conflictsxxi-2015

ширные зоны региона. Однако подобные масштабные эволюции практически имеют мало перспектив в нынешних обстоятельствах, отличающихся большой подвижностью и неопределенностью. И речь идет не только о динамике военного компонента, но и о самой возможности возникновения серьезного объединения под эгидой Ирана, что с необходимостью мобилизует западных и арабских противников такого проекта на активное противодействие ему. В связи с этим дело, как отмечалось, свелось к довольно интенсивной поддержке Сирии со стороны Ирана и Ирака путем поощрения сирийского экспорта, т.е. были включены не интегристские схемы, а именно торговые как более реальные и обещавшие на том этапе более осязаемый результат1. Но обходные маневры, которые предпринимались сирийскими властями для снижения остроты санкций, помогали частично и имели ограниченный эффект. Они лишь временно облегчали ситуацию и не могли противостоять общему ухудшению, которое проявлялось и в падении качества продукции, и в росте расходов на импортное сырье и полуфабрикаты, и в деградации других важных показателей экономической состоятельности.

Вызов исламистского экстремизма

Новый удар Сирия получила в результате выхода на арену движения ИГИЛ, которое фактически аннексировало часть территории страны, разорвав не только ее единство, но и резко изменив суть образа правления и, соответственно, все принципы государственного устройства, которые устанавливались сирийской конституцией. Пока ситуация на пространствах Сирии и Ирака, составляющих приобретения объявленного халифата, остается неясной, тем более весьма завуалировано экономическое будущее нового образования. Однако сложившееся положение имеет вполне очерченные последствия для обоих государств и в частности для Сирии.

Развертывающиеся события дают мало пищи для выводов, основанных на конкретных экономических показателях. Наверное,

1 Там же. С. 11.

151

можно полагать, что занятые ИГИЛ районы утрачены сирийским правительством временно и пока не рассматриваются как отрезанный кусок. Но общий абрис ситуации, сложившейся в хозяйственной и социальной сферах, явно не может иметь положительных ракурсов. Этому препятствуют не только объективные причины, которые определяют характер жизни на охваченных войной землях, но и субъективная деятельность новых сил, захвативших власть в периферийной зоне страны. Едва ли здесь может идти речь о восстановлении мирной жизни на основе каких-то организованных усилий. Несмотря на присутствие в рядах движения неких элементов, возможно, и имеющих опыт административной деятельности на уровне органов управления и способных поддержать жизнеспособность населения в захваченных районах, сомнительно, чтобы они могли полноценно проявить свои организаторские качества в условиях уже многолетней разрухи и непрестанных угроз существованию гражданских лиц. Кроме того, новые силы со всеми своими претензиями могут воспринимать как вызов самые ординарные для обычных условий поступки со стороны населения, которые будут трактоваться как несовместимые с новыми понятиями и ценностями. Эти последние будут навязываться в качестве основополагающих для новых отношений не только в быту, но, возможно, и в других сферах, которые могут стать объектом регулирования в свете совершенно отличных от прежних, светских, установок.

Силовое внедрение нового содержания в устоявшиеся представления будет сопровождаться, судя по наметившейся практике, преследованиями и притеснениями; нежелательные элементы в лучшем случае подвергнутся своего рода люстрациям, ограничениям или поражением в правах, и весь процесс идеологической перестройки общества будет в целом создавать обстановку чрезвычайщины, существенно ужесточающей условия существования немалых групп населения или чреватой открытыми репрессиями.

Организационное оформление экстремистского движения и его настойчивость в реализации идеи исламского государства, уже принесшей первые плоды, представляет собою, таким образом, не только серьезнейший политический вызов сирийскому режиму, но и явную угрозу экономическому и социальному положению значи-

152

тельной части общества. По существу, действия боевиков ведут к фрагментации сирийского социума, к росту напряженности между конфессиями, к архаизации и криминализации всей местной среды, не говоря уже об экономической стороне дела.

Вероятнее всего, экономический потенциал оккупированных экстремистами территорий уже существенно подорван, и не только военными действиями. Бегство от войны сотен тысяч вовлекает, среди прочих, и квалифицированные кадры, что оголяет производственный пейзаж не только в ходе разрушения постоянного, но и сокращения переменного капитала в его одушевленной части. Восстановление спокойствия, если такое вообще вероятно в обозримой перспективе, в рамках халифата едва ли вдохновит мигрантов поневоле вернуться в места прежнего расселения из-за серьезных угроз их образу жизни.

По своему содержанию вся борьба ИГИЛ и других подобных групп против режима так или иначе смыкается с санкционной практикой западных государств и может довершить развал государства, что приведет к непредсказуемым последствиям для самой Сирии и для региона в целом. Такая же судьба ожидает и Ирак. Уже совершенно очевидно, что созидательная сторона деятельности ИГИЛ стремится к нулю, а на первые места выходят планы создания теократического государства со всеми присущими ему институтами, тогда как экономические интересы пока сводятся к поддержанию производств, способных финансировать военные поставки.

Правда, политика неудержимой экспансии в порыве захватить как можно большую территорию под халифат наталкивается на вооруженный ответ коалиции в составе ряда государств. Но они едва ли расположены к тому, чтобы озаботиться сохранением базы материального производства что в Сирии, что в Ираке, а тем более жилого фонда в этих странах.

Авианалеты – одно из эффективных средств разрушения производительных сил, а, следовательно, и государства, едва ли способного в случае успеха предприятия отстаивать национальный суверенитет, не говоря уже о контроле над экономикой. Защитные функции государства также истощаются перед лицом несанкционированных в законном порядке действий со стороны в основном

153

представленных ВВС США внешних сил, которые, по существу, выполняют двоякую задачу – ограничение маневренности ИГИЛ и, что не менее важно, демонстрацию боевой мощи коалиции как недвусмысленный намек правящему режиму.

Между тем, использование тактики бесконтактного боя в виде воздушных бомбардировок имеет мало смысла. Результативность их по определению низка, поскольку проводятся они против рассредоточенных групп боевиков, несущих минимальные потери в живой силе. Но последствия бомбовых ударов для промышленных

иинфраструктурных предприятий чрезвычайно чувствительны. По сути, воздушные рейды довершают на территории Сирии то, что не было доведено до конца в ходе предшествовавшей борьбы правительственных войск против повстанцев. Сирия серьезнейшим образом пострадала от боев, из-за чего разрушена значительная часть городского жилого фонда, а жизнеобеспечение сохранившегося поддерживается работой поврежденных предприятий. ВВС ряда государств приступили к уничтожению любых объектов, прямо или косвенно имеющих отношение к ИГИЛ. Так, недавно был разбомблен крупный НПЗ, по поводу которого, возможно, имелись негласные договоренности между сторонами внутреннего конфликта. Но поскольку он обеспечивал валютные поступления боевикам, то разрушение состоялось, хотя вывод его из строя обездоливает и без того бедствующее население целых регионов. Для американцев же это двойной выигрыш, так как пострадали и боевики, и законная власть.

Минимальные потери для подпитываемых извне боевиков для сирийского государства оборачиваются большим физическим уроном объектам жизнеобеспечения и имиджевыми издержками, поскольку поддерживаемый народом режим несет моральную ответственность за то, что не может препятствовать уничтожению стратегически важных активов.

Это тяжелая пора для Сирии, несущей не только моральные, но

игораздо более осязаемые потери в виде урона, понесенного экономическим, военным, гуманитарным блоком, который, как отмечалось, подвергся серьезнейшим испытаниям еще до начала наступления радикалов из ИГИЛ. Эта группировка, по существу, открыла очередной этап «вычленения» Сирии из нормальной жизни,

154

только на более высоком уровне агрессивности и наступательности. А наложился он на ситуацию, которая по показателям хозяйственной и социальной деградации выводит страну на первое место в регионе, не считая Ирака и Ливии. Последняя, кажется, вообще прекратила существование как полноценное государство под ударами формирований сепаратистского и экстремистского толка.

В случае с Сирией последствия гражданской розни могут быть еще более драматичными. Пока режим держится, но ясно, что раскол глубок и проходит по линии конфессиональных и идеологических антагонизмов. И уже в этом варианте стране и ряду территорий в ее пределах угрожают обособление, беспорядочные и разной степени интенсивности перемещения населения, обострение ситуации на рынке труда, ухудшение качества производительных сил, другие неурядицы, способные надолго вывести из строя всю систему общественного производства и социального обеспечения. Такие явления, если они состоятся, можно будет охарактеризовать как масштабную дезорганизацию основ жизнеобеспечения крупного по региональным меркам государства, которое минимум за пять лет до событий начало продвигаться по пути реформ производственных отношений и поиска моделей стабилизации роста. В худшем же случае страну ждет развал, раздел на конфессиональные анклавы, жесткая борьба за выживание разных групп населения и вмешательство иностранных сил, что вообще приведет к разрушению основ государственного устройства.

Конкретные пути перерастания процесса в национальную катастрофу уже просматриваются. И пока неясно, какие силы и меры могли бы ограничить скатывание к подобному варианту в масштабах страны и в рамках отдельных ареалов или вовсе предотвратить его, чтобы не вызвать фрагментации единого государства.

Действия вооруженной оппозиции, где преобладают радикалы, четко ориентированы на ликвидацию режима любой ценой. Провоцирование межконфессиональных столкновений для решения этой задачи включено в тактику антиправительственных сил и используется в качестве эффективного средства дестабилизации порядка в такой чувствительной сфере отношений, как религиозная. Это резко повышает шансы на то, чтобы столкнуть общество в вооружен-

155

ном противоборстве разных групп и тем максимально расшатать власть.

Уже сейчас масштабно нарушена работа институтов, ответственных за правопорядок, социальную защиту, поддержание производства. Деморализовано общество и утрачено доверие между разными его группами. Отсюда недалеко до полного развала суверенного государства с единым экономическим и политическим пространством, которое подвергается хозяйственной дезорганизации, вступая в полосу архаизации и хаотизации всех видов общественных отношений и связей, что ведет к деградации власти и открывает дорогу для сил, увлеченных идеей религиозной экспансии и ее государственного оформления.

Такой поворот тем более драматичен, когда речь идет о таком относительно благополучном светском государстве, как Сирия, которому под влиянием собственных ошибок и просчетов, а равно и внешних обстоятельств не хватило времени для осовременивания модели экономического роста и преобразования институтов политического руководства обществом.

Экономический коллапс после Арабской весны

Сирия реально столкнулась с таким угрожающим явлением, как деиндустриализация. Государственные капиталовложения сократились на 75% еще к 2013 г., а частные инвестиции «провалились» на 80%.

В целом нанесенный капиталу ущерб до начала 2013 г. регистрировался на уровне чуть ниже 38 млрд долл., чем общие потери страны явно не ограничиваются. По некоторым данным, совокупные потери экономических активов полутора-двухлетней давности определялись почти в 85 млрд долл., что равняется примерно 150% ВВП 2010 г. В принципе, эта цифра в реальности может быть еще более высокой. Но общий ущерб точному исчислению, естественно, не поддается, поскольку боевые действия против экстремистских групп не прекращаются до сего времени. Интенсивность их даже растет с началом наступления ИГИЛ, а, следовательно, растут и разрушения.

156

Во всяком случае, еще в 2012 г. признавалось, что на выход из экономического коллапса стране потребуется не менее 30 лет, и это явно не последний срок, который не раз будет переноситься и который находится в прямой зависимости от масштабов разрушений и цены восстановления1.

По прошествии некоторого времени после возникновения событий на Ближнем Востоке делались попытки выявить ущерб от них. Международная экспертиза установила, что до осени 2011 г. он складывался из сокращения совокупного ВВП пострадавших стран более чем на 20 млрд долл. и бюджетных потерь в размере 35 млрд долл. из-за падения доходов и сворачивания экономической активности на ряде направлений. То есть, в общей сложности ущерб за три квартала указанного года был оценен в 55 млрд долл.2 Однако представляется, что при расчетах не были учтены как минимум упущенная выгода и косвенные потери, образовавшиеся в ходе противостояния3. Общие потери арабских государств, находящихся в состоянии конфликтов – как от экономических, так и внеэкономических факторов – могут, вероятно, составлять цифру значительно большую, чем было в Кувейте после его конфликта с Ираком или же в Ливии после убийства Каддафи.

В частности, потери Кувейта оценивались в 600–800 млрд долл. Понятно, что сопоставление их с текущими последствиями войн в регионе условны и достоверны в ограниченной степени, поскольку и сам исходный материал, скорее всего, приблизителен. В случае с Ливией ущерб от авиационного воздействия НАТО и боевых действий повстанцев на местности был весьма велик, а подсчеты затруднены объективными причинами. Видимо, неслучайно экспертные оценки не озвучиваются. Хотя британская ВВС рискнула предположить, что разрушения могут в стоимостном вы-

1Филоник А. О. Сирийская экономика приходит в негодность // Новое восточное обозрение, 2013. URL: www.journal-neo.com.

2URL: http://www.thedailynewsegypt.com/economy/Cost-of-Arab-Spring-more-than- $55-billion:-report-dp2.html.

3Филоник А. О. Вокруг арабской весны: социально-экономические процессы в арабском мире (общее и особенное) // Ближний Восток, арабское пробуждение и Россия: что дальше? М., 2013. С. 46.

157

ражении колебаться в пределах 200–400 млрд долл.1 Это «уважаемая» сумма, хотя в Ливии не было разгрома нефтепромыслов, масштабных перемещений тяжелой техники за пределами дорог, загрязнения морской акватории. Но разрушение ряда городов, коммунальной и социальной инфраструктуры, упущенная выгода от несостоявшихся сделок и контрактов на поставку углеводородов, потери в живой силе и дорогостоящей военной технике обошлись явно очень дорого, хотя активная фаза гражданской войны имела меньшие масштабы, чем в свое время в Кувейте.

Видимо, нет оснований сомневаться в том, что расходы на восстановление жилого фонда и социальной и экономической инфраструктуры могут отличаться относительно первоначальных прикидок. Такая тенденция связана с общей ситуацией на мировых сырьевом и товарном рынках, которая легко переходит из стабильного в неустойчивое состояние не только по объективным причинам экономического ряда, но и в связи с биржевой игрой и политическими манипуляциями, направленными на ослабление тех или иных сегментов этого рынка.

Кроме того, само поле восстановительной деятельности для стройиндустрии на подобном фоне остается обширным, и при растягивании работ появляется больше рисков, проистекающих из склонности инвестиций уходить в дефицитное состояние, а стоимости цемента, камня, металла и других компонентов подобного рода – подвергаться регулярному удорожанию.

Чтобы понять, какие расходы могут ожидать разгромленные экономически страны, можно сравнить их с примерами, которые дает Катар. Понятно, что все сравнения (как и приводившиеся выше) условны, поскольку это малое государство Залива обладает гигантским финансовым заделом и может позволить себе строительство впрок и вполне роскошного жилья для населения всего в два миллиона человек. А это многократно ниже, чем в Ираке, Сирии и Ливии. Но даже в Катаре на передний план в настоящее время выходит сооружение более дешевого жилья, правда, без потери его качества.

1 Agenda al-youm // ВВС, 24.02.2011.

158

Ив этом случае монархия вкладывает впечатляющие средства

встроительство взамен устаревшего жилого фонда, который, неважно по каким причинам, выбыл из оборота – военным или в связи с износом. Важно видеть, какие средства тратятся на сооружение новых кварталов и районов.

Иесли посмотреть на мобилизованные на эти цели средства, можно понять, что подобные величины многократно превосходят физические возможности трех основных государств-объектов военных действий и центров длительной в перспективе нестабильности.

На конец 2011 г. стоимость намеченных и осуществлявшихся в

Катаре объектов оценивалась в 214 млрд долл., и с 2005 г. легко выросла на 40%1. А ведь Катар очень небольшая страна, которая не может сравниваться по размаху строительства с тем, что ожидает в будущем каждую из трех стран. Они ныне переживают этап нарастающих разрушений, и потребности их в восстановительных работах и новом строительстве вряд ли можно сопоставить даже с катарским феноменом с точки зрения затратности ожидаемого процесса.

Во всяком случае, еще в середине 2011 г. МВФ подсчитал, что на тот период для внешнего финансирования потребностей Ближнего Востока и Северной Африки понадобились более 160 млрд

долл. в течение трех лет, чтобы подготовить их к фундаментальным изменениям в экономических моделях2. Видимо, это следует понимать так, что речь идет именно о восстановлении утраченного хотя бы до прежнего уровня, иначе модели не смогут состояться без соответствующего обустройства необходимых ниш. Другими словами, с помощью этих средств должны решаться вопросы глобального порядка для нефтеимпортирующих государств Арабского Востока, раз его подталкивают к «фундаментальным изменениям»

вего воспроизводственных системах.

А чтобы обеспечить успешность попыток их реабилитации и выведения на более высокий уровень экономической организации,

1The Commercial Bank of Qatar. Qatar Construction Sector. 1st ed. 2012. P. 15–16.

2Филоник А. О. Указ. соч. С. 48.

159

явно потребуется сумма, значительно превышающая обозначенный объем. По крайней мере, опыт прошлых десятилетий экспериментов с арабскими экономиками в их отстающем спектре показал, что наличных средств для прорыва никогда не хватало и результаты всегда оставались, в лучшем случае, половинчатыми.

При этом приведенная цифра не учитывает ассигнований из собственных бюджетов каждой из конкретных стран, финансовые ресурсы которых при напряжении внутренних источников накопления едва ли могут быть больше привлекаемых по внешним каналам. Всегда основные тяготы ложатся, конечно же, на плечи того, кто выступает в роли заемщика. Потенциальным донором могут, скорее всего, стать промышленно развитые нации и богатые арабские государства. И если их согласие на эту роль будет получено, то за эти вливания пострадавшие страны должны будут расплачиваться в полной мере.

Между тем, режимы, естественно, и сами со временем способны к мутации в направлении к рыночным моделям, поскольку до событий уже совершили достаточно серьезные шаги в сторону реструктуризации и снижения роли государства в экономике. Но замедленность прохождения ими контрольных этапов раздражает Запад, порождает в его глазах опасность рецидивов и мешает ему унифицировать мир на основе западной модели.

Сообразно с этим располагаются и силовые линии, которые проходят через конфессиональные антагонизмы, противоречия между богатыми и бедными странами, между демократическими тенденциями и авторитаризмом, монархическими и светскими режимами. Есть проблема ближневосточного урегулирования и курдская проблема. Набирают силу проблемы охраны окружающей среды, продовольственного и водообеспечения и т.п. Очевидно, что Арабский Восток является сгустком самых разнообразных проблем, которые различаются между собой по степени выраженности, но несмотря на это имеют сложные контуры, мощно пересекаются и образуют крайне противоречивую политическую ткань региона, прочность которой вызывает большие сомнения.

Развернувшиеся войны внесли еще большую неопределенность в динамику общественно-политических и социально-экономичес- ких процессов, в русле которых вызревают новые расколы и анта-

160