культур разных народов, на самом деле налицо их бесконечное раз- нообразие, культура каждого народа уникальна. При таком положе- нии дел вывод баденцев представляется во многом обоснованным. Культура - это действительно акт свободной воли народа, опираю- щейся на его ценностные установки. Многообразие форм государ- ства и правовых систем - это результат не только уникальных исто- рических условий, но также акт свободы воли народа. Государство и право возникают в процессе творческой деятельности человека, а она не мыслима без свободы воли и ценностных предпочтений. Государство и право есть реализованные ценности, основанные на свободном выборе. В этом смысле и государство, и право - подлин- ные явления культуры.

3. Правовая культура и национальная культура

Единство человечества и многообразие культур (правовых культур). На Западе и в России идея единства человечества всег- да вызывала споры как политико-идеологического, так и научного характера. Казалось бы, принятие европейскими народами христи- анства снимало проблему национальных и культурных различий. Христианство, провозгласив равенство людей перед Богом незави- симо от национальной и классовой принадлежности, приобретало универсализм, превративший его в мировую религию. Вместе с тем в эпоху великих географических открытий (XVI-XVII вв.) евро- пейцы, столкнувшись с народами, культура которых остановилась на стадии каменного века, начали сомневаться в единстве челове- ческого рода. Различия между цивилизованными и первобытными народами были настолько велики, что христианская догма о едином источнике человеческого рода (Адама и Евы) уже не казалась та- кой очевидной. В XIX в. различия рас, народов и национальных культур становятся предметом научных исследований со стороны археологии, этнографии, антропологии, социологии, филологии и др. В это же время возникают расистские учения, обосновывав- шие неравенство рас, идею превосходства одних рас над другими. В XX в. - фашистские режимы, провозгласившие расизм своей официальной идеологией. Остаточные явления расизма прояви- лись во многих странах мира (в том числе в странах западной демократии, например, в США) в форме расовой сегрегации (по- литика принудительного отделения какой-либо группы населе- ния) и дискриминации. Достаточно указать на тот факт, что еще в 30-е годы XX столетия в просвещенной, цивилизованной Европе в зоопарках наряду с животными демонстрировали так называе- мых «дикарей», привезенных специально для показа из мест их естественного проживания.

541

В эпоху Просвещения европейцами была выработана позиция: человечество едино, оно развивается прогрессивно от низших соци- альных форм к высшим; народы развиваются неравномерно, одни ушли вперед, другие отстали, но это говорит не о неполноценности отставших народов, а об отсутствии у них благоприятных условий для развития; с течением времени отсталые народы подтянутся до передовых и единство человечества приобретет логически завер- шенный вид. В XIX в. данная просветительская концепция пере- сматривается вплоть до ее полного отрицания. В Европе и России ее главными оппонентами стали консерваторы, которые восприня- ли идею единства человечества как подрыв национальной культу- ры. Единство человечества, рассуждали они, означает унификацию культур, что ведет, с их точки зрения, к гибели национальной куль- туры, а с ней - и самого народа. В России идею уникальности на- циональных культур начали развивать славянофилы в своем споре с западниками. В центре дискуссии стояли вопросы о самобытно- сти русской культуры, реформах Петра I и влиянии Запада, о пу- тях будущего развития страны. Славянофилы полагали, что Рос- сия - уникальная страна, где естественный ход русской жизни был нарушен начатой Петром I политикой европеизации; чтобы восста- новить самобытность, утверждали они, необходимо вернуться к на- циональным корням Древней Руси и на этой основе обновить стра- ну. Западники, напротив, отстаивали тезис о единстве человечества и закономерностей его исторического развития: Россия, по их мне- нию, должна преодолеть изолированность от Запада, перенять евро- пейский опыт и использовать его для ликвидации своей отсталости.

Идеи славянофилов были подхвачены и оригинальным образом развиты Н.Я. Данилевским. Он попытался теоретически обосновать самобытность славянской (прежде всего русской) культуры, ее пра- во на самостоятельное, не зависимое от Запада развитие. Его тео- рия - это реакция на западнические настроения широких слоев рос- сийского общества, лишающие, на его взгляд, Россию самобытности и обрекающие ее на подчиненное положение по отношению к евро- пейской культуре. Данилевский - один из зачинателей существую- щей у нас в стране интеллектуальной традиции, согласно которой Запад безнадежно болен, обречен на загнивание и гибель, а Россия, славянство, напротив, полны жизни и способны дать пример всему человечеству. Данной идее и подчинены его философия истории, философия культуры и социология государства. Данилевский де- лает вывод: каждая цивилизация имеет свою историю с присущими ей особенностями и фазами развития, группировать исторические явления следует по культурно-историческим типам. Аргументация предлагается следующая. Во-первых, единого человечества нет, это

542

абстракция, высшая человеческая единица - культурно-историче- ский тип, так как именно с ним, а не с абстрактным человечеством связан каждый конкретный человек. Во-вторых, нет никакого еди- ного прогресса человечества, где народы как бы выстраивались в иерархию от низших к высшим. Признание культурно-историче- ских типов предполагает не бесконечный прогресс человечества как единого целого, а равноправное, со своим историческим временем, сосуществование цивилизаций, фатально развивающихся от своего рождения к гибели. История человечества представляет собой не прогресс, а цикл, не линейное развитие единого организма, а цикли- ческий водоворот сменяющих друг друга цивилизаций. В-третьих, культурно-исторические типы цивилизаций уникальны, критерии совершенства, выработанные в рамках одного тина культуры, не мо- гут быть применимы к другому типу.

Предлагаемые Данилевским социальные законы, вытекающие из теории культурно-исторических типов, радикально ломали ли- берально-демократическую идейную платформу, берущую свое на- чало в эпохах Возрождения и Просвещения. Отказ от идеи единого человечества ставил под сомнение универсализм таких европей- ских ценностей, как права человека, политические и гражданские свободы, равенство перед законом и судом, демократия и правовое государство. Поскольку каждый культурно-исторический тип само- ценен и вырабатывает собственные критерии совершенства, гума- низм и варварство, деспотический способ правления и демократия, правовое государство и полицейское государство уравнивались в ценностном отношении. Если нет прогресса в организации поли- тико-правовых институтов, все заканчивается разложением и ги- белью, то государство и право конкретной страны воспринимались в основном как функция безличной социальной материи, критико- вать которую не имело смысла. При такой, казалось бы, дегумани- зации взглядов, в остатке оставался, тем не менее, строго научный подход - структурно-функциональный анализ государства и пра- ва. Убежденность в локальности социальных законов могла, ко- нечно, рассматриваться как методологический изъян (ведь не все же социальные законы локальны), однако в этой установке было много правды. Действительно, так называемые социологические законы зачастую изобилуют либо многочисленными исключени- ями, либо очевидными натяжками в ущерб фактам. Данилевский в чем-то был ближе к истине, чем, например, Гегель или Гердер, исходившие в своих исторических концепциях из единства чело- веческой истории.

Теория культурно-исторических типов ставит в полный рост проблему соотношения государства, национальной культуры, на-

543

ционального самосознания и правосознания. Для внешнего наблю- дателя государство зачастую представляется механическим сред- ством физического подчинения лиц установленному правопорядку. Армия, полиция, суд, администрация - вот зримые проявления государства, предстающие обыденному сознанию и выступающие в целом убедительной эмпирической базой для достоверного опре- деления свойств такого феномена, как государство. Вместе с тем не следует забывать одну простую и очевидную истину, что государ- ство - это люди, организация людей, связанных между собой созна- нием, эмоциями и волей. Государство есть мир духовной культуры, это духовная связь, устанавливаемая между людьми посредством традиций, языка, совместных ценностей, нравов и единого для всех быта. Индивид включается в жизнь государства прежде всего на уровне сознания, в качестве субъекта той или иной культурной де- ятельности. Поэтому правильно будет сказать, что между народом и государством существует духовная связь, выраженная в господ- ствующей национальной культуре. Вот об этом и говорит Данилев- ский, устанавливая связь между народом (нацией) и государством посредством категории культурно-исторического типа. Так, наро- ды, с его точки зрения, даже и очень близкие между собой, но со- знающие себя особыми политическими целыми, не могут сложить- ся в одно государство. Только та нация, рассуждает он, имеет право на государственное существование, которая дорастает до осознания этого права. Если такая нация, создавая государство, встречает по- литически неразвитые нации, она включает их в свое политическое тело, не спрашивая их согласия (например, русские включили в свой состав финские племена, не покоряя их). Поскольку у народа есть только одна культура, он может создать лишь одно государство. Два государства, образованные одним народом, - аномалия, противоре- чащая природе государства (например, Англия и США, созданные одним народом). Яркий пример взаимного влияния культуры и го- сударства - борьба народа за свою независимость, поскольку в дан- ном случае речь идет о защите своей свободы, чести и достоинства - вещей, очевидно, нематериальных. В конечном счете Данилевский подводит к верной мысли о том, что борьба государств - это борьба культур, где побеждает нация с более высоким уровнем духовной организации*.

В 20-е годы XX в. идеи славянофилов и Данилевского находят свое продолжение в идеологии евразийства - общественном движе-

* См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и по- литические отношения славянского мира к германо-романскому. М., 2003. С. 251,252,256, 532.

544

нии в среде русской эмиграции (II.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, П.П. Сувчинский, Л.Н. Карсавин, Н.Н. Алексеев). Если для боль- шинства эмигрантов большевистская революция была катастро- фой, воспринималась как конец истории, то евразийцы предложи- ли посмотреть на советскую власть как на очередной этап русской государственности. Отправной точкой в логических построениях евразийцев был факт большевистской революции. Как говори- ли сами евразийцы, русская революция стала тем стержнем, во- круг которого двигались их мысль и воля. Они ставили перед со- бой две основные задачи: во-первых, объяснить новую советскую действительность и, во-вторых, попытаться изменить ее. Русская революция, по мнению евразийцев, есть глубокий процесс, кото- рый, несмотря на многие негативные черты, «открывает дорогу здоровой государственной стихии». Большевиков следует рассма- тривать не как вождей революции, а в качестве ее орудия. Считая большевиков наиболее примитивными и фанатичными предста- вителями русской интеллигенции, евразийцы, тем не менее, при- знавали в них силу, оказавшуюся способной целенаправленно ис- пользовать энергию народной стихии, насильственными методами установить порядок и сохранить российскую государственность. Важнейшим позитивным практическим результатом революции стал разрыв России с европейской культурой. В ходе революции большевики инстинктивно нашли подлинно национальные формы социального бытия русской нации, освободив тем самым Россию от западного влияния.

Евразийцы развивают традиционную для русской консерва- тивной мысли идею о «загнивающем и враждебном России Запа- де». «Романо-германский мир, — отмечает Н. С. Трубецкой, — наш злейший враг, мы должны безжалостно свергнуть и растоптать кумиры западных общественных идеалов». Первая мировая война показала, что западные государства - главные мировые агрессоры, смотрящие на Россию и другие страны Востока как на возможные колонии. В основе психологии западноевропейских народов ле- жит эгоцентризм, высокомерное превознесение своей культуры и пренебрежительное отношение к культурам других наций. Более того, сами народы Востока, страдая евроцентризмом, считают свои культуры не вполне полноценными и стремятся дорасти до «насто- ящих» европейцев. Такая позиция неевропейских народов лишает их твердой основы и ведет к гибели. Поэтому евразийцы призывают произвести коренной переворот в сознании этих наций и по-новому взглянуть на соотношение Запада и Востока.

В методологическом плане евразийская оценка взаимоотноше- ний Востока и Запада непосредственно опирается на идею о самодо-

545

статочности и замкнутости национальных культур. С точки зрения евразийцев, культурные ценности есть не объективные, а субъектив- ные категории; каждая национальная культура вырабатывает свои собственные, только ей присущие критерии совершенства. В этом смысле сравнительный анализ культур различных народов не пока- зателен, а так называемый универсальный прогресс, присущий все- му человечеству, представляет собой умозрительную фикцию. На- циональные культуры существуют не иерархично и во взаимосвязи, а горизонтально и автономно. Наличие некоей общечеловеческой культуры, одинаковой для всех народов, есть вредная выдумка ра- ционалистической мысли. Отсюда евразийцы делают вывод о том, что европейская культура - лишь одна из мировых культур, которая уже во всех своих частях (кроме науки и техники) клонится к упад- ку и ни в коей мере не может выступать в роли идеала для других на- родов. Каждая нация должна создать свою собственную культуру. В современную эпоху на смену угасающей европейской культуре идет молодая культура стран Востока. Русская революция, по мне- нию евразийцев, как раз и знаменовала собой переход исторической инициативы от Запада к Востоку (здесь имелась в виду прежде все- го Россия)*.

На Западе аналогичную философию культуры развивали О. Шпенглер и А. Дж. Тойнби. При всех перекосах их воззрений и русские, и европейские авторы верно указали на диалектиче- ское противоречие: с одной стороны, единство человечества, че- ловеческой культуры, универсализм человеческих ценностей, с другой - многообразие национальных культур. В формальном смысле институты культуры вполне сопоставимы и в этом от- ношении отличаются единством: все признают ценность жизни, безопасности, каждый народ имеет социальные нормы, религию, институт семьи и собственности, многие из них имеют государ- ство и право. Вместе с тем по содержанию национальные культу- ры уникальны, хотя и взаимодействуют, оказывая друг на друга влияние.

Взаимодействие национальных правовых культур. Правовая культура - всегда часть культуры национальной. Национальная правовая культура несет отпечаток антропологических, психоло- гических и духовных свойств народа, она связана с его традиция- ми, ценностями, нормами, сложившимся укладом. Изменение по- следних влечет за собой трансформацию всей правовой культуры. Поскольку культура каждого народа уникальна, уникальна и его

* См.: Трубецкой Н.С. Исход к Востоку // Пути Евразии: Русская ин- теллигенция и судьба России. М., 1992.

546

правовая культура. Национальные правовые культуры различны не только по содержанию, но и по форме. Начиная с античности, предпринимаются попытки классифицировать формы государ- ства, но большого научного эффекта это не дает. Уже Аристотель и его ученики сочетали генерализирующий (обобщающий) и инди- видуализирующий (описательный) методы, поскольку невозмож- но было свести все многообразие политических форм к единому знаменателю (считается, что ими было описаны 158 государствен- ных устройств). Современное конституционное право также ста- вит перед собой цель дать классификацию форм государств, но это получается только с бесчисленными оговорками и логическими натяжками. Та же картина в сравнительном правоведении: так на- зываемые правовые семьи дают весьма приблизительное представ- ление о национальных правовых системах. Политико-правовые формы, соприкасаясь со стихией национальной культуры, при- обретают уникальность, становятся неповторимыми. Внешне по- литико-правовые институты разных стран могут быть сходными, но особенности их функционирования вносят в них существенные различия.

Если исходить из тезиса о неповторимости национальных пра- вовых культур, то проблема их взаимодействия может показаться не такой актуальной. Если национальная правовая культура всег- да уникальна, то взаимодействие национальных культур, казалось бы, - незначительный фактор, которым можно пренебречь. Дело, однако, обстоит значительно сложнее. Е1ациональная правовая культура формируется под влиянием многочисленных факторов: традиций, обычаев, религии, особенностей исторического разви- тия и хозяйства и т.д. Этнос, народ, нация имеют, конечно, некое антропологическое и ценностное ядро, неизменное ни при каких обстоятельствах, но это не отменяет фактор внешнего влияния. Уникальность национальной правовой культуры складывается из суммы явлений материального и идеального характера как автох- тонного, так и внешнего происхождения. Взаимодействие нацио- нальных правовых культур сводится, по сути, к вопросу о взаимо- действии ценностей различных наций. Национальные ценности есть тот фундамент, на котором строится правовая культура лю- бого народа. Ценности - это своего рода архетипы, как сказал бы К.Г. Юнг, некие идеальные образования, которые формируются на заре каждой нации и в дальнейшем остаются почти неизменными. С течением времени политико-юридическая деятельность наро- да создает культурные пласты, как бы закрывая данные архетипы. Через несколько столетий архетипы могут быть уже не видны, но это не значит, что они перестают действовать. Архетипы задают ос-

547

новные параметры будущей правовой культуры, которая сохраняет их на протяжении всего своего существования. Коренная ломка ар- хетипов невозможна, как невозможно изменение природы того или иного народа. Если архетипы все же радикально меняются, значит, мы имеем дело уже с другим народом. Архетипы наций и народов хотя и уникальны, но имеют много общего, ведь все люди - предста- вители единого человеческого рода. Общие точки соприкосновения позволяют национальным культурам взаимодействовать, обогащая или, напротив, выхолащивая друг друга. Так, опыт Древнего Рима оказал колоссальное воздействие на становление государствен- ности древнегерманских племен. Страны Западной Европы адап- тировали его несколько столетий, пока не приняли современный вид. Республиканский и императорский Рим стал для них образ- цом в деле выстраивания государственных институтов и отноше- ния к праву. Монголо-татары, как полагали евразийцы, оказали решающее влияние на нашу правовую культуру, сделав русское сознание имперским. В эпоху Московского царства формируется то ценностное ядро, которое впоследствии претворится в одну из самых могущественных империй мира. В XIX-XX вв. становле- ние суверенных государств в Азии, Африке, Латинской Амери- ки происходило под воздействием политико-правовой культуры стран Запада и т.д. Очевидны две вещи: 1) наличие у любой наци- ональной правовой культуры неразложимого ценностного ядра; 2) факт влияния на национальную культуру со стороны других народов. Вопрос состоит в том, каким может быть соотношение этих двух компонентов, чтобы, с одной стороны, не произошло разрушение ценностного каркаса национальной правовой куль- туры, с другой - была обеспечена необходимая модернизация традиционной государственности за счет обогащения новым по- литико-правовым опытом.

В последние десятилетия тема взаимодействия правовых куль- тур стала особенно актуальной в связи с интенсификацией про- цесса глобализации. Современные средства транспорта и связи, информационные технологии, мировое разделение труда, угроза ядерной войны и экологических катастроф сделали мир действи- тельно единым, а зависимость стран друг от друга весьма высокой. Глобализация берет свое начало задолго до рубежа XX-XXI вв., когда она становится предметом активного обсуждения. Здесь уместно вспомнить идею Гегеля о ведущей роли того или иного на- рода на определенном этапе всемирной истории. Он выделяет че- тыре царства (восточное, римское, греческое, германское), каждое из которых было когда-то гегемоном мировой истории. Герман- ское царство, с его точки зрения, есть государственность Запад-

548

ной Европы, которая, начиная с эпохи Возрождения, постепенно определяет ход мировой истории. Надо сказать, что немецкий философ отметил очевидный факт: западноевропейские народы достигли к началу XIX в. такого экономического, научно-техниче- ского, военного и политического могущества, которое обеспечило их огромное влияние на мировые процессы. Для многих народов (если не для всех) страны Запада становятся осознанным или не- осознанным ориентиром их будущего развития. Так, согласно В.О. Ключевскому Россия начинает ощущать превосходство За- пада и свое отставание от него уже с XVII в.* Отношение к Запа- ду внесло раскол в русское образованное общество, поделив его, условно говоря, на западников и почвенников (спор между ними продолжается до настоящего времени).

Иначе говоря, за последние 500 лет глобализация приняла вид вестернизации, а со второй половины XX в. - американизации мира. Данный процесс в высшей степени противоречив. С одной стороны, страны так называемого «третьего мира» (развивающиеся страны) понимают свою отсталость от Запада и пытаются перенимать у него технологическую и техническую культуру, нормы экономической деятельности, политико-правовые институты, даже образ жизни. Символом американского влияния стали джинсы и Макдональдс, завоевавшие огромную популярность во всех странах мира незави- симо от уровня развития и характера политического режима. Мил- лионы мигрантов, желая изменить свою судьбу к лучшему, устре- мились в Западную Европу и США, четко осознавая, что именно там созданы наиболее благоприятные условия для жизни человека. Политические эмигранты всех мастей едут в Великобританию или США за защитой от произвола своих властей, понимая, что толь- ко там можно найти справедливый суд и торжество закона. Вместе с тем следует отдавать себе отчет в том, что вестернизация в фор- ме американизации обеспечивается не только привлекательностью жизни на Западе, но в значительной мере его способностью силой заставить себе подчиняться. Экономическое, политическое и во- енное могущество Запада внушает незападным странам на только уважение, но и страх оказаться жертвой их агрессии. Современный международный правопорядок, сформировавшийся после Второй мировой войны, и особенно после краха СССР, есть порядок, уста- новленный странами Запада и в их интересах. Устав ООН, пакты о правах человека, международные договоры гуманитарного харак- тера - вещи, несомненно, весьма полезные, но надо понимать, как

* См.: Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций: В 3 кн. М„ 1997. Кн. 2. С. 355.

549