Право и закон в программируемом обществе_К 100-летию Белла

Д.А. Пашенцев

Воснове информационного общества лежит информационная экономика, которая детерминирована определяющей ролью информации в современном экономическом развитии. Информация сегодня становится самым значимым товаром, порой приобретающим наивысшую ценность. Производство информации и торговля ею в современных условиях являются наиболее прибыльным бизнесом. Информация и скорость ее распространения влияют на принятие всех решений, т.е. в конечном счете детерминируют общественное развитие, определяя его темпы и направления.

Впроцессе исследования базовых характеристик современного общества нельзя ограничиваться лишь его экономическими параметрами. Общественная жизнь — это не только развитие производства

иэкономические интересы; экономический детерминизм, как и любой детерминизм, односторонне подходит к осмыслению происходящих в обществе процессов. Опираясь исключительно на способ производства, производственные отношения, базис и надстройку, невозможно понять и описать всю глубину и сущность указанных процессов. Помимо экономики на них оказывает воздействие еще множество факторов, среди которых присутствуют как рациональные, так и иррациональные, порой необъяснимые с сугубо материалистических позиций.

Как отмечал Г.В. Мальцев, «социальная эволюция, развитие индивидов и сообществ людей определяются в значительной мере биологическими и психическими детерминантами, которые проявляют себя как под контролем человеческого сознания, так и в обход его, образуют параллельные либо пересекающиеся линии регуляции индивидуального и коллективного поведения»1. Отсюда следует, что состояние правовой сферы общества зависит от множества факторов, которые лежат вне сферы права. Массовое поведение людей, которое

вконечном счете и составляет правопорядок, получает ментальное, психическое и биологическое измерения. Совокупный вектор всех указанных обстоятельств оказывает влияние на развитие современного общества.

Таким образом, нет сомнений в том, что сегодняшнее общество уже не похоже на общество ХХ в., его развитие вступило в новую стадию. Одним из ведущих факторов, оказывающих влияние на общественное развитие и его параметры, является цифровизация. Под воздействием цифровых технологий меняется экономический базис, а вслед за ним и правовая сфера общества, и психология участников общественных отношений. Это позволяет охарактеризовать современное общество как общество информационное.

200

Государство и право в цифровую эпоху

О.А. Степанов

Государство и право как антропологические категории обретают новое содержание в рамках формирования цифровой реальности, одним из базовых элементов которой является цифровой профиль — единая платформа, обеспечивающая обмен информацией между государством, гражданами, организациями, в том числе

коммерческими.

Если государство в цифровую эпоху может определяться как высшая форма общественной организации, которая способствует общественному развитию на основе рационального регулирования социальных и политических отношений, складывающихся в условиях управления цифровыми согласиями граждан на информационный обмен, то право вполне может определяться как равная мера к неравным людям, призванная обеспечивать динамическое равновесие между интересами личности и потребностями общества в цифровую эпоху. При этом в условиях цифровизации не следует пренебрегать процессом критического осмысления правового опыта, связанного с использованием систем искусственного интеллекта и перспективами правового регулирования государством такого использования.

Так, все более очевидна необходимость переосмысления роли права, например в части реализации стратегии, нацеленной на недопущение социальной напряженности в связи с внедрением технологии «больших данных», позволяющей до минимума сузить направление поиска необходимых сведений о физических и юридических лицах.

Использование в России технологии «больших данных», обусловленной генерированием информации не людьми, а роботами (приборами для мониторинга, сенсорами, системами наблюдения, опе-

201

О.А. Степанов

рационными системами персональных устройств, смартфонами, интеллектуальными системами, датчиками и прочее), находящимися в постоянном взаимодействии друг с другом, даст возможность повысить эффективность деятельности государственных органов, организаций и бизнес-структур в десятки, а в ряде случаев в сотни раз. Однако практическая реализация такой технологии несовместима с установленным в законодательстве принципом ограничения обработки персональных данных с заранее определенными целями, который нивелирует ее преимущества, а обезличивание персональных данных не может рассматриваться как гарантия их анонимности, поскольку не обеспечивает выполнения функции эффективной защиты персональных данных.

Государственный уровень осмысления сущности и возможных последствий внедрения в жизнь технологии «больших данных» является в настоящее время довольно низким как в части предупреждения попыток несанкционированного доступа к ним и их дальнейшего использования, так и в части оказания влияния на субъекта указанных данных при наличии такого доступа. Это определяет актуальность анализа проблемы ответственности при реализации технологии «больших данных».

Вместе с тем в цифровую эпоху к праву следует относиться как к действенному средству осуществления политики государства в системе отношений «человек — искусственный интеллект». При этом важно понимать, что характер проблем по локализации негативных явлений, угрожающих безопасности общества определяется способностью государства своевременно принимать соответствующие меры, связанные с возможностью ограничения свободы как отдельного человека, так и группы людей, ответственных за создание социальной напряженности, способной породить социальный конфликт в обществе.

При этом нормы права важно рассматривать в качестве средства обеспечения безопасного развития общества, призванного нивелировать социально опасные для развития социума процессы.

Поскольку правовая норма способна оказывать психологическое воздействие на человека, то правовой эффект в конечном счете следует искать в самом поведении личности, а не в способах и формах, с помощью которых он достигается. С учетом этого ориентация на результативную составляющую правового регулирования, возникающую после ответной реакции личности на правовые предписания, предполагает, что право должно рассматриваться в качестве средства, позволяющего обеспечивать динамическое равновесие между интересами личности и государства в условиях внедрения технологии «больших данных». При этом минимальным требованием для наступ­

202

Государство и право в цифровую эпоху

ления, например, уголовной ответственности может быть поведение, связанное с осознанным действием или бездействием, влекущим за собой общественную опасность. Если же такое поведение будет связано с совершением преступления, которое не предполагает наличия виновного психического состояния лица, то содеянное является преступлением, ответственность за которое может наступать и без наличия вины. В этом случае важно, как юридическая доктрина и практика в государстве раскрывают содержание основных признаков преступления, противоправности деяния и виновности в его совершении, т.е. речь идет о том, может ли быть признано преступлением деяние, влекущее за собой общественную опасность, но не являющееся результатом сознания и воли.

С теоретико-правовых позиций за этим скрывается возможность применения объективного вменения. Поскольку ответственность как правовое явление располагается в диапазоне отношений, ограниченном виновной ответственностью, с одной стороны, и безвинов­ ной — с другой, то понятия виновной и безвиновной ответственности являются не абсолютными, а относительными. Соответственно конструкции виновной и безвиновной ответственности носят идеальный характер в том смысле, что в практических целях провести четкую границу между ними невозможно.

Однако важно отметить, что в уголовном законодательстве Российской Федерации существует понятие хозяйственного и профессионального риска. Но с точки зрения введения объективной ответственности за правомерную опасную деятельность, связанную, например, с использованием технологии «больших данных», требуется проработка вопросов в части определения допустимой степени рис­ка, возможности его эскалации, а также действий должностных лиц, берущих на себя ответственность за риски1.

Наряду с этим характер проблем, с которыми придется в личност­ ном, групповом, общественном аспектах сталкиваться обществу и государству в цифровую эпоху, предполагает необходимость принятия соответствующих мер по локализации негативных явлений социального характера.

1Следует отметить, что еще в 1938 г. идея риска как субъективного основания безвиновной ответственности была выдвинута X. И. Шварцем при защите им кандидатской диссертации, посвященной значению вины в обязательствах из причинения вреда. Субъективное основание ответственности владельца источника повышенной опасности X.И. Шварц усматривал не только в умысле и неосторожности, но и в предвидении общим образом этим владельцем вероятной возможности причинения вреда. Это означает, что в рассуждениях X.И. Шварца речь шла о сознательном предвидении — допущении определенного результата. См.: Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе: Ирфон, 1972. С. 211.

203

О.А. Степанов

Так, в целях реализации обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, а также охраняемых законом интересов общества и государства Генпрокуратура России уделяет особое внимание внедрению в свою практику методов высокотехнологичного надзора — выполнение на основе комплексной оптимизации надзорных функций единой безопасной цифровой платформы для обеспечения электронного взаимодействия правоохранительных органов всех уровней между собой и с другими государственными органами1. Основные задачи такого надзора сводятся к:

–совершенствованию правового, научно-методического и орга- низационно-технологического обеспечения автоматизированной оценки качества деятельности правоохранительных органов;

–повышению эффективности надзора путем внедрения современных и перспективных информационных технологий обработки первичной информации во всех видах надзорной деятельности;

–повышению оперативности прокурорского реагирования на нарушения закона, устранение причин и условий, им способствующих;

–сокращению времени реагирования на поступающие обраще-

ния;

–обеспечению своевременного, в том числе дистанционного, получения объективной, полной и достоверной информации о состоянии законности и работы по профилактике правонарушений и преступлений;

–повышению обоснованности принимаемых решений в рамках исполнения надзорных функций и учета характерных закономерностей, свойственных нарушениям в установленной сфере надзора.

Поскольку система средств, обеспечивающая эффективное правовое воздействие на новые общественные отношения, представляет собой комбинацию взаимосвязанных юридических, социальноэкономических и психологических элементов, определяющих волевое поведение участников такого рода общественных отношений, то речь следует вести о специфическом комплексе средств регулирования общественных отношений с использованием приемов специаль- но-юридического, социального и психологического механизмов действия права.

Специально-юридический аспект механизма правового регулирования применительно к рассматриваемой проблеме связан с юридическим обязыванием как способом, предопределяющим поведение должностных лиц, ответственных за функционирование электронных банков данных конфиденциальной информации в государственных и муниципальных органах.

204

Государство и право в цифровую эпоху

Психологический аспект механизма правового регулирования связан с формированием мотивов поведения личности, вовлеченной в отношения, вытекающие из экономических либо иных факторов ее жизнедеятельности и определяющие ее правосознание, а также с взаимовлиянием внутренних и внешних условий, приводящих личность к правонарушению.

Социальный аспект механизма правового регулирования определяется необходимостью формирования социально безопасных образцов поведения лиц, о которых информация хранится в электронных банках данных, а также необходимостью социального контроля за распространением такой информации.

Правовое регулирование, являясь, с одной стороны, результатом целенаправленного воздействия государства на развитие общественных отношений, а с другой — фактором их стабильности, средством достижения общественно значимых параметров при обеспечении обратной связи между результатами регулирования и деятельностью государства, призвано органично объединять все правовые явления, связанные с функционированием системы «личность — право — государство», и одновременно определять их роль в данной системе.

В связи с этим представляет интерес мнение И. Маска о том, что, например, проблема искусственного интеллекта — тот редкий случай, когда необходимо проявить активность в регулировании вопроса, иначе может быть слишком поздно. «Правительственные органы должны активнее вмешиваться в разработку искусственных интеллектов, регулируя и ограничивая ее, дабы избежать негативных последствий — искусственный интеллект является фундаментальным риском для существования человеческой цивилизации, его регулирование имеет «жизненно важное значение»1.

С учетом этого можно заключить, что роль государства и права в сфере обеспечения безопасности в цифровую эпоху допустимо связывать с прогрессом свободы личности при условии определения границы такой свободы. Данное обстоятельство предполагает настройку правовой системы на режим ее действия, который основывается на реализации принципа ограниченной рациональности, т.е. на выборе удовлетворительной, а не оптимальной альтернативы ее функционирования. Исходя из этого, реализация гарантий безопасности как личности, так и государства в цифровую эпоху должна быть связана с изменениями в системе правовых и нравственных ценностей, которые в ряде случаев предстоит переосмыслить.

205

Цифровые технологии и современное правосудие

Д.А. Фурсов

Будучи известным социологом, Даниел Белл не мог пройти мимо философских и социологических трудов своего предшественника Карла Маркса. Признавая масштаб мысли последнего, Белл рассматривал общественное развитие не как смену форм собственности и на этой основе переход от одной общественно-эконо- мической формации к другой (феодализм, капитализм, социализм), а как совершенствование научных знаний (доиндустриальное обще-

ство, индустриальное, постиндустриальное).

Блестящие воззрения Маркса, основанные на объективных экономических категориях, пока не нашли подтверждения в общественной практике. Следует обратить внимание на то, что Маркс объявил лишь о «призраке коммунизма», бродящем по Европе. Лидеры рабочего движения, обуреваемые личными мотивами классовой борьбы, чрезмерно торопили события, уповая на возможность насильственного свержения прежней власти.

Даже в странах с режимом народной демократии, установленным после Второй мировой войны, этот «призрак» не смог обрести место постоянного обитания. Как справедливо отмечено специалистами, не пролетариат на этом этапе исторического развития уничтожил рынок, а рынок уничтожил плановую экономику.

Идеи Маркса оказались невостребованными не потому, что они глубоко ошибочные, а по причине отсутствия в расчетах вождей рабочего движения критерия, именуемого субъективным фактором, определяющим сознание нового человека новой социалистической формации. Сторонники марксистского учения были уверены в том, что невозможно кардинально изменить способ производства, в отличие от человеческого сознания.

206

Цифровые технологии и современное правосудие

На деле все оказалось иначе. Формирование сознания подчинено своим закономерностям, установленным природой темпам роста и падения, которые не имеют ничего общего с прежними программными заявлениями съездов коммунистической партии и постановлениями ее политического бюро. Воспитание нового человека оказалось очень гуманной, но весьма прожектерской целью, не имеющей достаточного научного основания.

Поэтому вовсе не исключено, что учение Марса вновь окажется востребованным спустя десятки лет, когда индивидуальное и общественное сознание по свойственным им закономерностям окажутся на качественно ином уровне развития. Объективное к тому основание можно видеть во «Фрагменте о машинах», где Маркс указывал на то, что социализм возможен тогда, когда основной продукт является интеллектуальным, а знание представляет собой главную производительную силу и общее достояние.

Идеи Маркса по существу — это очертания зарождающегося информационного общества и даже цифровой экономики. Они не содержат призыва к созданию пролетарского государства на булыжной основе, несмотря на личные симпатии Маркса к революционной борьбе с эксплуататорским классом.

В современных условиях британский экономист левых взглядов Пол Мейсон заявляет о том, что капитализму угрожает прежде всего цифровая революция. По его мнению, информационные технологии кардинально сокращают потребность в труде, размывают границы между рабочим и свободным временем, ликвидируют дефицит товаров, услуг и самой информации. Тот дефицит информации, на котором строится рынок. Большое количество интеллектуальных продуктов создается добровольно и бесплатно. Ослабевает диктат рынка и менеджерской деятельности, рушатся целые сектора прежней устаревшей экономики, а попытки приватизировать информационные ресурсы, создаваемые всем обществом, заведомо не могут быть успешными1.

Развитие идей Маркса в трудах Белла тоже нельзя назвать универсальным и безупречным. Работы последнего не могут иметь программное значение и служить руководством к действию, но они представляют огромный интерес с точки зрения подхода к управлению обществом вне зависимости от государственного устройства и политических предпочтений. Сегодня эти идеи получили второе дыхание, поскольку в условиях цифровой экономики, информатизации общества и его отдельных институтов возможности управлен-

1См.: Мейсон П. Посткапитализм: путеводитель по нашему будущему / пер. с англ. А. Дунаева. М., 2016.

207

Д.А. Фурсов

ческого воздействия и ответного взаимодействия с обществом выросли многократно.

Белл называл себя социалистом в экономике, либералом в политике и консерватором в культуре. К этому следует добавить его очевидную роль новатора в науке.

Постиндустриальное общество, очертания которого были предложены Беллом в качестве научного прогноза, является по существу информационным1. В этом обществе глубоким теоретическим знаниям отдаются все приоритеты. Принятию решений сопутствует использование интеллектуальных технологий. Даже рабочий класс вынужден стать пролетариями умственного труда (по Беллу, это лаборанты, техники, ассистенты, младшие научные сотрудники).

Белл придавал решающее значение научному управлению обществом2. Всюду он предлагал видеть социальные подсистемы, применительно к каждой из которых требуется разработка специфических комплексных средств управления.

Одной из таких подсистем, имеющих ярко выраженные особенные свойства, является сфера организации государством правосудной деятельности. Она требует научного управления, ее состояние определяется историческими условиями, возможностями в сфере сознания и правосознания, информационными технологиями, создающими открытое пространство для обсуждения образцов справедливого разбирательства и его итогов.

Сегодня имеет место конституционное закрепление самостоятельности и независимости судебной власти от других ветвей государственной власти. Однако для понимания социального управления названной подсистемой этого явно недостаточно.

Требуются глубоко научные теории, позволяющие понять и построить на основе самой лучшей модели все звенья указанной разновидности государственной деятельности — от формирования профессионального судейского корпуса до принятия решений, организации работы в проверочных судебных инстанциях. Рассчитывать на то, что достаточно создать судебную систему, сформировать органы судейского сообщества, а все остальное приложится само собой, лженаучно. В современных условиях модель организации правосудия требует математической точности, информационной наглядности, без которых многие околонаучные рассуждения чаще всего лишены содержания, а порой и смысла.

1См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования / пер. с англ.; под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999.

2См.: Белл Д. Эпоха разобщенности: размышления о мире XXI века. М., 2007.

208

Цифровые технологии и современное правосудие

Мы слабо себе представляем возможности цифровых технологий и тех революционных перемен, которые в них заложены. Это далеко не только социальные сети, официальные сайты, возможности многократного копирования и хранения информации, не только средства телекоммуникаций, информационных баз данных и всего того, что уже сегодня находит широкое распространение в деятельности судебных органов. В рамках настоящей статьи важно обратить внимание на предпосылки правосудной деятельности и условия ее надлежащего осуществления.

Предпосылки правосудия связаны с отбором лучших юридических кадров, которым предстоит взойти на профессиональный Олимп, так как более сложной, ответственной и самостоятельной деятельности, чем судейская, не существует. В этих целях проводятся квалификационные экзамены, по результатам которых проблематично установить масштаб и глубину юридических познаний, поскольку экзаменационная комиссия оценивает знания по одному экзаменационному билету.

Квалификационные коллегии судей как профильные органы судейского сообщества анализируют представленные кандидатами в судьи характеристики, заслушивают при наличии к тому возможностей рекомендации в их адрес, которые по существу являются протекциями.

Такая работа выглядит привычной и в чем-то шаблонной. Она имеет те результаты по формированию корпуса штатных должностных лиц, которые мы наблюдаем. Попутно следует отметить, что подобная работа отражает в основных чертах стандартный мировой опыт.

Институтом проблем правоприменения при Европейском университете (Санкт-Петербург) в прошлом году было проведено исследование на тему создания образа идеального судьи. Поставленная задача не была решена, но экспертами в ходе проведенного анализа более двух тысяч анкет кандидатов в судьи была установлена следующая закономерность. Судебная система принимает в свои ряды тех претендентов, которые готовы мыслить стандартно и, как правило, имеют опыт аппаратной судебной работы.

Независимость и беспристрастность, по их мнению, ценятся намного меньше, чем уважение внутри судейского коллектива, основанного на показателях работы (количество обжалованных и отмененных судебных решений). Поэтому личные убеждения судьи, на основе которых должно приниматься решение без оглядки на перспективы пересмотра дела проверочными судебными инстанциями, не ставятся во главу угла.

С таким экспертным заключением нельзя согласиться в главном. Правосудие как величина стабильная и предсказуемая не может и не

209