книги2 / 224-1

VISUAL INVESTIGATIONS: TO THE DEFINITION OF THE CONCEPT

The report examines the concept of visual investigative journalism, which are popular in the English-language press. The article analyzes news events for these stories, working with sources (mainly open data) and the specifics of presentation of results.

Key words: investigative journalism, visual journalism, open data.

Парахневич Елена Валерьевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии и журналистики, Волгоградский государственный университет,

ev_parahnevich@volsu.ru.

440

А. Я. Сарна

Белорусский государственный университет Минск (Республика Беларусь)

«ПОСТПРАВДА» КАК КОНЦЕПТ СОВРЕМЕННОЙ КРИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

В представленных тезисах рассматриваются проблемы использования и интерпретации термина «постправда», который постепенно приобретает статус понятия в современной критической теории и служит объектом анализа для таких авторов, как Д. Грин, Г. Макдональд, С. Фуллер, Г. Франкфурт. На материале их работ осуществляется сравнительный концепт-

анализ в попытке операционализировать понятие «постправды» для диагностики актуального состояния современного информационного поля.

Ключевые слова: постправда, информационная политика, критическая теория, инфотейнмент, фейк.

В настоящее время термин «постправда» еще не приобрел точный терминологический статус, но уже достаточно прочно закрепился в качестве одного из наиболее востребованных концептов, активно используемых в журналистике и аналитике. За пределами медийного дискурса наиболее активно это понятие применяется в современной критической теории, в частности, такими авторами, как Д. Грин, Г. Макдональд, С. Фуллер, Г. Франкфурт. Сопоставляя их работы и вычленяя из них наиболее существенные моменты, далее попытаемся использовать данный эмпирический материал для проведения сравнительного концепт-

анализа в попытке операционализировать понятие «постправды» с целью диагностики актуального состояния современного инфополя.

Прежде всего следует отметить, что в условиях интенсивного информационного обмена, ускоренного создания и потребления новостного и аналитического медиаконтента возникают и активно развиваются такие технологии создания и распространения

441

«постправды», как персонализация и эмоционализация политики, инфотейнмент и гибридные медиакампании. Персонализация политики связана, преимущественно, с изменением освещения политических тем в СМИ и выражается в смещении фокуса внимания электората с партий, организаций и институтов на личности отдельных политиков, когда те или иные качества политического лидера становятся важнее идей, которые он высказывает и отстаивает. При этом рациональные аргументы подменяются эмоциями и чувствами в ситуации, когда фейки, сплетни и слухи легко возникают и получают широкое распространение, поскольку не требуют доказательств и каких-либо

подтверждений, а источник информации не установлен [1]. Развитие информационных технологий (в первую очередь

телевидения) способствовало, в том числе, и процессу трансформации политики в развлекательное шоу. В рамках сложившегося тренда под названием «инфотейнмент» (информирование через развлечение) в соответствии с требованиями к новостным сообщениям как особой форме релакса СМИ все чаще выбирают для освещения события с простой структурой, в которых есть конфликт либо драма с большей степенью привязки к той или иной персоне. В такой ситуации политика следует правилам медиалогики, становясь все более забавной, быстрой и простой. С другой стороны, в условиях медиаконвергенции происходит размывание границ между публицистикой и литературой, отступление от точности описания в пользу вымысла, смешивание политической и публичной повестки дня. При этом политики вынуждены искать компромисс между желаниями публики и собственными амбициями в рамках гибридных медиакампаний. Так, в условиях сегментации аудитории и фрагментации информационного поля интернет и особенно электронные социальные сети за счет своей доступности и интерактивности стали главными площадками для развития «постправды», где онлайн-популизм и «фейк-ньюс» с легкостью переходят в офлайн-пространство.

Для понимания ключевых элементов, из которых складывается информационная среда, характеризуемая концептом «постправды», наиболее подходит термин «лексические фантомы» (Б. Норман) или

442

«фактоиды» (А. Мирошниченко). Именно они выполняют функцию овеществления, которая, по мнению Д. Грина, позволяет приписывать любым абстракциям свойства материальных объектов. Их использование в политическом дискурсе приводит к тому, что «люди привыкают воспринимать абстрактные понятия типа «либерализм» или «консерватизм» как нечто реальное существующее и потому подлежащее «правильному» определению. В этом случае чрезвычайную важность приобретает вопрос о том, кто контролирует толкование политических терминов. Политики соревнуются за то, чтобы овеществление проходило с их позиций, чтобы иметь возможность формировать общепринятые значения этих терминов и тем самым влиять на формирование категорий политического сознания» [1. С. 35].

Распространением и обоснованием подобных фантомов занимаются не только политики, но и люди, профессионально занимающиеся коммуникацией, чтобы активно распространять в обществе всевозможные идеи: журналисты и маркетологи. Они также вносят свой вклад в то, чтобы сформировать наши представления о реальности, выставляя факты в выгодном для них свете. Г. Макдональд считает, что у каждого из них «своя правда» (т.е. свое мнение о том, что необходимо представить для всех как прагматически значимую и достоверную информацию) и выделяет три типа коммуникаторов: «активисты», «дезинформаторы» и «манипуляторы». Первые выбирают то знание, которое, в целом, создает правильный образ реальности, чтобы достичь конструктивной цели. Вторые заняты распространением «правды», не сознавая, что она искажает реальность. А третьи сознательно отбирают информацию для создания образа реальности, который не соответствует настоящему положению дел, и им об этом известно [2].

Аналогичную попытку классификации «агентов (пост)правды» предпринимает С. Фуллер, опираясь на различные концепции из истории западной социальной и политической теории, прежде всего, макиавеллистской традиции в лице Вильфредо Парето, предложившего теорию циркуляции двух типов элит: «львов» и «лис». Согласно этой концепции, «львы» и «лисы» конкурируют за власть и обвиняют друг друга в нелегитимности, ссылаясь

443

на ложность высказываний оппонента: либо о том, что «львы» сделали в прошлом, либо о том, что «лисы» сделают в будущем. Вопрос в том, как добиться преимущества в этом противостоянии: путем быстрых изменений видимости (позиция «лис») или же за счет ее стабилизации (позиция «львов»), что и становится определяющим сценарием развития общества в сфере политики [5].

Благодаря их усилиям, по мнению Гарри Франкфурта, в мире сформировался «могучий запрос на иную ложь, не заинтересованную в действительности. Ее признаки: диктат общеобязательных консенсусов социума – «антиреализма», отрекающегося от вещей «как они есть на самом деле»; «демократичности», якобы «всеобщего» знания, не обусловленного фактами; культа «личных мнений» человека и гражданина, не определяемых ни его представлениями о правде, ни ответственностью познающего» [4. С. 6]. Тем самым «постправда» становится инструментом и технологией активной фабрикации «фантомов» и «фактоидов» как «фейков» во всем многообразии социально-политического спектра: от литературного творчества и

социальных сетей до конфликтов исторической памяти, и информационных войн. В какой-то степени она характеризует не

только актуальное состояние медийного поля, но и самой социальной критической теории.

По мнению ряда известных российских исследователей, в такой ситуации следует обратить внимание прежде всего на «персонологическое измерение» «фейков», где дисбаланс между правами, свободой и ответственностью в публичной коммуникации приводит к тому, что формируется запрос не столько на социальный контроль, сколько на личностную ответственность [3]. Тем самым акцент в осмыслении «фейков» переносится с оценки их истинности на отношение к истине с позиций субъекта высказывания (источника информации), который должен понимать всю полноту ответственности за свои слова.

444

Список литературы

1. Макдональд, Г. Правда. Как политики, корпорации и медиа

формируют нашу реальность, выставляя факты в выгодном свете / Г. Макдональд ; пер. Н. Мезин. – Москва : Альпина Паблишер, 2019. – 368 с. – Текст: непосредственный.

2. «Политика постправды» и популизм / под ред. О. В. Поповой. – Санкт-Петербург : Скифия-принт, 2018. – 216 с. –

Текст: непосредственный.

3.Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность :

коллективная монография / С. Т. Золян, Н. А. Пробст, Ж. Р. Сладкевич, Г. Л. Тульчинский ; под ред. Г. Л. Тульчинского. – Санкт-Петербург : Алетейя, 2021. – 216 с. – Текст :

непосредственный.

4. Франкфурт, Г. К вопросу о брехне: логико-философское

исследование (On bullshit) / Г. Франкфурт ; пер. с англ. М. Ослона. – Москва : Европа, 2018. – 120 с. – Текст: непосредственный.

5. Фуллер, С. Постправда. Знание как борьба за власть /

С. Фуллер ; пер. с англ. Д. Кралечкина ; под науч. ред. А. Смирнова.

– Москва : Издательский дом Высшей школы экономики, 2021. – 366 с. – Текст: непосредственный.

A. J. Sarna

Belarusian State University

Minsk (Republic of Belarus)

«POST-TRUTH» AS A CONCEPT OF MODERN CRITICAL THEORY

The presented theses consider the problems of using and interpreting the term «post-truth», which gradually acquires the status of a concept in modern critical theory and serves as an object of analysis for such authors as D. Green, G. MacDonald, S. Fuller, G. Frankfurt. On the material of their works, a comparative concept analysis is carried out in an attempt to operationalize the concept of «post-truth» to diagnose the current state of the modern information field.

445

Key words: post-truth, information policy, critical theory, infotainment, fake.

Сарна Александр Янисович, кандидат философских наук, доцент кафедры социальной коммуникации, Белорусский государственный университет, alsar.05@mail.ru.

446

Р. Хассан

Белгородский государственный национальный исследовательский университет Белгород (Россия)

КВОПРОСУ О КАТАЛОГИЗАЦИИ МЕДИАМАТЕРИАЛОВ

ВКОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ ЭЛЕКТРОННОЙ СРЕДЫ

Встатье рассматриваются основные тенденции и особенности каталогизации медийных документов, являющейся одним из важнейших технических процессов в библиотеках и электронных медиаресурсах. В докладе рассмотрена актуальная задача включения в технологические процессы методик обработки аудиовизуальных документов, что обусловлено изменившимися потребностями пользователей и в целом медиасреды.

Ключевые слова: каталогизация, традиционная каталогизация, электронная каталогизация, аудио- и видеоматериалы.

Техническая обработка информационных документов является основой работы библиотек и электронных медиаресурсов. Без этой базовой технологии они были бы простыми хранилищами информации, при работе с которыми пользователи сталкивались бы со значительными трудностями и вряд ли получали бы от них пользу [3]. Базы документов бесполезны, если они не включены в более или менее организованную систему – каталог.

Цель работы – определить каталогизацию в библиотеках и электронных медиаресурсах в основных содержательных параметрах технического информационного процесса. Её важность обусловлена тем, что конечная цель этого процесса – контролировать знания и представлять их в упорядоченном виде для читателей широкого круга, чтобы они могли извлечь из них информационную пользу в различных областях: от науки и образования до культуры и развлечения.

447

Многие страны, особенно арабские, в настоящее время переживают сложный этап, который заключается в совершенствовании традиционных и внедрении новых систем информационного поиска. Решение этого вопроса во многом зависит от ряда факторов внешней и внутренней среды, уровня социально-экономического и духовного развития общества, а также

информационных потребностей, запросов и интересов пользователей и библиотечных фондов.

Методы исследования: описание, сопоставительный анализ и экстраполяция. На материале традиционных библиотек и новейших ресурсов, способов хранения и обработки информации, а также на материале информационных ресурсов Европы, России и Сирии нами были определены основные тенденции и типологические признаки каталогизации в настоящее время.

Основные результаты. Общая концепция каталогизации проявляется в технической или библиографической подготовке информационных документов с целью сделать их доступными с наименьшими затратами времени и усилий, указать их физические особенности, подготовить для этого записи и расположить их в определенной системе, чтобы пользователю было легко и удобно получить доступ к нужной ему информации. Продуктом каталогизации является каталог как результат процесса индексации, т.е. список материалов или тем, упорядоченных в соответствии с конкретной системой.

Существует два типа каталогизации: описательная и предметная [1]. Описательная каталогизация касается описания физического объекта или физических характеристик информационных материалов посредством метаданных, таких как имя автора, название источника, номер издания и т.п. Это позволяет отличить его от других материалов или изданий. Предметная каталогизация связана с описанием объективного содержания информационных материалов по заголовкам или классификационным номерам.

Адресат каталогизации не ограничивается сообществом читателей, библиотечные работники также извлекают из этого выгоду, что привело к появлению различных типов каталогов: авторов, заглавий, предметный каталог, каталоги работ. Среди

448

наиболее распространенных форм каталогов, используемых в библиотеках – каталоги записей и картотека.

Наиболее распространённые методы каталогизации построены на англо-американских правилах каталогизации (Anglo–American

Cataloging Rules, AACR), а также международной кодификации библиографических описаний [1; 4].

Впоследнее время информационные документы отличаются типологическим разнообразием и, помимо традиционных форм книг, брошюр, памфлетов, газет и отчетов, включают в себя и нетрадиционные формы, представленные аудиовизуальными материалами [2; 4]. Специфицирующие характеристики аудиовизуальных средств (нелинейность, недискретность, динамичность, полимодальность) обосновывают важность поиска новых подходов к их каталогизации.

Вусловиях работы с большими массивами данных, особенно аудиовизуального характера, особую актуальность приобретает концепция MARС – стандартизированная система для ввода информации в компьютерный реестр, представления и обмена библиографическими данными в машиночитаемой форме. MARС считается актуальной международной стандартной формой построения каталога, которая учитывает все потребности различных информационных контейнеров при работе со стандартными машиночитаемыми каталогами.

Так, эта концепция подтвердила свою эффективность за последние пять лет в сирийских университетских библиотеках, включая Библиотеку факультета искусств и гуманитарных наук Университета Дамаска и Университета Тишрин в Латакии, где была

предпринята работа по переводу процессов каталогизации с традиционной системы на электронную – автоматизированную библиотечную информационную систему Koha. В то же время, при всех преимуществах Koha (открытый характер, удобство интерфейса, интеграция с Linux), она ориентирована, в большей степени, на работу с традиционными текстовыми источниками, позволяя находить не только тексты, но и их части. Эта опция недоступна в случае с каталогизацией аудиовизуальных материалов.

Вывод. Если традиционные текстовые источники являются понятным и удобным предметом каталогизации, то актуальной

449