2. Социологическое и социопсихологическое направление

1. Социологическое направление в зарубежной криминологии возникло как альтернатива биосоциальным и биопсихологическим концепциям и теориям. Будучи в значительной мере скомпрометированными, они уступили пальму первенства социологическому. И это вполне закономерно: сам по себе современный образ жизни с такой очевидностью порождает преступность, что попытки объяснить ее с биоантропологических позиций чаще всего привлекают к себе только обывательский интерес. Не случайно основатели социологического направления (Тард, Лист, Лакассань и др.) на первый план выдвигали изучение преступности как общественно обусловленного явления, отводя решающее значение в причинной цепочке преступности именно социальным факторам.

Одной из старейших и популярных в прошлом криминологических теорий социологического плана является теория множественности факторов. Она обосновывает зависимость преступности от влияния множества самых разнообразных экономических, культурных, географических, климатических и иных факторов. В процессе конкретных исследований социокриминологи пытаются учесть в количественном выражении степень воздействия каждого из названных условий на параметры преступности, применяя в этих целях методы математической статистики. Правда, многообразие и разнохарактерность факторов, рассматриваемых в качестве криминогенных, не позволяют достичь большого практического эффекта от подобных попыток, сводя их к математическим манипуляциям.

Сравнительно прочные позиции в западной, особенно американской, криминологии занимает так называемая экологическая теория. Как известно, экология – отрасль науки о взаимодействии организма с окружающей его биологической средой. Экологический принцип в социологии означает перенесение указанного подхода на человеческое общество: взаимодействие человека с социальной средой. Применительно к криминологии подобный подход преследует цель выяснения особенностей состояния преступности в различных по плотности и мобильности населения районах.

Экологическая теория достигла вершины своей популярности между двумя мировыми войнами. В частности, ее сторонники – американские ученые Шоу и Маккей – на основе исследований преступности в Чикаго утверждали, что существуют районы внутри города (чаще всего трущобные) с особенно высоким уровнем преступности в силу чрезвычайной концентрации населения и связанных с этим острейших социальных и экономических проблем. Действительно, сама по себе высокая плотность населения влечет за собой большую интенсивность трений и конфликтов, а с ними – и преступности. Но главное заключается в условиях жизни людей в трущобных районах, где процветает бедность, безработица, социальные конфликты, приводящие многих их обитателей к совершению преступлений.

Тесно связана с экологической теория урбанизации и индустриализации, получившая достаточно широкое признание среди зарубежных криминологов. Урбанизация – это свойственный большинству стран процесс роста городов, сопровождающийся оттоком значительных масс населения из сельской местности, усилением роли городов в экономической и культурной жизни. Суть теории состоит в том, что с ростом городов, сосредоточением больших масс людей в индустриальных центрах растет число противоречий и конфликтов между ними, облегчается безнаказанная преступная деятельность. Американские исследователи Тафт и Танненбаум считают, что поскольку именно в крупных городских центрах сосредоточиваются игорные дома, увеселительные заведения, то это способствует падению морали, ослаблению семейных связей. В сельской же местности сохраняются патриархальные нравы, высокий нравственный уровень, а пороки сдерживаются религией. К тому же в сельских общинах люди друг у друга на виду, что само по себе служит надежным средством социального контроля, затрудняет преступную деятельность.

Сторонники этой теории собрали в подкрепление своей позиции неплохой фактический материал, с которым трудно не согласиться. Правда, в их рассуждениях урбанизация и индустриализация трактуются в значительной мере как технический процесс, а криминогенные аспекты культурных, нравственных и эмоциональных последствий этого процесса занимают приоритетное место по сравнению с фактическим обострением социальных и экономических противоречий и их определяющим влиянием на преступность. Несмотря на это обстоятельство, именно положения данной теории послужили основой для серьезных выводов на ряде криминологических конгрессов, проводимых под эгидой ООН. Это, в частности, – констатация значительной общности причин преступности и ее мировых тенденций для большинства стран. Коль скоро научно-техническая революция, процессы индустриализации и урбанизации являются глобальными, общечеловеческими, следовательно, существуют во многом единые причины преступного поведения и одна из них – криминогенные преломления названных процессов.

Одной из очень популярных в западной криминологии является теория социальной дезорганизации. По мнению ее сторонников, современное общество характеризуется плохой организацией государственных, правовых, общественных институтов, изменчивостью и подвижностью социальной жизни. В результате этого наблюдается разрушительный процесс социальной дезорганизации. Он влечет за собой утрату взаимопонимания между людьми, разложение семейных отношений, ослабление авторитета власти. Важнейшее проявление социальной дезорганизации – нарушение контроля общества над поведением личности, находящейся в состоянии психологической неустойчивости (по терминологии психологов – «фрустрации», «аномии»).

В частности, еще в 1949 г. известный американский социолог Р.Мертон утверждал, что многие формы преступного поведения могут быть объяснены именно состоянием аномии. По идее Р.Мертона, преступление является результатом разрыва (противоречия) между ценностями и целями, которые официально провозглашает общество, и теми реальными возможностями, которые оно способно предоставить человеку для достижения этих целей. В условиях рыночного общества поведение личности официально ориентировано на достижение материального успеха. Возможность стать преуспевающим, богатым, естественно, ограничена. Возникает разрыв между пропагандируемой возможностью и реальной действительностью, который многими людьми, особенно молодежью, переживается болезненно. На этой основе возникает чувство злобы, враждебности к обществу. В результате совершаются агрессивные действия, акты вандализма, корыстные противоправные деяния. Таковы криминогенные факторы, которые, по мнению сторонников данной теории, обусловливают в целом процесс социальной дезорганизации. Здесь есть основания констатировать довольно реалистический подход к объяснению истоков преступности в рыночном обществе.

К рассмотренной – примыкает теория конфликта культур, представленная в частности известными американскими криминологами Т.Селлином и У.Кварацеусом. По их мнению, а также ряда других исследователей, в современном обществе существуют многочисленные группы людей, разделенные по расовым, национальным, религиозным, профессиональным и иным характеристикам. У каждой из них есть своя собственная субкультура, что порождает существенные противоречия между этими группами. По мнению сторонников данной теории, многие преступления являются результатом названных противоречий и столкновений, что действительно находит свое подтверждение.

Примечательно, что в рамках криминологической теории конфликта культур значительное место уделено криминогенному действию современной массовой культуры в целом. Бичуются нравственные устои современного общества, господствующий в нем дух стяжательства, последовательно анализируется криминогенная роль средств массовой информации, литературы, кино. В частности, Эллиот, Селлин, Сатерленд справедливо отмечают, что такие стороны современной культуры, как систематическая демонстрация насилия, половой распущенности, погони за наживой, служат активными факторами преступности.

В современной зарубежной криминологии нет, пожалуй, теории, которая бы пользовалась большей популярностью, чем теория дифференцированной ассоциации. Ее наиболее известные последователи Э.Сатерленд и Д.Кресси взяли за основу так называемую «концепцию подражания» французского социолога Г.Тарда, в соответствии с которой главным фактором, определяющим характер поведения человека, является подражание. Исходя из этой посылки, смысл теории дифференцированной ассоциации сводится к следующему. Выбор человеком определенного поведения – преступного или непреступного – определяется характером ближайшей окружающей его социальной среды. Если в ней преобладают криминогенные элементы (нравы, убеждения, обычаи), то человек, «обучаясь» им, становится преступником. Преобладание же в ней здоровой атмосферы формирует законопослушных граждан.

Таким образом, с точки зрения сторонников теории дифференцированной ассоциации главным фактором преступности является подражание морали, правосознанию, поведению, принятым у той или иной группы населения. Указанная теория расценивается ее последователями как высшее достижение западной криминологии, как общая теория причин преступности. Тем более, что, по их мнению, теория дифференцированной ассоциации основана на частных концепциях социальной дезорганизации, конфликта культур (анализировавшихся выше). Представляется, что, при всех ее достоинствах, эта теория фактически не отвечает на вопрос, что порождает преступность. Она, главным образом, описывает социально-психологический процесс становления криминогенной личности – подражание, считая его решающим фактором. На деле он является вторичным, производным от определяющего влияния социальных, политических, экономических противоречий на жизнь и поведение человека.

Подводя итог анализу социологического направления в зарубежной криминологии, необходимо констатировать следующее. Проводимые в его рамках исследования содержат значительный критический потенциал относительно уровня правопорядка в западных государствах и немало ценных сведений, раскрывающих подлинные истоки существования преступности. Поэтому подход к оценке социокриминологических теорий не должен быть огульно очернительским. Следует отдавать должное зарубежным криминологам, добросовестно собирающим и обобщающим многочисленные данные о преступности, формулирующим интересные выводы, пусть даже и не всегда доводящим их до логического завершения.