Kolotov(ed)-Evraz-duga

Евразийская дуга нестабильности и проблемы региональной безопасности

Усиление внешнего (США) и внутреннего (КНР) прессинга на регион также активизирует находящиеся до сих пор в режиме ожидания территориальные споры и региональные конфликты, одновременно придавая им широкий международный резонанс, что чревато мощными дестабилизирующими последствиями для всего региона.

Врегионах, через которые проходит восточноазиатская дуга нестабильности,СШАтрадиционно уделяютособоевнимание каксиловой, так и «мирной трансформации» местных политических режимов, чтобы обеспечить надежный «санитарный пояс» вокруг объектасдерживания,поддерживаяипоощряявраждебностьмалых стран в отношении своего геополитического конкурента. Таким образом, в повестке дня появляется новое направление — создание антикитайской коалиции из стран региона, к которым помимо традиционных союзников США пытаются привлечь и новых, например,Вьетнам.ОднаковСРВпроводятсвоюгибкуюсбалансированную политику, пытаясь лавировать между влиятельными центрами силы. В Ханое хорошо помнят не только американские бомбардировки 1960-х и 1970-х годов, но и дестабилизацию при использовании «красных кхмеров» в Камбодже в 1975–1978 гг., которая после ввода вьетнамских войск в 1978 г. продолжалась с разной степенью интенсивности до начала 1990-х гг., нападение КНР на Вьетнам

в1979 г. и последующее дипломатическое и военное давление Пекина в Южно-Китайском море. Именно поэтому СРВ проявляет все большезаинтересованностиввозобновленииприсутствияВМФРФ на базе в Камрани.

Внастоящее время идет полномасштабная экспансия КНР

вюжном направлении, что вызывает все более ожесточенное соперничество держав за контроль над ресурсами ЮВА. Рост экономики КНР, превращение Китая во вторую экономическую державу в мире, усиление региональной интеграции, которая может привести к появлению регионального блока КНР+АСЕАН, способны существенно усилить позиции КНР, как в регионе, так

ивмире.Юго-ВосточнаяАзияужеподвергаетсяинтенсивнойэко- номической трансформации со стороны КНР, активно развивается

ивоенно-техническое сотрудничество. В монографии известного востоковеда Д. В. Мосякова, который давно и на высоком профессиональном уровне занимается изучением этой проблемы, под-

60

Глобальные аспекты безопасности в Евразии

робно описан «универсальный механизм постепенного усиления позиций и установления контроля за определенными стратегически важными для Китая территориями и последовательной интеграции проживающих там людей в неумолимо расширяющийся

“pax cinica”»34.

Высокие темпы экономической интеграции, впечатляющий экономический рост КНР и усиление влияния этой страны на региональные процессы неизбежно будут трансформированы в политическое влияние, а в перспективе возможно и геополитическое переформатирование региона со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Из данных, приведенных на рис. 635, видно, что совокупный ВВП блока КНР+АСЕАН (по ППС) по итогам 2012 г. превысил

34Мосяков Д. В. Политика Китая в Юго-Восточной Азии: от прошлого к настоящему. — М.: Институт востоковедения РАН, 2012. — С. 147.

35Источник данных для диаграммы CIA См.: The World Factbook // [URL]: https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/index.html (дата обращения: 15.09.2013).

61

Евразийская дуга нестабильности и проблемы региональной безопасности

ВВП как США, так и ЕС. Это уже серьезная заявка на повышение своего совокупного веса и статуса не только в региональных делах. А вот совокупный ВВП блока АСЕАН+3 (по ППС) вот уже несколько лет существенно превосходит ВВП США или ЕС. Причем КНР и страны ЮВА имеют очень высокие темпы роста и полны решимости бороться за их еще большее увеличение в целях модернизациисвоихстран.Укреплениюэтоттрендабудетспособствовать вступившее в силу 1 января 2010 г. соглашение о зоне свободной торговли между КНР и странами АСЕАН. Можно также принять во внимание, что численность населения в КНР и странах ЮВА составляет ок. 2 млрд. чел, что примерно равняется 35% населения планеты36. В течение последних трех лет эта тенденция сохранялась, причем китайская экономика росла более быстрыми темпами, чем США и ЕС. Кстати, совокупный ВВП стран АСЕАН по ППС существенно превосходит аналогичный показатель РФ, однако в Москве развитию экономических отношений со странами ЮВА до сих пор не уделяется должного внимания.

В случае реализации китайского проекта в ЮВА в формате АСЕАН+1 или АСЕАН+3 в более отдаленной перспективе будет возможно более тесное сотрудничество КНР с Японией и РК, которое может сопровождаться попытками снижения зависимости от США и ликвидации иностранных военных баз на территории этих стран. В этом гипотетическом случае просматривается мирный вариант решения проблемы объединения Китая и Кореи уже внутри нового интеграционного формата. Эти процессы теоретически могут существенно повлиять на формат ШОС и расширить сферу ее ответственности в направлении Тихого океана.

Особого внимания в контексте увеличения бюджетного дефицита в США приобретает проблема создания альтернативных валют. В случае реализации амбициозной идеи о создании азиатской валютной единицы (АCU)37, мы станем жить уже в другом мире, где совокупный политический вес и роль азиатских стран в мировых делах будут существенно выше, чем в настоящее время. При-

36Колотов В. Н. Международные отношения в Азии: опыт геополитической интерпретации. — С. 97–104.

37Asian currency unit (ACU).

62

Глобальные аспекты безопасности в Евразии

чем, чем больше нестабильности будет наблюдаться на мировых финансовых рынках, тем больше поддержки станет получать идея создания азиатской валюты. Однако развитие ситуации в данном направлении принципиально не устраивает США, поскольку входит в противоречие с их долгосрочными интересами,таккакбудет работать в направлении появления вполне сопоставимого по экономической мощи (см.: Рис. 6) влиятельного геополитического конкурента.

У восточноазиатских интеграционных проектов, помимо многообещающих перспектив, есть и своя «ахиллесова пята», которая связана с недостаточной обеспеченностью энергетическими ресурсами. Рост энергоемких азиатских экономик вызвал увеличение спроса на нефть, которую регион в целом потребляет в гораздо больших объемах, чем они там имеются. Бóльшая часть нефти ввозится через Южно-Китайское море из становящегося все более нестабильным Ближнего Востока. В настоящее время только через Малаккский пролив в направлении Восточной Азии ввозится сырая нефть в объеме ок. 15 млн. баррелей нефти в сутки. Попытки КНР диверсифицировать поставки энергоносителей из других регионов идут с осложнениями.

Ситуация на Ближнем Востоке тесно связана с Восточной Азией, где уже сейчас разворачивается геополитическая борьба за региональное лидерство. Дело в том, что Восточная Азия в целом — нетто-потребитель углеводородов, а Ближний Восток — основной экспортер. Установив практически прямой контроль над экспортом основного ресурса на Ближнем Востоке, можно оказывать весьма чувствительное влияние на потребителей в Восточной Азии и таким образом «регулировать» уровень их экономического развития. Именно поэтому КНР вынуждена активизировать свою политику в Восточном и Южно-Китайском морях, где на континентальном шельфе, по неподтвержденным прогнозам, присутствуют значительные запасы углеводородов, которые так нужны бурно развивающейся китайской экономике. Именно поэтому, чем активнее Вашингтон действует на Ближнем Востоке, тем энергичнее будет работать КНР в прибрежных морях вкупе с наращиванием присутствия своих ВМС, с целью получить доступ к наиболее близко расположенным месторождениям углеводородов и обеспечить безопасность маршрутов

63

Евразийская дуга нестабильности и проблемы региональной безопасности

транспортировки сырья. А это, в свою очередь, будет настораживать другие страны в регионе. Как отмечает А. Д. Воскресенский, «в условиях, когда Китай претендует практически на всю акваторию Южно-Китайского моря в качестве своих территориальных вод, вполне понятной становится стратегическая озабоченность Японии, 80% импортируемой нефти которой поставляется через Южно-Китайское море»38.

Очевидно, что такие проекты, как ШОС, Таможенный союз, Евразийский союз, Евразийская платформа не вписываются в схемы установления внешнего контроля над Евразией, и евразийская дуга нестабильности призвана предотвратить их успешную реализацию, существенно снижая, по меткому определению А. Д. Богатурова, «естественное сопротивление материала»39 на континенте. Именно поэтому реально интеграционным, собственно евразийским проектам или региональным проектам в Восточной Азии (например, в формате АСЕАН+1 или АСЕАН+3), а также проектам создания региональных валютных союзов будет оказано самое серьезное противодействие на различных уровнях. Как отметил известный российский востоковед, профессор А. Л. Вассоевич, «на Западе геополитические ценности всегда преобладают над ка-

кими бы то ни было иными ценностями, в том числе и над теми привлекательными декларациями, которые называются правами человека»40.

Деятельность геополитических партнеров по-прежнему продолжает оцениваться в терминах противостояния времен «холодной войны». Ярким примером в этом контексте может рассматриваться речь госсекретаря США Хиллари Клинтон 6 декабря 2012 г., в которой она прямо заявила об угрозе воссоздания СССР в новой версии в Восточной Европе и Центральной Азии под вывеской экономической интеграции: «Однако не будем делать ошибок. Мы знаем, какова настоящая цель и пыта-

38Воскресенский А. Д. Указ. соч. — С. 27–28.

39Богатуров А. Д. Указ. соч. — С. 21.

40 Вассоевич А. Л. Психолого-политические последствия агрессии НАТО в Югославии // Вестник политической психологии. Специальный выпуск. А. Л. Вассоевич. Избранные статьи. Июнь 2004. — СПб.: Центр политических и психологических исследований, 2004. — С. 63.

64

Глобальные аспекты безопасности в Евразии

емся проработать эффективные способы замедлить или предотвратить это»41.

Инструментарий сдерживания достаточно разнообразен

иприменяется на высоком профессиональном уровне. Это такие меры, как «индуцирование нестабильности», поддержка и использование этнических и религиозных меньшинств, сепаратистов, террористов, наркобизнеса, игра на реальных политических

иэтноконфессиональных противоречиях, которых так много в Евразии, а также более масштабные концепты вроде «цветных революций» или «арабской весны». Пассионарность геополитических конкурентов на многие поколения вперед традиционно подавляется наркотиками, «огненной водой» и различными курительными смесями. Эту технологию хорошо помнят в Китае по опиумным войнам, в странах ЮВА — по «Золотому треугольнику», ее применение в настоящее время можно наблюдать в РФ по возросшему в десятки раз экспорту героина из оккупированного войсками НАТО Афганистана.

Внастоящее время вопрос состоит не в том, будет ли реализована региональная интеграция в Восточной Азии и других регионах Евразии, а в том, под чьей эгидой она будет осуществляться. Именно за это идет жесткая и бескомпромиссная геополитическая борьба. Пока есть только один реально существующий проект подлинно евразийского континентального масштаба — евразийская дуга нестабильности. Активизация различных участков дуги нестабильности в том или ином регионе может рассматриваться как шаг на пути к торпедированию одних интеграционных проектов в целях реализации стратегии «перемалывания» ради поддержки альтернативных проектов другого субъекта геополитики.

Впроцессе расширения и углубления региональной интеграциидалеконевсеидетравномерноипрямолинейновзаданномнаправлении. Интеграция — явление иерархическое. Поэтому борьба идет за место лидера, который и будет выстраивать младших

41Clover Ch. Clinton vows to thwart new Soviet Union // [URL]: http://www. ft.com/cms/s/0/a5b15b14-3fcf-11e2-9f71-00144feabdc0.html (дата обращения: 15.09.2013).

65

Евразийская дуга нестабильности и проблемы региональной безопасности

партнеров в комбинацию, наиболее выгодную в данный момент именно ему.

В создавшейся ситуации у малых стран региона выбор не в том, на чью сторону встать, кого выбрать в качестве локомотива региональной интеграции, чьи условия выглядят более привлекательно. Представляется сравнить, что страны АСЕАН, играя на противоречияхдержав,имеютбольшешансовпастьжертвойгеополитических противоречий значительно более сильных, опытных и жестких партнеров, чем выторговать для себя более выгодные условия вхождения в тот или иной интеграционный формат. В контексте трендов последних десятилетий такой сценарий представляется наиболее вероятным.

Подводя итоги краткому обзору сложившейся ситуации в Восточной Азии вдоль восточноазиатской дуги нестабильности, следует отметить следующее. Фактическое изменение этого баланса сил в регионе вызывает усиление активности КНР в сферах экономики, политики и безопасности в отношении соседних стран. Причем основной ресурс, который будет влиять на результат взаимодействия в регионе — реальное соотношение сил, а не исторические и архивные материалы о территориальной принадлежности каких-нибудь островов в прошлом или современные нормы «международного права». Мотивы и интересы великих держав во многом противоречат друг другу, и это вносит и будет вносить дальнейшее напряжение в политические и экономические процессы в регионе. Ведь та сторона, которая получит реальный контроль над регионом Южно-Китайского моря и, соответственно, над ЮВА, получит в свое распоряжение колоссальною ресурсную базу, используя которую, она сможет еще больше усилить свой потенциал и влияние, чему, конечно же, будет оказываться самое серьезное скрытое и открытое противодействие42. Интеграция Восточной Азии под эгидой КНР явно не устраивает Вашингтон. Президент США Барак Обама подчеркнул в 2012 г., что «США

42Kolotov V. Main Trends of Russia’s Foreign Policy in Transforming East and Southeast Asia // Brookings East Asia Commentary. 2008 (April). N 18 // [URL]: http://www.brookings.edu/opinions/2008/04_asia_kolotov.aspx (дата обращения: 15.09.2013).

66

Глобальные аспекты безопасности в Евразии

усилят свое присутствие в АТР, и сокращения бюджета не повлияют на расходы в этом критически важном регионе»43.

Внастоящее время весь регион Восточной Азии превращается

всвоеобразное «поле битвы», прежде всего, между США и КНР, которые активизируют своих союзников и партнеров. Борьба ведется с помощью легитимных и нелегитимных технологий, а также интриг, организации протестов оппозиции и давления неправительственных организаций по линии «прав человека» и «свободы вероисповедания».

Представляется, что в Восточной Азии уровень достигнутых за последнее время экономических отношений в регионе не соответствует характеру политических отношений, кризисным явлениям в мировой финансовой системе и элементам региональной безопасности, сохранившимся еще со времен «холодной войны». Дальнейшая борьба за изменение конфигурации восточноазиатской дуги нестабильности еще впереди. В настоящее время наблюдается оживление на ее южном фланге. Здесь очень важную роль играет Вьетнам. Еще в начале 2000-х гг. вьетнамские власти, выставив, по мнению Москвы, завышенный счет за использование военно-морской базы в Камрани, спровоцировали фактический уход ВМФ РФ из Вьетнама. Тем самым Ханой существенно снизил вовлеченность РФ в дела региона

изаинтересованность Москвы в крупных инвестиционных проектах во Вьетнаме, за исключением нефти, газа и оружия, таким образом, оставшись практически в одиночестве в нарастающем геополитическом соперничестве между КНР и США. Еще в те годы я в шутку спрашивал вьетнамских коллег, сколько они дадут России за возвращение ее ВМФ на базу в Камрани? Надежды на посредническую роль АСЕАН в американско-китайских отношениях вряд ли кто-либо из экспертов согласится рассматривать всерьез.

При рассмотрении современной геополитической ситуации в южной части Восточной Азии полезно учесть данные указанной выше диаграммы «Распределение ВВП: Китай, Индия, Япония,

43Remarks by the President on the Defense Strategic Review//The White House. 05.01.2012 // [URL]: http://www.whitehouse.gov/the-press-office/2012/01/05/ remarks-president-defense-strategic-review (дата обращения: 15.09.2013).

67

Евразийская дуга нестабильности и проблемы региональной безопасности

Латинская Америка, Западная Европа, США» (Рис. 4). Особого внимания заслуживает корреляция данных о росте ВВП Китая

икитайских вторжениях во Вьетнам.

1)В1537–1540гг.китайскаядинастияМинпопыталасьисполь- зовать конфликт Ле, Маков и Чиней в своих интересах и под угрозой вторжения добилась выплаты дани, признания вассального статуса и территориальных уступок от самопровозглашенной династии Мак.

2)В 1788–1789 гг. маньчжуры, стремясь воспользоваться гражданской войной во Вьетнаме, вторглись в дельту Красной реки

изахватили Тханглонг (Ханой).

3)В феврале — марте 1979 г. произошло вторжение китайских войск в северные провинции СРВ, чтобы наказать Ханой за активные действия против Пол Пота в Камбодже, а также продемонстрировать свое недовольство возросшим советсковьетнамским влиянием к югу от своих границ. В этот период рост ВВП был небольшой, соответственно и вторжение не таким опустошительным, как в былые времена. Сказалась также мощная дипломатическая, экономическая и военная поддержка со стороны СССР.

Итак, с 1500 г. по настоящее время устойчивый рост ВВП в Китае имел место, за это время произошло два вторжения

иодна угроза. Отсюда следует вывод о том, что за последние пол века, когда в Китае наступает период подъема, существенно повышается угроза вторжения во Вьетнам. Рассмотренные выше вторжения произошли в условиях роста китайского ВВП, Китай пытался таким образом зафиксировать свои возросшие силу и влияние и одновременно получить плацдарм для их расширения в дальнейшем. Этой стратегии следовали все правившие в Китае династии, не только этнически китайские, но также монгольская (Юань) и маньчжурская (Цин). Свою роль также играла и притягательная пропагандистская идея «маленькой победоносной войны».

Однако из этого правила (рост Китая — вторжение (или его угроза) во Вьетнам) есть одно исключение: это французско-китай- ская война 1884–1885 гг., когда в условиях спада Цины послали войска на помощь Вьетнаму против французских колонизаторов, но в данном случае основным мотивом была не столько помощь

68

Глобальные аспекты безопасности в Евразии

Вьетнаму,сколькожеланиенедопуститьусиленияФранцииуюжных границ Китая. Несмотря на сложное положение, Китай тогда попытался отреагировать на переход находящегося в номинальной вассальной зависимости Вьетнама под контроль Франции. Аналогичная ситуация произошла в 1950 г., когда Пекин оказывал помощь ДРВ в борьбе против Франции и США, однако сразу поменял политику поддержки на сдерживание в отношении Вьетнама в 1970-х гг.

Каждое вторжение Китая в пределы южного соседа имело логичную стратегическую цель — использовать Вьетнам как плацдарм для дальнейшей экспансии в ЮВА. Отсюда становится понятным столь сильно возросший интерес США к улучшению отношений с Вьетнамом, в том числе в области военно-техниче- ского сотрудничества, и резкое, плохо скрываемое недовольство этим фактом в Пекине.

Беспрецедентный, взрывной рост экономики КНР в настоящее время, конечно, оказывает очень сильное влияние на экономику и политику прежде всего стран континентальной ЮВА. Следующие причины вызывают особое беспокойство Вьетнама:

1)рост ВВП КНР;

2)угроза попадания СРВ в орбиту влияния США;

3)территориальные споры в Южно-Китайском море;

4)стремление Пекина расширить экспансию в южном направлении, помехой чему выступает позиция Ханоя, который не соглашается признать приоритет КНР в этом регионе.

* * *

Если бы реальные субъекты международных отношений действительно хотели разрешить конфликты вдоль дуги нестабильности, то они уже давно бы это сделали. Суть повышения конфликтности состоит в том, чтобы использовать эти конфликты как инструмент переформатирования евразийского геокультурного пространства в желаемом направлении. В результате получаются геополитически разукрупненные государственные образования,болеезависимые,слабые,нестабильныеилишенныеамбиций на лидерство.

«К сожалению, нет никаких причин относиться с доверием к многочисленным политическим декларациям, призывающим

69