Червонюк В.И. Антология конституционных учений. Ч. 1

291

кой национальной задачи, при осуществлении которой механизм партии окажется ненужным и непригодным». «Говорят, что в настоящее время парламентаризм находится на скамье подсудимых. Я того мнения, что процесс парламентаризма начался уже давно, и я склонен думать, что в этой части присяжные заседатели уже покинули свои скамьи и уже совещаются по поводу вердикта».

Обращаясь к Обществу купцов, он подчеркнул: «Существует и другая идея, на которую меня наводит мое сегодняшнее пребывание в Обществе купцов, а именно: не представлялось ли бы возможным ввести в управление нашего отечества новый элемент, теснейшим образом связанный с интересами, выразителями которых является Ваше Общество и относительно которых приходится с прискорбием констатировать, что они лишены представительства. Конституция этой страны, конституция не писаная, основана на двух главных принципах. Первый из них состоит в том, что те, которые находятся «вне» (Тhe outs, партия, не находящаяся во власти) должны постоянно нападать на тех, которые состоять «внутри» (Тhе ins); второй принцип сводится к тому, что если есть возможность избавиться от лиц находящихся «внутри», то на смену им должны непременно явиться те, которые до того времени находились «вне». Эта система превосходна; она проста, она гармонична, она существует уже давно, но на мой взгляд она настолько фривольна, что у меня не раз являлось желание видеть ее измененной. Порой я мечтал о том, чтобы был сформирован Кабинет, в составе которого не было бы ни одного политического деятеля, и я был бы доволен, если бы могло быть образовано на один год правительство, не имеющее в своем составе ни одного из членов последнего или предшествующих правительств. Я бы составил такое правительство исключительно из людей деловых. Не наступило ли время понять, что при осуществлении крупных реформ, подобных тем, которые были введены в жизнь нашими отцами и дедами, решающий голос должен принадлежать не одной какой-либо пользующейся в данный момент влиянием политической партии, а что, наоборот, реформы эти должны составлять результат дружных усилий соперничающих партий и согласованности действий политических деятелей разных лагерей»?

В замечательной книге, вышедшей в 1901 году, Леонард Куртней (Courtney) говорит по поводу партий следующее: «Нельзя утверждать, чтобы функционирование этой поддерживаемой в состоянии непрерывного движения машины (речь идет о партийной организации) вовсе не имело дурных сторон. Во многих отношениях неудовлетворительность функционирования машины бесспорна и весьма часто раскрытие недостатков в связи с выяснением степени их важности подавало повод к вопросу, не приносит ли эта машина в конце концов больше вреда, чем пользы и, если обойтись без нее нельзя, то нет ли возможности, в целях устранения некоторых слишком уже вопиющих недостатков, подвергнуть ее улучшениям и изменениям. На эти вопросы обыкновенно получается ответ, что правительство партий неизбежно и что его надо принимать со всеми его недостатками. Конечно, не легко отрешиться от привычки к тому укладу жизни, которому мы следуем, и вполне естественно поэтому, что те лица, которые призваны управлять большой машиной, стремятся дискредитировать предложения, клонясь к переустройству или уничтожению машины; но недовольные таким ответом не удовлетворятся, и на вопросе придется остановиться. Без сомнения, в каждой нации должен существовать дух осторожности рядом […].

7. Чичерин Б. Н. Россия накануне двадцатого столетия.

[О движении к политической свободе]

Для того, чтобы Россия могла идти вперед, необходимо, чтобы произвольная власть заменилась властью, ограниченной законом и обставленной независимыми учреждениями. Здание, воздвигнутое Александром II, должно получить свое завершение; установленная им гражданская свобода должна быть закреплена и упрочена свободой политической. Рано или поздно, тем или другим путем это совершится, но это непременно будет,

292

ибо это лежит в необходимости вещей. Сила событий неотразимо приведет к этому исходу. В этом состоит задача двадцатого столетия.

8. Котляревский С. А. Конституционное государство.

Часть первая [Идея непосредственной демократии в Швейцарии]

Из всех европейских стран непосредственная демократия получила практическое применение лишь в Швейцарии. Политическая история этой страны и дает главные аргументы и защитникам, противникам референдума и народной инициативы. В Швейцарии идея непосредственной демократии могла укорениться тем легче, что многие ее кантоны лишь весьма недавно перешли к представительному правлению, а раньше законодательная власть в них принадлежала всей совокупности взрослых граждан, которые собирались в известные сроки под открытым небом и решали дела. Эти швейцарские народные собрания могли переносить воображение наблюдавших их к первым временам политического бытия племен арийской расы. В настоящее время такая чистая непосредственная демократия осталась лишь в Ури, Унтер- и Обервальдене, Гларусе и обоих Аппенцеллях; но еще в XIX в. она существовала в Швице и в Цуге. Переход этот был неизбежен с увеличением населения и с осложнением дел, но идея представительства всетаки не получила признания: передача всей власти казалась чем-то слишком бюрократическим, а малые размеры кантонов позволяли дать гражданам более активное участие в политической жизни, чем простой выбор представителей. Может быть, действовали и воспоминания о городских олигархических советах XVIII в., которые лишали всю массу населения политических прав и вызывали частые революционные попытки вроде бернского заговора Генци.

Первой новой формой непосредственного участия всех граждан было народное вето. Оно введено было в Сен-Галленском кантоне в 1831 г.: защитники непосредственной демократии хотели гораздо большего участия населения в законодательстве, но в виде компромисса согласились на следующее: если после издания известного закона большинство граждан в течение определенного времени выскажется против него, то закон не вступает в силу. Противники этого института указывали, что участие народа здесь лишь факультативно, что требуется напряженная агитация, дабы собрать необходимое большинство против закона; наконец, народная воля здесь проявляется лишь с отрицательной стороны.

«По-моему, верховная державная воля, – говорил Дюги, – состоит не только в запрещении, но и в приказании того, что ей угодно. Народ должен не только рассматривать законы: пусть последние прямо вытекают из его воли».

Следующий шаг в смысле расширения непосредственного народоправства представляет так называемый факультативный референдум. Само слово «референдум» было знакомо швейцарцам по их политическому прошлому: так назывались решения, которые в отдельных кантонах – Граубюндене, Валлисе – принимались на собрании представителей и затем передавались ad referendum в части кантонов, являвшиеся основными политическими единицами; от них уже зависело окончательное принятие или отвержение решения. Такой же порядок соблюдался и в союзе, который представлял собой лишь конгресс самостоятельных кантонов; аналогия с новым референдумом здесь заключалась в том, что в общих случаях представительство не имело окончательной решающей власти.

Сущность факультативного референдума сводится к тому, что, если после издания закона известное число полноправных граждан потребует этого, закон передается на суд населения кантона, которое может его принять или отвергнуть. Число требуемых заявлений колеблется в различных кантонах от 500 (Цуг) до 6000 (С. Галлен, Ваадт); очевидно, чем меньше это число, тем легче применить факультативный референдум и тем более он приближается к обязательному. При последнем все законодательные постанов-

293

ления кантонального представительства, или известные категории их, передаются на утверждение народа независимо от заявленных желаний. Это, несомненно, более демократическая форма, так как ни один законопроект не может здесь стать законом помимо воли населения; с другой стороны, и среди швейцарских консервативных партий он пользуется большими симпатиями, чем референдум факультативный, так как при обязательном, естественно, не подымается особенной агитации, без которой не может состояться факультативный. В настоящее время обязательный референдум существует в Цюрихе, Берне, Базельской Земле, Шаффгаузене, Граубюндене, Золотурне и т. д.; в других кантонах введен факультативный, а совсем нет референдума только во Оренбурге. Общее движение в кантонах, несомненно, идет от факультативного референдума к обязательному. Распространяется он не только на законы в строгом смысле этого слова, но также и на законы и постановления бюджетного характера – расходы.

В Невшателе, например, в настоящее время существует факультативный референдум относительно законов и обязательный – относительно расходов выше известной нормы. Еще дальше по пути непосредственной демократии идет народная инициатива: здесь уже всем гражданам предоставляется вполне положительное участие в законодательстве и весьма сокращается само расстояние, разделяющее представителя и избирателя. Известное число граждан может потребовать издания известного закона, и, если даже представительное собрание с этим требованием не согласно, вопрос все-таки поступает на решение народа. Очевидно, здесь дается гораздо большая возможность влиять на законодательство, чем в праве граждан подавать петиции, которое отнюдь не обязывает законодательное собрание удовлетворять или даже рассматривать эти петиции. В качестве примерной процедуры при законодательной инициативе можно указать порядок, установленный в Цюрихском кантоне: 5 тыс. избирателей здесь имеют

Принцип, что конституция имеет силу лишь в том случае, если она получила народное утверждение, не оспаривался в новейшей истории союза. Через такое утверждение прошли конституции 1802 г., 1848 г., 1874 г.; спор шел только о его организации: должно ли при референдуме приниматься в расчет лишь все население Швейцарии или также и отдельные кантоны? Опасались, что отстранение в этом случае кантонов, политическая равноправность которых была признана равенством их представительства в так называемом совете кантонов, быстро приведет к полной централизации, подавлению большими кантонами малых. В конце концов установлено считать при голосовании как все население Швейцарии, так и кантоны; этому голосованию подлежат и обыкновенные законы, входящие в компетенцию союза, если его потребует 30 тыс. граждан или 8 кантонов. Первоначально предполагались цифры 50 тыс. граждан или 5 кантонов; очевидно, принятые нормы увеличивают роль всего населения Швейцарии в деле референдума и уменьшают роль кантонов.

Что касается инициативы, то по проекту конституции 1872 г. она распространялась и на конституционные, и на обыкновенные законы; проект этот, однако, при референдуме был отвергнут, и конституция 1874 г. оставила в силе постановление предшествующей конституции 1848 г., согласно которому 50 тыс. граждан могли возбудить вопрос лишь о ее пересмотре, а не об издании или отмене обыкновенных законов. В более определенной форме этот пересмотр был организован законом 1891 г., который разрешил народную инициативу относительно пересмотра частей конституции; предлагающие могут представлять даже подробно выработанный законопроект; требуется опять-таки заявление 50 тыс. граждан. Так как инициатива распространяется лишь на изменения конституции, а не на обыкновенные законы, то в последнее время такие законы предлагались под видом поправок к федеральной конституции, что, конечно, отнюдь не может быть признано нормальным явлением.

294

9. Бромхед П. Политическая оппозиция

Документально установлено, что термин «оппозиция его величества» применялся еще задолго до первой реформы избирательной системы (считается, что такой реформой является реформа 1881–1832 гг. – Прим. перев.). Говоря словами Эрскина Мэя, «важное значение оппозиции в системе парламентарного правления […] уже давно получило практическое признание в деятельности Парламента». В Законе 1937 года о министрах Короны содержится всякое конституционное новшество – статутное признание оппозиции через установление выплаты лидеру оппозиции регулярного жалованья.

Официальная оппозиция является, во-первых, концепцией парламентарной, поэтому внутренние правила и практика оформления партии в парламентскую оппозицию составляют важный элемент функционирования конституции. Во-вторых, оппозиция – это партия, которая надеется победить на следующих всеобщих выборах, но вместе с тем поддерживает существующее правительство и способствует его функционированию. Лидер оппозиционной партии формирует из членов партии в Палате лордов и общин посты «теневых министров», соответствующие системе существующих правительственных ведомств. Затем назначается состав «теневого правительства», а также «теневые министры», не являющиеся членами кабинета, а иногда еще и весь чиновничий аппарат «теневых министерств».

Основная деятельность министров «теневого правительства» с конституционной точки зрения проходит в парламентских дебатах, но вместе с тем эти «министры» участвуют, хотя и со значительной долей формализма, в формировании политики оппозиционной партии и пропаганды основных ее положений через средства массовой информации. При обсуждении законопроекта на стадии второго чтения после министра, выступающего с одобрением законопроекта и характеристикой целесообразности его принятия, выступает представитель оппозиции, речь которого рассматривается не только как официальное заявление, но и как мнение оппозиции в целом. Так расценивается и заключительное выступление «переднескамеечников» оппозиции. Лидер оппозиции назначает двух «переднескамеечников», которым поручено выступать в Палате по конкретному обсуждаемому вопросу. По отдельным наиболее важным вопросам может выступать и сам лидер оппозиции. Тем не менее соответствующий министр «теневого правительства» при обсуждении вопроса, относящегося к его компетенции, уже точно знает, когда ему следует выступать – в начале обсуждения или в конце.

Как правило, считается, что речи «переднескамеечников» являются выражением основ политики оппозиционной партии, поэтому важно, чтобы содержание речей подготавливалось совместно с группами, представляющими официальную партийную линию. Для формулирования политики оппозиционной партии в парламенте используются «теневой кабинет» и группа важнейших «теневых министров», тесно связанных с деятельностью самого кабинета.

Права лидера оппозиции в области назначения членов «теневого правительства» определяются внутренними партийными правилами и практикой работы, но имеют характерные особенности в консервативной и лейбористской партиях. Когда консервативная партия находится в оппозиции, власть ее лидера при назначении и смещении своих помощников является практически абсолютной, тогда как полномочия лидера лейбористской оппозиции имеют одно важное формальное ограничение. В связи с тем, что партийные правила лейбористской партии утверждались в тот момент, когда она находилась в оппозиции, то в основном они регулировали деятельность партии не стоящей у власти. Поэтому назначение членов «теневого кабинета» не является прерогативой лидера партии, так как состав этого кабинета определен заранее.

Перед началом работы сессии Парламента нового созыва парламентская фракция лейбористской партии избирает трех руководящих лиц партии, партийного «кнута» и 12 членов парламентского комитета партии. Три руководящих деятеля партии лейбори-

295

стов в оппозиции (лидер, партийный «кнут» и политический представитель в парламентском комитете) вместе с указанными избранными лицами образуют коллегиальный состав «теневого кабинета», и лидер партии не может изменить этой процедуры. Предполагается, что каждому члену «теневого кабинета» лидер партии должен представить пост в «теневом правительстве», а поскольку его состав определяется парламентской фракцией партии, лидер не может по собственному усмотрению сместить кого-либо из них. Таким образом, 16 членов «теневого кабинета» определяются в процессе партийных выборов, формальный контроль над которыми у лидера партии отсутствует.

Всвязи с тем, что общее число вакантных мест в «теневом кабинете» больше числа членов парламентского комитета, лидер лейбористской партии может назначать на эти посты не только уже избранных членов. При назначении второстепенных членов «теневого кабинета» или их смещении, он обладает той же степенью свободы, что и лидер оппозиционной партии консерваторов, либо если бы он занимал пост премьер-министра.

В«теневом кабинете» лейбористской партии действуют два ограничения, касающиеся определения основ своей политики и консультирования лиц, выступающих в Парламенте. Во-первых, полномочия «теневого кабинета» определяются органом, его учреждающим, т. е. всем составом парламентской фракции партии, которая во время работы сессий Парламента созывается не менее одного раза в неделю с тем, чтобы определить общее мнение по обсуждаемым вопросам (как правило, это происходит путем утверждения резолюций соответствующего партийного комитета). Решения заседания парламентской фракции являются обязательными как для всего «теневого кабинета», так и для отдельных министров «теневого правительства». Во-вторых, парламентская фракция партии подчиняется вышестоящему органу – всему составу лейбористской партии, собирающемуся на съезды. Обычно съезды партии созываются один раз в год (иногда, как это было, например, в 1971 году, могут созываться специальные конференции для решения особо важных проблем), следовательно, резолюции съезда партии могут определить только основные положения деятельности парламентской фракции партии. Относительная неопределенность таких резолюций съезда со всей очевидностью проявилась в 1960 году, когда тогдашний лидер партии X. Гейтскелл заявил, что при условии, если фракция переизберет его в этой должности, он уже на ближайшей сессий Парламента не будет считать себя «связанным» теми резолюциями, которые приняты партией не только против его воли, но и против намерений национального исполкома партии. Несмотря на противодействие оппозиции, Гейтскелл был переизбран лидером партии; он и «теневой кабинет», под руководством парламентской фракции лейбористов и при согласии исполкома партии, вели себя так, как будто эта неудачная резолюция не была принята конференцией. Через год на партийной конференции была принята резолюция, которая аннулировала все тo, против чего выступал Гейтскелл в 1960 году.

Несмотря на вышеизложенное, структура лейбористской партии не изменилась, а последние годы свидетельствуют о попытках усиления контроля Партии над парламентской фракцией и оппозиционным «теневым кабинетом» (но не тогда, когда партия находится у власти). В середине 1971 года в партии произошел раскол по поводу вступления Великобритании в Европейское экономическое сообщество. В то время консервативное правительство, находящееся у власти, проводило настойчиво и не без успеха политику, начатую лейбористским правительством еще до всеобщих выборов 1970 года.

10. Грамши Антонио. Из «Тюремных тетрадей»

[Элитарные и массовые партии]

[…] Следует обратить внимание на то, что там, где устанавливаются тоталитарные режимы, традиционная функция института верховной власти присваивается на деле определенной партией, которая является тоталитарной именно потому, что выполняет эту функцию.

296

Хотя всякая партия является выразителем интересов социальной группы, и только одной определенной социальной группы, тем не менее определенные партии при известных условиях представляют интересы такой группы, поскольку они осуществляют равновесие и выполняют роль арбитра между интересами собственной группы и других социальных групп, а также заботятся о том, чтобы развитие представляемой ими группы шло при согласии и с помощью союзных ей социальных групп, если они не являются прямо, решительно враждебными ей группами […].

[…]Можно отметить, что во многих странах современного мира органические, основные партии вследствие необходимости вести политическую борьбу или по другим соображениям разбиты на фракции […] Поэтому часто случается, что духовный генеральный штаб органической партии не принадлежит ни к одной из таких фракций, а действует так, как если бы он был самостоятельно существующей руководящей силой, стоящей над партиями, и подчас люди этому даже верят. Эту функцию можно очень точно изучить, если исходить из того, что газета (или ряд газет), журнал (или ряд журналов) являются «партиями» или «партийными фракциями» или выполняют «функцию определенной партии». В этой связи следовало бы поразмышлять над теми функциями, которые «Таймс» выполняет в Англии, которые принадлежали «Коррьере делла сера» в Италии, а также о тех функциях, которые выполняет так называемая «информационная»

и«аполитичная» и даже спортивная и техническая печать. Впрочем, это явление обнаруживает очень интересные черты в таких странах, где безраздельно господствует тоталитарная партия, ибо такая партия не выполняет больше чисто политических функций, она выполняет теперь только технические, пропагандистские и полицейские функции, а также функции нравственного и культурного воздействия. Политическая функция выполняется в таком случае косвенным путем, потому что если отсутствуют другие легальные партии, то всегда существуют некоторые фактические партии и тенденции, которые нельзя подавить легальным путем; полемика и борьба против них напоминает игру в жмурки. Во всяком случае, несомненно одно, что в тоталитарных партиях преобладают культурные функции, а язык политики превращается в политический жаргон, то есть политические вопросы облекаются в культурные формы и как таковые становятся неразрешенными.

[…]Существуют два типа «партии». Один тип ее может представлять собой элиту деятелей культуры, функции которых заключаются в том, чтобы с позиций культуры и общих идеологических принципов осуществлять руководство широким движением родственных между собой партий (которые являются в действительности фракциями одной

итой же органической партии).

Второй тип, появившийся в более близкий к нам период, представляет собой не элиту, а массовую партию, причем политическая роль массы заключается только в том, что она должна (подобно армии) во всем следовать и доверять открытому или скрытому политическому центру (открытый политический центр часто является механизмом управления в руках тех сил, которые стремятся остаться в тени и действуют косвенно, через посредников и через «посредническую идеологию»). Масса служит здесь попросту средством для «маневра», и ее «занимают» моральными наставлениями, сентиментальными внушениями, мессианскими мифами о наступлении легендарной эпохи, во время которой сами собой будут разрешены все бедствия, устранены все противоречия современности.

Вопрос о том, когда можно считать партию сформировавшейся, то есть имеющей ясную и постоянную цель, вызывает оживленную полемику и часто, к сожалению, порождает даже партийную спесь, не менее смешную и опасную, чeм «национальная спесь», о которой писал Вико.

Трудно допустить, чтобы какая-либо политическая партия (представляющая господствующую группу, а также и подчиненные социальные группы) не выполняла также и полицейскую функцию, то есть функцию защиты определенного узаконенного политического порядка.

297

Показав это со всей отчетливостью, вопрос следует поставить по-другому, а именно как вопрос о тех путях и о тех способах, с помощью которых осуществляется эта функция.

Что лежит в ее основе – репрессии или убеждение, носит ли она реакционный или прогрессивный характер? Выполняет ли данная партия свою полицейскую функцию с целью сохранения порядка, который является внешним, чуждым живым силам истории и сковывает их развитие, или эти ее действия продиктованы стремлением поднять народ на новую ступень цивилизации, политическое и правовое устройство которой составляет ее программную цель? В самом деле, закон находит тех, кто его нарушает, во-первых, среди реакционных социальных элементов, которых он лишил власти; во-вторых, среди прогрессивных элементов, которые закон подавляет; в-третьих, среди тех элементов, которые не достигли того уровня цивилизованности, который выражает закон. Поэтому выполняемая партией полицейская функция может быть прогрессивной и регрессивной: она прогрессивна, когда направлена на то, чтобы удерживать в рамках законности реакционные силы, отрешенные от власти, и поднять на уровень новой законности отсталые массы; она регрессивна, когда стремится подавить живые силы истории и сохранить уже превзойденную, антиисторическую законность, ставшую чуждой массам. А в остальном отличительным критерием какой-либо партии служит характер ее деятельности: если партия является прогрессивной, она выполняет эту функцию «демократически»; если партия является регрессивной, она выполняет эту функцию «бюрократически». Во втором случае партия представляет собой простого нерассуждающего исполнителя, она является (в техническом отношении) полицейской организацией и ее название – «политическая партия» – представляет собой простую метафору, носящую мифологический характер […].

11. Острогорский М. Я. Демократия и политические партии

Книга третья. Глава первая. Механизм кокуса

I.Мы начнем изучение нынешней организации английских партий исследованием

еемеханизма и людей, которые приводят его в движение. Основой организации в городах является квартал (ward) или секция голосования (polling district). Местные приверженцы партии там группируются в ассоциации. Для того чтобы вступить в нее, обычно достаточно, в частности у либералов, объявить себя сторонником партии. Редко требуется титул избирателя. Нет также и возрастного ценза: когда указывается минимальный возраст, то обычно 20,18 или даже 16 и 15 лет для того, чтобы скорее завербовать людей. Во всяком случае, ассоциация квартала представляет наименее обширную базу. Из ка- ких-нибудь двенадцати или пятнадцати тысяч избирателей в квартале только незначительное меньшинство входит в ассоциацию. Из прочих некоторые воздерживаются от вступления чтобы не афишировать своих политических симпатий, которыми они могли бы в своей торговле оттолкнуть клиентов или не понравиться патрону, если он принадлежит к противной партии. Но громадное большинство не входящих в ассоциацию состоит просто из безразличных: подавляющее большинство населения и слышать не хочет о политике, по крайней мере, в промежутки между парламентскими выборами. Это – отличительная черта политического положения в Англии. Даже в тех местах, где политическая жизнь была весьма интенсивной и где Кокус имел безусловный успех, как в Бирмингеме, число лиц, состоявших в партийных организациях, не превышало 8–10 % общего числа избирателей. И кроме того, как они ни малочисленны, они присутствуют далеко не на всех заседаниях своих кварталов: приходит не больше половины или даже меньше. Это обстоятельство совершенно не оправдывает демократических притязаний Кокуса. Но идея организации партии в квартале этим самым не является осужденной; достаточно горсточки людей, как это будет видно впоследствии, чтобы создать могучую организацию, охватывающую тысячи избирателей.

298

Согласно статусу, на квартальные собрания возлагается обязанность указать постоянный комитет, выбрать делегатов в центральную ассоциацию парламентского округа и, наконец, наметить делегатов на ежегодные муниципальные выборы, производящиеся по кварталам. Но не эта чисто формальная обязанность, требующая, впрочем, не более двух или трех заседаний в году, является истинной причиной существования квартальных ассоциаций. Их целью является учредить в квартале постоянный партийный центр и поддерживать в нем пламя до момента парламентских выборов. Для этого их собирают возможно чаще, уж не реже раза в месяц, чтобы члены могли встретиться, воздействовать друг на друга, укрепить взаимное чувство партийной солидарности. У консерваторов эти собрания являются бдениями, происходящими в харчевнях, причем верные приверженцы партии каждый месяц переходят в другую харчевню. Либералы, более воздержанные, удовлетворяются духовной пищей речей или политических собеседований, но и их также развлекают пикниками или другими увеселительными собраниями, устраиваемыми один или два раза в год. В каждом квартале в одной и другой партии образовывается таким образом основное ядро из 25 или 30 приверженцев партии, полных политического пыла. Это нечто вроде маленьких гарнизонов, расположенных в не совсем враждебном лагере, но среди равнодушных, на которых они произведут нападение, как только раздастся трубный клич к сражению. В ожидании, если они полны чувством долга, они изо дня в день, из года в год знакомятся с местностью. Они отмечают каждого избирателя в квартале, следят за приездами и отъездами, изучают политические склонности каждого, способы воздействия на него. Если это выполняется методически и охватывает квартал с начала до конца, то «квартал хорошо организован».

Ассоциация квартала и его комитет, которые часто составляют одно целое, состоят почти исключительно из маленьких людей, ремесленников, мелких служащих и одного или двух лиц высокого положения. Гвоздем, рабочим элементом организации является ward secretary – секретарь квартала. Ремесленник или мелкий служащий своего государства, подмастерья, иногда учитель, секретарь живет в постоянном контакте с членами ассоциации, он говорит на их языке и знает, как их прибрать к рукам. С наиболее беспокойными или наиболее ловкими из них он составляет небольшую котерию, под руководством которой регулируются все политические вопросы в квартале. В свою очередь секретарь квартала повинуется указаниям, которые поступают из стоящей выше организации.

II. В этой вышестоящей организации имеются делегаты всех обьединенных кварталов, кроме того, председатели и секретари квартальных комитетов. Они вместе образуют Кокус округа (Council on General Commitee), именуемый часто у либералов «сотнями», «400» «600» и т. д. В больших городах с несколькими избирательными округами обычно бывают над Кокусами парламентских подразделений центральная ассоциация на федеративных началах, занимающаяся общими для них предметами. Окружной Кокус имеет в нескольких местах, кроме избранных членов, известное количество шифрованных, более или менее видных людей, которые могут оказать услугу партии, особенности, сделать щедрый взнос в ассоциацию. Некоторые ассоциации, не прибегая к уловке кооптации, принимают их или даже награждают титулом вице-президента за повышенный взнос, минимум которого установлен статутами. Система кооптации, понятно, несколько подрывает представительный характер Кокуса, но это заранее определяется теми условиями, в которых производится выбор делегатов. Ввиду того, квартальные собрания мало посещаемы, выбор делегатов естественно, производится там по предложению горсточки людей; часто на собрании бывает меньше членов, чем нужно выбрать делегатов. Но качество делегатов, с известной точки зрения, награждает за недостатки способа выборов; это обычно наиболее преданные идее люди, самые энергичные – партийные работники, которые проводят избирательную работу, начиная с периода подготовительных действий к сражению до того момента, когда будет выпущен последний выстрел в вечер выборов. И действительно, по мере того как мы будем продвигаться в изучении избира-

299

тельных методов, мы все более будем убеждаться в том, что сила партийной организации значительно меньше зависит от числа ее членов, чем от числа работников.

Втеории Совет или Главный комитет, который призван воплощать идеи и волю сторонников партии, определяет ее политику, знакомит с ней имеющих власть в королевстве, министров и членов парламента, чтобы они ею вдохновились, и, наконец, выбирает кандидата в депутаты, за которых члены партии обязаны голосовать в день выборов. Но в действительности всю власть держит в своих руках исполнительный комитет ассоциации. Ввиду того, что он включает всех «поводов местных секций, влияние которых испытывают на себе в кварталах делегаты «сотен», он фатально увлекает за собой все собрание, впрочем, чересчур многочисленное, чтобы поискать своего собственного пути. Обычно исполнительный комитет и сам чересчур многочислен, чтобы действовать. Поэтому в его среде образуется «интимный кружок», который концентрирует всю власть.

ВКокусе есть два лица, которые являются столпами храма: генеральный секретарь

ипрезидент ассоциации. Секретарь – должностное лицо, назначенное исполнительным комитетом и работающее по его указаниям. Его функции самые разнообразные. Он направляет секретарей кварталов, помогает им своими советами, контролирует их, наблюдает за ними; он делает все возможное для того, чтобы на квартальном митинге назначили хороших секретарей, выбрали в «сотни» хороших делегатов, деятельных людей, умеющих ловко обработать избирателя; он следит за непрерывным ходом «машины», он заботится о том, чтобы квартальные комитеты не засыпали, он ходит из квартала в квартал, чтобы присутствовать на собраниях; здесь он приободрит, там сделает замечание; он успокаивает обиженных или завистливых в своем приходе, предупреждает или подавляет мятежи; ему приходится постоянно проявлять энергию и такт. Концентрируя в своих руках все сведения, которые притекают из кварталов или которые он сам собирает на своем пути, он доставляет комитету информацию, в которой тот нуждается, и держит в курсе дела депутата или кандидата, с которым он состоит в постоянной корреспонденции. Он председательствует при чрезвычайно сложной, как уже известно, операции проверки и исправления избирательных листов в интересах партии; он поддерживает перед публичными властями избирательные требования членов своей партии выступает против требований своих политических противников. У него масса обязанностей, которые он должен выполнять через более или менее долгие промежутки времени, но которые от этого не менее важны. Он организует большие митинги, созываемые время от времени публичными демонстрациями партии по какому-нибудь южному законопроекту или по случаю какого-либо политического, приемы, устраиваемые партийным деятелям, которые оказывают честь городу произнесением своего «авторитетного слова». На партийных банкетах он во главе всех церемоний. В течение избирательного периода он себе не принадлежит, он щедро себя расточает. Он должен привести в движение «работников», принять от них отчеты, дать им инструкции, отпечатать и распространить афиши и плакаты, организовать избирательные собрания, повидать такого-то, написать другому, урегулировать тысячу мелочей, принять меры против тысячи инцидентов.

Президент ассоциации скорее – парадная фигура. Если роль секретаря несколько напоминает Фигаро, то президент – благородный отец комедии. Он должен быть чрезвычайно представительным, очень известным в городе, влиятельным и, что никогда не вредит, достаточно богатым или, по меньшей мере, свободно располагающим средствами. Ее личный престиж – уважение и доверие, внушаемые им; они именно и привлекают членов ассоциации, «работников» так же, как и избирателей, находящихся вне организации, и которых надо завербовать. Но недостаточно, чтобы президент дал свое имя, нужно, чтобы он не щадил себя. Он должен показываться и говорить при всяких хоть сколь- ко-нибудь торжественных случаях, на годичных собраниях ассоциации, на больших митингах и т. д. Он открывает или закрывает заседания речами, в которых он с достоинством говорит плоскости на тему о великом деле, античных и славных учреждениях,

300

единстве империи, объединении классов (у тори), о прогрессе и войне против привилегий и монополий, эгоизме «классов» и их злостном сопротивлении каждой народной реформе (у либералов). Говоря об этом президентском красноречии, один секретарь Кокуса тори определил президента как the man who can tell the biggest lies (человека, который может солгать самым невероятным образом, пустить бессовестную рекламу). Его «респектабельность» все покрывает и облагораживает.

III. Президент при его «респектабельности» и богатстве стоит также во главе ассоциации и с точки зрения социального положения. Он там представляет состоятельную буржуазию, которая всегда является высшим социальным элементом в партийных организациях. Аристократия обычно в них отсутствует, в партии тори несколько в меньшей степени, чем у либералов. Состоятельная буржуазия, хотя и проявляет больше интереса к организации, не развивает там особенно оживленной деятельности. Она едва представляет известную часть ее штаба. Но почти всегда буржуа именно и финансируют организации.

Все члены обязаны платить известный взнос для покрытия издержек организации. Но из истории Кокуса уже известно, что взносы фактически были отменены в большинстве ассоциаций. Консерваторы обычно в своих статутах делают их обязательными, и даже в очень категорической формулировке, но и они также вынуждены на практике отступать от этого. Фактически платит, кто хочет, и есть много организаций, в которых никто не вносит установленных взносов. В этих условиях Кокусы зависят в смысле денежных средств от щедрости нескольких богачей. Часто половина или даже большая часть этих средств получается от трех, четырех или пяти лиц. Кандидат или депутат округа также делает взносы. Часто центральная касса партии дает субсидии нуждающейся ассоциации.

Местные богачи, которые обеспечивают существование ассоциации, естественно, имеют большое влияние. Предоставленные самим себе на время будничного существования, маленькие люди Кокуса выступают на сцену в момент, когда нужно выбрать кандидата в парламент, и в этом случае они обычно оказывают значительное давление на ассоциации, в особенности у либералов. В организациях тори атавистическая покорность членов не дает им чувствовать это давление, в то время как в либеральном лагере несколько отсталые политические симпатии и классовый дух плутократии круто расходятся с более радикальными тенденциями плебса партии. Тем не менее конфликты весьма редки в либеральных ассоциациях, потому что плебс отдает себе отчет, что без денег буржуазии партийная ассоциация не сможет существовать. Если бы рабочие согласились на ничтожную денежную жертву, они могли бы свободно обойтись без денег буржуазии, но они предпочитают «в политическом отношении жить благотворительностью» согласно формулировке, которую я как-то слышал. Даже не развязывая кошелька, они могли бы, благодаря своей численности, составить двигательную силу Кокуса, но этого не наблюдается. Несомненно, в рядах каждой ассоциации числится много членов, которые по положению рабочие; часто даже они образуют большинство в «сотнях», но они едва ли представляют рабочие массы, которые в целом решительно держатся в стороне от Кокуса […].

12.Франк С. Л. DE PROFUNDIS (Из глубины)

[О роли и силе политических партий в условиях социального кризиса]

[…] Почему оказались столь слабыми все несоциалистические, так называемые «буржуазные» партии в России, т. е. все политические силы, направленные на укрепление и сохранение государственного единства, общественного порядка и моральноправовой дисциплины? Оставляя в стороне все многообразие чисто временных, с более глубокой исторической точки зрения случайных и несущественных партийнополитических группировок, можно сказать, что в России издавна существовали две