Тема 9. Патрик Модиано – лауреат Нобелевской премии по литературе 2014 года. Историческое время и образ повествователя в романе «Улица темных лавок»

9.1. Патрик Модиано. Историческое время и своеобразие образа повествователя

Опубликовав роман «Улица темных лавок» («Rue des boutiques obscures», 1978), Патрик Модиано (P. Modiano, né en 1945) получил Гонкуровскую премию «за всю совокупность произведе­ний». В свои тридцать три года писатель, по единодушному мне­нию рецензентов, уже заслужил славу «самого оригинального», «самого талантливого», «самого серьезного» из художников, ро­дившихся после войны. В 2014 году П.Модиано стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.

Свою первую книгу Модиано выпустил в 1968 году, отмечен­ном студенческими волнениями, политической нестабильностью, молодежным экстремизмом. Но к жизни ее вызвал не призрак «тотальной свободы», увлекший многих интеллигентов. Сын фла­мандки и человека без подданства, о котором он предпочитает определенно не говорить, Модиано уже в юные годы выраба­тывает свою концепцию жизни, в которой прошлое значит боль­ше, чем настоящее и будущее, потому что существование есть сгусток времени, и человек равен своему прошлому. В «Площади Звезды» («La place de l'Etoile», 1968), «Ночном дозоре» («La ronde de nuit», 1969), «Бульварном кольце» («Les boulevards de ceinture», 1976), «Улице темных лавок» («Rue des boutiques obscures», 1978), как и в других произведениях 70-80-х годов – «Печальной вилле» («Villa triste», 1976), «Семейной хронике» («Livret de famille», 1977), «Молодости» («Une jeunesse», 1981), «Утраченном мире» («Quartier perdu», 1984), «Августовских воскресеньях» («Les dimanches d'août», 1986) Модиано вновь и вновь оглядывается на годы второй мировой войны – двусмыс­ленную эпоху оккупации с ее героизмом и предательством, конц­лагерями, гетто, насильственными смертями и сопротивлением, стойкостью и цинизмом. В одном из интервью Модиано признает­ся, что сумеречный свет постыдного периода оккупации означает для него то же самое, что Жиронда для Мориака, назвавшего Бордо своим телом и своей душой. Обращение к этой эпохе чаще всего осуществляется через призму послевоенных лет, одновре­менно отравленных миазмами войны и опьяненных перспекти­вами научно-технической революции, экономического чуда. Двойное время в романах Модиано придает образам и событиям особые свойства.

Книги Модиано изобилуют временными и пространственными обозначениями. Но их менее всего можно отнести к историческим повествованиям. Как в романах Пруста, прошлое у Модиано – не картины жизни, а свидетельства памяти, цепкой и ненадежной, прихотливой и пристрастной, всегда личностно окрашенной. Зна­чимое и памятное для одного человека оказывается несущест­венным и прочно забытым другим. Этот глубинный мир, опроки­нутый в «роковые сороковые», обладает тем не менее и своей привлекательностью, как прошлое каждой человеческой жизни, переживающей лишь однажды пору юности, сколь грустной она бы ни была. Модиано чутко улавливает моду на «стиль ретро» и делает ее в своих романах более чем модой – принципом изображения. Прошлое можно назвать главным героем повествований Модиано. Живущее в сознании рассказчика, присут­ствующего всегда в настоящем времени по законам лирической прозы, оно создает ее подтекст, сообщает стилю Модиано таинственность и «завороженность».

Романы Модиано в основном написаны от первого лица. Названное разными «я» рассказчика связано с реальным писателем Патриком Модиано многими нитями. В «Семейной хронике» даже приводятся документы из фамильного архива-свидетельства о браке родителей и о крещении Патрика, выводится хоровод родственников. Однако наивно было бы отождествлять позицию биографического автора, Патрика Модиано, с авторской позицией в его романе. Мы уже условились понимать под автором носителя сознания, выражением которого является весь текст. И сколь ни похож лирический герой («я») на реального Модиано, сколь ни совпадают описываемые в романе события с обстоятельствами его жизни, полное тождество здесь невозможно.