кадров решалась путем расширения сети пединститутов, техникумов и училищ, сокращения сроков обучения в них, частичной ориентации на курсовые формы подготовки, мобилизации комсомольцев на педагогическую работу в начальных школах. До конца первой пятилетки программа всеобуча была осуществлена.

Присущее дооктябрьскому времени разнообразие форм обучения постепенно исчезло. Во всей стране в 1932 г. была утверждена единая структура общеобразовательной школы: начальная (І–IV классы); неполная средняя (І–VII классы) и средняя (І–Х классы). С 1935 г. устанавливался единый день начала нового учебного года – 1 сентября, а также общий день окончания занятий для каждого типа школ. Было определено количество уроков для соответствующих классов, их длительность (45 мин.), порядок приема учеников в школу, перевод в следующие классы, сдачи экзаменов. Внедрялась пятибалльная система оценки знаний школьников. Стандартизация коснулась и учебных программ. От учителей требовалось не отступать в изложении материала от текста учебников. Эталоном школьного курса отечественной истории с 1938 г. стал сталинский “Краткий курс истории ВКП(б)”. Во второй пятилетке шло ускоренное строительство школ, что дало возможность ликвидировать обучение в третью смену. Средней школой были охвачены уже около трети учеников.

В культурной жизни важной была проблема профессиональных кадров. Ведь небольшое количество старой интеллигенции, которая решила не эмигрировать, а остаться в стране, не могла удовлетворить

381

потребностей народного хозяйства и культуры. К тому же она работала в крайне неблагоприятных условиях и постепенно была почти полностью истреблена по стандартным обвинениям во “вредительстве”. Место “буржуазных специалистов”, которые погибали в тюрьмах и концлагерях, заняли “выдвиженцы” из рабочего класса и крестьянства. Чаще всего они не могли более-менее удовлетворительно справиться с возложенными на них функциями. С начала 30-х гг. выросли масштабы подготовки специалистов по сокращенной программе на рабфаках, в вузах и техникумах. За первую и вторую пятилетки украинские учебные заведения подготовили их почти столько, сколько было во всей дооктябрьской России. Этим узким специалистам не хватало общей образованности и культуры, достаточной теоретической подготовки и практического опыта.

Для осуществления тотального контроля над творчеством советских художников, в середине 30-х гг. они были объединены в союзы соответственно их специальности. Однако режим не ограничился только этим. Начиная с 1933 г., на украинскую интеллигенцию началось настоящее гонение. А после убийства Кирова репрессии во всей стране приобрели регулярный характер и превратились в обычную повседневность. Особенно пострадали от них лица, работающие в сфере литературы и искусства. В течение 1934–1938 гг. по безосновательным обвинениям было арестовано более половины членов и кандидатов в члены Союза писателей Украины.

Создавая благоприятные условия для выборочного прогресса образования и культуры, тоталитарное государство в то же время подавляло в зародыше любое отклонение от регламентированной линии поведения. Массовый “отстрел” интеллигенции тяжело отразился на духовной жизни народа, общем уровне науки и культуры, функционировании народного хозяйства и на обороноспособности страны. При внешнем внимании к национальным формам культуры тоталитаризм выявил незаурядную ловкость в унификации глубинного содержания культурного процесса заидеологизированными стандартами так называемого “социалистического реализма”.

Отказавшись от нэпа в экономике, демократизма в политике, партийно-советское руководство страны во главе со Сталиным перешло на путь унификации в сфере культурного строительства. Свободное развитие и творческое соревнование различных ассоциаций и групп, объединений и союзов становилось невозможным. Быстро исчезали полифония, многокрасочность и разнообразие культурной жизни. Самыми популярными и наиболее употребляемыми офици-

382

альной пропагандой на рубеже 20–30-х гг. были слова “единый”, “единая”: единое (по сути унитарное) государство, единый план, единая система образования, единая трудовая школа, единые учебные программы, единые учебники, единоначалие, единый творческий метод, единые литературно-художественные союзы и тому подобное. ХІ Всеукраинский съезд Советов, состоявшийся в мае 1929 г., принял постановление о необходимости унификации системы обучения в СССР. В том же году вопрос о единой структуре образования

встране обсуждался на І Всесоюзном съезде работников образования. Решение о создании единой системы народного образования

вСССР было принято на Втором Всесоюзном партийном совещании по вопросам образования (апрель 1930 г.). До середины 30-х гг. была завершена унификация системы народного образования.

Административное вмешательство в сферу культуры усиливалось

всвязи с реорганизацией органов ее управления, укреплением централизаторских тенденций в культурной политике партии. Политику

всфере культуры разрабатывал ЦК ВКП(б), в частности его агитаци- онно-пропагандистский отдел. В 1930 г. из него выделился специальный отдел культуры и пропаганды. Аналогичный отдел существовал и в ЦК КП(б)У. В 1933 г. в составе ЦК КП(б)У и в обкомах партии были созданы отделы школ.

Централизация в системе государственных органов происходила путем выделения из Наркомата образования самостоятельных струк-

тур управления отдельными отраслями культурного строительства и передачи многих вопросов для решения союзным органам. Был создан Комитет по высшей технической школе при ЦИК СССР, Всесоюзный Комитет по высшей школе при Совнаркоме СССР, Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию, Главное управление кинофотопромышленности, Комитет по делам искусств. Соответствующие органы создавались и на республиканском уровне. Таким образом, компетенция Наркомата образования Украины постепенно сужалась к руководству общеобразовательной школой.

“Коллективизация” не обошла и сферу духовной жизни. Уже во второй половине 20-х гг. художественное разнообразие культуры стало объектом безудержных атак, а 23 апреля 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановление “О перестройке литературно-художественных организаций”. Было решено эти организации ликвидировать и создать единые творческие союзы. Первым в стране возник Союз писателей. Всесоюзный съезд советских писателей, состоявшийся в Москве с 17 августа по 1 сентября 1934 г., и съезд писателей Украины (про-

383

шедший накануне) завершили организационную и творческую перестройку литературной жизни. В ней отобразился курс на унификацию и стандартизацию культурной жизни страны. Вновь созданный союз, как и те, что возникли вскоре, призван был служить не столько творческим инструментом, сколько средством идеологизации, “коллективизации” всех “инакомыслящих”. Разнообразие культурной жизни республики 20-х гг. давало возможность вычленить из него такие структуры, которые в наибольшей степени отвечали духу сталинизма: общественные организации, интеллигенцию и некоторые творческие объединения, группы, союзы, ассоциации, внутриорганизационная жизнь которых строилась преимущественно на административных принципах, а творчество – на идеологических и вульгарно-социологических. Поддерживая эти структуры (а также тенденции к администрированию и нетерпимость к другим творческим течениям), руководящие партийносоветские работники нередко противопоставляли их творческим объединениям более демократического характера – апологетам нестандартных эстетичных стилей и принципов художественного творчества. В результате этого теоретические дискуссии о путях развития национальной литературы и искусства, украинской советской культуры в конце концов постепенно трансформировались в сферу идей- но-политической борьбы.

Самой показательной в этом плане является литературная дискуссия в Украине в 1925–1928 гг., в ходе которой был поднят целый ряд актуальных теоретических проблем культурного строительства в республике: такие, в частности, как пути развития национальной культуры в социалистическом строительстве, об украинизации культуры, роль интеллигенции в социалистическом культурном строительстве, интернациональные связи украинской культуры с культурой российского и других народов СССР.

В центре дискуссии оказался писатель-коммунист Н. Хвылевой. Один из основателей и ярких представителей украинской советской литературы, он еще в середине 20-х гг. в числе первых почувствовал, что в сфере культурной жизни страны начинают утверждаться ка- зенно-бюрократический подход к творчеству, повелительный стиль. Он интуитивно осознал: в обществе вызревают тревожные, угрожающие изменения. В ходе литературной дискуссии 1925–1928 гг. Н. Хвылевой выдвинул в своих памфлетах нередко противоречивые, не всегда четко сформулированные в пылу полемики, но политически острые мысли и лозунги. В их основе лежала прежде всего искренняя

384

забота писателя о повышении художественного уровня украинской советской литературы до уровня мировых стандартов. Хвылевой резко выступил против нашествия низкопробных, малохудожественных произведений – “красной халтуры”, “красной графомании”. Обеспокоенность состоянием украинской советской литературы побуждала его к обнародованию общетеоретических, философских размышлений о роли и значении строительства социализма в духовной жизни человечества, общечеловеческих последствий социалистического строительства в Украине и др.

В ходе дискуссии тезисы Хвылевого перекручивали, давали им иное содержание, придавали им идейно-политическую окраску. Его выступления против российских “поступовцев”, “октябристов”, пролеткультовцев, претендовавших на полное подчинение литературнохудожественной жизни Украины своему влиянию, против хуторянства и отсталости украинской литературы были абсолютизированы

влозунге “Долой от Москвы!” и ориентации на “психологическую Европу”. Обвинительный характер выступлений в адрес Хвылевого

вреспублике усиливался. Это дополняла создаваемая в украинском

обществе атмосфера подозрительности и недоверия, интриг и огульных обвинений интеллигенции в идейных ошибках, “националистических уклонах” и “национализме”. Творческая дискуссия в украинской литературе в 1925–1928 гг. была использована для развертывания повсеместного поиска “националистов” в массовых масштабах. Постепенно происходило изменение акцентов в вопросах борьбы с “великодержавным шовинизмом” и местным “буржуазным национализмом”. “Злобой дня” становилась борьба против “местного буржуазного национализма”.

Необходимо подчеркнуть, что централизация власти и становление системы административно-командного руководства неуклонно вели к образованию в обществе духовно-идеологического монополизма. Складывался определенный политико-идеологический комплекс, когда духовная жизнь рассматривалась лишь через политику, а политика во всех случаях подкреплялась идеологией. Под идеологическое давление подпадали все отрасли культуры, все сферы культурной жизни – от ликбеза до охраны достопримечательностей истории и культуры. В частности, в конце 20-х гг. в школах и пунктах ликбеза вместо бесед на политические темы, коллективного чтения газет и журналов внедрили обязательные политчасы. В общем программном курсе самим лишь политзанятиям было отведено около 30 % учебного времени.

385

Основой большевистского воспитания была определена классовая борьба. Под усилением воспитательной работы имелась в виду прежде всего борьба против “врагов народа”. Идеологизация, построение воспитательной работы на основе классовой борьбы, искусственно разжигаемого классового разграничения и расслоения в обществе негативно влияли на гуманистический характер и направления развития советского образования и культуры. Это видно хотя бы на примере изменений в социальном составе школьников и студентов, которые хорошо проявились на изломе 20-х и 30-х гг. Так, в начале 30-х в школах, особенно в старших классах, по сравнению с 20-ми гг. увеличилась прослойка детей рабочих и колхозников и резко снизилось количество детей из семей более зажиточных слоев населения. Увеличение количества детей рабочих и крестьян в школах – факт сам по себе позитивный, однако он был вызван и сопровождался негативными явлениями.

Во время “раскулачивания” крестьянства из школ выгоняли тысячи и тысячи детей середняков, кустарей, ремесленников и других, вместе с родителями они были вынуждены покидать родные места. Во всех учебных заведениях наблюдалась позорная картина “выживания” отдельных учеников и студентов, разжигание вражды, противопоставление их друг другу по социальным мотивам. Большой вред интеллектуальному потенциалу и гуманистическому содержанию украинской советской культуры нанесло отношение Сталина и его сторонников к культурному наследию. Что касается некоторых вопросов культурного строительства, то Сталин придерживался, по существу, левацкой, пролеткультовской точки зрения.

В первой половине 30-х гг. сеть государственных органов охраны достопримечательностей истории и культуры, сформированная вскоре после революции, фактически прекратила свое существование. Местные органы были либо совсем ликвидированы, либо имели минимальный штат работников. Краеведческие общества, созданные для охраны достопримечательностей, переориентировались на решение местных экономических проблем. Изучение историко-культурного наследия изымалось из круга первоочередных вопросов. Спустя некоторое время исчезли и сами общества.

Идеологизация сферы сохранения памятников и достопримечательностей истории и культуры привела к тому, что ведущим критерием в их оценке выступала не художественная, художественноэстетическая ценность, а идеологическое, к тому же вульгарно трактуемое, содержание. Всему миру хорошо известны последствия

386

применения этого дикарского критерия. Достаточно лишь вспомнить о разрушенных в 30-е гг. в Киеве Михайловском Златоверхом соборе (ХІІ ст.), церкви Богородицы Пирогощи (ХІІ ст.), Никольском военном соборе (ХVII ст.) и других уникальных сооружениях. В Украине в 30-е гг. было запрещено издание произведений дореволюционных ученых, писателей, демократического направления – М. Драгоманова, П. Гринченко, Н. Костомарова, М. Максимовича, П. Кулиша, В. Винниченко, М. Грушевского и др. Опубликованные же до этого их труды (как и многих других авторов) изымались из читальных залов библиотек и передавались в так называемые “спецхранилища”. Работы художников-демократов не позволялось выставлять, продавать и они также подлежали изъятию.

4 июля 1922 г. в Украине была образована комиссия Политбюро ЦК КП(б)У по антирелигиозной пропаганде. Уже через 10 дней ее члены разработали “конкретный план действий”. С заданием управились быстро, “конкретный план действий” начал воплощаться в жизнь. Большую роль в антирелигиозной пропаганде должна была сыграть общественность. В 1925 г. в республике возник “Союз воинственных безбожников”, который выдавал пропагандистскую литературу, газету и журнал “Безбожник”. Организовывались антирелигиозные семинары, слеты, диспуты, “политбои”, направленные против религии и церкви.

Развернутое в конце 20-х гг. массовое “наступление социализма по всему фронту” означало начало и новой атаки на церковь. Постановление от 8 апреля 1929 г. фактически запрещало религиозным организациям создавать фонды взаимопомощи, особое богослужение или другие встречи для детей, молодежи, женщин или общие собрания с целью изучения Библии, литературы, ремесел, а также любые другие группы, филиалы или кружки. Не позволялось организовывать экскурсии, детские площадки, открывать библиотеки, читальные комнаты, санатории или оказывать медицинскую помощь. Таким образом, деятельность церкви фактически сводилась лишь к богослужению. 15 мая 1929 г. ХІ съезд Советов Украины утвердил новую Конституцию республики. В ней вместо “свободы религиозной и антирелигиозной пропаганды” провозглашалась “свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды”. Священники, служители религиозных культов, монахи, как и прежде, были лишены избирательных прав. Вместе с общим наступлением на крестьянство в 1929 г. начался и “решающий штурм” церкви. Так же, как коллективизация и раскулачивание, разорение церкви достигло своего апо-

387

гея в конце 1929 – в первые месяцы 1930 г. Священников выселяли наравне и вместе с кулаками, так как они были отнесены к категории крестьянских хозяйств, члены которых имели нетрудовые доходы. Церкви разрушали, переоборудовали под культурно-просветительные учреждения или отдавали под хозяйственные потребности, колокола сбрасывали и передавали “на потребности индустриализации”.

Сталинская антирелигиозная кампания деморализовала общество, нивелировала и снижала уровень его духовности и гуманистических основ в угоду перекрученной классовой морали. Она существенно снизила гуманистический потенциал советского общества и его культуры. Характерным признаком сталинизма было то, что он культивировал недоверие к людям умственного труда, обесценивал их опыт и знание. Интеллигенцию раньше других начали огульно обвинять во “вредительстве”, враждебных социализму взглядах и в антисоциалистической деятельности. На многих цепляли политические ярлыки со всеми следующими за этим “оргвыводами”. В отношении к интеллигенции прослеживалась та же линия, что и к церкви – на раскол, раздор, на борьбу, а не на консолидацию и мирное урегулирование споров. Нетерпимость к некоторым представлениям и нормам поведения интеллигенции, идеологическое давление на нее, другие способы “воспитания” создавали болезненную обстановку в обществе.

“Большой террор” 30-х гг. уничтожил, в частности, половину состава (14 человек) созданной Н. Хвылевым Свободной академии пролетарской литературы (САПЛИТЕ), в состав которой вместе с другими входили Ю. Яновский, П. Панч. С уничтожением Хвылевого и его единомышленников были физически и морально раздавлены ростки искусства европейского уровня, один из возможных путей развития украинской советской культуры. Среди репрессированных в 30-е гг. (в том числе за “национализм” и “вредительство”) – известные украинские писатели и поэты Ю. Жилко, М. Ирчан, И. Кириленко, И. Кулик, И. Микитенко, В. Подмогильный, С. Пилипенко, Е. Плужник, В. Полищук, Н. Скуба, О. Слисаренко, Г. Епик. В республике было репрессировано около 500 литераторов. Почти 150 из них погибли. В 30-е гг. в Украине были уничтожены многие деятели художественного и музыкального искусства: талантливые художники Ю. Михайлив, И. Падалка, В. Седляр, композитор П. Толстяков и др.

Большой потерей для советской культуры стала смерть талантливого, энциклопедически образованного художника, профессора киевского художественного института Н. Бойчука, которого длительное время травили сталинские палачи. Группу Бойчука обвинили в отступе от

388

реалистичных традиций и оторванности от жизни, преувеличении роли византийской монументальной живописи в развитии украинского изобразительного искусства, в стремлении соединить “догматичные” приемы искусства иконописи с украинской “архаикой” и “западным формализмом”. Стремление художника вывести украинское советское искусство на европейский уровень истолковывалось как подражание “националистической ориентации” Волнового на “психологическую Европу”. Следовательно, “бойчукистам” инкриминировали идейную смычку с “хвылевизмом”. Их пытались изолировать, скомпрометировать в глазах других художников и общественности, ослабить влияние их творчества на развитие украинского искусства. В 1936 г. Н. Бойчука арестовали и вскоре расстреляли, а вместе с ним и многих художников из его знаменитой школы “бойчукистов”.

Сталинизм и его детище – административно-командная система – нанесли большой вред гуманистическому содержания советской науки. В 30-е гг. она была переориентирована из гуманитарных на преимущественно технократические идеи. В результате политики Сталина в конце 20-х – в 30-е гг. в СССР (в том числе и в Украине) практически прекратилось развитие ряда отраслей науки – статистики, этнографии, демографии, демографической географии, краеведения и др. Последнее, в частности, было объявлено “буржуазной националистической наукой”. Чистки прошли во всех культурных, академических, научных организациях.

Огромный вред был нанесен национальному литературоведению и языкознанию. Большинство специалистов этих отраслей знаний были арестованы. “Разоблачение” “врагов народа” и “буржуазных националистов” происходило настолько интенсивно, что в научных учреждениях нередко арестовывали почти всех сотрудников. Так, в апреле 1933 г. из многочисленного коллектива Института польской культуры на свободе находился лишь один человек. Массовые репрессии 30-х гг. существенно снизили интеллектуальный и гуманистический потенциал советского общества, деформировали и затормозили ход культурных превращений в стране. Культурная прослойка, от которой зависело процветание общества, способность его к развитию, уменьшилась до критической отметки. Возникла явная культурная дистрофия. Сталинизм привел интеллигенцию к моральным деформациям и огромным человеческим потерям. На место уничтоженных кадров выдвигались новые, нередко одаренные, однако профессионально плохо подготовленные, общеобразовательный и культурный уровень которых был, как правило, значительно ниже по сравнению с репрессированными специалистами.

389

390