Валери Поль (1871-1945) — французский поэт, автор знаменитой поэмы «Юная Парка» (1917), мора­ лист, критик, мыслитель. В 1925 г. Валери был избран членом Французской Академии, позднее он становится профессором Коллеж де Франс, где специально для не­ го была учреждена кафедра «поэтики». «Бессмертный» президент французского Пен-клуба, председатель и оратор многих комитетов и конференций, Валери ос­ тавался прежде всего поэтом и писателем проницатель­ ной мысли и несравненного вкуса.

ВСЕОБЩЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИСКУССТВА

I. Слово «искусство» первоначально означало способ действия и ничего больше. Это безгранично ши­ рокое понимание вышло из обихода.

II. Впоследствии этот термин постепенно сузил­ ся в своем значении и стал применяться лишь к способу действия во всякой сознательной или сознанием обу­ словленной деятельности,— с тем ограничением, что этот способ подразумевает у субъекта либо какую-то подготовку, либо известный навык, либо, по крайней мере, определенную направленность внимания и что, с другой стороны, для достижения нужного результата он может использовать различные методы. Мы гово­ рим о медицине как об искусстве; то же самое говорим мы о псовой охоте и верховой езде, о манере жизни или рассуждения. Есть искусство ходьбы, искусство дыха­ ния; есть даже искусство безмолвствования.

Поскольку различные методы, ведущие к одной цели, как правило, не одинаково эффективны и рацио­ нальны, а с другой стороны, не все в равной мере доступ-

при том условии, если мы учтем следующие обстоя­ тельства.

Большинство ощущений и восприятий, получае­ мых нами от органов чувств, не играет ни малейшей роли в деятельности тех систем организма, которые не­ обходимы для поддержания жизни. Порой они порож­ дают в нем какие-то нарушения или какие-то вариации отправлений — то ли в силу своей интенсивности, то ли затем, чтобы в виде сигналов привести нас в движе­ ние или возбудить. Нетрудно, однако, заметить, что лишь поразительно ничтожная, едва ли не бесконечно малая часть неиссякаемых чувственных раздражений, которые ежемгновенно нас осаждают, необходима и полезна для нашего чисто физиологического сущест­ вования. Глаза собаки видят звезды, но существо жи­ вотного не дает развиться увиденному: оно тотчас его стирает. Уши собаки улавливают некий звук, который ее распрямляет и настораживает; однако ее существо усваивает этот звук ровно настолько, чтобы суметь претворить его в мгновенное и однозначное действие. На восприятии оно не задерживается.

Итак, подавляющая часть наших ощущений бес­ полезна для отправления наших основных функций, а те из них, которые чем-то полезны, играют чисто по­ средствующую роль и молниеносно преобразуются

|в понятия, намерения или действия.

V. С другой стороны, анализ наших возможны действий заставляет нас объединить или даже связать с обозначенной выше категорией бесполезности каче­ ство произвольности. Поскольку мы испытываем боль­ ше ощущений, чем это необходимо, нам доступно больше комбинаций наших двигательных органов и их действий, нежели, строго говоря, таковых требуется.

Мы можем начертить круг, играть мускулами лица, ид­ ти в такт и т. д. Мы можем, в частности, употребить свои силы для придачи формы какому-то материалу, вне всякой практической цели, а затем отбросить или забыть созданный нами предмет, ибо для наших жиз­ ненных потребностей и это изготовление и это отбра­ сывание равно несущественны.

VI. Исходя из этого, можно связывать всякую личность с той примечательной сферой ее бытия, которая складывается из совокупности «бесполезных ощу­ щений» и «произвольных действий». Открытие искус­ ства означало попытку придать одним своего рода по­ лезность, другим — своего рода необходимость.

Но эта полезность и эта необходимость отнюдь не являются ни очевидными, ни всеобщими, в отличие от жизненной пользы и необходимости, о которых бы­ ло сказано выше. Всякий чувствует их на свой лад и оценивает или использует их по своему усмотрению.

VII. Однако наши бесполезные ощущения быва­ ют подчас чрезвычайно навязчивы, и мы понуждаемся ими желать, чтобы они тянулись подольше или возрож­ дались. Иногда же они стремятся заставить нас искать иных, подобных им, ощущений, способных удовлетво­ рить своего рода потребность, которую они вызвали.

Итак, зрение, осязание, обоняние, слух и движе­ ние побуждают нас временами задерживаться на чувст­ венном восприятии и действовать таким образом, чтобы возрастали интенсивность и длительность их ощущений. Это действие, в своих истоках и цели определяемое чув­ ствительностью, которая направляет его также и в выбо­ ре средств, резко отличается от действий практического характера. В самом деле, эти последние отвечают на по­ требности и влечения, которые нужно удовлетворить, чтобы они тотчас себя исчерпали. Когда голодный чело­ век насытится, чувство голода у него исчезает и одновре­ менно испаряются образы, в которых оно выражалось. Совсем иное происходит в той особой сфере чувстви­ тельности, которую мы рассматриваем: удовлетворение воскрешает желание, ответ восстанавливает потребность, обладание разжигает вкус к обладаемому: одним словом, чувство побуждает жаждать себя и поддерживает эту жа­ жду до бесконечности, так что не существует ни четкого срока, ни определенных границ, ни завершительного усилия, способных исчерпать этот эффект взаимовозбуждения без помощи извне.

Построить систему чувственных объектов, кото­ рая обладала бы этой особенностью,— такова сущность

| проблемы Искусства; таково его необходимое, но далеко еще не достаточное условие.

VIII. Следует задержаться на этом последнем во­ просе; чтобы показать его важность, мы обратимся к специфическому феномену, связанному с чувстви­ тельностью сетчатки. Этот орган после сильного раз­ дражения реагирует на цвет раздражителя «субъектив­ ным» испусканием другого цвета, называемого допол­ нительным и всецело обусловленного первичным,— цвета, который в свой черед уступает место предшест­ вующему — и так далее. Это своеобразное колебание продолжалось бы до бесконечности, если бы усталость самого органа не ставила ему предела. Как показывает этот феномен, местная чувствительность способна про­ являть себя в качестве обособленного производителя последовательных и как бы симметрических воспри­ ятий, каждое из которых, очевидно, порождает с необ­ ходимостью свое «противоядие». С одной стороны, это локальное свойство никак не участвует в «полезном зрении», которому, напротив, оно может только вре­ дить. «Полезное зрение» удерживает из восприятия лишь то, что может вызвать мысль о чем-то посторон­ нем, пробудить некое «понятие» или подвигнуть к дей­ ствию. С другой стороны, однородные парные сочета­ ния дополнительных цветов образуют некую систему отношений, ибо каждому наличному цвету соответст­ вует потенциальный и каждому цветовому воспри­ ятию — определенная замена. Эти и им подобные от­ ношения, не играющие никакой роли в «полезном зрении», играют чрезвычайно важную роль в той организации чувственных объектов и в той попытке придать излишним для жизни ощущениям своего рода необходимость и полезность, которые мы оценили как основные признаки, определяющие искусство.

IX. Если от этого элементарного свойства раз­ драженной сетчатки мы перейдем теперь к свойствам наших органов тела, особенно органов наиболее под­ вижных, и если мы проследим их двигательные и сило­ вые возможности, ни с какой пользой не связанные, мы обнаружим в недрах этих последних неисчислимое

множество комбинаций, в которых осуществляется то условие взаимодействия, повторяемости и бесконеч­ ной живучести, какое было рассмотрено выше. Ощу­ пывать предмет — значит искать рукой определенную систему осязаний, и если, узнавая этот предмет либо не узнавая его (и вдобавок забыв о том, что знает о нем наш разум), мы испытываем желание или понуждение до бесконечности повторять это хватательное усилие, чувство произвольности вашего действия постепенно нас покидает, и в нас появляется чувство необходимо­ сти его повторения. Наша потребность возобновлять движение и углубляться в вещественное познание предмета показывает нам, что его форма более всякой другой способна питать наше действие. Эта благопри­ ятная форма противостоит всем прочим возможным формам, поскольку она странным образом побуждает нас искать в ней взаимодействия двигательных ощу­ щений с ощущениями осязательными и силовыми, ко­ торые благодаря ей становятся как бы дополняющими друг друга, в результате возникающих соответствий между нажатиями руки и ее смещениями. Если же мы пытаемся в свой черед сообщить надлежащему мате­ риалу такую форму, которая удовлетворяла бы тем же условиям, значит мы создаем произведение искусства. Все это можно выразить в общих чертах понятием «творческого восприятия», но это претенциозное вы­ ражение предполагает больше смысла, нежели реально содержит его в себе.

X. Одним словом, существует обширная сфера деятельности, которой человек, ограничивающийся тем, что связано с его прямыми жизненными потребно­ стями, вполне может пренебречь. Она противостоит также собственно умственной деятельности, ибо сущ­ ность ее — в развитии ощущений, которое стремится множить или продлевать то, что разум стремится вы­ теснить или преодолеть,— точно так же, как, чтобы до­ браться до смысла высказывания, он стремится уничто­ жить его звуковую субстанцию и структуру.

XI. Но, с другой стороны, эта самая деятель­ ность органически не приемлет пустого бездействия.

Восприятие, которое служит ей основой и целью, боит­ ся пустоты. Оно стихийно реагирует на уменьшение раздражителей. Всякий раз, когда человек на какой-то момент освобождается от трудов и забот, в нем проис­ ходит некая внутренняя трансформация, которая со­ провождается выработкой элементов, призванных вос­ становить равновесие между возможностью и действи­ тельностью восприятия. Выведение узора на слишком голой поверхности, рождение мелодии в слишком да­ вящем безмолвии — все это лишь реакции и замены, возмещающие отсутствие раздражителей,— как если бы это отсутствие, которое мы выражаем простым от­ рицанием, действовало на нас положительно.

Мы можем выявить здесь исходный принцип, на котором строится художественное произведение. Это по­ следнее определяется тем, что ни «идея», которую оно может внушить нам, ни действие, к которому оно нас по­ буждает, не подытоживают и не исчерпывают его: сколь­ ко бы ни вдыхали мы запах цветка, услаждающий орга­ ны обоняния, мы не можем избавиться от этого аромата, ибо, впивая его, мы лишь возбуждаем потребность в нем; и никакое воспоминание, никакая мысль, никакое усилие не способны уничтожить его эффект и совершенно осво­ бодить нас от его власти. Именно этого добиваемся мы, когда хотим создать произведение искусства.

XII. Такой анализ простейших и основополага щих фактов, касающихся искусства, заставляет нас во многом переосмыслить обычное представление о вос­ приятии. Этим понятием объединяют исключительно рецептивные и передаточные свойства; мы убедились, однако, что к ним следует присовокупить качества по­ рождающие. Вот почему мы так подчеркивали роль дополнителей. Если кто-либо не знает, никогда не видел зеленого цвета, ему достаточно, не отрываясь, смотреть на красный предмет, чтобы через какое-то время в себе самом почерпнуть ощущение, дотоле неведомое.

Мы убедились также, что восприятие не ограни- |чивается пассивными ответами, но само подчас рожда­

ет потребность и на нее отвечает.

Все это относится не только к ощущениям. Если мы рассмотрим внимательно возникновение, действие

илюбопытные циклические чередования умственных образов, мы обнаружим те же отношения симметрии

иконтраста и, главное, ту же систему бесконечно во­ зобновляющейся интенсивности, какие мы наблюдали в пределах местного чувственного восприятия. Эти кон­ струкции могут быть сложными, могут вызревать дол­ го, могут воспроизводить явления внешние и приме­ няться порой к требованиям практической пользы, но они всегда связаны с теми процессами, которые мы описали, когда рассматривали чистое ощущение. При­

мечательна, в частности, потребность снова видеть и слышать увиденное и услышанное, переживать нечто до бесконечности. Любитель формы подолгу ласкает бронзу или камень, которые завораживают его чувство осязания. Любитель музыки кричит «бис» или сам на­ певает восхитившую его мелодию. Ребенок требует по­ вторения сказки и кричит: «Еще!..»

XIII. Человеческая изобретательность сумела чу­ десно использовать эти элементарные свойства нашего восприятия. Богатство произведений искусства, создан­ ных на протяжении веков, широта средств, разнообра­ зие видов этих орудий чувственной и эмоциональной жизни поражают мысль. Но это мощное развитие стало возможно только благодаря участию тех наших способ­ ностей, в чьей деятельности восприятие играет лишь второстепенную роль. Те наши качества, которые не являются бесполезными, но которые либо необходимы, либо полезны для нашего существования, были разви­ ты человеком и стали могущественней и отчетливей. Власть человека над материей набирает все больше точности и силы. Искусство сумело воспользоваться выгодами этой власти; разнообразная техника, создан­ ная для потребностей практической жизни, предостави­ ла художнику свои инструменты и методы. С другой стороны, интеллект и его отвлеченные средства (логи­ ка, систематика, классификация, анализ фактов и кри­ тика, которые подчас препятствуют восприятию, ибо,

в противоположность ему, всегда тяготеют к некоему II