456

В. Г. Стаценко,

заведующий кафедрой уголовного процесса первого факультета повышения квалификации (с дислокацией в г. Ростов-на-Дону) Института повышения квалификации Московской академии Следственного комитета Российской Федерации кандидат юридических наук, доцент

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ДОКАЗЫВАНИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ

На сегодняшний день негативным обстоятельством, усложняющим возможность использования потенциала опера- тивно-разыскной деятельности для выявления, пресечения и раскрытия преступлений, по нашему мнению, является проблема использования результатов оперативно-разыскной деятельности (далее – ОРД) в уголовно-процессуальном доказывании, которая относится к числу одной из наиболее актуальных в современном уголовном судопроизводстве. Причем ни в процессуальной литературе, ни в правоприменительной практике не выработано единого подхода по этому вопросу [6, c. 182].

Такое положение объясняется, прежде всего, несогласованностью уголовно-процессуального законодательства о доказательствах и оперативно-разыскного – о результатах оперативно-разыскной деятельности. «Согласно ст. 11 ФЗ об ОРД ее результаты могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий. Результаты ОРД могут служить поводом и основанием к возбуждению уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголов- но-процессуального законодательства. Нетрудно заметить,

91

что, несмотря на общность задач предупреждения и раскрытия преступлений и важную роль в этом оперативно-разыск- ной деятельности, редакции источников доказательств (ст. 74 УПК РФ) и целей использования результатов ОРД явно не согласуются» [4, c. 23].

В этой связи уголовно-процессуальный закон не позволяет ставить знак равенства между результатами ОРД и доказательствами. Отличие результатов ОРД от доказательств обусловлено различием их правовой природы, которая объективно предопределяет предназначенность и допустимые пределы их использования [5, c. 113]. Результаты ОРД изначально не могут отвечать требованиям, предъявляемым к процессуальным доказательствам, так как они получены ненадлежащим субъектом и ненадлежащим способом.

Конституционный Суд РФ неоднократно отмечал, что «результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона» [1].

Правовая позиция Верховного Суда РФ выражена также достаточно однозначно. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 года № 55 еще раз подчеркивается, что «использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов оперативно-розыскных мероприятий возможно только в том случае, когда такие мероприятия проведены для решения задач, указанных в ст. 2 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-ро- зыскной деятельности», при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных статьями 7 и 8 указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действий» [2].

92

Анализ материалов следственной и судебной практики приводит к выводу о возможности разделения проблем обеспечения законности проведения оперативно-разыскных мероприятий (далее – ОРМ) и использования их результатов в процессе доказывания на объективные, связанные с недостатками правового регулирования, и субъективные, обусловленные непрофессионализмом правоприменителей.

Кпроблемам объективного характера в первую очередь относятся: отсутствие в ФЗ об ОРД дефиниции ОРМ, которые раскрывали бы их содержание и делали единообразным их применение; отсутствие правового регулирования пределов оперативно-разыскной и уголовно-процессуальной деятельности при выявлении преступлений, а также правил формирования на основе оперативно-разыскных данных процессуальных доказательств; отсутствие правового регулирования процедуры задержания с поличным и определения статуса лица, в отношении которого оно применено и др.

Кчислу проблем субъективного характера, по нашему мнению, могут быть отнесены как непрофессиональные действия оперативных сотрудников, так и следователей, дающих неправильную оценку представленным результатам ОРД с точки зрения соответствия их требованиям действующего законодательства.

Изучение эмпирического материала показывает, что типичными нарушениями законодательства при осуществлении ОРМ являются: проведенное ОРМ не соответствует целям и задачам (ст. 1, 2 Закона об ОРД); ОРМ проведено при отсутствии необходимых для этого оснований (ст. 7 Закона об ОРД); не соблюдены условия проведения конкретного ОРМ (ст. 8 Закона об ОРД); не соблюден порядок проведения ОРМ, ограничивающих конституционные права граждан (ст. 8, 9 Закона об ОРД); при проведении ОРМ допускаются подстрекательские или провоцирующие действия; в представленных следователю результатах ОРД отсутствуют оперативно-служебные документы, предусмотренные Законом об ОРД и Инструкцией о порядке представления результатов ОРД [3].

93

Полагаем необходимым отметить, что некоторые нарушения, допускаемые при проведении ОРМ, выявить на этапе представления результатов ОРД следователю затруднительно или невозможно. Их наличие устанавливается лишь при производстве конкретных следственных действий.

Как представляется, необходимо разрешить проблемы использования результатов оперативно-разыскной деятельности в доказывании за счет внесения определенных изменений в уголовно-процессуальный закон и ФЗ об ОРД с созданием оптимальных условий, обеспечивающих баланс личных и общественных интересов [7, с. 118].

Литература

1.Определение Конституционного Суда РФ от 23 апреля 2015 г. № 999-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Федеративной Республики Нигерия Нволиса Эмека Оситадимма на нарушение его конституционных прав статьями 85 и 89 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». URL: http://www.consultant.ru.

2.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2017. № 1.

3.Инструкция о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд. Утверждена приказом МВД РФ, МО РФ, ФСБ РФ, ФСО РФ, ФТС, СВР РФ, ФСИН, ФСКН, СК РФ от 27 сентября 2013 г.: № 776/703/509/507/1820/42/535/398/68. URL: http://www.consultant.ru.

4.Воронцова С. В. Роль результатов оперативно-розыск- ной деятельности в формировании доказательств по уголовному делу // Российский следователь. 2010. № 3.

5.Доля Е. А. О доказательствах, доказывании и использовании в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности по УПК РФ // Государство и право. 2002. № 10.

94

6.Стаценко В. Г. Проблемы использования результатов ОРД при расследовании преступлений, связанных с экстремистской и террористической деятельностью // «Противодействие экстремизму и терроризму: материалы Международной научно-практической конференции» (Москва, 7 июня 2017 года) / под общ. ред. А. М. Багмета. М., 2017.

7.Стаценко В. Г., Волочай С. Н. К вопросу об использовании в качестве образцов для сравнительного исследования материалов, полученных в результате производства оператив- но-розыскных мероприятий // Расследование преступлений: проблемы и пути их решения. 2017. № 1.

Э. А. Алимова,

доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Алматинской академии МВД Республики Казахстан им. М. Есбулатова

АКТУАЛИЗАЦИЯ ПРОБЛЕМЫ УЧАСТИЯ СПЕЦИАЛИСТА В СОВРЕМЕННОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Создание и развитие современной модели уголовного судопроизводства, соответствующей требованиям демократического, правового государства, является сложной государственной задачей, требующей «комплексной, взаимосвязанной коррекции уголовного, уголовно-процессуального и уголов- но-исполнительного права, а также практики правоприменения в деятельности правоохранительных органов» [1].

Несмотря на относительно недавно принятый Уголов- но-процессуальный кодекс РК, введенный в действие с 1 января 2015 года, реформирование уголовно-процессуального законодательства Республики Казахстан нельзя признать законченным процессом. Работы по его дальнейшему совершенствованию активно продолжаются. Цель реформ – оптимизация и улучшение качества работы предварительного следствия и суда, снижение количества судебных ошибок.

95

Правовые изменения в той или иной степени касаются всех участников уголовного судопроизводства. Не является исключением и фигура специалиста, участвующего в уголовном процессе при разрешении вопросов, требующих применения специальных знаний, а также использования научно-техни- ческих средств. Более того, анализ законодательных нововведений позволяет говорить о все большей актуализации проблемы определения форм и методов участия специалиста в современном уголовном процессе.

Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан (далее – УПК РК) 2014 года уточнил круг субъектов, относящихся к специалистам, существенно расширил их полномочия.

Несмотря на все позитивные нововведения УПК РК 2014 года, специалист продолжает оставаться участником уголовного процесса, статус которого недостаточно конкретизирован. Если вопросам судебной экспертизы отведена отдельная глава УПК РК, где подробно рассмотрены порядок назначения экспертизы; лица, которым может быть поручено проведение экспертизы; объекты экспертизы; гарантии и права лиц, в отношении которых проводится экспертиза, то требования к заключению специалиста изложены в ст. 117 УПК РК в самой общей форме [2]. В данной норме, в частности, указывается, что вся процедура назначения, проведения исследования, ознакомления с его результатами и т. п. определяется главами 34 и 35 УПК РК «с учетом особенностей производства исследования специалистом» [2]. На наш взгляд, такая формулировка является излишне неопределенной, оставляя на полное усмотрение лица, ведущего уголовный процесс, решение вопроса о возможности применения той или иной нормы о проведении судебной экспертизы к проведению исследования специалистом. Полагаем, что в современных условиях, когда заключение специалиста имеет полноценную доказательственную силу наравне с заключением эксперта, глава 35 должна называться не «Судебная экспертиза», а «Судебная экспертиза и исследование судебного специалиста».

96

Как видим, предлагаемое название главы УПК РК содержит указание именно на «судебного специалиста». Почему нами предлагается использование именно такого термина по отношению к конкретно взятому участнику уголовного процесса? Мы считаем, что использование словосочетания «судебный специалист» позволяет легко отграничить участника уголовного судопроизводства, обладающего самостоятельным уголовно-процессуальным статусом, включающим критерии компетентности в виде обладания специальными знаниями, субъективными правами и обязанностями, установлением ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей, процессуальный порядок оформления, от множества иных специалистов. Иначе говоря, очевидно, что слово «специалист» слишком широко употребляется в различных сферах, не относящихся к уголовному судопроизводству. Специалистом называют любого человека, овладевшего какой-либо специальностью, пройдя необходимый курс обучения.

Как отмечает Б. М. Бишманов, существует также понятие «специалист» в ведомственном понимании. Это сотрудник определенного ведомства, обязанный иметь специальные знания, чтобы соответствовать определенной должности. К примеру, каждый сотрудник органов внутренних дел, занимающий определенную должность на своей службе и обладающий необходимой профессиональной подготовкой для выполнения своих функциональных обязанностей, является специалистом в ведомственном понимании [3, с. 113].

В законодательстве Республики Казахстан действует немало норм, в которых фигурирует термин «специалист». Например, наказание в виде лишения сертификата специалиста встречается в ст. 81 КоАП РК «Нарушение медицинским работником правил выдачи листа или справки о временной нетрудоспособности», ст. 82 «Нарушение медицинским работником правил реализации лекарственных средств и требований по выписыванию рецептов, установленных законодательством Республики Казахстан». Статья 93 КоАП РК устанав-

97

ливает административную ответственность за «отсутствие службы (специалиста) безопасности и охраны труда в производственных организациях», п. 3 ч. 1 ст. 299 КоАП РК – за «несоответствие подготовки, переподготовки специалистов, работников опасных производственных объектов требованиям законодательства Республики Казахстан о гражданской защите» [4]. Этот неполный перечень примеров только по одному Кодексу об административных правонарушениях можно продолжить и примерами из других нормативных актов. В базе нормативных актов можно найти различные решения территориальных маслихатов с названиями «О мерах социальной поддержки специалистов», «О предоставлении специалистам подъемного пособия» и т. п. Очевидно, что все приведенные примеры не касаются специалиста в уго- ловно-процессуальном смысле. Ведь специалист в уголовном судопроизводстве – это совершенно особый субъект, четкому обозначению которого может способствовать введение в УПК термина «судебный специалист».

Недостаточная четкость правового регулирования статуса специалиста проявляется, на наш взгляд, в неполном регламентировании уголовно-процессуальным законодательством статуса специалиста уполномоченного подразделения правоохранительного или специального государственного органа Республики Казахстан. По официальным данным МВД Республики Казахстан, специалисты-кримина- листы органов внутренних дел за 2017 год по стране провели 140 604 различных исследований, из них – 85 206 дактилоскопических, 4 061 баллистических, 51 молекулярно-гене- тических исследований, 4 160 исследований холодного оружия [5, с. 2]. Сложность проводимых криминалистических исследований (геномных, баллистических, одорологических

идр.) фактически соответствует по уровню решаемых задач

иприменяемых методик экспертным исследованиям. Несмотря на значимость и глубину проводимых им исследований, сложность используемых методик, статус специалиста-кри-

миналиста не получил отдельного закрепления в уголов-

98

но-процессуальном законодательстве и в настоящее время регламентирован лишь на уровне ведомственных приказов правоохранительных органов. Де-юре специалист-кримина- лист остается на уровне иных судебных специалистов, хотя де-факто при проведении некоторых исследований им используются не просто специальные, а специальные научные знания.

Отмеченные проблемы свидетельствуют о высокой степени актуальности проблем, связанных с использованием специальных знаний в уголовном процессе, определением и разграничением статуса различных субъектов, использующих такие знания при решении задач уголовного судопроизводства.

Актуальность вопросов участия специалиста в уголовном процессе предопределена также последними нововведениями, связанными с цифровизацией уголовного судопроизводства. Законом Республики Казахстан от 21 декабря 2017 года в УПК были внесены изменения, предусматривающие возможность ведения уголовного судопроизводства не только в бумажном, но и в электронном формате [6].

Ведение уголовного судопроизводства на стадии досудебного расследования в электронном формате осуществляется в модуле е-УД на базе ИС ЕРДР посредством:

–заполнения необходимых учетных сведений и реквизитов электронных форм в ИС ЕРДР;

–создания электронных документов на имеющихся шаблонах и PDF-документов в модуле е-УД;

–подписания электронных документов участниками уголовного процесса при помощи электронной цифровой подписи (ЭЦП) или планшета подписи;

–отправки SMS-оповещения для уведомления либо вызова участников уголовного процесса;

–электронного взаимодействия с судом в целях обеспечения процессов по рассмотрению уголовных дел и материалов в электронном формате;

99

– электронного взаимодействия с экспертами, специалистами для осуществления процедур назначения исследования и получения заключений в электронном формате либо перевода бумажных материалов в электронный формат [7].

Поскольку введение электронного формата уголовного судопроизводства является абсолютной новеллой для нашей страны, на первоначальном этапе его внедрения с большой долей вероятности будут возникать определенные сложности, поскольку действующий УПК изначально был рассчитан именно на бумажный оборот процессуальных документов. Вместе с тем несомненным преимуществом электронного формата судопроизводства является упрощение многих процедур. Упрощение процесса при этом не должно восприниматься как ослабление процессуальных гарантий обеспечения прав и свобод граждан. В этом аспекте эффективность использования специальных знаний в уголовном процессе во многом зависит как от теоретического переосмысления правового статуса специалиста, так и от совершенствования нормативного регулирования. Уголовно-процессуальное законодательство должно четко прописать положения, регулирующие порядок привлечения специалиста как лицом, ведущим уголовный процесс, так и стороной защиты; требования к его заключению, оформление показаний, гарантии независимости и т. п. Только в таких условиях возможно формирование по-настоящему новой модели уголовного судопроизводства, основанной на принципах деформализации процесса, равенства и состязательности сторон. В этом аспекте большой интерес представляет имеющийся зарубежный опыт регламентирования упрощенных форм судопроизводства, ведения дел в электронном формате и деятельности при этом лиц, обладающих специальными знаниями.

В настоящее время представляется необходимым изучение и анализ отечественных законодательных новелл в области производства следственных действий с участием специалиста, рассмотрение опыта их применения на практике, накопленного с момента вступления УПК Республики

100