Национальный вопрос в городском сообществе

ББК С 542.533.3 Н35

Авторы:

О.Л. Лейбович (ответственный редактор), В.Н. Стегний, А.Н. Кабацков, О.В. Лысенко, Н.В. Шушкова Рецензенты:

доктор социологических наук А.Г. Антипьев, доктор исторических наук В.П. Мохов

Н35 Национальный вопрос в городском сообществе.

Социокультурные характеристики межнациональных отношений в большом уральском городе на исходе XX века / О.Л. Лейбович, В.Н. Стегний, А.Н. Кабацков, О.В. Лысенко, Н.В. Шушкова; Перм. гос. техн. ун-т. (Монографическое исследование) - Пермь. РИО ПГТУ, 2 0 0 3 .-3 2 8 с.

ISBN 5-88151-372-Х

В монографии представлены результаты социологи­ ческого исследования межнациональных отношений в г. Перми, проведенного летом 2000 г. Особое внимание об­ ращено на культурный аспект межнациональных отно­ шений: способы этнической идентификации в простран­ стве городской культуры, образное видение представите­ лей иных национальностей, сложившиеся национальные стереотипы, процессы ассимиляции и диссимиляции.

Для социологов, преподавателей вузов и студентов.

ББК С 542.533.3

ISBN 5-88151-372-Х

Пермский государственный технический университет

О.Л. Лейбович, В.Н. Стегний, А.Н. Кабацков, О.В. Лысенко, Н.В. Шушкова

Вступление

В последнее десятилетие в отечественной литера­ туре активно обсуждаются проблемы межнациональных отношений. Такое внимание к ним далеко не случайно.

Прежде всего, следовало бы напомнить, что в со­ ветское время эту тему практически табуировали. В Ин­ ституте социологии АН СССР работало подразделение, ориентированное на изучение национальной проблема­ тики, однако результаты его исследований не предна­ значались научной общественности. В действительно­ сти, они были засекречены. Для публикаций использо­ валась формула «новой исторической общности», для которой давно не актуален старый национальный во­ прос. Можно предположить, что власти выбрали такти­ ку замалчивания национальных проблем по вполне ос­ новательным причинам. Степень напряженности в этой области социальной жизни казалась наибольшей. Хруп­ кость национального мира в СССР не была тайной для власть имущих. Фактически все оппозиционные движе­ ния в союзных и даже автономных республиках прини­ мали национальную антирусскую окраску. Призрак на­ ционализма, воспользуемся старой метафорой, бродил по Советскому Союзу. «Эту идеологию - чувство, - пи­ сал о нем в 1975 г. критик режима А. Амальрик, - мож­ но назвать "пассивно-взрывной", поскольку сквозь пас­ сивное принятие действительности и желание просто "жить" она вдруг прорывается внезапными вспышка­ ми...»1 От национализма исходила реальная угроза сис­ теме. В такой ситуации власть предлагала обществу оп­ ределенную модель политкорректного вербального по­ ведения, согласно которой национальные темы счита­ лись неприличными для обсуждения, в том числе и на страницах печати. Таков был лейтмотив идеологической политики, оказавшей существенное влияние на установ­ ки значительной части городского населения. Заметим,

что и в кадровой, и в военной политике действовали иные правила.

Массовый поток современных изданий, так или иначе связанных с национальной тематикой, можно считать в первом приближении реакцией на прежние цензурные запреты. Но только в первом приближении.

Источником издательского бума являются потреб­ ности населения в такой литературе. Потребности эти сугубо разные.

Специалисты в области гуманитарных наук вос­ полняют дефицит знаний, обусловленный принудитель­ ной изоляцией от европейской общественной мысли. Для них переводятся и продаются книги Э. Хобсбаума и Э. Геллнера, О. Бауэра и К. Реннера, Г. Кона и Ф. Ригг­ са. К ним обращаются Н. Лебедева и Т. Стефаненко, Ю. Арутюнян и Л. Дробижева, В. Тишков и М. Крю­ ков. Заметим, однако, что круг потребителей серьезных трудов в области национальных отношений узок. Сооб­ щество интеллигентных читателей, сложившееся в на­ шей стране в 60-80-е гг., переживает полосу распада. Складывается парадоксальная ситуация. Для той части бывшей советской интеллигенции, которая заняла ста­ тусные позиции в новых экономических и политических общественных структурах, прежние интеллигентные формы общения утратили свою притягательность и дос­ тупность. Другая, более многочисленная часть интелли­ генции, потерявшая и прежнее положение, и возможно­ сти, с ним связанные, не в состоянии воспроизводить ранее освоенные модели поведения. Интеллигентная социокультурная среда, теряющая свою престижность, не может сохранить сложившейся культуры чтения2 Этот процесс, настолько же неизбежный, насколько и разрушительный, воздействует на всю культурную сре­ ду, в том числе и на политическую.

Люди политики не могут игнорировать этниче­ скую составляющую жизненного мира собственных из­ бирателей. Им требуется информация, характеризующая содержание и уровень национальных проблем в рамках определенной территории: области или города. Такие знания необходимы и для выдвижения лозунгов, спо­ собных мобилизовать население на выборы, и для выра­ ботки административных решений после победы. В первом случае наиболее полезны тексты, которые с большей или с меньшей степенью адекватности воспро­ изводят сложившиеся национальные стереотипы. Заме­ тим, что в избирательных кампаниях наши политтехнологи равняются на самые слабые, самые необразован­ ные слои населения. Для них и конструируются слога­ ны, в какой-то мере соответствующие намерениям и ориентациям самих политиков. Тексты, из которых они берутся, по определению, более образны, более символичны, более суггестивны, нежели научные труды про­ фессиональных исследователей. Они задевают душев­ ные струны не только избирателей, но и самих полити­ ков, исповедующих те же самые ценности в схожих культурных формах.

Во втором случае возникает потребность в тек­ стах, содержащих научный анализ проблемы. Эта по­ требность выражена значительно слабее: во-первых, изза укоренившейся традиции управлять населением в соответствии с бюрократическим опытом и сущест­ вующими инструкциями, во-вторых, из-за амбиций, свойственных представителям нового восходящего класса, в-третьих, из-за неумения работать с серьезной книгой. Правда, таких книг не так уж и много. Можно согласиться с диагнозом В. Тишкова, признанного на­ шего специалиста в области межнациональных отноше­ ний: «В отношении этнического фактора мы остаемся

интеллектуально беспомощными. А то, что сделали, - напереиздавали и забили книжные полки устаревшими или изначально паранаучными книгами о нации, этносе и этнопсихологии (Н. Бердяев, Г. Шпет, С. Широкогоров, Л. Гумилев и другие) и насочиняли новые, но из­ ложенные старым и беспомощным языком тексты по поводу этноса как демиурга социальной жизни и инди­ видуальной судьбы»3 Политику в такой ситуации труд­ но сделать выбор. Он вынужден ориентироваться на звучные фамилии, что называется, плыть по течению.

Есть и иная причина, связанная с необходимостью отстаивать выбранную политику и перед федеральным центром, и перед возможными конкурентами. Для поли­ тической самозащиты необходимы не научные исследо­ вания проблемы, но труды совершенно иного рода.

В. Тишков в этой связи указывает на распростра­ ненность в политической среде бессмысленных катего­ рий, «которые порождают тупиковые стратегии»4

Если же люди политики все-таки формируют заказ на научную литературу по национальным вопросам, то они выбирают однозначные описывающие местные тек­ сты, которые могут быть прямо и непосредственно ис­ пользованы в административной практике. Эти тексты должны давать ясные и вразумительные ответы на во­ прос, что и как делать при тех или иных межнациональ­ ных коллизиях.

Основной спрос на литературу по национальным проблемам складывается в толще городского населения.

В условиях крушения социалистических общест­ венных институтов современный человек нуждается в иной социальной опоре. Все или почти все его статус­ ные достижения подверглись девальвации. Шкала пре­ стижа кардинальным образом поменялась. Формы пре­ зентации стерлись. Социальные сети, нейтрализующие

последствия жизненных коллизий, разорвались. Связь с социальным миром или с его большими и влиятельными полусферами нарушилась. Механизмы социальной ин­ теграции пришли в негодность. Новые учреждения большого и малого бизнеса этой функции не выполня­ ют. Они лишены исторического обаяния, безличны и грубы. В таких условиях люди заключают себя в соци­ альное пространство традиционалистского по своему происхождению треугольника, углами которого служат семья, конфессия, этничность.

Идентификация себя с этносом, той или иной на­ циональной группой, обеспечивает человеку столь не­ обходимое ему чувство связи с другими людьми, близ­ кими ему по общности происхождения. Тем самым изо­ лированный индивид вновь получает социальный ста­ тус, волю к действию, готовые модели коллективного поведения5 Тот факт, что речь идет в конечном счете о воображаемом сообществе, не меняет дела. Напротив, для того, чтобы включиться в это сообщество, необхо­ димы специальные усилия, направленные на восприятие и культивирование национальных ценностей и обыча­ ев, преданий и обрядов. Б. Андерсон удачно назвал этот процесс созданием нового способа, «с помощью которо­ го можно было бы осмысленно связать воедино братст­ во, власть и время. И, наверное, ничто так не способст­ вовало ускорению этого поиска и не делало его столь плодотворным, как печатный капитализм, открывший для быстро растущего числа людей возможность осоз­ нать самих себя и связать себя с другими людьми прин­ ципиально новыми способами»6

Иначе говоря, люди испытывают потребность в книгах, создающих новую национальную мифологию. Издатели, ориентирующиеся на прибыль, эти книги на­ ходят, заказывают, переводят и помещают на рынок.

Литература мифа принадлежит к разным жанрам: сугу­ бо сказочным, повествовательным, поэтическим и, в очень большой степени, паранаучным. Сциентистские формы общественного сознания укоренены в отечест­ венной культуре, благодаря и ныне действующим меха­ низмам всеобщего образования. Ссылки на авторитеты, результаты опытов, использование научных терминов, обращение к историческим и лингвистическим сюже­ там, апелляция к ранее изданным текстам, силлогиче­ ский характер изложения - вот формальные признаки паранаучной литературы. Ее содержание может быть разным, так же как и наполнение мифа. В любом случае национальный миф предполагает размежевание между «своими» и «чужими», идеализацию «своих» и убеж­ денность в естественном порядке такого восприятия мира. Именно поэтому пользуются популярностью тру­ ды Л.Н. Гумилева, в которых этнос рассматривается как природное образование, не подверженное воздействию истории и культуры.

Формирование новых национальных мифологий в нашей стране представляется нам культурным процес­ сом, выражающим глубинные общественные потребно­ сти населения в самоидентификации и консолидации на основе этнической общности. Это своего рода реакция на социальную дезорганизацию, вызванную, с одной стороны, продолжающимся распадом и разложением институтов социалистического общества, а с другой, неоформленностью социальных институтов общества гражданского. И в этой связи представляется спорным мнение И. Мальгиной, что «в современной России идеология национализма (...) занимает сегодня марги­ нальное положение в обществе»7 Национальные мифы, на наш взгляд, напротив, становятся интегральной ча­ стью всех форм общественного сознания: публичного и

частного, теоретического и повседневного, политиче­ ского и художественного. Они воздействуют и на пове­ денческие стратегии граждан.

Здесь наблюдается любопытный парадокс. При­ общение к национальным мифам является методом адаптации людей к новой динамичной, открытой, кон­ фликтной реальности, способом примирения с нею, об­ наружения благородных смыслов в повседневных по­ ступках, не укорененных в общественном быте. В то же время национальный миф по своей природе консервати­ вен. Он культивирует прошлое и апеллирует к традици­ ям, сложившимся некогда в замкнутых, иерархично ор­ ганизованных аграрных обществах. Образ будущего в национальном мифе двойственен. Это либо апокалип­ сис, либо триумф. В первом случае это послание о несчастиях, ожидающих людей, которые отказались от своей самобытности. Во втором - рассказ о силе и вели­ чии традиций, возродивших народ для новой славы и побед. Тема прошлого доминирует в любом из предло­ женных вариантов. Будущее - это или славное прошлое, или прошлое отринутое и обесчещенное.

Национальные мифы необходимы для модерниза­ ции общества. Они заново скрепляют разорванную со­ циальную ткань, но их ресурсы ограничены закрыто­ стью по отношению к новшествам, не имеющим прото­ типов или аналогов в национальном историческом наследии.

Подведем некоторые предварительные итоги:

1. Национальная тема в литературе есть, прежде всего, проявление глубинных социокультурных процес­ сов в современном российском обществе. Их основное содержание определяется спонтанно определившейся потребностью людей в новой социальной идентифика­ ции, которая в настоящих условиях складывается в пер­

вую очередь на этнической основе. В такой ситуации литературные тексты выполняют, прежде всего, инст­ рументальную функцию: они - вместе с электронными средствами массовой информации - выстраивают но­ вую национальную мифологию, востребованную обществом.

2. Процесс социальной идентификации в этниче­ ских формах влечет за собой повышение удельного веса межнациональных отношений в общей системе соци­ альных связей. Общественные конфликты, с одной сто­ роны, и консолидация новых социальных сил, с другой, если и не совершаются прямо и непосредственно в на­ циональных формах, то, тем не менее, включают в себя обязательный национальный компонент. В то же время межнациональная напряженность хотя и не может быть редуцирована к хозяйственной конкуренции, но затра­ гивает самый широкий спектр экономических и соци­ альных конфликтов, свойственных обществу первона­ чального накопления.

3. Изучение межнациональных отношений социо­ логическими методами наталкивается на ряд препятст­ вий, в том числе и культурного плана. Общество, вы­ страивающее для себя мифологию, не нуждается в ра­ циональных знаниях о себе самом. Это относится и к национальной тематике. Национальный миф является тем ключом, при помощи которого заказчик или чита­ тель расшифровывает результаты конкретного социоло­ гического исследования. Мифология не знает оттенков. Сомнения ей чужды, так же как и рефлексия. В поляр­ ном мире есть добро, и есть зло. И социолог, не сумев­ ший подкрепить миф сциентистскими аргументами, пе­ реходит в мир зла.

Не следует удивляться поэтому, что в массе пуб­ ликаций по национальной тематике социологические

труды представлены весьма скудно. Издатели охотно печатают только теоретические монографии западных авторов, по языку и по сюжетам предельно удаленные от российских реалий. Это обстоятельство нисколько не умаляет их значимости для развития отечественной со­ циологии, прежде всего, для формирования ее концеп­ туального содержания. Можно согласиться с мнением А. Филиппова, утверждающего, что «развитая теорети­ ко-социологическая аргументация есть только на Западе (в самом широком, идейном, а не географическом смысле слова)»8 Поэтому речь идет о западной этносоциологии.

Другое дело, что освоение новых исследователь­ ских парадигм в конечном счете предполагает их реали­ зацию в конкретных полевых исследованиях. В против­ ном случае они остаются лишь фактом книжной куль­ туры, в лучшем случае - одним из компонентов профес­ сионального тезауруса. Это уже не мало, но все-таки недостаточно.

Социологические опросы, направленные на изуче­ ние национальных отношений, трудны тем, что в обще­ нии с гражданами социолог все время наталкивается на языковой барьер. В отечественной культуре за совет­ ский период сложились устойчивые нормы публичного обсуждения национальных сюжетов; эти нормы по сво­ ей жесткости и определенности могут быть сопоставле­ ны только с правилами американской политкорректно­ сти. Есть устойчивые словосочетания, от которых не полагается отходить в официальной речи, есть запрет­ ные слова и выражения. Так, не принято употреблять некоторые этнонимы. Люди старшего поколения помнят слово «нацмен», которым представители различных эт­ нических групп определяли свою национальность. В то же время в бытовой речи используется иной язык, более

архаичный по своему происхождению, наполненный экспрессивными высказываниями о представителях сво­ его и чужих народов. И когда респондент, прошедший советскую культурную школу, заполняет официальный документ (не будем забывать, что слово «анкета» для советского человека значит нечто большее, нежели оп­ росный листок, применяемый социологами), то его вы­ сказывания укладываются в нормы политической кор­ ректности. Во всяком случае, он пытается их соблюдать. В итоге исследователь получает воспроизведенные в массовом порядке топосы - общие места, устойчивые официальные формулировки, которыми далеко не ис­ черпываются ориентиры и установки в сфере нацио­ нальных отношений, присутствующие в изучаемом со­ обществе. Сбор первичной информации более эффекти­ вен методом глубокого интервью, в ходе которого собе­ седник социолога свободно и откровенно высказывается по предложенным темам. Такая процедура весьма доро­ гостоящая, и применять ее могут только хорошо подго­ товленные сотрудники.

Тем не менее, отдельным социологам и целым группам удалось в последнее десятилетие преодолеть описанные выше препятствия и провести полноценные исследования национальных отношений. Так, Институт этнологии и антропологии РАН в рамках проекта «Эт­ нические проблемы регионов России» совместно с ла­ бораторией социологии Пермского государственного технического университета (ПГТУ) в середине 90-х гг. организовал серию этносоциальных исследований в Пермской области9 В эту серию входил также социоло­ гический анализ региональных национальных отноше­ ний в условиях перехода к рынку, проведенный в 1993 г. Исследовательская группа под научным руководством М.А. Слюсарянского выявила «особенности этническо­

го самосознания и характер этнического поведения ос­ новных этнических групп региона, в том числе их от­ ношение к культурно-национальной автономии, к появ­ лению беженцев»10

Социологи диагностировали высокий удельный вес этнических стереотипов в регулировании межна­ циональных отношений, известную автономность на­ ционального самосознания, складывающегося вне ви­ димой связи с экономическим сознанием и поведением, наконец, существенные различия в уровнях националь­ ного самосознания у отдельных этнических групп11

Социологи обратили внимание на то, что, «судя по полученным ответам чаще других сталкиваются с отри­ цательными факторами в сфере межнациональных от­ ношений опрошенные в Соликамске и, особенно, в Перми. Среди них больше очевидцев не только недоб­ рожелательных высказываний в адрес своей или других национальностей, но и неприязненного отношения к приезжим, межнациональных столкновений на рынке и улицах, нарушения прав человека из-за его националь­ ности при устройстве на работу, назначения на руково­ дящую должность»12

В 2000 г. другая исследовательская группа, пред­ ставленная авторами настоящей монографии, вернулась к этой теме13

На первом этапе мы сосредоточили усилия на изу­ чении межнациональных отношений в г. Перми. Мы исходили из того, что в системе современных общест­ венных отношений доминируют отношения городские. Как тут не вспомнить старый тезис К. Маркса: «Новей­ шая история есть проникновение городских отношений в деревню»14. Далее, большой город представляет собой своеобразную социальную лабораторию. В нем фабри­ куются новые культурные стили, проходят испытания

образцы публичного и частного поведения, складыва­ ются и изменяются языковые нормы. Именно ситуация в г. Перми в известной перспективе в той или иной сте­ пени определяет характер изменения межнациональных отношений на территории региона. Все эти оговорки не случайны. Организация российского общества, в том числе и в культурной сфере, имеет сугубо централизо­ ванный характер. Существует иерархия территорий. Верхнее место занимает столица. Это означает, что на­ селение провинции в своих поступках и обычаях ориен­ тируется на московские образцы, транслируемые цен­ тральным телевидением. Пермь - только передаточный механизм, не более, однако в ней столичные эталоны воспринимаются быстрее, объемнее и адекватнее, неже­ ли в областной периферии.

Мы учитывали также выводы наших предшест­ венников о сравнительно высоком уровне межнацио­ нальной напряженности в г. Перми. Исследователи из лаборатории социологии ПГТУ обратили внимание на то, что национальные отношения в областном центре приобрели проблемный характер. В исследовании 1993 г. подчеркивалось, что межэтническая конфликтность обладает социальным содержанием, которое можно и нужно изучать социологическими методами. И хотя межнациональная напряженность проявляется преиму­ щественно в латентных формах, время от времени обна­ руживая себя в подстрекательских и оскорбительных надписях на фасадах домов, это не означает, однако, ни возможности ее спонтанного ослабления, ни консерва­ ции ее сегодняшнего состояния. В таких условиях мы посчитали своей задачей предложить региональной ад­ министрации материал, на основании которого можно точнее сориентироваться в социальной ситуации, про­ верить эффективность собственной национальной поли­

тики и обсудить с общественностью вопрос о том, какие меры были бы наиболее продуктивными для сближения позиций различных этнических групп, проживающих на территории г. Перми и области.

Невозможно понять поведение людей, не выяснив тех культурных ориентаций, которыми они руково­ дствуются в повседневной жизни. Именно поэтому мы уделили особое внимание культурному миру горожан: тем ценностям, нормам и стереотипам, при помощи ко­ торых они определяют свое место в межнациональном общении.

Объектом измерения мы избрали городскую общ­ ность, которую по аналогии с воображаемым сообще­ ством можно назвать сообществом реальным, но неви­ димым. «Город, - как справедливо заметил некогда польский культуролог М. Маликовский, - может пред­ ставлять собой определенную целостность, хотя люди в нем не объединены никакой психологической связью»15 Исходя из этого, мы строили квотную выборку в соот­ ветствии с этнической структурой населения Перми.

Для социологического опроса мы использовали метод глубокого интервью, избрав местом его проведе­ ния загородные участки, а временем - вторую половину июня: после окучивания картошки и перед сбором ран­ него урожая ягод.

Мы ставили перед собой цель выявить социокуль­ турное содержание межнациональных связей горожан: образ «другого», этническую самооценку, степень го­ товности к межнациональным контактам, способность понять и принять иные модели поведения. Мы планиро­ вали передать полученные результаты заказчику - соот­ ветствующему департаменту областной администрации - и перейти к изучению межнациональных отношений в малых и средних городах и поселках со смешанным на­