Рус.лит. 4 курс Колпаков / Мой бедный Мастер. Полное собрание изданий и переизданий Мастера и Маргариты

в разных районах — одну в две, другую в три комнаты. Их стало пять. Трехкомнатную он обменял на две отдельных по две комнаты и стал обладателем шести комнат, правда, рассеянных в причудливом бес­ порядке по всей Москве. Он уже собирался сделать последний и са­ мый блестящий вольт, именно поместить объявление в газете: «Ме­ няю шесть комнат в разных районах Москвы на одну шестикомнатную квартиру, желательно на Земляном Валу», как его деятельность прекратилась, и он остался без единой комнаты.

—Ну, это другое дело, — возразила Маргарита, которую болтовня Коровьева забавляла и успокаивала.

—О! Уверяю вас, то, что проделал этот проныра, сложнее, чем это... — И Коровьев указал в темную даль, где черт знает где возвыша­ лись темные колонны.

Докурили, и Коровьев поднес Маргарите пепельницу.

—Итак, позвольте перейти к делу, — заговорил Коровьев серьез­ но, — до начала бала у нас полчаса. Вы, Маргарита Николаевна, жен­ щина весьма умная и, конечно, уже догадались, кто наш хозяин.

Маргарита опять ощутила свое сердце и только молча кивнула го­ ловой.

—Ну, вот и прекрасно. Так позвольте же вас поставить в курс де­ ла, — продолжал Коровьев, опуская веки и из-под них наблюдая Маргариту, — без всяких недомолвок. Ежегодно Воланд дает один бал, малых приемов я не считаю. Этот бал называется весенним балом полнолуния, и на него съезжаются... ну, словом, очень большое количе­ ство народу. Хозяин мой холост, и установилась традиция, согласно ко­ торой хозяйкой на балу должна быть женщина по имени Маргарита-

Под сердцем Маргариты стало холодно.

—Мы путешествуем, — продолжал Коровьев, — но бал должен быть, где бы мы ни находились, а женщина должна быть жительни­ цей местной. В Москве мы обнаружили девяносто шесть Маргарит,

итолько одна из них, и именно вы, была признана вполне достой­ ной исполнить роль хозяйки. Я надеюсь, что вы не откажетесь взять на себя это?

—Нет, не откажусь, — твердо сказала Маргарита.

Коровьев просиял, встал, почтительно поклонился, показав как по шнуру ровный пробор, и пригласил Маргариту идти с ним.

— Я представлю вас ему сейчас, — говорил Коровьев, ведя под ру­ ку Маргариту в тьму, — вы позвольте мне... несколько наставле­ ний... — шепот Коровьева слышался у самого уха Маргариты, — ниче­ го лишнего в смысле вопросов... вы не сердитесь на меня, Маргари­ та Николаевна, мы прекрасно знаем, что вы воспитанны... но усло­ вия уж очень необычны...

Голос Коровьева был мягок и вкрадчив, но в нем слышались не со­ веты, а скорее категорическое приказание, настойчивые внуше­ ния...

Во тьме сильно пахло лимонами, что-то задело Маргариту по го­ лове, она вздрогнула...

—Не пугайтесь, это листья растений, — шептал ласково Коровьев

истал продолжать наставления.

—На балу будут лица, объем власти которых в свое время, да и те­ перь еще, был очень, очень велик... Я говорю о лицах королевской крови, которые будут здесь... но по сравнению с возможностями хо­ зяина бала, в свите которого я имею честь состоять, их возможнос­ ти, я бы сказал, микроскопически малы... Следует учесть масштаб, Маргарита Николаевна... И подчиняться этикету... Повторяю: толь­ ко ответы на вопросы, и притом абсолютно правдивые.

Глаза Маргариты, привыкающие к тьме, теперь различали смут­ ный переплет ветвей и широких листьев над собою и вокруг се­ бя... Уши Маргариты не проронили ничего из того, что говорил Коровьев.

Атот шептал и шептал, увлекая Маргариту все дальше и дальше...

«Нет, нет, этого гражданину с Земляного Вала не сделать, — думала Маргарита. — Где же конец?»

—Почтительность... но не бояться... ничего не бояться... Вы сами королевской крови, — чуть слышно свистел Коровьев...

—Почему королевской крови? — испуганно шепнула Маргарита.

—Если разрешите... потом... это долго, — голос Коровьева стано­ вился все тише, — тут вопрос переселения душ... В шестнадцатом ве­ ке вы были королевой французской... Воспользуюсь случаем принес­ ти вам сожаления о том, что знаменитая свадьба ваша ознаменова­ лась столь великим кровопролитием...

Тут Коровьев прервал сам себя и сказал:

— Королева, мы пришли.

Впереди блеснул свет. Он выходил из широкой щели наполови­ ну открытой тяжелой окованной двери. Из-за двери слышались го­ лоса.

— Одну минуту прошу обождать, королева, — тихо сказал Коровь­ ев и ушел в дверь. От стены отлепилась тотчас темная фигура и пре­ градила путь Маргарите. Когда она мелькнула в освещенной полосе, Маргарита разобрала только одно, что это мужчина с белой грудью, то есть тоже во фраке, как и Коровьев, что он худ, как лезвие ножа, черен, как черный гроб, необыкновенно траурен.

Отделившийся всмотрелся в Маргариту странными, пустыми гла­ зами, но тотчас отступил почтительно и шепнул глухо:

— Одну минуту! — и слился опять со стеной.

Тотчас вышел Коровьев и заулыбался в широкой полосе уже на­ стежь открытой двери.

— Мессир извиняется, что примет вас без церемоний в спаль­ не, — медово говорил Коровьев и тихо, тихо добавил: — Подождите, пока он заговорит с вами сам... — Затем громко: — Мессир кончает шахматную партию...

Маргарита вошла, неслышно стуча зубами. Ее бил озноб.

В небольшой комнате стояла широкая дубовая кровать со смяты­ ми и скомканными грязными простынями и подушками. Перед кро­ ватью дубовый же на резных ножках стол с шахматной доской и фи­ гурками. Скамеечка у постели на коврике. В тускло поблескивающем канделябре, в гнездах его в виде птичьих лап, горели, оплывая, тол­ стые восковые свечи.

Другой канделябр, в котором свечи были вложены в раскрытые пасти золотых змеиных голов, горел на столике под тяжелой занаве­ ской. Тени играли на стенах, перекрещивались на полу. В комнате пахло серой и смолой.

Среди присутствующих Маргарита узнала одного знакомого — это был Азазелло, так же как и Коровьев, уже одетый во фрак и стоя­ щий у спинки кровати. Увидев Маргариту, он поклонился ей, пока­ зав в улыбке клыки.

Нагая ведьма, та самая Гелла, что так смущала почтенного буфет­ чика Варьете, сидела на коврике на полу у кровати, возясь с каким-то месивом в кастрюльке, из которой валил серный пар.

Кроме этих, был еще в комнате сидящий спиной к Маргарите гро­ маднейший черный котище, держащий в правой лапе шахматного коня.

Гелла приподнялась и поклонилась Маргарите. То же сделал и кот. Он шаркнул лапой и уронил коня и полез под кровать его ис­ кать.

Замирая от страха, все это Маргарита разглядела в колышущихся тенях кое-как. Взор ее притягивала постель, на которой, что было несомненно, сидел Воланд.

Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый, с золотой искрой на дне, сверлящий до дна души, и левый, пустой и черный, вроде как вход, узкое игольное ухо в царство теней и тьмы.

Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, брови черные, острые, на разной высоте, высокий облысев­ ший лоб изрезан морщинами, параллельными бровям, кожа лица темная, как будто сожженная загаром.

Воланд сидел, раскинувшись на постели в одной ночной рубашке, грязной и на плече заштопанной. Одну ногу он поджал под себя, дру­ гую вытянул. Колено этой темной ноги и натирала какой-то дымя­ щейся мазью Гелла.

Еще разглядела Маргарита на раскрытой безволосой груди темно­ го камня искусно вырезанного жука на золотой цепочке и с какимито письменами на спинке.

Несколько секунд продолжалось молчание. «Он экзаменует ме­ ня...» — подумала Маргарита и усилием воли постаралась сдержать дрожь в ногах.

Наконец Воланд заговорил, улыбнувшись, отчего глаз его как бы вспыхнул.

— Приветствую вас, светлая королева, и прошу меня извинить. — Голос Воланда был так низок, что на некоторых слогах давал оттяж­ ку в хрип.

Он взял с простыни длинную шпагу, погремел ею под кроватью

исказал:

—Вылезай. Партия отменяется... Прибыла дорогая гостья.

—Ни в каком слу... — тревожно свистнул суфлерски над ухом Ко­ ровьев.

—Ни в каком случае... — сказала Маргарита.

—Мессир! Мессир! — дохнул Коровьев в ухо.

—Ни в каком случае, мессир! — ясным, но тихим голосом ответи­ ла Маргарита и, улыбнувшись, добавила: — Я умоляю вас не преры­ вать партии. Я полагаю, что шахматные журналы бешеные деньги заплатили бы за то, чтобы ее напечатать у себя.

Азазелло тихо, но восторженно крякнул.

Воланд поглядел внимательно на Маргариту и затем сказал как бы про себя:

—Кровь! Кровь всегда скажется...

Он протянул руку, Маргарита подошла. Тогда Воланд наложил ей горячую, как огонь, руку на плечо, дернул Маргариту к себе и с раз­ маху посадил на кровать рядом с собой.

—Если вы так очаровательно любезны, — заговорил он, — а я дру­ гого ничего и не ожидал, так будем же без церемоний. Простота наш девиз! Простота!

—Великий девиз, мессир, — чувствуя себя просто и спокойно, ни­ чуть не дрожа больше, ответила Маргарита.

—Именно, — подтвердил Воланд и закричал, наклонясь к краю кровати и шевеля шпагой под нею: — Долго будет продолжаться этот балаган под кроватью? Вылезай, окаянный Ганс!

—Коня не могу найти, — задушенным и фальшивым голосом отозвался из-под кровати кот, — вместо него какая-то лягушка попа­ дается.

—Не воображаешь ли ты, что находишься на ярмарочной площа­ ди? — притворяясь суровым, спрашивал Воланд. — Никакой лягушки не было под кроватью! Оставь эти дешевые фокусы для Варьете! Если ты сейчас же не появишься, мы будем считать, что ты сдался.

—Ни за что, мессир! — заорал кот и в ту же секунду вылез из-под кровати, держа коня в лапе.

—Рекомендую вам... — начал было Воланд и сам себя перебил, де­ лая опять-таки вид, что возмущен, — нет, я видеть не могу этого шута горохового!

Стоящий на задних лапах кот, выпачканный в пыли, раскланивал­ ся перед Маргаритой.

Все присутствующие заулыбались, а Гелла засмеялась, продолжая растирать колено Воланда.

На шее у кота был надет белый фрачный галстух бантиком, и на груди висел на ремешке перламутровый дамский бинокль. Кроме то­ го, усы кота были вызолочены.

—Ну что это такое! — восклицал Воланд. — Зачем ты позолотил усы и на кой черт тебе галстух, если на тебе нет штанов?

—Штаны коту не полагаются, мессир, — с большим достоинст­ вом отвечал кот, — уж не скажете ли вы, чтобы я надел и сапоги? Но видели ли вы когда-либо кого-нибудь на балу без галстуха? Я не наме­ рен быть в комическом положении и рисковать тем, что меня вытол­ кают в шею. Каждый украшает себя, чем может. Считайте, что ска­ занное относится и к биноклю, мессир!

—Но усы?!

—Не понимаю, — сухо возражал кот, — почему, бреясь сегодня, Азазелло и Коровьев могли посыпать себя белой пудрой, и чем она

лучше золотой? Я напудрил усы, вот и все! Другой разговор, если бы я побрился! Тут я понимаю. Бритый кот — это безобразие, тысячу раз подтверждаю это. Но вообще, — тут голос кота дрогнул, — по тем придиркам, которые применяют ко мне, я вижу, что передо мною стоит серьезная проблема — быть ли мне вообще на балу? Что скаже­ те вы мне на это, мессир? А?

И кот от обиды так раздулся, что, казалось, он лопнет сию се­ кунду.

—Ах, мошенник, мошенник, — качая головою, говорил Воланд, — каждый раз, как партия его в безнадежном положении, он начинает заговаривать зубы, как самый последний шарлатан на мос­ ту, оттягивая момент поражения. Садись и прекрати эту словесную пачкотню!

—Я сяду, — ответил кот, садясь, — но возражу относительно по­ следнего. Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изво­ лили выразиться при даме, а великолепную вереницу прочно упако­ ванных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго,

исам Аристотель!

—Прекрати словесную окрошку, повторяю, — сказал Воланд, — шах королю!

—Пожалуйста, пожалуйста, — отозвался кот и стал в бинокль смо­ треть на доску.

—Итак, — обратился к Маргарите Воланд, — рекомендую вам, гос­ пожа, мою свиту. Этот валяющий дурака с биноклем — кот Бегемот. С Азазелло вы уже знакомы, с Коровьевым также. Мой первый цере­ мониймейстер. Ну, «Коровьев» это не что иное, как псевдоним, вы сами понимаете. Горничную мою Геллу весьма рекомендую. Расторопна, понятлива. Нет такой услуги, которую она не сумела бы ока­ зать...

Красавица Гелла улыбалась, обратив к Маргарите свои зеленые глаза, зачерпывала пригоршней мазь, накладывала на колено.

— Кроме того, — продолжал Воланд, и в комнату неслышно вскользнул тот траурный, что преградил было Маргарите путь в спальню, — Абадонна. Командир моих телохранителей, заместите­ лем его является Азазелло. Глаза его, как видите, в темных очках. Приходится ему их надевать потому, что большинство людей не вы­ держивает его взгляда.

— Я знаком с королевой, — каким-то пустым бескрасочным голо­ сом, как будто простучал, отозвался Абадонна, — правда, при весьма прискорбных обстоятельствах. Я был в Париже в кровавую ночь 1572-го года.

Абадонна устремил черные пятна, заменяющие ему глаза, на Мар­ гариту, и той показалось, что в спальне потянуло сыростью.

— Ну вот и все, — говорил Воланд, морщась, когда Гелла особенно сильно сжимала колено, — общество, как изволите видеть, неболь­ шое, смешанное и бесхитростное. Прошу любить и жаловать...

Он замолчал и стал поворачивать перед собою какой-то диковин­ ный глобус на ножке. Глобус, представляющий точную копию земно-

го шара, сделанную столь искусно, что синие океаны на нем шевели­ лись и шапка на полюсе лежала как настоящая, ледяная и снежная.

На доске тем временем происходило смятение, и Маргарита с лю­ бопытством наблюдала за живыми шахматными фигурками.

Совершенно расстроенный и испуганный король в белой мантии топтался на клетке, в отчаянии вздымая руки. Три белых пешки — ландскнехты с алебардами растерянно глядели на офицера, размахи­ вающего шпагой и указывающего вперед, где в смежных клетках, белой и черной, сидели черные всадники Воланда на двух горячих, роющих копытами клетки конях.

Кот отставил от глаз бинокль и тихонько подпихнул своего коро­ ля в спину. Тот, одною рукою придерживая зубчатую корону, а дру­ гою поднимая полу мантии, в ужасе оглядываясь, перебрался с чер­ ной на соседнюю белую клетку.

Воланд, не спуская глаз с глобуса, коснулся черной шеи одного из коней. Всадник поднял лошадь на дыбы, перескочил через клетку, взмахнул мечом, и белый ландскнехт упал.

— Шах, — сказал Воланд.

Маргарита, увлеченная живыми фигурками, видела, как белый король в отчаянии закрыл лицо руками.

—Дельце плоховато, дорогой Бегемот, — сказал Коровьев.

—Положение серьезное, но отнюдь не безнадежное, — отозвался Бегемот, — больше того: я вполне уверен в победе. Стоит хорошень­ ко проанализировать положение.

Анализ положения он начал проводить довольно странным спо­ собом, именно стал кроить какие-то рожи и подмигивать белому сво­ ему королю.

—Ничего не помогает, — ядовито заметил Коровьев.

—Ай! — вскричал Бегемот. — Попугаи разлетелись, что я и пред­ сказывал!

Действительно — где-то в отдалении послышался шорох и шум крыльев. Коровьев и Азазелло бросились вон.

—А, черт вас возьми с вашими бальными затеями! — буркнул Во­ ланд, не отрываясь от своего глобуса.

Лишь только Коровьев и Азазелло скрылись, мигание Бегемота приняло усиленные размеры. Король вдруг стащил с себя мантию, бросил ее на клетку и убежал с доски и скрылся в толпе убитых фи­ гур. Слон-офицер накинул на себя королевскую мантию и занял мес­ то короля.

Коровьев и Азазелло вернулись.

—Враки, как и всегда, — бурчал Азазелло.

—Мне послышалось, — сказал кот, — и прошу мне не мешать, я ду­

маю.

—Шах королю! — сказал Воланд.

—Я, вероятно, ослышался, мой мэтр, — сказал кот, глядя в би­ нокль на переодетого офицера, — шаха королю нет и быть не может.

—Повторяю: шах королю!

—Мессир! Молю вас обратить внимание на себя, — сказал в тре­ воге кот, — вы переутомились: нет шаха королю.

—Король на клетке д-два, — сказал Воланд.

—Мессир! Я в ужасе! — завыл кот, изображая ужас на морде. — Вас ли слышу я? Можно подумать, что перед собой я вижу одного из са­ пожников-гроссмейстеров !

_ Что такое? — в недоумении спросил Воланд, обращаясь к доске, где офицер стыдливо отворачивался, прикрывая лицо мантией.

—Ах ты, подлец, — задумчиво сказал Воланд.

—Мессир! Опять обращаюсь к логике, — заговорил кот, прижи­ мая лапы к груди, — если игрок объявляет шах королю, а короля меж­ ду тем нету и в помине, шах признается недействительным?

—Ты сдаешься или нет? — вскричал страдальчески Воланд.

—Разрешите подумать, — ответил кот, положил локти на стол, уткнул уши в лапы и стал думать. Думал он долго и наконец сказал:

—Сдаюсь.

—Убить упрямую сволочь! — шепнул Азазелло.

—Да, сдаюсь, — сказал кот, — но сдаюсь исключительно потому, что не могу играть в атмосфере травли со стороны завистников.

Он встал, и фигурки полезли в ящик.

—Гелла, пора, — сказал Коровьев.

Гелла удалилась.

—Охота пуще неволи, — говорил Воланд, — нога разболелась,

атут этот бал.

—Позвольте мне, — тихо шепнула Маргарита.

Воланд пристально поглядел на нее и пододвинул к ней колено. Горячая, как огонь, жижа обжигала руки, но Маргарита, не морщась, стараясь не причинить боли, ловко массировала колено.

—Близкие говорят, что это ревматизм, — рассказывал Воланд, — но я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на па­ мять одною очаровательнейшей ведьмой, с которой я близко позна­ комился в 1571 году в Брокенских горах на Чертовой Кафедре.

—Какая негодяйка! — возмутилась Маргарита.

—Вздор! Лет через триста это пройдет. Мне посоветовали мно­ жество лекарств, но я придерживаюсь бабушкиных средств по ста­ ринке, не любя современных патентованных лекарств... Кстати: не страдаете ли вы чем-нибудь? Быть может, у вас есть какая-нибудь печаль, отравляющая душу, — спрашивал Воланд, глядя на огни све­ чей, — тоска? Я бы помог вам... Поразительные травы оставила в на­ следство поганая старуха бабушка...

—Я никогда не чувствовала себя так хорошо, как у вас, мес­ сир, — тихо отвечала умная Маргарита, — а предчувствие бала меня волнует...

—Кровь, кровь... — тихо сказал Воланд. После молчания он заго­ ворил опять:

—Я вижу, вас интересует мой глобус?

—О да.

—Очень хорошая вещь. Она заменяет мне радио. Я, откровенно говоря, не люблю последних новостей по радио. Сообщают о них всегда какие-то девушки, говорящие в нос и перевирающие названия мест. Кроме того, каждая третья из них косноязычна, как будто та-

ких нарочно подбирают. Если же к этому прибавить, что они счита­ ют обязательным для себя о радостных событиях сообщать мрач­ ным до ужаса тоном, а о печальных, наоборот, игриво, можно счи­ тать эти их голоса в помещении по меньшей мере лишними.

А при помощи моего глобуса можно в любой момент знать, что происходит в какой хотите точке земного шара. Вот, например... — Воланд нажал ножку шара, и тот медленно повернулся, — ...видите этот зеленый кусок, квадратный кусок, бок которого моет океан? Глядите... глядите... вот он наливается огнем, как будто светится из­ нутри. Там началась война. А если вы приблизите глаза и начнете всматриваться, то увидите детали.

Маргарита, горя от любопытства, наклонилась к глобусу и увиде­ ла, что квадратик земли расширился, распался многокрасочно

ипревратился в рельефную карту. Она увидела горы, ленточку реки

икакое-то селение возле нее. Маленькие, с горошину, домики взбуха­ ли, и один из них разросся до размеров спичечной коробки. Внезап­ но и беззвучно крыша этого дома взлетела наверх вместе с клубом черного дыма, а стенки рухнули, так что от двухэтажной коробочки ничего не осталось, кроме кучечки дымящихся кирпичей. Маргари­ ту заинтересовало поведение какой-то малюсенькой фигурочки

вполсантиметра вышиной, которая перед взрывом пронеслась пе­ ред домиком, а теперь оказалась горизонтальной и неподвижной. Она сосредоточила свой взор на ней и, когда та разрослась, увидела как в стереоскопе маленькую женщину, лежащую на земле, разметав руки, и возле нее в луже крови ребенка, уткнувшегося в землю.

—Вот и все, — сказал Воланд и повернул глобус. — Абадонна толь­ ко сегодня оттуда. По традиции он лично сам несет службу при мне во время весеннего бала, а потому и приехал. Но завтра же он опять будет там. Он любит быть там, где война.

—Не желала бы я быть на той стороне, против которой он, — ска­ зала Маргарита, догадываясь об обязанностях Абадонны на войне. — На чьей он стороне?

—Чем дальше говорю с вами, — любезно отозвался Воланд, — тем более убеждаюсь в том, что вы очень умны. Он удивительно беспри­ страстен и равно сочувствует обеим сражающимся сторонам. Вслед­ ствие этого и результат для обеих сторон бывает одинаков.

Воланд вернул глобус в прежнее положение и подтолкнул голову Маргариты к нему. Мгновенно разросся квадратик земли. Вот уже вспыхнула в солнце какая-то дымящаяся желтая равнина, и в этом дыму Маргарита разглядела лежащего неподвижно человека в одеж­ де, потерявшей свой цвет от земли и крови. Винтовка лежала шагах в двух от него. Равнина съежилась, ушла, перед глазами у Маргариты проплыл голубой качающийся океан.

—Вот и он, легок на помине, — весело сказал Воланд, и Маргари­ та, увидев черные пятна, тихо вскрикнув, уткнулась лицом в ногу Воланда.

—Да ну вас! — крикнул тот. — Какая нервность у современных лю­ дей! — Воланд с размаху шлепнул Маргариту по спине. — Ведь видите же, что он в очках! Я же говорю вам... И кроме того, имейте в виду,

что не было случая с того времени, как основалась земля, чтобы Абадонна появился где-нибудь преждевременно или не вовремя. Ну

инаконец, я же здесь. Вы у меня в гостях!

—А можно, чтобы он на минутку снял очки? — спросила Маргари­ та, прижимаясь к Воланду и вздрагивая, но уже от любопытства.

—А вот этого нельзя, — очень серьезно ответил Воланд, — и вооб­ ще забыть все это сразу — и глобус... и очки... Раз! Два! Три! Что хо­ чешь сказать нам, ангел бездны?

—Я напугал, прошу извинить, — глухо сказал Абадонна, — тут, мессир, есть один вопрос. Двое посторонних... девушка, которая хны­ чет и умоляет, чтобы ее оставили при госпоже... и кроме того, с нею боров...

—Наташа! — радостно воскликнула Маргарита.

—Оставить при госпоже, не может быть и разговоров. Борова на кухню!

—Зарезать? — визгнула Маргарита. — Помилуйте, мессир, — это Николай Иванович!.. Тут недоразумение... Видите ли, она мазнула его...

—Да помилуйте! — воскликнул Воланд. — На кой черт и кто его станет резать? Кто возьмет хоть кусок его в рот! Посидит с поварами

иэтим, как его, Варенухой, только и всего. Не могу же я его пустить на бал, согласитесь!

—Да уж, — добавил Абадонна и, покачав головой, сказал: — Мес­ сир! Полночь через десять минут.

—А! — Воланд обратился к Маргарите: — Ну-с, не теряйте време­ ни. И сами не теряйтесь. Ничего не бойтесь. Коровьев будет при вас безотлучно. Ничего не пейте, кроме воды, а то разомлеете. Вам бу­ дет трудно... Пора!

Маргарита вскочила, и в дверях возник Коровьев.

Пришлось торопиться. В одевании Маргариты принимали участие Гелла, Наташа, Коровьев и Бегемот. Маргарита волновалась, голова у нее кружилась, и она неясно видела окружающее. Понимала она только, что в освещенной свечами комнате, где ее готовили к балу, не то черного стекла, не то какого-то дымчатого камня ванна, вде­ ланная в пол, выложенный самоцветами, и что в ванной стоит одуря­ ющий запах цветов.

Гелла командовала, исполняла ее команды Наташа. Начали с того, что Наташа, не спускающая с Маргариты влюбленных, горящих глаз, пустила из душа горячую густую красную струю. Когда эта струя ударила и окутала Маргариту, как материей, королева ощутила соле­ ный вкус на губах и поняла, что ее моют кровью. Кровавая струя сме-

нилась густой, прозрачной, розоватой, и голова пошла кругом у ко­ ролевы от одуряющего запаха розового масла. После крови и масла тело Маргариты стало розоватым, блестящим, и еще до большего блеска ее натирали раскрасневшиеся [женщины] мохнатыми поло­ тенцами. Особенно усердствовал кот с мохнатым полотенцем в руке. Он уселся на корточки и натирал ступни Маргариты с таким видом, как будто чистил сапоги на улице.

Пугая Маргариту, над нею вспыхнули щипцы, и в несколько се­ кунд ее волосы легли покорно.

Наташа припала к ногам и, пока Маргарита тянула из чашечки гу­ стой, как сироп, кофе, надела ей на обе ноги туфли, сшитые тут же кем-то из лепестков бледной розы. Туфли эти как-то сами собою за­ стегнулись золотыми пряжками.

Коровьев нервничал, сквозь зубы подгонял Геллу и Наташу: «По­ ра... Дальше, дальше». Подали черные по локоть перчатки, поспори­ ли (кот орал: «Розовые! Или я не отвечаю ни за что!»), черные от­ бросили и надели темно-фиолетовые. Еще мгновение, и на лбу у Маргариты на тонкой нити засверкали бриллиантовые капли.

Тогда Коровьев вынул из кармана фрака тяжелое в овальной раме в алмазах изображение черного пуделя и собственноручно повесил его на шею Маргарите.

— Ничего, ничего не поделаешь... надо, надо, надо... — бормотал Коровьев и во мгновение ока и сам оказался в такой же цепи.

Задержка вышла на минутку примерно, и все из-за борова Нико­ лая Ивановича. Ворвался в ванную комнату какой-то поваренок-му­ лат, а за ним сделал попытку прорваться и Николай Иванович. При этом прорезала цветочный запах весьма ощутительная струя спирта и лука. Николай Иванович почему-то оказался в одном бе­ лье. Но его ликвидировали быстро, разъяснив дело. Он требовал пропуска на бал (отчего и совлек с себя одежду в намерении полу­ чить фрак). Коровьев мигнул кому-то, мелькнули какие-то черноко­ жие лица, что-то возмущенно кричала Наташа, словом, борова уб­ рали.

В последний раз глянула на себя в зеркало нагая Маргарита, в то время как Гелла и Наташа, высоко подняв канделябры, освещали ее.

—Готово! — воскликнул Коровьев удовлетворенно, но кот все же потребовал еще одного последнего осмотра и обежал вокруг Марга­ риты, глядя на нее в бинокль. В это время Коровьев, склонившись

куху, шептал последние наставления:

—Трудно будет, трудно... Но не унывать! И, главное, полюбить. Среди гостей будут различные, но никакого никому преимущества...

Ни-ни-ни! Если кто-нибудь не понравится, не только, конечно, нель­ зя подумать об этом... Заметит, заметит в то же мгновенье! Но необ­ ходимо изгнать эту мысль и заменить ее другою — что вот этот-то и нравится больше всех... Сторицей будет вознаграждена хозяйка ба­ ла! Никого не пропустить... Никого! Хоть улыбочку, если не будет времени бросить слово, хоть поворот головы! Невнимание не про­ щает никто! Это главное... Да, еще, — Коровьев шепнул, — языки, — дунул Маргарите в лоб. — Ну, пора!