2.1.5.ДЕНОТАТИВНЫЙ ХАРАКТЕР СЕМАНТИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ

В семантическом описании фабульных событий встречи мы ориентируемся на раскрытие собственно денотативного компонента семантики. Символические и мифологические компоненты семантики события мы учитываем в тех случаях, когда они действительно актуализируются сюжетным контекстом и в прямой форме влияют на прагматический смысл и интенции события, а тем самым попадают и в поле непосредственных коннотагивных значений мотива. Ситуация здесь та же, что и в естественном языке: например, слово «ветер» в своем денотативном значении соотносится с определенным явлением природы, и в то же время имеет развитое мифологическое значение и еще более широкий спектр символических значений, специальное рассмотрение которых могло бы составить тему отдельной работы. В конкретных же речевых употреблениях важнейшим смыслообразующим фактором в отношении слова «ветер» является его собственно денотативное значение, тогда как мифо-символичес- кие соотнесения актуализируются далеко не всегда, а только в определенных и достаточно специальных контекстах. (Конечно, ситуация кардинально меняется в системе стихотворного языка, однако это не наш случай — см. 1 раздел следующей главы).

2.2. СИНТАКТИКА

В разделе синтактики рассматривается ближайшее фабульное окружение анализируемого события встречи в егопрепозиции и постпозиции, а в необходимых случаях и дальнее окружение, существенное с точки зрения фабульных связей события встречи.

Например, событие первой встречи Ибрагима и царя Петра предваряется рассказом о путешествии героя, о его возвращении из Парижа в Петербург, об остановке героя на дорожной станции в Красном Селе. Далее, событие встречи героев продолжается рассказом о прибытии Ибрагима в Петербург и о первых днях героя в российской столице.

Как и в разделе семантического описания, фабульное окружение события будет по возможности представлено в виде дихотомического соотнесения вариантного и инвариантного компонентов. При этом в составе вариантного компонента будут учитываться релевантное событийное содержание фабульного ок-

ружения, а в составе инварианта — предикативная, или функциональная сторона этого событийного содержания. Таким образом, препозиция встречи Ибрагима и Петра в своем варианте может быть представлена как «возвращение героя из Парижа на родину в Петербург, остановка на дорожной станции», а в инварианте как «возвращение, остановка в дороге»; постпозиция — как «прибытие в Петербург; общение с царем; вхождение в круг придворных» и «прибытие; развитие отношений».

По поводу затронутой выше темы инвариантов и функций сразу оговоримся, что мы не ставим своей целью построение некой универсальной «морфологии» пушкинского повествования. Обращение к инвариантному началу фабульного действия, в том числе и фабульного окружения события, обусловлено одним из общих методологических условий мотивного анализа, а именно — безусловным следованием дихотомическому подходу. Более того, наша актуальная задача скорее направлена в обратную сторону — от инварианта к вариантам, к изучению вариантной стороны значения мотива. Кроме того, и эта задача важна не сама по себе, а только как одна из сторон комплексного семиотического описания пушкинского мотива встречи, т. е. не только семантического, но и синтаксического и, что самое важное, его прагматического аспекта.

Укажем также на определенное сходство некоторых наших формулировок инвариантов фабульного действия с формулировками «морфологических» функций В. Я. Проппа, таких как «вредительство», «отправка» и др. В этом нет ничего особенного, потому что мы проводим ту же самую операцию обобщения фабульного действия, и выше, в третьей главе первой части, мы прямо определяли со ссылкой на В. Я. Проппа, что семантическим инвариантом фабульного события и стоящего за ним мотива является именно функция, понимаемая как предикативное отношение актантов мотива (см. раздел 1.3 указанной главы). Кроме того, сходство инвариантов вызвано не только их общей логикосемантической природой, но и общностью природынарративной. Дело в том, что определенная совокупность функций (из выделенных В. Я. Проппом на материале сказки) является обгцей ДЛЯ структуры повествования как такового. Это, в частности, функции, раскрывающие фабульные отношения героя и антагониста («исходная ситуация», «вредительство», «начинающееся противодействие», «борьба», «наказание»), функции «недостачи» и «ликвидации беды или недостачи» и др.

Еще одна наша оговорка касается уже самой проблемы соотношения инварианта и варианта. Это отношение в принципе является достаточно условным, и мы уже обращали на это внимание, когда давали характеристику нарративной концепции В. Я. Проппа. Это отношение условно потому, что в раскрытии семантики вариантов мотива мы уже существенно уходим от текста и его конкретной образно-семантической «плоти» — уходим в сторону обобщения. С другой стороны, мера инварианта как такового — это также своего рода «внутренняя мера», если воспользоваться понятием, введенным в научный оборот Н. Д. Тамарченко [Тамарченко, 1985]. Это значит, что инвариант остает-

ся инвариантом для определенноговарианта до тех пор, пока не те-

ряет непосредственной семантической связи с ним. Так, в цепочке обобщений «любовь Гринева и Маши — любовь героев — отношения героев» в определении инварианта, по всей видимости, следует остановиться на среднем звене, иначе мы рискуем потерять семантическую специфику самой фабульной ситуации как таковой [Тамарченко, 1998, с. 42].

2.3. ПРАГМАТИКА

Вразделе прагматики, самом свободном по стилю описания в нашей модели, будет обращено внимание на две важнейшие семиотические характеристики, которые приобретает событие, попадая в смысловое поле сюжета. Речь идет, собственно, о сюжетном смысле события и его сюжетной интенции (см. разделы 3.1—3.2 третьей главы первой части).

Вдополнение к сформулированным в указанных разделах положениям о сюжетном смысле и интенции добавим следующее: смысл и интенция противоположны друг другу с точки зрения вектора развития сюжета. Напомним, что смысл есть понятие, связанное с результирующей тенденцией темы. Всякий выраженный в словах смысл уже есть тема, и поэтому смысл как таковой всегда ретроспективен по отношению к вектору развития сюжета. Однако при этом смысл есть актуальнаятема, существенная ДЛЯ непосредственного, «здесь-и-теперь» понимания дискурса. Мы говорим: в чем смысл того, что ты сказал? Или: в чем смысл того, что ты прочитал; или услышал,узнал и т. п.? В этих глагольных формах отчетливо просматривается перфектное значение, сигнализирующее одновременно о наличии результата

иактуальности этого результата. Таким образом, понятие смыс-

ла есть понятие актуально ретроспективное. Понятие же интенции есть понятие актуально перспективное. Если сюжетный смысл отвечает на вопрос — в чем существо тех событий, которые уже произошлис героем сюжета, то интенция отвечает на вопрос — каким может быть, с точки зрения наличного смысла, дальнейшее развитие смыслового целого героя (ср. у Л. Я. Гинзбург о различии документального и художественного замысла: «Биографический, вообще документальный замысел ретроспективен, результативен — этим он отличается от художественного замысла и вымысла» [Гинзбург, 1987, с. 84]). И последнее: поскольку результирующее, или окончательное смысловое целое героя, как правило, укладывается в определенную эстетическую модель (иначе все рассказанное о герое не было бы собственно художественным повествованием), то сюжетная интенция по своему существу и своей художественной функции является эстетическим суждениемо герое, оцельняющим и завершающем его в ценностном отношении. Именно поэтому смысл этого суждения мы называем эстетическим целым героя.

Так, событие встречи Ибрагима и Петра Великого на ямской заставе в Красном Селе в сюжетном отношении выражает смысл глубокой переменыв жизни Ибрагима, который из светского персонажа любовных историй превращается собственно в героя — сподвижника великого государственного человека. Сюжетный смысл события, как это часто бывает, граничит с его интенцией: ее можно связать с эстетической перспективой развития героя как деятеля, которому предназначено внести серьезный вклад в государственные дела России — несмотря на маргинальную ДЛЯ сословного российского общества позицию героя как иноземца (подробнее см. в следующей главе).

Обратим внимание на то, что собственно семантический аспект знаковой структуры событийной реализации мотива также наделен прагматической значимостью — его передают семантические признаки, которые мы выше называли признаками отношения (значимость события встречи, ее топоса и времени ДЛЯ актанта, а также значимость самого актанта ДЛЯ сюжета). По ходу аналитического описания мотива встречи мы обязательно будем отмечать моменты соотнесения семантики и прагматики его событийных реализаций — особенно это касается пространст- венно-временных признаков.

Например, в семантической структуре события встречи Ибрагима и Петра сюжетно (прагматически) значимым оказывает-