1.2. Коррупционные преступления в сфере овд как объект криминалистического исследования, их криминалистическая классификация

Несмотря на актуальность проблемы, на сегодняшний день не имеет однозначного толкования понятие «коррупционная преступность» вообще, и в том числе в сфере деятельности ОВД. Вместе с тем, для организации борьбы с данным негативным явлением крайне важно точное понятийное определение самого явления и его сущности.

Термины «коррупция» и «коррупционное преступление» прочно вошли в российскую юридическую науку лишь в 90-х гг. прошлого столетия. Анализ научной литературы за прошедшие 20 лет показывает, что проведенные исследования большей частью затрагивают вопросы коррупционной преступности в целом, безотносительно к отдельным сферам, видам деятельности, и в основном имеют криминологический и уголовно-правовой характер. Изложенное свидетельствует об отсутствии криминалистического обеспечения такого рода деятельности как практический инструментарий работы правоохранительных органов, что, в свою очередь, сказывается и на эффективности уголовно-правового воздействия на коррупционную ситуацию в сфере ОВД.

Таким образом, в целях разработки эффективных методов предупреждения, раскрытия, расследования и судебного разбирательства по делам данной категории, представляется необходимым дать определение понятия «коррупционной преступности в сфере ОВД» с криминалистической точки зрения. Для решения указанной задачи необходимо провести комплексный анализ современных подходов к определению понятия «коррупционная преступность» с целью последующего конструирования искомой дефиниции.

Коррупция в России в целом, и в том числе в сфере ОВД, имеет глубокие исторические корни и связана с системой «кормления» чиновников, когда они традиционно использовали предоставленную государством должность в своих интересах. Не случайно в обществе были порождены пословицы типа: «Не подмажешь – не поедешь», «Руки для того, чтобы брать», «На посуле, как на стуле». В этой связи в 1866 г. обер-полицмейстер Санкт-Петербурга генерал Трепов в своем докладе императору о необходимости и способах преобразования столичной полиции отмечал: «…чины полиции, получая скудное содержание, по необходимости существуют приношениями от частных лиц, известными под именем праздничных денег. При этом выражено мною, что такой порядок вознаграждения служащих роняет достоинство полиции в общественном мнении, стесняет чинов ее в преследовании нарушений закона, поставляя их в зависимое от частных лиц положение, словом, составляет причину неизбежного нравственного растления полиции и источник глубокого зла» [56, C. 18].

В основе термина «коррупция» лежит латинское слово «corruptio», означающее «порчу, подкуп, коррозию» [373]. Таким образом, перевод дает общее представление о сущности коррупции как о коррозии, порче власти путем ее подкупа. Поскольку коррупция в современных условиях глобализации, выйдя за границы национальных социально-экономических систем и государств, стала предметом глубокой озабоченности всего мирового сообщества, попытки определить содержание понятия «коррупция» не раз предпринимались в международных правовых документах, однако до сих пор нет единого консолидированного определения данного криминального явления. На наш взгляд, наиболее точно и емко оно сформулировано в справочном документе ООН о международной борьбе с коррупцией, где она определяется как «злоупотребление государственной властью для получения выгод в личных целях» [17].

25 декабря 2008 г. был принят Федеральный закон «О противодействии коррупции» № 273-ФЗ, который, открыв путь к борьбе с данными противозаконными проявлениями, по всеобщим ожиданиям должен был дать внятное толкование понятию коррупционной преступности. Однако в подп. «а» п. 1 ч. 1 указанного нормативного акта понятие «коррупция» определено путем перечисления противоправных действий, являющихся наиболее рельефным проявлением коррупции: 1) злоупотребление служебным положением; 2) дача взятки; 3) получение взятки; 4) злоупотребление полномочиями; 5) коммерческий подкуп, и указания на сущностный признак коррупции: незаконное использование лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства, сопряженное с получением выгоды, либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими лицами. Согласно подп. «б» п. 1 ч. 1 указанного нормативного акта коррупцией также признается совершение указанных действий от имени или в интересах юридического лица. Таким образом, принятый федеральный закон не разрешил всех спорных вопросов в данной области, в частности, данное законодателем определение коррупции не дает возможности четко провести грань между коррупционными и иными должностными преступлениями.

Коррупция как социальное явление включает в себя деяния различной степени общественной опасности. Проявления ее многообразны и носят дисциплинарный, гражданско-правовой, административный и уголовно-правовой характер, то есть не вся коррупция преступна и уголовно наказуема. Коррупционная преступность составляет лишь совокупность уголовно наказуемых деяний коррупционного характера.

В советской теории права проблеме должностных преступлений и взяточничества всегда уделялось значительное внимание. Изучением должностной преступности занимались А.А. Герцензон, В.Д. Дурманов, А.А. Жижиленко, В.Ф. Кириченко, А.Н. Трайнин, Б.С. Утевский и другие. Проблеме уголовной ответственности за взяточничество посвящены диссертационные исследования С.Г. Закутского, Н.П. Кучерявого, А.Б. Сахарова и других [304; 319; 340 и др.].

Изучая проблему с криминологической точки зрения, профессор А.И. Долгова отмечает, что коррупция – это «социальное явление, характеризующееся подкупом-продажностью государственных и иных служащих и на этой основе корыстным использованием ими в личных либо в узкогрупповых, корпоративных интересах официальных служебных полномочий, связанных с ними авторитета и возможностей» [77, C. 501].

А.А. Тирских с похожей позиции дает определение коррупции в органах внутренних дел как «противоправной деятельности сотрудников ОВД и использованием ими в личных интересах официальных служебных полномочий, связанных с ними авторитета, статуса, а также злоупотребление служебными полномочиями либо превышение служебными полномочиями в целях обогащения» [255, C. 50].

Л. Гаухман в уголовно-правовом значении характеризует коррупцию как «предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, субъектом которых являются должностные лица и которые совершаются посредством использования должностных полномочий из корыстной заинтересованности и в целях личного обогащения» [215].

Однако следует отметить, что для решения задач, стоящих перед наукой криминалистикой, а именно, для повышения эффективности раскрытия, расследования и судебного разбирательства рассматриваемой категории уголовных дел, необходимо определение понятия «коррупционная деятельность в сфере деятельности ОВД» с криминалистической точки зрения.

В качестве объекта криминалистики выделяются преступная деятельность и деятельность по раскрытию, предварительному расследованию, судебному разбирательству и профилактике. При этом следует отметить, что объектом криминалистического изучения является не преступная деятельность вообще, а главным образом ее виды и группы. Соответственно, предмет криминалистического изучения каждого вида и группы преступления составляют те черты, в которых содержатся сведения, необходимые для формирования криминалистической характеристики вида или группы преступлений, а также процесса отражения преступной деятельности вовне в виде следов-последствий. Таким образом, криминалистическое определение коррупции должно быть основано с этих положениях.

Криминалистические аспекты коррупционной преступности отражены в работах В.А. Алферовой, Н.Н. Лашко, Е.Ю. Фроловой и других ученых.

Так, В.А. Алферова определяет коррупцию как самостоятельный вид преступной деятельности или как элемент организованной преступной деятельности более высокого уровня, включающий в себя одно или серию коррупционных преступлений, состоящих в злоупотреблениях любого рода должностными лицами органов государственной и муниципальной власти своими полномочиями в целях получения различных имущественных и неимущественных благ, выгод и преимуществ для себя лично или для третьих (как юридических, так и физических) лиц [275, C. 23].

Данное определение отчасти спорно, поскольку автор необоснованно сужает круг коррупционных деяний, включая в их состав только преступления против интересов органов государственной и муниципальной власти. Согласно трактовке законодателем понятия «коррупция», преступные деяния, нарушающие нормальную деятельность коммерческих и некоммерческих организаций, также относятся к числу коррупционных.

По содержательности и направленности позиция Н.Н. Лашко представляется более правильной. Он полагает, что коррупция и коррупционные преступления – это злоупотребление должностными полномочиями в сфере государственной службы (муниципального управления) или экономической деятельности в пользу третьих лиц по распоряжению другого лица или по собственной инициативе в целях достижения преимуществ для себя или третьих лиц с наступлением общественно опасных последствий или угрозой их наступления и приобретением преимуществ или ожиданием их приобретения [320, C. 26].

Интерес также представляет точка зрения Е.Ю. Фроловой, которая понимает коррупционную деятельность в правоохранительных и судебных органах как систему действий должностных лиц, органов, осуществляющих правоохранительную и правоприменительную деятельность, вопреки законным интересам государства и общества с целью получения вознаграждения в виде денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного и неимущественного характера [358, C. 8].

Т.В. Филатова определяет коррупцию как разновидность противоправной организованной преступной деятельности должностных лиц и лиц, заинтересованных в их содействии, совершаемую в корыстных целях путем использования должностных полномочий, вопреки интересам службы, общества и государства [356, C. 19].

Схожие определения коррупции высказываются и другими криминалистами [197, С. 19; 204, С. 16]. При этом многие авторы выражают точку зрения, согласно которой коррупция находится в тесной взаимосвязи с организованной преступностью [233; 244; 275 и др.]. Разделяя в целом данную позицию, тем не менее, полагаем, что нельзя говорить о связи с организованной преступностью как о неотъемлемом признаке коррупции, поскольку она является элементом не любой коррупционной деятельности, а коррупции более высокого уровня.

Исходя из того, что понятие представляет собой целостную совокупность суждений об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных особенностях этого объекта [370, С. 456], при конструировании определения коррупционной преступности в сфере ОВД, прежде всего, следует определить ряд необходимых условий, которые позволили бы однозначно толковать данное понятие. К их числу, на наш взгляд, можно отнести следующие:

1. Субъектом противоправной деятельности является сотрудник ОВД, то есть лицо, поступившее на добровольной основе, по достижении установленного законом возраста на службу в государственный орган исполнительной власти, принявшее присягу, назначенное в установленном порядке на должность с присвоением специального звания и допущенное тем самым к выполнению заданий, возложенных законом на органы внутренних дел. Данному сотруднику предоставляются должностные полномочия властного характера для регулирования общественных отношений в сфере правопорядка на основе осуществления юридически значимых действий, обязательных для неопределенного круга лиц (граждан и других должностных лиц).

2. Злоупотребление, превышение служебных полномочий, а также использование связанных с ними авторитета и статуса занимаемой должности сотрудника ОВД вопреки интересам общества и государства.

3. Прямой умысел, то есть при совершении противоправных действий (бездействия) коррупционной направленности сотрудник ОВД осознает их общественную опасность и предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления.

4. Цель – получение благ и выгод имущественного и неимущественного характера.

С учетом вышеизложенного можно сделать вывод, что под коррупционной преступностью в сфере ОВД в криминалистическом аспекте следует понимать умышленную противоправную деятельность сотрудников ОВД, заключающуюся в злоупотреблении или превышении ими должностных властных полномочий в отношении неопределенного круга лиц, а также использовании связанных с ними авторитета и статуса занимаемой должности сотрудника ОВД, с целью получения благ и выгод имущественного и неимущественного характера для себя и третьих лиц.

Также в качестве недостатка в разработке понятия «коррупция» можно отметить отсутствие единой терминологии при определении ее субъектного состава. Не вызывает сомнений традиционное использование в данном контексте терминов «коррупционер» и «посредник». Семантика и лексическое значение данных слов являются общепонятными. Неоднозначная ситуация возникает при определении третьей стороны коррупционных отношений. Так, изучение научной литературы по рассматриваемой тематике показало, что многие авторы используют в данном случае термин «взяткодатель» [275; 283 и др.], что является неприемлемым, поскольку содержание понятия «взяточничество» не тождественно понятию «коррупция». В результате анализа трудов исследователей проблемы коррупции был найден лишь один вариант определения такого субъекта сообразно вкладываемому в него содержанию. Так, А.И. Долгова, рассматривая криминологическую характеристику коррупции, использует термин «корруптер» [219, C. 31]. Однако, если при формировании искомого термина пользоваться транслитерацией, то более верным было бы употребление термина «корруптор» (в переводе с лат. corruptor – развратитель, растлитель). Вместе с тем, как представляется, более простым в использовании и наиболее полно отражающим содержание понятия станет термин «выгодополучатель», поскольку рассматриваемый субъект коррупционных отношений в результате всегда получает выгоду либо в виде наступления для него благоприятных последствий, либо не наступления неблагоприятных.

Практически все авторы, занимавшиеся изучением проблемы коррупции, в своих работах пытались определить, какие именно уголовно наказуемые деяния включает в себя коррупционная преступность. В научной литературе представлено множество противоречивых, зачастую слишком громоздких классификаций коррупционных преступлений. Однако, на наш взгляд, такой подход представляется нерациональным. При анализе УК РФ можно выделить широкий перечень составов преступлений, которые безусловно или при наличии тех или иных условий могут быть признаны коррупционными.

Так, например, основываясь на классификации коррупционных преступлений в зависимости от условий признания их таковыми, предложенной И.С. Башмаковым [283, C. 26-27] применительно к сфере деятельности ОВД, можно выделить следующие составы коррупционных преступлений:

1) безусловные, обладающие всеми признаками коррупционного преступления (ст. 159, 290, 291, 292 УК РФ);

2) преступления, совершенные сотрудником ОВД, связанные со злоупотреблением или превышением своих служебных полномочий с целью получения выгоды (ст. 137, 138, 139, 169, 183, 285, 285-1, 286, 299, 300, 301, 303, 310, 311, 312, 316 УК РФ);

3) преступления, совершенные сотрудником ОВД, с использованием статуса и авторитета занимаемой должности с целью получения выгоды (ст. 175, 228, 228-1, 241, 256, 258, 289, 292-1 УК РФ);

4) преступления, совершенные в условиях, когда зависимость потерпевшего обусловлена статусом занимаемой сотрудником ОВД должности (ст. 133 УК РФ).

Однако, как представляется, любая, построенная подобным образом классификация, неизбежно оставляет множество проявлений коррупции за своими рамками. Более целесообразным было бы выделение понятия «коррупция» как отдельного уголовно наказуемого деяния, характеризуемого рядом признаков и позволяющего четко определить наличие коррупционности в действиях лица, совершившего противоправные действия в служебной сфере. К числу таких признаков, думается, можно отнести те, что были выделены в сформулированном определении коррупционной преступности в сфере ОВД. При этом в качестве одного из решений вопроса устранения данного законодательного пробела полагаем возможным предложить замену действующей редакции ст. 290 УК РФ на уголовно-правовую норму, которая может быть сформулирована следующим образом: «Коррупция – злоупотребление или превышение должностным лицом служебными полномочиями, а равно использование связанных с ними авторитета и статуса занимаемой должности, с целью получения благ и выгод имущественного и неимущественного характера». Такой вариант представляется логичным, поскольку взятка, безусловно, является стержнем всей коррупционной преступности, но, вместе с тем, не служит полным ее отражением. В качестве квалифицирующих признаков могли бы быть выделены объекты преступного посягательства коррупции, факт получения незаконного вознаграждения и его размер, совершение коррупционного преступления группой лиц и пр., что позволит рационально и справедливо дифференцировать размер наказания за совершение таких противоправных деяний. Сегодняшнее уголовное законодательство позволяет абсолютному большинству коррупционеров либо вовсе уйти от ответственности, либо получить значительно более мягкое наказание, явно не соответствующее степени общественной опасности совершенного деяния.

Как показывает судебная практика, в случае задержания с поличным сотрудника ОВД, вымогавшего незаконное вознаграждение за «невозбуждение» уголовного дела в отношении лица, который совершил деяние, в действительности не содержащее признаков административного правонарушения или преступления, но в силу своей правовой безграмотности и убеждения сотрудника ОВД, уверенного в обратном, действия такого сотрудника ОВД согласно УК РФ квалифицируются по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ.

Примером тому может послужить следующая ситуация: Н.Ю. Ивкина передала А.В. Мухину свой автомобиль для осуществления ремонтных работ. Закончив ремонт автомобиля, А.В. Мухин решил покататься на нем, однако не справился с управлением, в результате чего привел его в аварийное состояние и оставил на находящейся рядом автостоянке. В течение нескольких дней под различными предлогами он переносил срок возврата автомобиля хозяйке, занимаясь устранением повреждений. Узнав об истинной причине задержки возврата, Ивкина обратилась в орган внутренних дел о привлечении к уголовной ответственности лица, совершившего угон ее автомобиля. Опрошенный оперуполномоченным Е.Н. Стародубцевым А.В. Мухин в содеянном сразу сознался и попросил не сообщать о произошедшем родственникам и по месту работы. Е.Н. Стародубцев, используя юридическую неграмотность и неосведомленность А.В. Мухина относительно его служебных полномочий, пояснил ему, что по данному факту в любом случае будет возбуждено уголовное дело, о чем в обязательном порядке будут уведомлены родственники и работодатель А.В. Мухина. При этом сделал акцент на том, что А.В. Мухин неминуемо будет привлечен к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 166 УК РФ. В то же время Е.Н. Стародубцев дал понять, что если А.В. Мухин передаст ему 15000 рублей, то он может помочь избежать юридических последствий [396].

Аналогичным образом на практике квалифицируются действия задержанного с поличным коррумпированного сотрудника ОВД, принявшего незаконное вознаграждение за обещание (или угрозу) совершить в пользу (во вред интересам) выгодополучателя действия (бездействие), не входящие в круг его полномочий, если выгодополучатель уверен, что данный сотрудник ОВД уполномочен на совершение данных действий (бездействия). В результате таким коррумпированным сотрудникам ОВД, как правило, назначается условное наказание, что, на наш взгляд, не соответствует общественной опасности совершенных ими противоправных деяний.

Рассмотренные случаи «законного ухода» от должной меры ответственности за совершение преступлений коррупционной направленности являются одними из неисчислимого множества существующих на настоящий момент вариантов. В связи с чем можно констатировать, что действующее уголовное законодательство не отвечает современным реалиям коррупционной преступности и не способно полноценно разрешить стоящие перед ним задачи (ч. 1 ст. 2 УК РФ) и в этой связи должно быть подвергнуто доработке и совершенствованию.

На основе вышеизложенного можем сделать вывод, что на сегодняшний день границы понятия «коррупционное преступление» остаются весьма размытыми. Это обстоятельство наносит существенный вред правоприменительной практике в данной сфере и должно быть устранено силами уголовно-правовой науки.

Вместе с тем, заявленная тема исследования обязывает очертить круг конкретных составов преступлений, которые будут подвергнуты криминалистическому анализу в ходе формирования частной криминалистической методики расследования коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД. В этой связи верной представляется точка зрения А.Ю. Головина, согласно которой объект криминалистической методики расследования преступлений должны составлять закрепленные уголовным законом конкретные составы преступлений [74, C. 167].

Полагаем также верной точку зрения Е.В. Стебеневой, которая отмечает, что к коррупционным следует относить не только преступления, совершаемые должностным лицом, понятие которого содержится в примечании к ст. 285 УК РФ, но и лицами с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 161, ч. 3 ст. 159 УК РФ), где специальный субъект не определен как должностное лицо [346]. Кроме того, Е.В. Стебенева указывает, что при совершении некоторых видов коррупционных преступлений субъективная сторона может содержать вину как в виде прямого, так и косвенного умысла, мотив не только корыстный, но и в виде иной личной заинтересованности (ст. 282, 285 УК РФ). В перечне № 23 преступлений коррупционной направленности, утвержденном 30 апреля 2010 г. совместным указанием Генеральной прокуратуры РФ № 187/86, МВД России № 2 «О внесении изменений в перечни статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемые при формировании статистической отчетности», одним из критериев преступлений коррупционной направленности является наличие надлежащих субъектов уголовно наказуемого деяния, к которым относятся должностные лица, указанные в примечании к ст. 285 УК РФ, а также прямого умысла и корыстного мотива у виновного, что нельзя признать верным, поскольку критерии отнесения преступления к коррупционным несомненно должны быть шире [346, C. 14-15].

В ходе изучения судебно-следственной практики было установлено, что среди наиболее распространенных преступлений коррупционной направленности, совершаемых сотрудниками ОВД, можно выделить следующие составы преступлений: ст. 159, 285, 286, 290 УК РФ. Причем в процентном соотношении картина выглядит следующим образом:

ст. 290 УК РФ – 60%;

ст. 159 УК РФ – 15,8%;

ст. 290, 285 УК РФ – 12,8%

ст. 290, 286 УК РФ – 6%;

ст. 290, 292 УК РФ – 5%;

ст. 290 УК РФ, иные составы преступления – 0,4%.

Таким образом, на определенный нами перечень уголовно наказуемых деяний приходится 99,6% возбужденных уголовных дел о коррупционных преступлениях, совершаемых сотрудниками ОВД. В связи с этим представляется, что частную криминалистическую методику расследования коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, можно разрабатывать на основе криминалистического анализа ст. 159, 285, 286, 290 УК РФ, являющихся базовыми и наиболее распространенными в структуре преступности данного вида. За основу объединения были взяты следующие критерии: 1) субъект преступления – должностное лицо; 2) коррупционная направленность деяния; 3) способ совершения преступления – злоупотребление или превышение служебных полномочий, а также использование связанных с ними авторитета и статуса с целью получения благ и выгод имущественного и неимущественного характера.

Несомненно, важную роль при построении частной полноструктурной методики расследования преступлений играет классификация преступлений. Говоря о значении классификации преступлений, А.Н. Васильев отмечал, что «всякая классификация представляет собой упорядочение знаний о каком-либо предмете с тем, чтобы путем распределения его по различным основаниям на виды, подвиды и т.д. определить уровень знаний об этом предмете и найти путь к более глубокому исследованию и познанию, а также к более эффективному использованию наших знаний о нем на практике [45, C. 28].

Успешное решение задачи классификации преступлений в частной полноструктурной методике расследования преступлений определяется выбором основания для такой классификации.

Необходимо отметить, что по данному вопросу, несмотря на длительность изучения этой научной категории, в криминалистической науке существуют различные точки зрения, которые отражены в трудах Р.С. Белкина, В.К. Гавло, А.Ю. Головина, В.Е. Корноухова, Ю.Г. Корухова, В.П. Лаврова, И.М. Лузгина, В.А. Образцова, Н.А. Селиванова, Н.П. Яблокова и других ученых [32; 38; 109; 130; 160 и др.].

Еще на начальном этапе становления криминалистической науки И.Н. Якимов впервые наряду с уголовно-правовой классификацией преступлений в отдельных случаях в качестве основания второго этапа классификации стал использовать способ совершения преступлений [189, C. 127]. Этим было положено начало развитию направления криминалистической классификации преступлений в методике расследования преступлений, которое стало развиваться и далее. Впоследствии ученые строили методики расследования преступлений с учетом уголовно-правовых оснований классификации преступлений, а также таких оснований, как способ совершения и сокрытия преступления, личность преступника, личность потерпевшего и др. [53, С. 359-502]. При этом следует отметить, что на тот момент построение методик расследования преступлений на основе выделения специфических криминалистически значимых признаков происходило без опоры на саму идею криминалистической классификации.

Толчок активным исследованиям проблем криминалистической классификации дали Г.Н. Мудьюгин, А.Н. Васильев и Н.П. Яблоков. Так, А.Н. Васильев и Н.П. Яблоков заявили, что «классификация преступлений в методике расследования должна исходить не из уголовно-правовых характеристик, а из криминалистических, по различным основаниям имеющих важное значение для раскрытия преступлений…» [186, C. 495]. Данное утверждение вызвало оживленную дискуссию среди ученых [32, C. 199; 62, С. 224; 245, С. 96-98].

Существенные общие признаки, характеризующие единство методик расследования отдельных категорий преступлений в силу выделения особых криминалистических оснований их группировки, обусловливаются не столько составом преступления, сколько специфическим существованием механизма и ситуаций расследования отдельных категорий преступлений [63, C. 140]. Кроме того, в большинстве случаев применяется квалификация по совокупности нескольких составов преступлений, характеризуемых специфическими особенностями личности коррумпированного сотрудника ОВД и признаком коррупционности, позволяющих объединить их в рамках единой методики расследования. Из чего можно сделать вывод, что использование уголовно-правовой классификации в данном случае представляется нецелесообразным.

В то же время необходимо учитывать, что взаимосвязь типичных криминальных ситуаций совершения рассматриваемой категории преступлений и типичных ситуаций, возникающих на стадиях проверки сообщения о преступлении, предварительного расследования и судебного разбирательства, обусловливается специфическими особенностями личности коррумпированного сотрудника ОВД и имеет ярко выраженный криминалистический характер. Следовательно, именно эти критерии целесообразно определить в качестве оснований для разработки частной полноструктурной методики расследования коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД.

В качестве критериев криминалистической классификации коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, можно определить следующие:

1. По сфере совершения сотрудником ОВД коррупционных преступлений:

1. в сфере уголовного судопроизводства (15,8%);

Примером может служить уголовное дело по обвинению Л.В. Слепова, который, являясь начальником следственного подразделения, выехал в крестьянское фермерское хозяйство Д.Д. Горбова для проверки факта выявления партии товаров народного потребления иностранного производства, которая, по предварительной оперативной информации, была перемещена через границу РФ контрабандным способом, и умышленно внес в протокол осмотра места происшествия заведомо ложные сведения, отразив наличие и изъятие только 350 мешков с товарами народного потребления вместо 466 мешков. За совершение указанных действий Л.В. Слепов получил от Д.Д. Горбова денежные средства в размере 200000 рублей [379].

2. в сфере административного производства (58,3%);

3. в сфере оперативно-розыскной деятельности (22,6%);

4. в сфере административно-хозяйственной деятельности (3,3%).

2. По уровню полномочий коррумпированного сотрудника ОВД:

2.1) младший начальствующий состав (28,6%);

2.2) средний начальствующий состав (47,2%);

2.3) высший начальствующий состав (24,2%).

3. По количественному составу:

3.1) коррупционные преступления, совершаемые сотрудником ОВД единолично (31,8%);

3.2) коррупционные преступления, совершаемые в сфере деятельности ОВД группой лиц (68,2%).

4. По качественному составу группы лиц, совершающих преступления в сфере деятельности ОВД:

4.1) участники группы – сотрудники одного подразделения ОВД (33%);

Так, инспекторы отдела по борьбе с преступлениями в сфере потребительского рынка и исполнения административного законодательства, С.П. Щербаков и В.Н. Кунгуров, используя свое должностное положение, путем обмана, обещая попустительство по службе со стороны всех сотрудников данного подразделения ОВД, похищали денежные средства лиц, нарушавших правила обращения с ломом и отходами черных и цветных металлов и их отчуждения [386].

4.2) участники группы – сотрудники из разных подразделений ОВД (38,3%);

4.3) одним из участников группы является руководитель подразделения ОВД (15,8%).

5. По уровню организованности группы:

   1. без предварительного сговора спонтанно объединившаяся группа для совершения коррупционного преступления в сфере деятельности ОВД (61,2%);

5.2) группа, объединившаяся по предварительному сговору для совершения одного или нескольких коррупционных преступлений в сфере деятельности ОВД (37,5%) без распределения ролей;

5.3) организованная группа с распределением ролей для совершения одного или нескольких коррупционных преступлений в сфере деятельности ОВД (1,3%).

Так, например, оперуполномоченные О.В. Утин и К.А. Старовойтов разработали план и распределили между собой роли. Согласно данному плану, они незаконно задержали А.Н. Кондратьева и привезли его в орган внутренних дел, после чего потребовали с его брата - Н.Н. Кондратьева денежные средства в сумме 300000 рублей за восстановление ими же нарушенного права в отношении А.Н. Кондратьева, установленного ст. 22 Конституции РФ на неприкосновенность личности, т.е. его освобождение [399].

Анализ содержания понятия коррупционной преступности в сфере деятельности ОВД и рассмотрение криминалистической классификации преступлений данной категории позволят на этой основе сформировать криминалистическую характеристику коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, которая будет рассмотрена в следующей части работы.

Подводя итог анализу, проведенному в рамках настоящей главы, можно сделать следующие выводы:

1. Методику предварительного расследования и судебного разбирательства коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, можно определить как систему научных положений и разрабатываемых на их основе, с учетом специфических особенностей типичной личности коррумпированного сотрудника ОВД и сферы совершения данной категории преступлений, методических рекомендаций по наиболее целесообразному применению средств и методов расследования в типичных криминалистических ситуациях, возникающих на этапах проверки сообщения о преступлении, предварительного расследования и судебного разбирательства, в целях эффективного разрешения задач уголовного судопроизводства.

2. Формирование частной полноструктурной методики предварительного расследования и судебного разбирательства коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, должно осуществляться на основе следующих положений (принципов): 1) Изучение системы знаний о закономерностях: а) проявления специфических особенностей личности коррумпированного сотрудника ОВД в способе подготовки, совершения и сокрытия преступной деятельности с учетом криминальных ситуаций; б) механизмов раскрытия, расследования, предупреждения и судебного разбирательства дел о коррупционных преступлениях, совершаемых сотрудниками ОВД в складывающихся криминалистических ситуациях. 2) Разработка системы типовых криминалистических знаний о механизме коррупционной преступности в сфере ОВД. 3) Разработка системы знаний о типичных криминалистических ситуациях, складывающихся на различных этапах предварительного расследования и судебного разбирательства дел о коррупционных преступлениях, совершаемых сотрудниками ОВД.

3. В структуру методики предварительного расследования и судебного разбирательства коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, входят следующие компоненты: 1) криминалистическая характеристика совершения коррупционных преступлений сотрудниками ОВД; 2) криминалистическая характеристика предварительного расследования дел о коррупционных преступлениях сотрудников ОВД; 3) криминалистическая характеристика судебного разбирательства дел о коррупционных преступлениях сотрудников ОВД.

4. Под коррупционной преступностью в сфере ОВД следует понимать умышленную противоправную деятельность сотрудников ОВД, заключающуюся в злоупотреблении должностными властными полномочиями или их превышении в отношении неопределенного круга лиц, а также использовании связанных с ними авторитета и статуса занимаемой должности сотрудника ОВД с целью получения благ и выгод имущественного и неимущественного характера для себя и третьих лиц.

5. В качестве критериев криминалистической классификации коррупционных преступлений, совершаемых сотрудниками ОВД, можно выделить следующие: сфера деятельности ОВД, в которой совершено коррупционное преступление; уровень полномочий коррумпированного сотрудника ОВД; количественный состав; качественный состав группы лиц, совершающих преступления в сфере деятельности ОВД; уровень организованности такой группы.