Пучинский, Безбах - ГППЗС
.pdfединственный инструмент, с помощью которого можно определить убедительность или, напротив, слабость собранных доказательств. Это и делает американский судья, тем самым довольно бесцеремонно объявляя только себя разумным, здравомыслящим человеком по отношению к присяжным.
Разрыв между теоретическим обоснованием и реальной жизнью дает о себе знать при обжаловании решений N. О. V., точно так же, как и при обжаловании предписанных вердиктов. Между членами апелляционных инстанций возникают разногласия о том, правомерно ли нижестоящий судья игнорировал выводы жюри. По делу Neely v. Martin К. Eby Construction Co член Верховного суда США Блэк, возражая в особом мнении против позиции большинства, утверждал, что собранных доказательств вполне достаточно для того, чтобы их оценивали только присяжные*(565). Значит, если идти последовательно до конца, авторов такого рода особых мнений пришлось бы отнести к числу неразумно мыслящих людей.
Статья 50 ФПГП предусматривает, что ходатайство о вынесении решения вопреки вердикту может быть заявлено, если только ранее после завершения исследования доказательств сторона обращалась к судье с просьбой дать жюри категорические инструкции решить дело в ее пользу (directed verdict), но судья просьбу отклонил. Тот, кто этой тонкости не учитывает, теряет соответствующее право. Правда, законодательство отдельных штатов такого рода условия не устанавливает (см., напр., § 4404 ЗПГП Н.-Й.).
По утверждениям комментаторов, на практике американские судьи чаще не склонны удовлетворять ходатайства о directed verdict; они предпочитают сначала дать присяжным обычное напутствие и посмотреть, каким будет их заключение. Возможно, его не придется аннулировать, вступая тем самым в известный конфликт с членами жюри. Решение вопреки вердикту предпочтительнее предписанного вердикта еще и потому, что при несогласии с ним апелляционная инстанция просто восстановит отклоненные судьей выводы присяжных, не передавая дела на новое рассмотрение по существу. С точки зрения сокращения длительности процессов и размеров
издержек такая позиция логична. Правда, с другой стороны, наличие столь острого противоречия между судьей и жюри служит стимулом для подачи апелляционных жалоб и их существенным мотивом.
Еще более эффективны и чаще используются другие методы контроля американских судей за осуществлением правосудия и деятельностью присяжных. Судьи наделены полномочиями изменять решения или отменять вердикты и решения с назначением по делу (или какой-либо его части) нового разбирательства. Любопытно, что последнее полномочие возникло в средневековом английском процессе для защиты присяжных от наказаний, которым они еще в XVII в. подвергались, если вышестоящие инстанции находили вердикт ошибочным. На современном этапе оно дало судьям широкую возможность корректировать движение и исход производства. К тому же постановления судей по данному вопросу обычно не подлежат апелляционному обжалованию. В тех нескольких штатах, где обжалование допустимо, оно зачастую не приводит к успеху, поскольку для удовлетворения такой жалобы нужно доказать наличие злоупотребления дискреционным усмотрением со стороны судьи.
Существуют разные точки зрения относительно природы и объема права судей отменять вердикты с назначением нового судебного разбирательства. Суды ряда штатов считают его внутренне присущим, неотъемлемым элементом юстиции, не нуждающимся в специальном санкционировании законодательством. В других штатах суды занимают противоположную позицию. Некоторые штаты запретили судьям дублировать рассмотрение дел. Есть, наконец, штаты, где подобного рода действия возможны не только по ходатайствам сторон, но также по инициативе председательствовавшего на заседании судьи*(566).
Просьба о новом разбирательстве (new trial) нередко заявляется параллельно с просьбой о вынесении решения вопреки вердикту в качестве ее альтернативы. Более того, если последнее требование удовлетворено, сторона, в чью пользу был ранее вынесен затем аннулированный вердикт, может в
течение десяти дней ходатайствовать об отмене решения и еще одном рассмотрении дела по существу (ст. 50 ФПГП). Согласно прецедентам назначение повторного заседания зависит от усмотрения судьи и имеет место обычно тогда, когда надлежит снова исследовать не правовые, а фактические аспекты конфликта*(567).
Следует заметить, что условия, мотивы и результаты перепроверки судом своих решений разнообразны и в известной мере переплетаются. Обычно американские юристы разграничивают случаи, когда судья просто меняет изложенные ранее выводы по делу и когда он отменяет их и предписывает новое разбирательство. Первый вариант чаще имеет место в процессах без жюри.
По ст. 52 и 59 ФПГП судья по ходатайству стороны или собственной инициативе в течение десяти дней после регистрации решения управомочен изменить или дополнить его фактическое обоснование и соответственно внести поправки в резолютивную часть. Причем, если дело рассматривали только судьи, вопрос о достаточности доказательств для подтверждения фактов может быть поставлен независимо от того, заявлял ли участник спора еще в ходе производства аналогичные возражения.
Профессор Сиракузского университета У. Зелермайер, построивший свою работу об американской юридической системе на детальном анализе движения конкретного гражданского иска о возвращении обручального кольца ответчицей после расстроившейся помолвки, приводит эпизод из аналогичного дела Goldstein v. Rosenthal*(568). Здесь судья первоначально отклонил имущественные притязания бывшего жениха к бывшей невесте, но затем, продолжая размышлять о взаимоотношениях сторон, начал все больше сомневаться в правильности исхода процесса. Через несколько дней судья уведомил адвокатов о намерении пересмотреть свою позицию и затем вынес решение диаметрально противоположного содержания, удовлетворив просьбу истца*(569). Это отличная иллюстрация широты судейского усмотрения, заставляющего даже победившего соперника испытывать волнения и ощущать неуверенность
относительно прочности достигнутого триумфа.
Согласно ст. 52 и 59 ФПГП одновременно с ходатайством о прямом изменении решения или независимо от этого в срок до десяти дней после внесения решения в реестр заинтересованными лицами или судом может быть поставлен вопрос о его отмене и повторении судебного разбирательства. Если ходатайство заявлено, то до ответа на него решение не считается окончательным и любая апелляция будет отклонена как преждевременная*(570). Статья 59 ФПГП в части установления оснований для такого поворота дела носит отсылочный характер: для процессов с жюри мотивы нужно искать в нормах общего права, без жюри - в нормах права справедливости.
Законодательство ряда штатов идет другим путем, формулируя перечни соответствующих мотивов. Они везде примерно одинаковы (см. § 657 ГПК Калифорнии, § 59.01 Правил гражданского судопроизводства Миннесоты и др.). Основные пункты следующие: неправомерность действий судей, присяжных, рефери, противной стороны; злоупотребление судейским усмотрением, воспрепятствовавшее осуществлению справедливого правосудия; неправильное поведение членов жюри; осложнение развития производства непредвиденными случайностями и сюрпризами; обнаружение новых существенных доказательств, которые нельзя было, действуя разумно, найти и представить на заседание; присуждение возмещения в чрезмерно большом или малом размере; юридические ошибки в ходе судебного разбирательства; необоснованность вердикта и решения доказательствами и некоторые другие.
Есть две линии прецедентов по вопросу о том, носят ли установленные нормативными актами перечни исчерпывающий или только примерный характер. Но любопытен один штрих. Верховный суд штата Миннесота, защищая в принципе ограничительную доктрину, отметил, что зафиксированный § 59.01 правил судопроизводства круг оснований возобновления процесса весьма обширен, практически охватывает любые рационально мыслимые ситуации, наделяет судей большими дискреционными полномочиями, дальнейшее расширение
которых означало бы полную ликвидацию апелляционного надзора за данной частью работы нижестоящих инстанций*(571). Это юридически логичные рассуждения. Анализ составляющих перечни норм позволяет обнаружить еще один из случаев камуфляжа: на первый взгляд законы вроде бы предписывают, какими мотивами органы юстиции должны обосновывать отмену решений; по существу же конкретизация большинства таких мотивов (противоправность поведения отдельных лиц, недостаточность доказательств и т.п.) зависит от судей. При желании они успешно подведут под общие формулы любое нарушение и наоборот. Значит, разногласия между юристами о том, считать упомянутые перечни исчерпывающими или нет, в немалой мере схоластичны.
Итак, ст. 59 ФПГП, § 4404 ЗПГП Н.-Й. и однотипные нормы права других штатов распространяются на вердикты и решения, т.е. применимы в любых процессах, независимо от того, участвовали присяжные или нет. Только в последних случаях полномочия судей в ходе нового этапа производства более широки: они свободно принимают дополнительные доказательства, изменяют свои прежние выводы о фактах и правоотношениях, выносят решения противоположного содержания. Дозволен также пересмотр части дела, например, в отношении некоторых заинтересованных лиц или отдельных вопросов; актуальное значение имеет проблема установления размера взыскания, когда ответственность хорошо доказана или бесспорна.
Довольно сложно разграничить последствия отмены вердиктов и решений с учетом обнаруженных судьями недостатков. Взять, к примеру, вынесение вердикта, противоречащего доказательствам. Юристы США говорят, что, если это произошло из-за явной недостаточности доказательств
(insufficiency of the evidence), судья компетентен вынести решение самостоятельно. Если же члены жюри отдали предпочтение слабым источникам информации перед более убедительными, т.е. пришли к ошибочному заключению вследствие неверной оценки материалов (against the clear weight of the evidence), то судья назначает повторное разбирательство.
Для более наглядной иллюстрации этого общего тезиса М. Франклин приводит явно гипертрофированный пример: присяжные поверили показанию известного городского алкоголика о том, что автомобиль ехал на красный свет, хотя десять священников утверждали иное. Значит, судья как бы выполняет функцию 13-го присяжного, уничтожающего вердикт своим особым мнением*(572).
Вышестоящие инстанции указывают, что если заключение присяжных противоречит доказательствам, но сами доказательства противоречивы, судам не следует выносить решений вопреки вердиктам, а надлежит осуществлять новое разбирательство*(573). Здесь опять-таки на сцене появляется фигура логически мыслящего, разумного человека. Однако на сей раз юристы уже не утверждают, будто судья не оценивает доказательств. Напротив, есть решения вышестоящих инстанций, прямо это отмечающие*(574). Вторжение судьи в сферу, где согласно американским конституционным актам господствуют присяжные, оправдывают тем, что отмена вердикта не лишает тяжущихся права на процесс с участием жюри.
В конечном счете, неопределенность оснований отмены гарантирует эффективный контроль государственного судьи над результатами производства по любому гражданскому делу; судья компетентен вердикт аннулировать или сохранить без изменений даже при наличии больших сомнений относительно его истинности. Подобного рода ситуация устраивает многих наиболее энергичных противников участия жюри в отправлении правосудия, нейтрализуя или смягчая их критические выпады против этого института.
Иногда участники конфликта не возражают в принципе против вердикта об удовлетворении иска, но считают размер взыскания завышенным или заниженным. Установить соответствие присужденной суммы действительному размеру обязательства сравнительно легко, когда его можно рассчитать арифметически, например, при наличии расписки с точным указанием долга. Иное положение при так называемых неликвидных убытках. Типичный случай - компенсация за вред от повреждения здоровья, боль и страдания. Поскольку здесь нет
строгих оценочных критериев, на практике складываются приблизительные методы подсчета ущерба и соответственно колебания размеров взысканий в известных границах допустимы. Только при "чрезмерном" отклонении от высшего и низшего лимитов возможна отмена вердикта присяжных. Неконкретность всех этих формул достаточно очевидна. Не случайно апелляционные суды указывают, что удовлетворение ходатайства о пересмотре вердикта в части суммы присуждения зависит целиком от усмотрения суда первой инстанции*(575).
Процессуальными нормами установлено, что если присяжные слишком занизили объем убытков, то при несогласии с вердиктом судья должен назначить еще одно разбирательство дела. Если же размер неразумно увеличен, перед истцом ставится альтернатива: избрать новое рассмотрение спора или принять меньшую сумму, которую судья посчитает разумной. Первый вариант грозит дополнительными издержками и волокитой, поэтому истцы, особенно те, кто не может себе позволить платить и ждать, соглашаются на другой вариант.
В принципе основания и для ходатайства об отмене вердикта с повторением заседания, и для апелляционной жалобы в вышестоящий суд тождественны. Но ходатайство юристы считают действием более корректным, уважительным по отношению к судье, рассмотревшему дело, так как дает ему шанс исправить допущенные в ходе процесса ошибки и нарушения закона. Кроме того, отказ в удовлетворении ходатайства позволяет стороне узнать мнение судьи о ее аргументах и учесть его при подаче апелляции.
По наблюдениям теоретиков, американские судьи не любят, когда просьба об отмене вердикта не содержит доводов, ссылок на нормативные акты и прецеденты, ранее не фигурировавших в материалах дела. В таких случаях судьи выражают адвокатам свое неудовольствие, подчеркивая, что при подаче апелляционной жалобы новые аргументы у них всегда находятся*(576).
А как быть, если после нового разбирательства дела и исследования тех же материалов другое жюри вынесет вердикт, тождественный ранее аннулированному? На практике обычно
судьи второй вердикт не отменяют*(577), хотя процессуальные нормы не запрещают им поступать иначе, т.е. не устанавливают, сколько раз судья может по мотиву противоречия выводов жюри доказательствам предписывать повторение заседания. Комментаторы лишь в общей форме квалифицируют многократную отмену вердиктов по одному делу нарушением права граждан на процесс с участием жюри*(578). Несомненно, однако, что судья даже из соображений престижного характера использует все методы давления на жюри другого состава, чтобы получить благоприятное заключение.
Критический анализ американского законодательства, судебной практики, тезисов доктрины позволяет развеять распространяемый буржуазной пропагандой миф, согласно которому присяжные - истинные представители всех социальных групп населения, а значит, глашатаи согласованных взглядов общества относительно того, какие поступки людей нужно расценивать как справедливые или наоборот. Такого рода утверждения давно опровергнуты марксистско-ленинской наукой, убедительно доказавшей, что в эксплуататорском государстве с непримиримыми классовыми противоречиями нет и не может быть единых масштабов для измерения справедливости.
Американские теоретики рекомендуют присяжным исходить из презумпции, будто существующие правовые нормы закрепляют справедливость. Но любые нормы не в состоянии охватить всего многообразия реальной жизни. Поэтому присяжный, чувствующий, исходя из индивидуальных особенностей конкретного случая, несправедливость буквального применения общего правила, должен представить себе, какое исключение установил бы законодатель с учетом данных особенностей и соответственно действовать при вынесении вердикта. Таким путем члены жюри, не мотивирующие своих выводов, способны придать большую эластичность юридическим нормам, корректировать их с учетом общественного мнения, судьи же более скованы, так как обязаны следовать букве закона. Например, в штатах, где раньше законодательство исключало возмещение вреда потерпевшему при наличии с его стороны малейшей небрежности, присяжные
довольно часто удовлетворяли такие иски, хотя небрежность имела место, но снижали размер компенсации*(579).
На первый взгляд пример выглядит эффектно, однако нельзя забывать, что такого рода вердикты могут существовать лишь с молчаливого согласия судей. Если согласия не будет, судья найдет достаточно поводов для аннулирования вывода присяжных, хотя бы по мотиву его неразумности из-за противоречия доказательствам. Вообще же вся эта концепция о жесткой скованности судей рамками законов в принципе опровергается историей развития буржуазной юстиции. Хорошо известно, каким мощным оружием в руках господствующего класса является судебное толкование текстов нормативных актов для их приспосабливания к новым условиям. Толкование законов есть неизменный элемент адресуемых присяжным судейских напутствий, которым они должны следовать.
Знаменательно итоговое резюме американского юриста С. Маккарта, заявившего, что процесс эрозии охватил все институты США, включая систему жюри*(580). Этот вывод - еще одно доказательство отмеченной на XXV съезде КПСС тенденции кризиса эшелонов власти в капиталистическом мире.
Американские нормативные акты открывают возможность пересмотра решений не только на протяжении сравнительно короткого (10-15 дней) отрезка времени после их вынесения, но и в течение гораздо более длительного периода или даже независимо от сроков. Основания исправлений разнообразны.
Относительно просты нормы ст. 60 ФПГП, которые дозволяют суду по ходатайствам сторон или своей инициативе устранять так называемые канцелярские ошибки (clerical mistakes) и ошибки, возникшие вследствие недосмотров в решениях, определениях и любых материалах процесса. Если дело перешло на стадию апелляционного производства, указанные исправления возможны лишь с санкции апелляционного суда.
Есть еще категория "безвредных ошибок" (harmless errors). Согласно ст. 61 ФПГП отказы в принятии или исключении доказательств, дефекты судебных актов, совершенные действия или бездействие судей и участников дела не будут основанием
для повторения разбирательства, отмены, корректировки вердиктов, решений, приказов, если суд не признает такого рода упущения несовместимыми с надлежащим отправлением правосудия. На любом этапе производства суд игнорирует ошибки, не затрагивающие существенных правомочий сторон. Эти нормы при их демократическом или хотя бы либеральном истолковании способны уменьшить элементы формализма, но при реакционном подходе они опасны, так как открывают дорогу вольному обращению с правилами судопроизводства и размыванию процессуальных гарантий.
Довольно много мотивов, каждый из которых в ст. 60 ФПГП сформулирован не слишком определенно, способны быть основаниями ходатайств заинтересованных лиц об их освобождении от подчинения вынесенным решениям, т.е. о пересмотре решений непосредственно судом первой инстанции. Условно можно наметить две группы. Мотивы из одной группы действительны в течение года с момента регистрации решения,
из другой - в разумные сроки (within a reasonable time)*(581).
Первая группа объединяет случаи, когда в ходе производства имели место ошибки, недосмотр, какая-либо неожиданность, извинительная небрежность или появились новые доказательства, которые при надлежащем старании нельзя было обнаружить своевременно, чтобы заявить ходатайство о новом разбирательстве согласно ст. 59 ФПГП, или участник спора действовал обманными методами. Ко второй группе отнесены недействительность решения, отмена судебного акта, на котором оно было основано, изменение обстановки, делающее дальнейшее существование решения несправедливым, и вообще любые причины, достаточные для освобождения стороны от подчинения решению.
Американские исследователи констатируют, что наиболее часто встречаются ходатайства об отмене заочных решений со ссылками заявителя на извинительную небрежность (болезнь, отсутствие в месте жительства и пр.), оправдывающую несовершение им необходимых процессуальных действий по представлению состязательных бумаг, раскрытию доказательств и т.п.*(582)