Islamskaya_mysl_1_2016

привлекли мое внимание сходством своего базового основания с форми- рующимся сейчас мышлением нового типа на базе трансформаций внауке. Мне в этом помогло и само построение работ А. В. Смирнова, в которых он часто выстраивает свои рассуждения в прямом соотнесении восточного и западноевропейского мировосприятия. При этом в его собственной фи- лософии доминируют тезисы, противостоящие классическому научному мышлению, имеющему своим истоком логику Аристотеля. Это противо- стояние и приводит к созданию философии процесса, имеющей общие основания с философией науки неклассического типа, которую называют по-разному, в том числе и участники дискуссии, о которой речь шла выше. Называют ее и постмодернистской, а у В. С. Степина она фигурирует как постнеклассическая.

Сцепленность противоположностей и контекст процесса

Философия процесса отличается важным свойством: всвоем взаимодей- ствии и с логикой исламского мышления, прежде всего в лице Ибн Араби, и с логикой европейского типа, совпадающей восновном снаучным мышле- нием Нового времени (XVII — ​начало XX века), эта философия не выстра- ивается на их обломках, не разрушает их, не отрицает их значимости. Иона не выводится из них дедуктивно на основе некоторых общих начал. Начала разные, и именно благодаря этому различию возможно взаимодействие. Вспомним пример сцепленности двух рук, который приводит А. В. Смирнов. Один человек споткнулся и хочет удержаться на ногах, не упасть, и с этой целью хватается за протянутую ему руку. У его попутчика цель иная, он хочет помочь, не дать потерять равновесие другому человеку и поэтому крепко удерживает его руку. Цель и мотивация разные, но именно это об- стоятельство позволяет установить связь, процесс взаимодействия между двумя сторонами. Мы имеем при этом процесс-взаимодействие, который обнажает перед нами особенности участвующих в нем сторон, такие как сила, ловкость рук, принадлежность их взрослому или ребенку, в перчатке рука или без и т. д. Кроме того, процесс обязательно происходит вкаких-то условиях, которые тоже активируют, делают явными и максимально при- годными именно для этого контекста скрытые вдругих ситуациях свойства наших действователей (используемый А. В. Смирновым термин для обозна- чения тех, кто действует). Сцепить руки проще, если идти не по скользкой дороге, не вверх или вниз, не по ступенькам, не в темноте и т. д.

Поэтому с позиций А. В. Смирнова легче, на мой взгляд, понять взаимо- действие ислама и науки, чем с позиций участников обсуждавшейся выше дискуссии, которые стремились, в первую очередь, найти общее между

этими двумя областями человеческой деятельности, и на этом основании установить между ними взаимодействие. Они не придавали значения тому факту, что взаимодействие, которое они обсуждают, реализуется очень по-разному в разные исторические эпохи и в контексте соответствующих культур и социальных условий. При таком подходе перестает играть роль такой важный факт, как участие во взаимодействии каждый раз других свойств и науки, и религии. Умение подобрать соответствующие каждому конкретному случаю особенности участвующих в процессе сторон позво- ляет говорить огранице не как оразделяющей, а как о соединяющей. Имен- но это свойство границы имеет большое значение вфилософии А. В. Смир- нова. На базе этой идеи сформировалось ицелое направление философских исследований — ​case studies, в которых анализируется именно граница между условиями научной деятельности (куда входит и религия), с одной стороны, и получаемым результатом, с другой. В России это направление тоже получило свое развитие, в том числе в работах И. Т. Касавина. Если вернуться к примеру со сцепленными руками, то нельзя не увидеть, что

вописываемой ситуации проявляет себя в первую очередь сила рук, а не умение писать ими или шинковать овощи. Но если активируются другие свойства, то понимание того, что есть рука каждого из участвующих во взаимодействии, тоже меняется. При этом мотивация, побуждающая ктому или иному поступку, не обязательно религиозная.

Культура вообще в дискуссии не обсуждается, и можно понять так, что религия—это​ единственный способ выражения духовности человека (счем согласиться, на мой взгляд, трудно) ичто только наука может противостоять ей—в​ качестве или жесткого оппонента, или союзника, но последнее только

вслучае исламизации основ научного мышления. А. В. Смирнов, анализи- руя философию ислама в лице Ибн Араби, не отмечает ее взаимодействие

снаукой как нечто важное. Во времена Ибн Араби вмышлении иповседнев- ном, ифилософском безусловно присутствовали элементы познавательного отношения кокружающему человека миру как существующему независимо от него, как неодушевленному. Совокупность получаемых таким образом знаний можно назвать, с наших позиций, научной. Однако в те далекие времена, в контексте существовавшей тогда культуры, формировавшейся главным образом на базе религиозных представлений, говорить о науке как о значимом явлении общественной жизни едва ли справедливо. Другое дело — ​европейское классическое естествознание Нового времени, когда именно научно-познавательное отношение к природе, чуждой человеку и его деятельности, становится образцом философского мышления. Чело- век мыслит «правильно», знание, которое он приобретает, истинно, если оно соответствует мертвой природе, а не священным текстам (Корану или

Библии). Крайняя форма выражения такого противостояния — ​это когда взаимодействие невозможно. Или то, или другое.

В XX веке в развитии естествознания происходит серьезный поворот, который радикально изменил представление о том, что есть человеческое мышление как таковое. Это было связано с тем, что классическое мыш- ление было ориентировано на науку, и если наука меняется, то не может остаться прежним и мышление в целом, образцом для которого было есте- ствознание Нового времени. Главное, что произошло в ходе научной рево- люции начала XX века, прежде всего в квантовой физике, это радикально иной взгляд на соотношение социального илогического в научном исследо- вании. Оказалось, что при изучении микромира нельзя избежать (вовсяком случае, это становится возможным зафиксировать) присутствия в получа- емом результате следов деятельности по его получению и, соответственно, автора этой деятельности и всех сопутствующих условий. Граница между субъектом деятельности, ученым, ипредметом (природой всамом широком смысле этого слова) становится нечеткой, малозначимой. На первый план выдвигается другая граница, между научным знанием и условиями его по- лучения. Отсюда и исследования типа case studies, азатем и формирование такого направления в философии науки, как социальная эпистемология, где научное знание рассматривается с точки зрения содержания в нем со- циальных элементов. На Западе этот тип исследований был инициирован С. Фуллером, внашей стране социальная эпистемология получила развитие, прежде всего, в трудах И. Т. Касавина.

Субъект и предмет — ​как невозможность существования одного без другого

А. В. Смирнов пишет об отношении субъекта и предмета: «Действую- щее и претерпевающее — пара​ противоположностей; но эта пара выстрое- на не по принципу „или-или“: эти противоположности не исключают одна другую, а, напротив, друг друга предполагают. Их не может быть одной без другой: уберем действователя — исчезнет​ претерпевающее; устраним претерпевающее — будет​ устранен и действователь» 14. Субъект «получа- ет свою содержательность благодаря этой связанности; а эта связанность

иесть процесс» 15. Чтобы понять, что есть субъект и предмет деятельности,

втом числе научной, необходимо осознать не их противостояние друг другу,

14  Смирнов А. В. Шкатулка скупца, или почему мы верим в законы логики // Ибн Араби. Избранное. Т. 2. М., 2014. С. 39.

15  Там же. С. 41.

а, наоборот, их связанность друг сдругом, которая возникает в процессе их взаимодействия. И если ты хочешь, пишет А. В. Смирнов, чтобы А оказал- ся на одной стороне взаимодействия, ты должен быть готов оказаться на другой. Или же: требуя от другого быть на одной стороне отношения, ты должен быть готов оказаться на другой, чтобы отношение завязалось. Или же: ты должен требовать от Авыполнимого действия, и показатель этой вы- полнимости — твоя​ готовность быть на другой стороне взаимодействия 16. Такого типа взаимодействие, как пишет А. В. Смирнов, Ибн Араби видит

вотношении между Богом илюдьми: «Действие Бога направлено на людей,

адействие людей — ​на Бога. В первом случае люди являются „благодари- мыми“ (то есть одариваемыми благами), а во втором — ​Бог; оказывается, что и Бог, и люди играют роль и активной, и пассивной сторон процесса, роль и действователя, и принимающего воздействие» 17.

Если взять пример А. В. Смирнова со шкатулкой скупца, имеющей два отделения, то в случае классического западноевропейского мышления мы имеем дело с уже готовыми образцами монет, золотыми или любого дру- гого цвета. Сам процесс их чеканки из того или иного металла не имеет значения для манипуляций скупца. В процессуальной логике на первый план выдвигается процедура производства монеты, по цвету сходной с зо- лотой. Успех действий (всоответствующем отделении оказываются монеты по цвету золотые) достигается в том случае, если налицо подходящие для этого условия. А именно: белые кружочки и желтая краска, в которую эти кружочки погружаются. Процесс производства «золотых монет» обеспечи- вает связь действователя и претерпевающего действие.

А. В. Смирнов так характеризует отличие западного мышления (имеется

ввиду мышление Нового времени) и восточного: «…западное мышление ориентировано на поиск субстанциальной устойчивости и закономерно- сти, тогда как арабское ищет закономерность и устойчивость, стремясь открыть ее как связь между претерпевающим и действователем. Поэтому для первого природа важна „сама по себе“, она — ​предмет исследования как таковой, тогда как для второго она важна только в функции своей свя- занности с Действователем — ​Богом. Если греко-западный разум ориен- тирован на открытие субстанциальной логики, то арабский — на​ открытие

иприменение процессуальной логики» 18. В этом А. В. Смирнов видит воз- можность обосновать тезис ал-Джабири о двух типах разума. «Нельзя не

16  Там же. С. 52.

17  Смирнов А. В. Мекканские откровения. Текст и комментарий // Ибн Араби. Из-

бранное. Т. 2. М., 2014. С. 383.

18  Смирнов А. В. Шкатулка скупца, или почему мы верим в законы логики. С. 54.

Участники дискуссии, о которой шла речь выше, в качестве неявного знания, не требующего обоснования, принимают тезис: чем больше взаимо- действующие стороны похожи друг на друга, особенно всвоих основаниях, тем проще установить между ними связь. Однако этот тезис работает, если речь идет ородо-видовых отношениях, когда одна из сторон встраивается как элемент вдругую, ане об интерсубъективных или диалогических отношени- ях. Вэтом втором случае основания должны быть разными. Если базис науки будет исламизирован, вчем видят большинство участников дискуссии путь к возможному максимальному сближению науки иислама, то едва ли наука останется наукой. Поворот, случившийся в естествознании прошлого века, окотором очень кратко говорилось выше, действительно сделал основанием научного знания не природу как материальную субстанцию, а идеальный мир человеческого сознания. Однако духовность человека не ограничивается религиозной духовностью. Естествознание последних десятилетий создает искусственный мир, в котором мы живем, основанный на знании законов мышления, ане законов материального мира, как это было вэпоху индустри- ального капитализма.Тем не менее мышление ученых не стало религиозным, хотя связь науки с обществом изменилась радикально. Можно сказать, эта связь стала сцепленностью всмысле философии А. В. Смирнова. Это значит, что отношения науки собществом перешли на уровень построения научного исследования, котороеневозможно без включения внего, наряду снаучными проблемами, также исоциальных. Работа ученого не имеет смысла, если она не встроена всоциальную проблематику. Физика кначалу XX века настоль- ко глубоко погрузилась в дебри теоретических схем, что даже сами физики родственных областей знания перестали понимать друг друга. Разумеется, физические знания оставались знаниями о реальной действительности, но эта связь была слишком опосредованной, а путь к использованию знаний «на практике» — ​чрезвычайно долгим. Такие понятия, как исследования фундаментальные иприкладные, стали наиболее часто используемыми при обсуждении связи науки и общества. В наши дни эта граница утрачивает свое значение. Наука есть наука только втом случае, если вней присутствует жесткая связь наука–общество, так как одно без другого существовать не может. И этот поворот в науке имеет не только теоретическое, но ипракти- ческое значение, прежде всего для научной политики. Нельзя не учитывать, что на своем переднем крае наука ссамого начала сцеплена ссоциумом, не может без него существовать в деле построения эксперимента и его теоре- тического оформления. Инаоборот, социум не может развиваться без встро- енной в него науки даже на очень коротком пробеге.

Что касается религии, то здесь отношения с обществом, как мне представляется, развиваются в противоположном направлении. И это

справедливо в том числе и по отношению к исламу. Если согласиться с тем, что религия — это​ , прежде всего, вера вБога, и что эта вера касается главным образом состояния души верующего и его жизненных принципов, которые находятся в согласии с предписаниями Священных текстов, то не может не вызывать недоумения роль социальных институтов религий, того же исламского государства. Причем эта рассогласованность социальной институализации ислама и духовного содержания Корана или Библии при- сутствует уже и в самой религии. Я имею в виду неоднократные заявления

внашей стране представителей традиционного ислама о том, что этот ислам не имеет ничего общего с организациями типа ДАИШ.

Социальные структуры всех религий складываются в обществах опре- деленного типа и не могут избежать присутствия вних и добра, и зла, неиз- бежно свойственных любому человеческому сообществу. Во второй поло- вине XX и начале XXI века мы наблюдаем два процесса. Это, с одной сто- роны, глобализация, создающая, прежде всего с помощью техники, общее пространство практически для всех стран и континентов. Нас не удивляет, когда мы видим, как житель Центральной Африки пользуется электронными устройствами сне меньшим искусством ине меньшей пользой для себя, чем европеец. В то же время, наряду ссозданием таких средств существования, которыми может (теоретически) воспользоваться любой житель планеты, мы являемся свидетелями возрождения уникальных, казалось бы, давно забытых национальных традиций, нравственных правил, повседневных привычек, наконец, религиозных норм поведения, которые далеко не всегда приносят мир, делают людей добрее и жизнь их легче. Из прошлого воз- рождается много зла, ненависти, нетерпимости не только к людям другой веры, но и к единоверцам. Религиозные институты (церкви, мечети) встра- иваются в социальные структуры государств и часто стремятся активно влиять на политическую жизнь. На мой взгляд, это противоестественно для религии, понимаемой как вера вБога. Лучше, когда религия занимается душами верующих, а не их земными делами.

Так или иначе, инаука, и религия, каждая по-своему ис неодинаковыми результатами,встраиваютсявобщество.Прианализеихвзаимодействияважно учитывать и этот факт, причем сточки зрения того, что приобщение кдухов- ности внауке—​через творческую деятельность, иврелигии—​через веру—​ процессыразные,сразнымиоснованиями.Человеквсегдаориентировалсяина природу, которую надо было освоить иприспособить для своих нужд, причем

впоследние столетия это делалось спомощью науки, ина духовный мир, кко- торомучеловекобращалсяглавнымобразомчерезрелигию.Меняется,однако, нетольконаука,ноирелигия,еерольвобществе.Иприходитсяучитыватьоба этих момента, когда встает вопрос об их взаимодействии.

Список литературы:

Смирнов А. В. Архитектоника сознания и архитектоника текста. Вместо введения к «Наставлениям ищущему Бога» // Ибн Араби. Избранное. Т. 2. М., 2014.

Смирнов А. В. Мекканские откровения. Текст и комментарий // Ибн Араби. Избранное. Т. 2. М., 2014.

Смирнов А. В. Шкатулка скупца, или почему мы верим в законы логики // Ибн Араби. Избранное. Т. 2. М., 2014.

Azadegan E. Islamic Science:AMissed Subject in Bigliardi’s Monograph? // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 10. P. 12–15 (http://wp.me/p1Bfg0–1D5).

Bigliardi S. Mehdi Golshani’s Philosophy, Islamic Science(s), and Judeo-Christian/ Muslim Dialoue:AReply toAzadegan // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 10. P. 16–21 (http://wp.me/p1Bfg0–1Dk).

Dastmalchian A. Islam, Science, and Cognitive-Propositionalism //

Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 11. P. 122–127 (http://wp.me/p1Bfg0–1JZ).

Daneshgar M. Western-Eastern Discoveries Embedded in Islam. Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 12. P. 113–115 (http://wp.me/p1Bfg0–1Nq).

Golshani M. Some Clarifications Concerning My Views about Science and Religion // Social Epistemology Review and Reply Collective, 2014. Vol. 3, No. 12, P. 90–91 (http://wp.me/p1Bfg0–1MR).

Hamza A. M. Faith and Reason: The Re-Emergence of Neo-Mu’tazilite Thought in the Discourse of Modern Muslim Scientists // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No 10. P. 53–55 (http://wp.me/p1fj0–1FM).

Howard D. Some Reflections on Stefano Bigliardi’s “On Harmonizing Islam and Science” // Social Epistemology Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 10. P. 50–52 (http://wp.me/p1Bfg0–1F1).

Kamal Abdali S. On Bigliardi’s Islam and the Quest for Modern Science // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 9. P. 55–56 (http://wp.me/p1Bfg0–1BE).

Parray T. A. Sir SayyidAhmad Khan (1817–1898) on Taqlid, Ijtihad, and ScienceReligion Compatibility // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2015. Vol. 4. No. 6. P. 19–34 (http://wp.me/p1Bfg0–286).

Piraino F. Bruno Guiderdoni —​Among Sufism, Traditionalism and Science:AReply to Bigliardi // Social Epistemology Review and Reply Collective. 2014. Vol. 3. No. 11. P. 21–24 (http://wp.me/p1Bfg0–1H5).

В. В. Золотухин

(Донская духовная семинария, г. Ростов-на-Дону)

Между кочевьем и троном: политическая философия Ибн Хальдуна

Абу Зайда Абд-ар-Рахмана Ибн Хальдуна 1 (1332–1406) невозможно на- звать «забытым» философом: его имя упоминается вряде учебников по со- циальной философии и смежным обществоведческим дисциплинам. Опи- санию его идей посвящается обычно несколько страниц. Однако, с другой стороны, нельзя исказать, что его взгляды хорошо известны русскоязычному гуманитарному сообществу: полный перевод на русский язык ал-Му║адди- мы (ключевого труда Ибн Хальдуна) еще не вышел, аисследование истори- ческих, логических и теологических взглядов Ибн Хальдуна на сегодняш- ний момент и вовсе толком не начато в русскоязычной литературе.

Ключевым трудом этого последнего из классических арабо-мусульманских философов является огромное историческое полотноКитāб ал-‘ибар… (пол- ноеназваниенарусскомязыке—​«Книгапоучительныхпримеровисведенийиз историиарабов,персов,берберовидругихсовременныхиммогущественныхна- родов») 2.Трудсозданполекаламклассическойарабскойисториографииипосвя- щен всемирной истории в целом и истории Магриба в частности.

1  Написание имени философа в русском языке варьирует: возможны варианты «Халдун» и «Хальдун». В арабском языке слово пишется как «Халдун», но читается, как «Хальдун», поскольку твердый звук «л» имеется только в одном арабском слове – «Аллах». Ниже, во избежание неверного произношения имени людьми, не знакомыми с арабской фонетикой, мы вслед за российским востоковедом А. А. Игнатенко будем употреблять вариант с мягким знаком. По той же причине мы даем в транслитерации Крачковского-Ромаскевича лишь арабские термины и названия работ, но не имена.

2  Вариант перевода И. Ю. Крачковского – «Книга назиданий и сборник начала и сообщения о днях арабов и персов и берберов и тех, кто был современником их из обладателей высшей власти». — См.: Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. 4.

М., 1957. С. 433.