8.9. Феномен российской интеллигенции: исторический казус или социальный слой, обусловленный особенностями российской истории?

Взаимоотношения политической власти и интеллигенции в любом обществе складываются непросто, поскольку в пос­ледней сосредоточивается наиболее образованная, творчес­кая часть населения, нацеленная на инновационную деятель­ность, выходящую, как правило, за рамки официальной идеологической доктрины.

В Западной Европе массовый слой интеллектуалов склады­вается в период промышленного переворота (XVIII—XIX вв.) в основном из представителей «третьего сословия», у кото­рого не было необходимости в особом групповом самосозна­нии. Они разделяли мировоззренческие ориентиры восхо­дящей буржуазии. В 40—50 гг. XIX века это слово в ряде западноевропейских стран стало использоваться для обоз­начения различных социальных групп: не только в качестве престижной самооценки элитарных образованных слоев, но и для определения личностей, выступавших с пропагандой революционно-демократических идей 1848 года.

В России слой образованных людей начинает формиро­ваться в эпоху Петра I, становясь массовым лишь во второй половине XIX в. В 50 —60 гг. прошлого столетия понятие «интеллигенция» появляется в российском лексиконе. Вна­чале его содержание существенно не отличалось от западно­европейского аналога: им выделялись люди, относящиеся к высшим слоям общества, прежде всего, — образованное чи­новничество. Но в 70—80 гг. в России, стране «догоняю­щей модернизации», понятие «интеллигенция» насыщается специфическим содержанием. В пореформенный период, когда дворянство, ведущий класс общества, теряет способ­ность выражать назревшие потребности поступательного раз­вития страны, а поднимающаяся буржуазия в силу особен­ностей российской истории вплоть до начала XX в. не обрела своего классового самосознания, должен был выдвинуться слой людей, который взял на себя выражение обществен­ных потребностей в политической, экономической, социаль­ной и культурной модернизации российского общества.

В отличие от западных интеллектуалов, для которых глав­ным критерием их отнесения к этому слою было профессио­нальное занятие умственным трудом, в России интеллиген­цией стали называть людей, отличающихся прежде всего двумя характерными признаками: стремлением самоотвер­женно служить народу, выражать и защищать его интересы и непримиримой оппозиционностью по отношению к поли­тической власти.

Народолюбие, ставшее характерной чертой российской интеллигенции с 70 —80 гг. XIX в., не случайно совпало по времени с существенным изменением социальной базы ее формирования: если раньше она рекрутировалась в основ­ном из дворянской среды, то в пореформенный период в условиях промышленного переворота все заметнее стала по­полняться разночинцами, представителями этой чисто рос­сийской социальной группы, объединявшей образованных людей, выпавших из существовавших тогда сословий — куп­цов, священнослужителей, крестьян. Выходцы, как прави­ло, из низов общества, они привили интеллигенции чувство долга перед народом, потребность защищать его интересы. Другая ее специфическая черта — оппозиционность по от­ношению к политической власти — обусловливалась тем, что самодержавный политический режим уже с начала XIX в. вос­принимался демократической общественностью страны как средневековый реликт, как главное препятствие на пути мо­дернизации российского общества. Таким образом, старая российская интеллигенция — не исторический казус, а со­циальный слой, сформировавшийся в органическом контек­сте российской истории и культуры.

В российском понятии «интеллигенция» было не только специфическое, но и общечеловеческое содержание. Ряд ка­честв лучшей части старой отечественной интеллигенции, демократизм устремлений, последовательное отстаивание своей независимости от политической власти, самостоятель­ность мышления, тщательно оберегаемый «кодекс чести», забота не только о своем благоденствии, но прежде всего о благе тех слоев населения, которые в силу недостатка обра­зования и культуры имели ограниченные возможности со­знательно отнестись к своему историческому творчеству, — эти черты старой интеллигенции, имеющие непосредствен­ное отношение к осуществлению ею в любой стране своей родовой функции, имеют общечеловеческое значение. Это и получило мировое признание в качестве феномена россий­ской интеллигенции.

Вместе с тем необходимо отметить и «прискорбные чер­ты» российской интеллигенции (Н. К. Михайловский). Она была чрезвычайно тонким общественным слоем, составляв­шим в конце XIX в. менее 1% населения страны, отделена от народа, которому стремилась самоотверженно служить, культурными и социальными барьерами. Слабость ее заклю­чалась и в отсутствии в России развитого среднего класса, на который она могла бы опереться. Это и обусловило в дальнейшем трагическую судьбу старой российской интел­лигенции.