Ист.Укр.для иностранных студ. учебник

венность протестовала также против массового применения принудительного труда узников, которое осенью в 1929 г. стало в Советском Союзе обычным явлением.

Курс на сплошную коллективизацию официально провозгласил ноябрьский (1929 г.) пленум ЦК ВКП(б). На нем был заслушан отдельный доклад Косиора “О сельском хозяйстве Украины и о работе на селе”. В соответствующем постановлении отмечалось, что Украина имеет развитую материально-техническую базу для преобразований в сельском хозяйстве, партийно-государственному руководству Украины предлагалось усилить темпы коллективизации. Ориентируясь на позицию генсека, Молотов и Каганович на пленуме высказались за осуществление сплошной коллективизации в течение года. С ними солидаризировался Косиор. Однако другие участники пленума настаивали на том, чтобы завершить коллективизацию за более длительный срок – в пределах пятилетки. Пленум решил образовать комиссию под руководством наркомзема СССР Яковлева для разработки вопросов, связанных с коллективизацией. Рекомендации комиссии были положены в основу постановления ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. “О темпах коллективизации и мероприятиях помощи государства колхозному строительству”. Украину отнесли к регионам, где коллективизацию планировалось закончить осенью 1931 г. или весной 1932 г.

Коллективизация была задумана Сталиным как коммунизация, с образованием хозяйств максимального уровня обобществления. Правда, в официальных партийно-государственных документах речь шла об артельной форме хозяйств, но в инструкциях, которыми они сопровождались, артель эта имела вид коммуны. Во время коллективизации обобществлению подлежали коровы, мелкий скот, птица. Это встретило решительное сопротивление крестьянских масс и резко обострило политическое положение. Провозглашение колхозов переходной формой к коммуне (в постановлении ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г.) вызывало сопротивление всего крестьянства. Активнее всего и массово против коллективизации выступили те села, которые проявляли мятежный характер в 1905–1907 гг. и после Февральской революции 1917 г. Угроза крестьянских беспорядков, массовых восстаний исчезла лишь в середине 1932 г.

Сталин был вынужден отступить. В статье “Головокружение от успехов”, которая была напечатана в газете “Правда” в начале марта 1930 г., он назвал нарушение добровольности при вступлении в колхоз и игнорирование приусадебного участка колхозника

371

“перегибами” и положил ответственность за них на местные власти. Маневр успокоил крестьянство, а затем коллективизация продолжалась уже в артельной форме.

Почти полное отсутствие материальной заинтересованности в колхозах и излишне высокий уровень государственных заготовок вынудили крестьян скрывать зерно, не обращать внимание на значительные потери при уборке урожая. Была образована хлебозаготовительная комиссия под руководством Молотова с чрезвычайными полномочиями, которая действовала с 30 октября 1932 г. до последних дней января 1933 г., когда в республику приехал на постоянную работу с диктаторскими полномочиями секретарь ЦК ВКП(б) Постышев. Принятое под давлением Молотова постановление Совнаркома Украины “О мероприятиях по усилению хлебозаготовок” от 20 ноября 1932 г., которым местные власти были вынуждены руководствоваться во время хлебозаготовительной кампании зимой 1932/33 гг., содержало пункт о применении “натуральных штрафов”, санкционировало массовые обыски у населения, изъятие не только спрятанного колхозного зерна, но и любых запасов продовольствия. Если зимние хлебозаготовки 1931/32 гг. привели к большому голоду, то результатом тотальной конфискации пищевых запасов крестьянства зимой 1932/33 гг. стал ужасающий голодомор, представлявший собой “воспитательное” мероприятие, о чем красноречиво свидетельствует письмо С. Косиора от 15 марта 1933 г.

Введение с декабря 1932 г. паспортного режима и института прописки для населения городов и новостроек административно закрепляло крестьян в колхозах. Одновременно до минимума сокращались приусадебные участки, чтобы колхозники не могли существовать без труда в общественном хозяйстве. Специфика голодомора начала 30-х гг. заключалась в том, что официальная власть его не только не признавала, правительство СССР даже не давало разрешения на пересечение границы иностранной помощи. Полные демографические потери, включали катастрофическое (почти десятикратное) снижение рождаемости в сельской местности, достигли в 1932–1934 гг. 5–7 млн чел. Продразверстка, которая за три года довела сельское хозяйство до руины, была упразднена в январе 1933 г. Вместо нее вводились обязательные поставки хлеба государству колхозами и единоличниками. Всем тем, что производилось сверх твердо зафиксированного налога, крестьяне могли свободно распоряжаться, включая реализацию остатков через колхозную торговлю. Этим создавалась определенная заинтересованность колхозников в развитии общественного хозяйства.

372

Таким образом, необходимо отметить, что сельское хозяйство Украины вышло на уровень производительности, который существовал до начала сплошной коллективизации, лишь в конце 30-х гг.

3.КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В СОВЕТСКОЙ УКРАИНЕ

В20–30-е ГОДЫ

Вотношении большевиков к национальным проблемам в ходе гражданской войны произошла своеобразная эволюция. Чтобы завоевать доверие украинских масс и национальной интеллигенции,

врезолюции VІІІ Всероссийской партийной конференции “О советской власти на Украине” говорилось об обязанности членов РКП(б) действительно гарантировать право трудящихся учиться

и разговаривать в советских учреждениях на родном языке. К. Раковский в марте 1920 г., инициировал задачу создания национального пролетариата, украинизацию школьного образования, организацию Центральной школы красных командиров, в которой обучение осуществлялось на украинском языке, формирование украинизированных военных частей.

Популярный в 1917–1920 гг. среди национально-демократических сил термин “украинизация” после “завоевания Украины большевиками” (выражение В. Ленина весной 1919 г.) означал формирование национального по составу административного аппарата, который бы безусловно подчинялся московскому центру, и вынужденное ослабление контроля за этнокультурными процессами. Ведь возобновление единства страны в форме Советского Союза требовало некоторой компенсации республикам в виде советизированной идеи культурноэтнической автономии. Кроме того, в условиях диктатуры большевистской партии сам ход этнокультурного возрождения давал возможность постепенной большевизации сферы образования (учителя в республике перешли на платформу советской власти в 1923–1924 гг.), науки и культуры, воспитание “нового человека”, выявления национально “слишком заангажированных” граждан с целью последующей изоляции их от общества. Однако в ситуации 20-х гг. речь шла фактически не об украинизации, в действительности это была дерусификация. Ведь весной 1919 г. в УССР на все украинское население при-

373

ходилось чуть более 10 % средних школ, зато россияне имели их свыше 84 %. Из общего количества 5 тыс. профессоров украинцы составляли лишь 0,5 %. В составе КП(б)У, не без оснований названной Н. Бухариным и Г. Зиновьевым российско-еврейской, в 1923 г. только 11 % коммунистов владели украинским языком. Руководящая верхушка ГПУ Украины в январе 1923 г. состояла из 18 человек, но только двое из них были украинцами, к тому же обрусевшими. Можно констатировать, что рабочие и крестьяне республики имели разницу в языке и культуре.

До принятия ХІІ съездом РКП(б) и ІV совещанием по национальным вопросам идеи И. Сталина о “коренизации”, то есть “национализации государственных и партийных учреждений в республиках и областях”, руководство УССР в сентябре 1920 г. приняло закон об обязательном изучении в школах украинского языка, истории и географии Украины. 27 июля 1923 г., через три месяца после завершения работы ХІІ съезда РКП(б), вышел декрет Совнаркома Украины “О мероприятиях по украинизации учебновоспитательных и культурно-образовательных учреждений”. Началось фактическое внедрение в Украине политики коренизации. Она имела такие основные положения: подготовка, воспитание и выдвижение кадров коренной национальности; учет национальных факторов при формировании партийного и государственного аппарата; организация сети учебных заведений всех степеней, заведений культуры, газет и журналов, книгоиздательского дела языками коренных национальностей; изучение национальной истории, возрождение национальных традиций и культуры.

Политика коренизации была обусловлена комплексом внешних и внутренних причин: 1) выдвижение “белорусского”, а еще в большей степени “украинского” вопроса в эпицентр европейской политики, поскольку учет этого стал необходимым элементом внутренней политики СССР ради формирования привлекательного имиджа страны на международной арене посредством государственной заботы о национальных меньшинствах; 2) рассмотрение коренизации как средства поиска общего языка с крестьянством, привлечение национальной интеллигенции через распространение идей нэпа на сферу национальных отношений; 3) возможность снятия в перспективе противоречий между народными массами и бюрократическим аппаратом (партийным, советским, государственным); 4) попытка руководства и контроля центральной властью над процессом национального возрождения на окраинах; 5) укрепление новообразованной государ-

374

ственной структуры – Советского Союза: предоставление прав “культурно-национальной автономии”, частичной компенсации республикам за потерю политического суверенитета.

Следовательно, сущность коренизации – это поощрение развития национальных культур в интересах укрепления большевистского режима. В Украине проявились две тенденции этой политики: украинизация (декрет ВУЦИК от 27 июля и Постановление от 1 августа 1923 г.), которая была ограниченной, и создание необходимых политических, экономических условий для развития национальных меньшинств. Однако политика украинизации начала сворачиваться после воспитания национальных кадров большевистской номенклатуры и искоренения национальной оппозиции и “националуклонистов” в КП(б)У; она не была завершена в массовой культурнообразовательной деятельности.

На базе ранее упоминавшегося декрета СНК Украины были разработаны мероприятия по обеспечению равноправия языков и содействия развитию украинского языка. В них предусматривалось выполнение задач по украинизации в течение года. Там же содержалось и указание о запрещении принимать на руководящую работу лиц, не владевших украинским языком. Однако первый секретарь ЦК КП(б)У (с марта 1925 г. – Генеральный секретарь) Э. Квиринг почти два года тормозил процесс дерусификации. Лишь с прибытием в УССР Л. Кагановича, заменившего его, пленум ЦК КП(б)У срочно создал в апреле 1925 г. комиссию по украинизации. Это решение 30 апреля продублировал ВУЦИК, сформировав Всеукраинскую Центральную комиссию по украинизации советского аппарата (глава – В. Чубарь) и выдал постановление “О мероприятиях срочного проведения полной украинизации советского аппарата”.

Но попытки форсированного проведения фактически дерусификации встретили сопротивление как партийно-советской номенклатуры, так и значительной части населения. Созданные для государственных служащих трех- и шестимесячные курсы по изучению украинского языка в большинстве городов функционировали формально, несмотря на то, что над слушателями нависала угроза освобождения с работы, если на выпускном экзамене они получат неудовлетворительную оценку.

Украинизация тормозилась из-за недостатка учителей, поскольку с 1921 по 1923 гг. учительский корпус Украины уменьшился почти вдвое – с 85 до 45 тыс. Недостаточное количество учебников, словарей, отсутствие терминологии были ее болезненными составляющими.

375

Для многих чиновников (“совбуров”, как их называло население, – сокращеное название от российского словосочетания “советские буржуи”) украинизация была мимикрией, несерьезным и конъюнктурным мероприятием. Центральное руководство в Москве по-разному реагировало на трудности, которые возникли при реализации национальной политики: Сталин требовал “перебороть иронию и скептицизм в вопросе об украинской культуре”, а Зиновьев считал, что украинизация “бьет по нашей линии касательно данного вопроса, помогает петлюровщине”. Но Генеральный секретарь ЦК КП(б)У Л. Каганович неуклонно выполнял указания Сталина. Впрочем, для него не имело решающего значения, что именно претворять в жизнь – русификацию или украинизацию.

Достаточно важно, что символы “украинизации” и борьбы с “украинским буржуазным национализмом” были двумя сторонами одной политики. Очень медленно продвигалась украинизация в комсомоле Украины, где на 1 мая 1924 г. украинцы составляли 21 %, россияне – 10 %, евреи – 65 %, представители других национальностей – 2 %. Не лучше продвигались дела и в дислоцированных на территории УССР военных частях, особенно среди командного состава. Причина здесь тоже лежала на поверхности: из 42 начдивов и военных комиссаров лишь двое были украинцами, 21 – россиянами, 10 – евреями, 9 – латышами, а в штабе украинского военного округа из свыше 240 работников было лишь 6 украинцев. Вместе с тем нужно отметить, что в 1924 г. более чем 60 известных деятелей украинской эмиграции одобрили украинизацию, заявив в связи с этим о лояльном отношении к советской власти. Вернулся на родину и М. Грушевский, удостоверившись в том, что при его жизни новой революции не будет, поэтому нужно формировать сознание украинского народа с помощью истории.

Украинизация проходила активно лишь в сфере школьного образования. В некоторых губерниях многие решения были непродуманными, культурные запросы не удовлетворялись. Все это способствовало не развитию, а ликвидации национальных традиций, победе “суржика”. Однако следует особо отметить, что благодаря усилиям украинской интеллигенции, национал-коммунистов А. Шумского, Н. Скрипника, Н. Хвылевого и других в республике все же произошел настоящий расцвет национальной культуры, процесс украинизации городов состоялся. К осени 1927 г. на украинский язык преподавания перешла четверть высших учебных заведений, около половины техникумов, 80 % периодических изданий стали “украиноязычными”,

376

свыше 92 % первоклассников начали обучение в украинских классах. В 1931 г. 79 % учебников для высших учебных заведений было издано на украинском языке.

Но слишком заметной была неравномерность уровня дерусификации по регионам, отраслям, типам образовательных учреждений. Можно продолжить такие сравнения: педагогические техникумы обеспечивались литературой на украинском языке на 60 %, а медицинские и сельскохозяйственные вузы – едва на четверть от необходимого.

Реальные изменения произошли и на той территории Слобожанского края, где компактно проживало украинское население, но в административных границах России – в Курской, Воронежской и Брянской губерниях. Здесь в 1927 г. функционировали восемь украинских педагогических техникумов, Воронежский университет готовил учителей украинского языка и литературы, в трех техникумах преподавали украиноведение, до 1932 г. 13 районных газет издавались на украинском языке. В этих регионах планировалось дерусифицировать 26 районов с преимущественно украинским населением. Не отставала и Кубань: до 1930 г. здесь открыли 240 украинских школ, украинский пединститут, два педтехникума, украинское отделение в сельскохозяйственном институте и на рабочем факультете (рабфаке).

Однако со временем решение национального вопроса в направлении украинизации все больше вступало в противоречие с необходимостью унификации национальных культур в СССР, идеей пролетарского интернационализма. Все большее влияние приобретала догматичная и ошибочная формула “социалистическая по содержанию, национальная по форме культура”. Продолжалось сопротивление украинизации: в Донбассе в Сталинском округе из 82 городских школ только две были украинскими. Среди значительной части общества продолжала доминировать мысль о том, что Украина в действительности является частью России, многие рассматривали украинский язык, как “выдумку галичан”.

В республике получила распространение печально известная теория “борьбы двух культур”, суть которой сводилась к тому, что “пролетарская Россия” противопоставлялась “крестьянской Украине”, и на основе этого делался вывод: украинизация не нужна, поскольку в конце концов украинскую (сельскую) культуру непременно победит российская (городская) культура. Партийные инстанции, сам Л. Каганович постоянно напоминали, что в процессе украинизации не прекращается идейная борьба, причем буржуаз-

377

но-националистическая идеология, антисоветская культура по темпу развития вроде бы опережает пролетарскую идеологию и советскую культуру. Для Сталина и Кагановича украинизация, как и весь процесс коренизации, была временным тактическим отступлением, политической игрой. Сам Каганович владел украинским языком, однако в своей работе пренебрегал им. Даже в “разгар” украинизации – в декабре 1925 г. – свою речь на ІХ съезде КП(б)У он произнес на русском языке, хотя незадолго до этого обещал выступать на украинском. Не пользовались украинским языком на съезде и другие делегаты, владевшие им.

Уже с начала 1926 г. начались нападки на самого последовательного поклонника дерусификации и настоящей суверенности Советской Украины, особенно при решении кадровых вопросов, наркома образования О. Шумского, которого выслали в сентябре 1927 г. на работу в Россию. Предвзятое отношение генсека к украинизации наложило отпечаток на весь последующий ее ход. Каганович быстро потерял к ней любой интерес. Уже 2 июля 1926 г. он по решению Политбюро ЦК КП(б)У сложил с себя полномочия главы комиссии Политбюро по украинизации, новым председателем которой назначили В. Затонского. С этого момента Политбюро ЦК КП(б)У крайне редко обсуждало вопросы, связанные с украинизацией. Курс на ее осуществление постепенно сворачивался, становился все более формализированным; забота о развитии украинской культуры (советской) заменялась “заботой” о борьбе против существующего и несуществующего украинского национализма (буржуазного).

Кроме жупела “шумскизм”, который верхушка партии трактовала как “национальный уклон”, появились также “хвылевизм” и “волобуевщина”. Последнее явление особенно испугало догматиков: в одном из своих трудов 1927 г. 24-летний коммунист М. ВолобуевАртемов, не отрицая партийной программы, рассматривал Украину как исторически сформированный народнохозяйственный организм, который имеет собственные пути прогресса. Опираясь на официальные данные советской статистики, он показал потребительское отношение центра к Украине, требуя обеспечить ее национальным учреждениям права и возможности действительного, а не формального руководства экономикой республики, без любых исключений в интересах союзных инстанций, ликвидировать провинциальный статус украинского языка, литературы и культуры в целом. Хоть и А. Шумский, и М. Волобуев были арестованы лишь в 1933 г. (Н. Хвылевой в мае 1933 г. наложил на себя руки), их позиции суще-

378

ственно повлияли на последующую судьбу украинизации, которая стала синонимом сепаратизма. Ведь проблему украинизации невозможно было оторвать от дилеммы развития производительных сил Украины, ее индустриализации и модернизации, а последующее углубление национального самосознания могло породить склонность к экономической, а в дальнейшем и политической самостоятельности.

Партийного решения относительно прекращения в УССР дерусификации принято не было, но работал механизм торможения. Так, с 1926/27 учебного года от сдачи выпускных экзаменов по украинскому языку были освобождены студенты социально-исторических отделений факультетов профессионального образования, поскольку среди них были многие коммунисты, не знавшие его. В апреле 1928 г. Совнарком, изучив состояние дел, пришел к выводу об ощутимом росте количества служащих, которые не знают украинского языка. А подводя итоги о ходе хлебозаготовок на Северном Кавказе, в решении Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) в декабре 1932 г. отмечалось, что украинизация Кубани – не что иное как петлюровщина. После этого любая украинизация за пределами Украины прекратилась: с 14 декабря – на Кубани, с 15 декабря – на территории Центральной Черноземной области России, в Казахстане и на Дальнем Востоке. С 1 сентября 1933 г. в этих регионах дети украинцев могли посещать лишь российские школы. По инициативе наркома образования Украины В. Затонского были освобождены от работы все заведующие отделами народного образования в районах, 90 % заведующих областными отделами народного образования, 200 работников Наркомата, 4 тыс. учителей. В декабре 1932 г. под Харьковом было расстреляно свыше 200 кобзарей и их поводырей-охранников и распространителей национального песенного эпоса. Наконец, в июле 1933 г. принято постановление “О националистических уклонах в рядах украинской парторганизации и о задаче борьбы с ними”. В январе 1934 г. в прессе речь шла уже только о большевистской украинизации, а во второй половине 1937 г. исчез даже этот термин. Во время реорганизации системы образования появились новые учебники, которые фальсифицировали историю Украины, в частности Б. Хмельницкого называли провокатором, изменником российского и украинского народов. В 1938 г. преподавание русского языка ввели во всех украинских школах со второго класса (не без настояния Н. Хрущева).

Следовательно, украинизация стала временной политической уступкой центра Украине. Она имела ограниченный характер, касалась главным образом образовательно-культурной сферы и к концу 1930-х гг. была в целом свернута.

379

Изменения в сфере культуры, которые надлежало осуществить советской власти, рассматривались как переворот в сознании, равнозначный культурной революции. Жизнь требовала существенного улучшения уровня грамотности народа. Первая всероссийская перепись 1897 г. засвидетельствовала, что в Украине могли читать и писать 27,9 % населения. В начале ХХ ст. положение почти не изменилось. В декабре 1919 г. Ленин подписал декрет о ликвидации неграмотности. В соответствии с ним все необразованное население России от 8 до 50 лет было обязано научиться читать и писать на родном или русском языке по желанию. В мае 1921 г. идентичный декрет принял Совнарком УССР. Вместе с Народным комиссариатом образования УССР и подведомственными ему школами и культурнопросветительными учреждениями в дело ликбеза вовлекались комсомольские и профсоюзные организации, комбеды, кооперация, красноармейские части. Всю эту работу координировала Всеукраинская чрезвычайная комиссия по борьбе с неграмотностью. Активистов ликбеза называли культармейцами.

Напомним, что начиная с 1923 г. координационные функции

ворганизации этой важной работы перешли к обществу “Долой неграмотность!”. С целью придания его деятельности авторитетности главой общества был назначен председатель ВУЦИК Г. Петровский. Для поощрения учащихся стали применять различные льготы, а не средства принуждения. Так, рабочие освобождались на два часа от работы с сохранением заработной платы, а крестьянам предоставлялась 20-процентная скидка при обязательном страховании имущества. После стабилизации бюджета государство получило возможность взять на себя основную часть расходов для организации кружков по ликвидации неграмотности, обучение в которых осуществлялось бесплатно. Ликбезовские учебники выпускались на языках основных национальностей. Для представления методической помощи активистам этого движения были организованы десятки культармейских университетов.

Важнейшей проблемой общеобразовательной школы был переход с русского на родной язык учащихся. Однако, несмотря на недостаточное количество учительских кадров и учебников, строительство национальной школы продвигалось довольно успешно. Перестройка национальной школы осуществлялась под управлением образованного

в1924 г. при ВУЦИК Совета нацменьшинств. Не менее важным было привлечение к обучению всех детей соответствующего возраста. Несостоятельность государства финансировать народное образование

380