Методическое пособие 611

Сonclusion. Description of the dominant features of communicative personality of Anton Chekhov allows to form a generalized communicative image of the writer, in which he appears in the perception of his correspondents and oral interlocutors.

This image is formed by the researcher as a generalization of the parametric description. Parametric description with communicative features and examples is based on the analysis of empirical material and is its systematic description in support of empirical data. The parameters were formed by the researcher on the basis of the actual material and reflect the aspects of the communicative personality of the writer relevant to the description, a sort of generalized rubricating of the fulfilled system description of the communicative personality, in which communicative features (facts) are described. Communicative image summarizes the identified parameters and formulates them as the most vivid qualitative, informative characteristics of the communicative personality of Anton Chekhov, revealed during the analysis of the actual material and describing the perception of the communicative personality of Chekhov by his interlocutors.

Key words: anthropocentric linguistics, language personality, communicative behavior, communicative personality, communicative portrait of Anton Chekhov.

127

Научный Журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

УДК 82.0 : 008

МЕТАМОДЕРНИЗМ В КОНЦЕПЦИИ А.Е. ЧУЧИНА-РУСОВА «ЕДИНОЕ ПОЛЕ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ»

Г.И. Мамукина, А.С. Маркова

_____________________________________________________________________________

Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова, г. Москва канд. социол. наук, доцент кафедры иностранных языков №3

факультета международной школы бизнеса и мировой экономики (МШБиМЭ) Галина Ивановна Мамукина

e-mail: mamukina@mail.ru

Литературный институт имени А.М. Горького, г. Москва Независимый исследователь Анна Сергеевна Маркова

e-mail: lirel@yandex.ru

_____________________________________________________________________________________

Постановка задачи. В статье предлагается рассмотреть новое течение (метамодернизм) в рамках концепции «Единого поля мировой культуры». Отмечается, что сама теория А.Е. Чучина-Русова предполагает цикличность культурных процессов, заимствования, основанные на архетипизме и голографизме, а также чередование эпох, находящихся под влиянием культурологических W и M доминант. Задачей исследования является по-новому посмотреть на проблему единого поля мировой культуры. И если выявленные в теории А.Е. Чучина-Русова законы и процессы действительно универсальны, то метамодернизм будет подчиняться им и займёт свое место в едином поле мировой культуры. Такой подход возможен, если проанализировать явления метамодернизма в таких аспектах культуры, как статистический, динамический и гендерный, а также культурный плюрализм, макрофеноменологию, мифологическую и естественно-научную символику, проблему тождества смыслов универсальных культурных символов и современных культурных моделей. С этих позиций рассматривается жизнеспособность теории А. Е. Чучина-Русова. Результаты. Предлагается выявить универсальность законов концепции А.Е. Чучина-Русова «Единое поле мировой культуры» и соотнести их с метамодернизмом.

Выводы. Сделан вывод о том, что выявленные законы в теории А.Е. Чучина-Русова универсальны. Метамодернизм подчиняется законам единого поля, обладает гендерной характеристикой и входит в культуркинетическую и культургенетическую парадигмы. Концепция метамодернизма соотносится с законами, релевантными для «Единого поля мировой культуры», предложенными А.Е. Чучиным-Русовым. Утверждается жизнеспособность теории А.Е. Чучина-Русова, которая оказалась незаслуженно забытой более полутора десятка лет.

Ключевые слова: метамодернизм, универсальность законов, А. Е. Чучин-Русов, концепция, «Единое поле мировой культуры», постмодернизм, универсализм, W и M доминанты, цикличность, культурные процессы.

Введение

В 2002 доктор химических наук, член Ассоциации искусствоведов Александр Евгеньевич Ч у ч и н - Р у с о в предлагает миру новую концепцию «Е д и н о г о п о л я м и р о в о й к у л ь т у р ы » [1*] как универсальную систему, позволяющую объединить общей теорией разрозненные представления о культурно-исторических периодах, течениях, направлениях и плодах человеческой деятельности.

Историко-культурная концепция А.Е. Чучина-Русова «Единое поле мировой культуры» основана на единых подходах к рассмотрению различных сфер культуры, включая и искусство, и науку, и технику, и религию, и социокультурные конструкты. Особое внимание автор уделяет таким аспектам культуры, как статистические, динамические и гендерные, а также культурный плюрализм, макрофеноменология, мифологическая и естественнонаучная символика, проблема тождества смыслов

____________________________________

© Мамукина Г.И., Маркова А.С., 2018

128

универсальных культурных символов и современных культурных моделей. Автор вводит для осмысления новый гуманитарный термин ментально-стилевые объекты, обосновывая его тем, что структуру ментальности человека архаики определяют архаические мифы:

Идеальными примерами открытых понятий, - поясняет А.Е. Чучин-Русов, - являются культурные архетипы. Представления об архетипах-универсалиях, составляющие основу концепции К. Юнга и всей феноменологической школы, произрастают из архаических мифов, из единого симультанно-синкретического пространства-времени, из "четвертого измерения" культуры, определявшего структуру ментальности человека архаики. В этом измерении отсутствовали историческое время и физическое пространство, а само сознание не было расщеплено, о чем свидетельствуют древние языки и мифы. В заметно упрощенных формах культурные архетипы продолжили свое существование в фольклоре [2*].

Объекты (Уайтхед) [1]: чувственные объекты, вечный объект или ментальностилевые объекты выступают в роли архетипических элементов, изначально обладающих свойством, которое в химии традиционно именуют “сродством” (по принципу подобия— подобное растворяется в подобном — или антитетизма — противоположности тяготеют друг к другу), и обуславливающих голографический (узнаваемый в каждом фрагменте) характер структурируемых ими культурных феноменов (ментально-стилевых субъектов или событий, по Уайтхеду)” [2]. П о с т м о д е р н и з м [3], сочетающий в себе формы и тексты классического искусства и модернизма в пространстве игры, является последним течением (на 2002 год), и он рассматривается в рамках к о н ц е п ц и и А.Е. Чучина-Русова [1*]. Концепция резко подверглась критике А. Люсым (2003) [2] и С. Костырко (2003) [4, с. 150] и оказалась забытой. Но время и культурологический процесс не стоят на месте. В 2010 году публикуется статья Тимотеуса Вермюлена и Робина ван ден Аккера «Заметки о метамодернизме» [5, с. 6], в которой провозглашается новое течение, идущее на смену постмодернизму, требующее осмысление игры, осознание человеческой культуры как целого, поиск смысла культуры и искусства.

Во втором десятилетии ХХI века новый термин «м е т а м о д е р н и з м » [5, с. 6] привлек к себе большое внимание как средство формулировки изменений, происходящих в современной культуре, которая, как принято считать (и наше поколение на интуитивном уровне это осознает), перешагнула состояние постмодернизма последних лет ХХ-ого века. В результате множественных кризисов последних двух десятилетий XXI века (изменений климата, финансовых спадов, а также обострений глобальных конфликтов) мы стали свидетелями возникновения явного и общего желания к изменениям, к тому, что преждевременно было провозглашено «Концом истории» [3].

Рассмотреть новое течение в рамках концепции «Единого поля мировой культуры» потому интересно, что сама теория А.Е. Чучина-Русова предполагает ц и к л и ч н о с т ь к у л ь т у р н ы х п р о ц е с с о в [1*], заимствования, основанные на архетипизме и голографизме, а также чередование эпох, находящихся под влиянием культурологических W и M доминант [1*], где каждый компонент существует не изолированно, а лишь в противопоставлении с другим компонентом системы. W и M доминанта, по А.Е. ЧучинуРусову, это два типа всех культурных явлений: тип W означает женские, романтические явления в культуре, а тип M представляет мужские, классические явления. Каждая доминанта рассматривается Чучиным-Русовым как гибрид/продукт синтеза, который образуется вследствие неаддитивных взаимодействий признаков (своего рода «культурных аллей») обоих типов [1*] (прим. авторов.: неаддитивность в данном контексте означает отсутствие суммарности частей целого, т.е. гибрид, продукт синтеза). Это объясняется бинарногенетическим характером культуры, как бы повторяющим бинарногенетический характер живой природы. Таким образом, в символике многих

129

Научный Журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

народов «женское» (W) культурное начало соответствует «пассивному» принципу природы, а также «бессознательному», «эмоциональному», «интеллектуальному», «импульсивному», ответственному, возможно, за отклонение историко-культурного движения от свойственной «мужскому» культурному началу прямолинейности» [1*].

Следовательно, если выявленные в теории законы и процессы, действительно, универсальны, то новое течение будет подчиняться им и займёт свое место в едином поле мировой культуры.

Но прежде, чем перейти к программным статьям о метамодернизме, выявим основные постулаты концепции «Единого поля...», необходимые для понимания самой теории и для проведения данного исследования.

«Единое поле мировой культуры» опирается, прежде всего, на две взаимодополняющие друг друга парадигмы. Первая – культургенетика, в рамках которой культура рассматривается как «вторая природа» (Гёте), что позволяет выделить

«культурно-исторический вневременной, универсальный, статистический аспект» [1*].

Вторая – культуркинетика – связана с конкретными явлениями, проявлениями беспрерывного культурно-исторического процесса и поэтому характеризуется динамическим аспектом.

Иными словами, взаимосвязь культургенетики и культуркинетики можно представить как взаимодействие языка и речи по Ф. де Соссюру. При этом под «языком» в данном случае понимается всё мировое культурно-историческое наследие, а под «речью», скажем, может пониматься тот же метамодернизм, возникший в конкретный исторический период и обладающий определёнными характеристиками, заявленными в его программе, например, в языкознании этот период называется сравнительноисторическим. В. Гумбольдт определяет бинарный характер языка в языкознании как напряженное живое целое своих противоположных и взаимно предполагаемых начал, пребывающих в подвижном равновесии [6, с. 3]. Концепты современного знания (также)

построены по бинарно-архетипическому, амбивалентно-гендерному принципу наподобие архаических инь-ян, мифологически-сказочных кентавров, двуликого Януса, царевнылягушки, чудища-принца и т.д. Высокая концентрация подобных синкретических структур в современном научном обиходе служит свидетельством в пользу активного формирования новой архаической ситуации – неоархарики [6, с. 1]

Ни одно произведение искусства, как мы знаем, равно как и историко-культурное явление, не может существовать само по себе. Оно будет плодом своего времени и результатом интерпретации совокупности знаний автора («мимессиса», по Аристотелю). Поэтому литературоведы, как правило, говорят о единстве формы и содержания, которые и составляют целостность произведения. Справедливо заметить, что эта целостность, безусловно, также характеризуется временем (датой написания) и средой (пространством), включающей в себя национальный, культурный, социальный, моральный, психологический и прочие аспекты. Так, например, в художественном произведении психологический аспект раскрывается сквозь призму ощущений: «Весь комплекс ощущений даёт возможность писателю постичь психологию своего персонажа» [7, с. 49-54].

И, наконец, единство мирового культурного поля и непрерывную взаимосвязь двух парадигм подчёркивают выделение двух гендерных доминант – W и M (мужское и женское начало) и четыре основные признака: «архитипизм, тетизм (антитетизм), голографизм, циклизм» [1*].

Гендерные доминанты, в данном случае, имеют глубокий философский смысл и символическое значение. В своём произведении «Рождение трагедии из духа музыки» Ф. Ницше выделяет апполинические и дионисийские искусства. Но читатель понимает, что речь идёт не столько о скульптуре и музыке, сколько о двух, казалось бы, противоборствующих взглядах на культуру как объект исследования.

130

Апполинический взгляд отмечен гармоничным, светлым, ясным видением мира, в то время как диониссийский, не знающий ни в чем меры, – бунтарским, раздираемым страстями, тёмным.

Эта тема находит весьма экспрессивное и художественно-полное (несмотря на небольшой объем) воплощение в произведении Ш. Бодлера «Авель и Каин» [8]. В нём противопоставление возведено в ранг противоборства. И так же, как и Ф. Ницше, французский поэт сочувствует «тёмному» началу:

Авеля дети, от вас всесожженья, К небу возносятся прямо и смело.

Каина дети, а ваши мученья Будут ли длиться всегда, без предела? (Перевод В. Брюсова)

Финал же стихотворения гласит, что за безмятежность, спокойствие, за «тучную» и мирную жизнь тоже есть своя цена.

Но Ф. Ницше приходит к другому выводу: друг без друга существовать два противоборствующих начала не могут: И вот же — Аполлон не мог жить без Диониса! "Титаническое" и "варварское" начала оказались в конце концов такой же необходимостью, как и аполлоническое! И представим себе теперь, как в этот, построенный на иллюзии и самоограничении и искусственно ограждённый плотинами, мир – вдруг врываются экстатические звуки дионисического торжества с его всё более и более манящими волшебными напевами, как в этих последних изливается вся чрезмерность природы в радости, страдании и познании, доходя до пронзительного крика (Перевод с нем. А. Михайлова) [9, с. 65].

В восточной философии эти равновеликие силы, подчёркивающие дуальность и диалектичность мира, получили названия «Ян» (мужское начало) и «Инь» (женское). И женское (иррациональное, мистическое, тёмное, прохладное - Инь) никак не может существовать без мужского (ясного, размеренного, разумного, горячего - Ян). И борьба гендерных доминант, с преобладанием той или иной в определённом историческом контексте, способна придать периодам культуры интуитивно ощущаемый, а подчас и вполне зримый, колорит.

Цикличность культурологического процесса, которая достаточно очевидна на примерах многочисленных заимствований и подражаний, происходящих, как правило, «через поколение» (под поколением в данном случае стоит понимать смену течений, веяний, а подчас и целых эпох, так, например, обращение деятелей Возрождения к каноническому искусству Античности), также архетипизм и голографизм помогают конкретно взятой личности определять, близко ли ей то или иное явление культуры, или нет. (Прим. автора. - Архетип (греч. Arche — начало, typos — образ). К.Г. Юнг обосновал учение о коллективном бессознательном, в образах которого — архетипах — усмотрел источник общечеловеческой символики. Под голографизмом понимается способность содержать многое в малом (multum in parvo) [1**].

Эта способность «в одном мгновенье видеть вечность» (У. Блейк) [10], которая открывается человеку без его участия, часто им даже не осознаётся, является следствием слаженной работы культурных механизмов, к которым смело можно отнести и тетизм/антитезм. И здесь следует рассматривать не религиозный аспект вопроса, который связан с сознательным выбором личности, а культурологический, который предполагает, что существует исторические эпохи, когда человеку не недостаточно одних рациональных доказательств причины существования сущего, и тот признаёт (интуитивно ощущает) над собой нечто намного большее, чем он сам.

Разумеется, аспекты теории «Единого поля...» могут проявлять себя более или менее очевидно при рассмотрении конкретного примера, но все они помогут проследить

131

Научный Журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

неразрывную связь рассматриваемого объекта (будь то отдельное произведение или целое направление) с другими структурами мирового культурного пространства.

На примере модерна, модернизма и постмодернизма автор концепции А.Е. ЧучинРусов показывает нам, как проявляет себя эта связь в XX веке.

Хотя в словах модерн и модернизм один корень (modern — фр. современный) по своему характеру это прямо противоположные направления. А.Е. Чучин-Русов [1*] отмечает:

Иесли модерн как стиль объединял художников, во многом ориентировавшихся на опыт мастеров Средневековья, на некую «соборность» общих усилий и тем в значительной степени определял сам культурный характер порождённых им явлений, то модернизм постоянно уходил от единого стиля, культивируя крайний субъективизм, требует пересмотра основных форм искусства, его задача - найти новые способы выражения [1*].

Идалее, желая наиболее полно характеризовать противоположность данных течений, автор замечает:

Представители модернизма выступали как принципиальные оппоненты стиля модерн. Если попытаться провести историческую параллель, то модернизм по отношению к модерну является тем же, чем явился Ренессанс с его гениямиодиночками, с его опрокидывающими средневековые каноны инновациями и громкими именами по отношению к анонимному Средневековью, лишь благодаря культурным накоплениям которого сам он только и смог состояться [1*].

Что же касается постмодернизма, то, по мнению учёного, он как раз возвращается к средневековой самобытности, к маскарадной, дионисийской весёлости, к насмешке.

Если модернизм заявляет свои права на светлое будущее, технический прогресс, даже на красоту в виде авторского права, то постмодернизм, возникает «как негативная реакция на это перераспределение “властных полномочий”» [1*].

И вследствие культурологического процесса снова возникает эпоха (на сей раз, в мировой сети), не знающая авторства, основным продуктом которой являются произведения, основанные на подражании или пересказе. Это - фанфикшн (fanfiction) – очень интересный и необычный жанр, автор позволяет в произведении разгуляться фантазии, дает свободу мысли, приглашает к интеллектуальному общению поклонников общепризнанного произведения искусства. В этих произведениях широко используются и техники апроприации, «то есть перенесения в пространство высокой культуры элементов низкой, массовой, коммерческой культуры» [11]. И.П. Ильин говорит, что необходимо различать литературное течение постмодернизма, мировоззренчески ориентированное на воспроизведение жизни как хаоса, лишенного цели и смысла, безразличного и чуждого человеку, и постмодернистскую манеру письма [12]. — Последняя, хотя и широко распространена, но требует для своей оценки в каждом конкретном случае сугубо дифференцированного подхода, ибо разные представители этой манеры по-разному определяют свою жизненную позицию и соответственно задачи искусства [11].

Постмодернизм отождествляет некую универсальную и рациональную постижимую истину с опасностями утопизма и тоталитаризма. Всякая иерархия ценностей снимается, отрицается во имя сосуществования разных культурных моделей и канонов, самоценных, самодостаточных и несводимых друг к другу [11]

Если выразить чередование трёх процессов в виде гендерных доминант, то мы можем записать схему, соответствующую ряду модерн-модернизм-постмодернизм, таким образом: W-M-W. Следовательно, новое течение, идущее на смену постмодернизма,

132

должно иметь M-характер и соответствовать ясному, позитивному взгляду на мир и явной авторской, персонифицированной, позиции (голографизм). По своей сути должно иметь светскую направленность, не мешающую находиться в гармонии с собой и высшими силами (тетизм), стремиться осмыслить и преобразовать архетипы (архетипизм). Но, в то же время, это течение должно «претендовать на роль у н и в е р с а л ь н о г о знания» [1*], так как оно также, как и модернизм, согласно культургенетической парадигме, близко к идеалам Возрождения (А.Е. Чучин-Русов) [1*]. Это новое течение (Метамодернизм).

И хотя концепция А. Е. Чучина-Русова «Единое поле мировой культуры» в начале ХХI века, незаслуженно была раскритикована в 2003 году С. Костырко за «очередную попытку создать единую теорию культуры и искусства» [4] и А. Люсым за «стремление найти подобия между средневековыми символическими изображениями и современными визуальными общекультурными моделям» [2], течение метамодернизм, появившееся намного позже издания «Единого поля...», полностью соответствует описываемым законам.

В 2010 году в программном эссе «Заметки о метамодернизме» Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер, освещая временные и социокультурные предпосылки возникновения течения, сразу заявляют о его универсализме и представляют новый дискурс как «раскачивание между энтузиазмом модернизма и постмодернистской насмешкой» (the metamodern negotiates between the modern and the postmodern) [5, с. 6].

Иными словами, авторы говорят о неком, едва уловимом, балансе индивидуального (M) и общего (W), к которому стремится новое направление. К тому же стремились и мастера Ренессанса, о чём замечает А.В. Пустовит в своей книге «Этика и Эстетика. Наследие Запада. История красоты и добра»: «Это такое же хрупкое равновесие, как на полотнах ренессансных художников… Но при всей своей хрупкости этот союз индивидуального и общего производит впечатление удивительной силы...» [13]. Здесь надо заметить, что сама попытка подобного синтеза, открытия некой универсальной системы, является атрибутом M-культуры, так как в этом проявляется стремление к совершенству [1*] Синтез (троица), как отмечает А.Е. Чучин-Русов в «Едином поле...», есть результат сопряжения тезы (единицы) и антитезы (двоицы) в одно целое. И заключает:

Троица может быть определена как принцип, в силу которого во всех вещах возникают начало, середина и конец, что является принципом “совершенства” [1*].

И это совершенство (позитивный взгляд на мир), по мнению зачинателей нового дискурса, — достижимо, о чём мы узнаём из статьи Люка Тернера «Метамодернизм:

краткое введение»: Поскольку постмодернизм характеризовался такими чертами, как деконструкция, ирония, стилизация, релятивизм, нигилизм и отречение от общих концепций (с целью создания карикатуры), дискурс о сущности метамодернизма будет охватывать процесс возрождения искренности, надежды, романтизма, влечения и возврата к общим концепциям и универсальным истинам (подчеркивание А.С. Марковой) до тех пор, пока мы не лишимся всего того, что было усвоено нами в рамках культуры постмодернизма [3].

На культургенетическую связь с M-доминантой и, в том числе, с эпохами Ренессанса

иклассической Античности, указывает и само название течения, о чём также заявлено:

Использование приставки «мета» берет свое происхождение из платоновского термина metaxis, описывающего колебание и одновременность между двумя абсолютно противоположными понятиями [3].

Что же до четырёх основных понятий: архетипизм, тетизм/антитетизм, голографизм

ициклизм – концепции «Единого поля...», то предлагаем рассмотреть их культуркинетическое воплощение на примере работы одной из художников, указанной самим автором программной статьи (Тёрнер Люк) [3].

133

Научный Журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Картина Кей Доначи (Kaye Donachie) [См. рисунок «Одиночество ночи»] «Одиночество ночи» («Loneliness of Night») была представлена на суд общественности в начале 2018 года. На ней в синих тонах изображены две кисти, тянущиеся друг к другу и едва соприкасающиеся друг с другом, улавливается женский силуэт, твердь, небо и море.

Сам по себе мотив движения рук друг к другу, голографичный, как всякий фрагмент, по сути, стал архетипом благодаря гениальной фреске «Сотворение Адама». Произведение Микеланджело Буонаротти в эпоху своего создания было символом того, что Бог, создавший человека, готов открыть ему все краски жизни и радости (не зря рядом с Богом-отцом находится Ева, которая пока ещё только в замыслах Творца, но уже Его волей предназначена Адаму), и наделить венец своего творения «полнотой всезнанья» (Данте). Человеческое и божественное не соприкасаются, но именно творческая, созидательная сила, так точно запечатлённая в движении Божественной десницы, как бы заставляет Адама проснуться ото сна.

Этот фрагмент имел множество интерпретаций на протяжении всего периода постмодернизма: от вариаций свадебных фотографий до использования в сценах кинематографического апокалипсиса, например, в фильме «2012».

Но в рамках постмодернизма соприкосновение дланей было бы просто немыслимо, а вот метамодернизм делает это возможным. Значит, физическое одиночество, индивидуализм и свобода не приравниваются к унынию. Напротив, в них как раз то и раскрывается подлинная радость для художницы через прикосновение к Высшему началу.

И если это прикосновение, в принципе, возможно, то мы можем говорить о стремлении к гармонии с высшим началом, условном тетизме.

Что же касается циклизма культуры, то одно обращение художницы к теме своей работы его подтверждает.

Иными словами, мы можем утверждать, что новое течение метамодернизм, исходя из заявленных его основателями концепции (Тимотеус Вермюлен и Робин ван ден Аккер) и конкретных примеров, действительно, вписывается в рамки концепции «Единого поля мировой культуры» и соответствует всем признакам, предъявляемым к M-культуре, следовательно, входит в культуркинетическую и культургенетическую парадигмы.

Сама же теория А.Е. Чучина-Русова подтверждает свою жизнеспособность на новом, независимом примере, на теории метамодернизма, что открывает перспективы для дальнейшего исследования культурных, лингвистических, литературоведческих, социально-политических, экономических и исторических процессов, происходящих, безусловно, в рамках единого мирового поля.

Выводы

Несмотря на тот факт, что концепция А.Е. Чучина-Русова «Единое поле мировой культуры» оказалась незаслуженно забытой в течение 16 лет, появившееся новое течение «метамодернизм» заставило по-новому взглянуть на теорию отечественного исследователя, переосмыслить ее и проводить дальнейшее исследование лингвистических, культурных, филологических, литературоведческих и других процессов.

Анализируя концепцию «Единого поля мировой культуры», мы пришли к выводу, что культурологические процессы или культурно-исторические процессы имеют цикличность; что культургенетику и культуркинетику можно представить как лингвистическое явление синхронии-диахронии, язык-речь, где под «языком» понимается всё мировое культурно-историческое наследие, а под «речью» понимается тот же

134

«метамодернизм», возникший в конкретный исторический период и обладающий определёнными характеристиками, заявленными в его программе, языки и миры человеческой жизнедеятельности, характерные для определенного типа социальности; что художники и литературоведы говорят о единстве формы и содержания, что определяет целостность произведения, а философы видят во всем борьбу противоположностей. Выявленные законы и процессы в теории А.Е. Чучина-Русова универсальны, а потому и метамодернизм вправе подчиняться универсальным законам и занять свое место в едином поле мировой культуры.

Библиографический список:

[1]Уайтхед А. Н. Символизм, его смысл и воздействие. — Томск: Водолей, 1999. — 64 с.

[2]Люсый А. Чучин-Русов. Единое поле мировой культуры. Кижли-концепция. Книги 1, 2. Книга как беспредел. Русский толстый журнал как эстетический феномен «Журнальный зал». М.: Журнал «Знамя». - 2003, № 6. http://magazines.russ.ru/znamia/2003/6/lus.html (Дата обращения: 20.06.2018 12:33).

[3]Тёрнер Люк. Метамодернизм: Краткое введение. «Метамодерн». Журнал о метамодернизме. // Перевод: Анастасия Устинова 21.11.2015. http://metamodernizm.ru/briefintroduction/ (дата обращения: 03.07.2018. 14:06).

[4]Костырко С. Читать онлайн "Новый мир. № 7, 2003" автора. Новый Мир Журнал

-RuLit - Страница 150. http://www.rulit.me/books/novyj-mir-7-2003-read-224926-150.html

(Дата обращения: 26.07.2018 12:30).

[5]Вермюлен Т., Аккер Р. ван Ден. "Заметки о метамодернизме" (Notes on Metamodernism). Журнал эстетики и культуры. Дания. 2010. С. 6. - Notes on metamodernism Timotheus Vermeulen and Robin van den Akker. Journal of AESTHETICS & CULTURE. Universities of Stockholm, Sweden; Oslo, Norway; and Aarhus, Denmark.

[6]Чучин-Русов А. Е. Концепты современного знания. Вопросы культурологии и философии. 2016. С 5. https://cyberleninka.ru/article/v/kontsepty-sovremennogo-znaniya15:31

(Дата обращения: 26.07.2018 18:05).

[7]Чалей О.В. Комплексное восприятие вкусовых ощущений в художественном дискурсе. Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Филология. Теория языка. Языковое образование. 2016. № 2 (22). С. 49-54.

[8]Бодлер Ш. Авель и Каин. Перевод В.Брюсова.// А.С. Кончеев. Журнал "Самиздат" библиотеки М. Мошкова. – 2016. http://www.koncheev.narod.ru/bodler.htm

(Дата обращения: 22.07.2018).

[9]Ницше Ф. В. Сочинения: В 2-х т. Т.1. Под ред. К. А. Свасьян. — М.: Мысль, 1990. С. 829 + Перевод с нем. А. Михайлова. Под общей редакцией. М.: AD MARGINEM, 2001.-

736 с. – 65 с. http://platona.net/load/knigi_po_filosofii/filosofija_zhizni/nitsshe-rozhdenie- tragedii (Дата обращения: 15.06.2018).

[10]Блейк У. Стихотворения. В одном мгновенье видеть вечность. Перевод С. Маршака (В книге: Уильям Блейк в переводах С.Маршака. Избранное. Москва "ОлмаПресс", 2000.) Сайт "Открытый текст" создан при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям РФ http://www.opentextnn.ru/man/?id=3097 (Дата обращения: 22.07.2018).

[11]Беневоленская Н. П. Русский литературный постмодернизм: психодеологические основы, генезис, эстетика. Тема диссертации и автореферата по ВАК 10.01.01, доктор филологических наук. Санкт-Петербург. 2010. Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat http://www.dissercat.com/content/russkii-literaturnyi-

135

Научный Журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

postmodernizm-psikhodeologicheskie-osnovy-genezis-estetika#ixzz5QXBeIGwZ (Дата обращения: 11.09.2018).

[12]Ильин И. П. Постмодернизм: от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / Илья Ильин. М: Интрада, 1998.-255 с. Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat http://www.dissercat.com/content/russkii-literaturnyi-postmodernizm- psikhodeologicheskie-osnovy-genezis-estetika#ixzz5QX86MTRO (08.09.2018 20:43.)

[13]Пустовит А.В. Этика и эстетика: Наследие Запада. История красоты и добра: Учеб. пособие. — К.: МАУП, 2006. — 680 с

Список анализируемых источников

[1*] Чучин-Русов А.Е. Единое поле мировой культуры. Кижли-концепция. Кн.1 Теория единого поля. – М. Прогресс-Традиция, 2002 – 664 с.

[2*] Чучин-Русов А.Е. Единое поле мировой культуры. Кижли-концепция. Кн.2 Теория единого поля. – М. Прогресс-Традиция, 2002 – 814 с. Второй том «Единого поля мировой культуры» посвящён как раз визуальному отображению культурологических процессов, в том числе выразительному отображению мужской и женской доминанты в мировой культуре.

Список словарей

[1**] Словарь латинских пословиц https://classes.ru/all-latin/dictionary-latin-russian- proverb-term-1457.htm (Дата обращения: 11.09.2018).

Bibliograficheskij spisok

[1]Uaytched A.N. Simvolism, jego smysl I vozdejstvije/ - Tomsk: Vodoley, 1999. – 64 c.

[2]Lysyi A. Chuchin-Rusov. Edinoje pole mirovoj kultury. Kishli-kontstptsija. Knigi 1,2. Kniga kak bespredel. Russkij tolstyj shurnal kak esteticheskij fenomen “Shurnalnyj zal”. M., Shurnal “Znamja”. – 2003, № 6. http://magazines.russ.ru/znamia/2003/6/lus.html 12:33 (Data obrashcheniya: 20.06.2018 12:33).

[3]Tjorner Luk. Metamodernizm: Kratkoje vvedenije. “Metamodern” Shurnal o

[4]Kostyrko S. Chitat onlain “Novyi mir. № 7, 2003” avtora. Novyi Mir Shurnal – RuLit – Stranitsa 150. http://www.rulit.me/books/novyj-mir-7-2003-read-224926-150.html 12:30 (Data obrashcheniya: 26.07.2018 12:30).

[5]Vermjulen T., Akker R. van Den. “Zametki o metamodernizme” ((Notes on Metamodernism). Shurnal estetiki I kultury. Dania. S. 6. - Notes on metamodernism Timotheus Vermeulen and Robin van den Akker. Journal of AESTHETICS & CULTURE. Universities of Stockholm, Sweden; Oslo, Norway; and Aarhus, Denmark. However. Vol. 2, Taylor & Francis. 2010. p.6 http://www.emerymartin.net/FE503/Week10/Notes%20on%20Metamodernism.pdf (Data obrashcheniya: 23.07.2018. 12:40.

[6]Chuchin-Rusov A. E. Kontsepty sovremennogo znanija. Voprosy kultorologii I filosophii. 2016. S. 5. https://cyberleninka.ru/article/v/kontsepty-sovremennogo-znaniya15:31 (Data obrashcheniya: 26.07.2018 18:05).

[7]Chalej O.V. Kompleksnoje vosprijatije vkusovych oshhenij v chudoshestvennom diskurse, Vestnik Moskovsrjgj pedagogicheskogj universiteta. Serija: Filologija. Teorija jazyka.

Jazykovoje obrazovanije. 2016. № 2 (22). S. 49-54.

[8]Bodler Sh. Avel I Kain. Perevod V. Brjussova // A. S. Koncheev. Shurnal “Samizdat” biblioteki M. Moshkova. – 2016. http://www.koncheev.narod.ru/bodler.htm (Data obrashcheniya 22.07.2018).

136