Шеина И.А. Уголовно-правовые меры противодействия производству, хрананию
.pdf
111
предприятия1. На этом постулате основываются уголовные законодательства ряда стран. В России также имеется немалое количество ее последователей.
Однако, отмечая неоднозначность этого подхода, приведем концентрированные выдержки из аргументации его сторонников и противников.
Так, в преддверии принятия Уголовного кодекса 1996 года, В.С.
Устинов, в качестве аргумента признания юридических лиц субъектами преступления, высказал мнение об оценке обществом санкций, назначаемых в аспекте гражданской ответственности, как недостаточно эффективных.2
Возражая этой позиции, Н.Ф. Кузнецова привела следующие контраргументы: во-первых, наличие уголовной ответственности юридических лиц противоречит уголовно-правовым принципам личной и виновной ответственности; во-вторых, уже предусмотренные гражданским законодательством санкции позволяют ликвидировать предприятия или налагать на них высокие штрафы; в третьих, настоящие виновники преступления могут получить возможность скрыться за коллективной ответственностью юридических лиц.3
Аргументация Н.Ф. Кузнецовой достаточно убедительна и позволяет ее точку зрения признать более обоснованной. Если руководитель юридического лица дает указание производить или реализовывать опасную для жизни и здоровья потребителей продукцию, то он, совместно с непосредственными исполнителями, и должен нести уголовную ответственность. Уголовной ответственности не должны подвергаться сотрудники юридического лица, добросовестно исполнявшие свои обязанности. В противном случае, вместо положительного эффекта – предупреждение новых преступлений, у лиц, невиновно подвергнутых мерам принуждения со стороны государства, может сформироваться чувство
1См.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. – М., 2000. – С. 199.
2Государство и право. – М., 1992. - № 6. – С. 89.
3Кузнецова Н.Ф. Цели и механизмы реформы Уголовного кодекса. // Государство и право. 1992. - № 6. – С. 82.
112
неверия в справедливость законов и государственной власти в целом. Такой вывод был поддержан 86% респондентов.
Субъект преступления является неотъемлемой частью учения о личности преступника. Личность преступника характеризует совокупность взятых в единстве свойств, связей, отношений, признаков, которые во взаимодействии с индивидуальными и специальными жизненными условиями в определенной мере предопределяют совершение преступления.1
Признаки, характеризующие личность виновного, не влияя на дифференциацию ответственности, должны быть учтены при индивидуализации наказания. Необходимость выявления, установления и обобщения этих признаков обусловлена потребностью выработки мер профилактики. Преследуя эти цели, мы провели исследование личностных данных виновных в совершении преступлений, предусмотренных ст. 238 УК РФ, в изученных нами уголовных делах. Так, из 198 осужденных по ст. 238
УК РФ, лица женского пола составляют 56%, соответственно осужденных мужчин 44%. Лица в возрасте от 30 до 40 лет составляют большинство – 52%
осужденных. Лица от 20 до 30 лет, совершали исследуемое преступление в
21% случаев, от 40-50 лет - в 18%, а старше 50 лет – в 19%. Среднее образование имели 39% виновных, незаконченное среднее 7%, среднее специальное 23%, неоконченное высшее и высшее 31%. При этом 23%
осужденных официально нигде не работали.
Проведенное автором изучение приговоров, содержащих квалификационные ошибки, допущенные судами районного и регионального уровней, которые впоследствии были выявлены и устранены Верховным Судом РФ, показывает, что почти в 30% случаев они были обусловлены неправильным установлением признаков субъективной стороны преступлений. Прежде всего, это объясняется сложностью проведения ретроспективного анализа, предполагающего необходимость установления психических процессов, протекавших в сознании и воле виновного. При этом
1 См.: Личность преступника - М., 1975. - С. 21.
113
нередки случаи, когда лица совершившие преступления, пытаются оправдать свои действия и излагают обстоятельства, якобы свидетельствующие об их невиновности. Так, в 39% изученных нами дел о незаконном обороте опасной продукции виновные не признали свою вину и приводили факты, по их мнению, указывающие на отсутствие у них умысла на совершение преступления. Показательным является следующее дело. На основании имеющейся оперативной информации о том, что А. осуществляет сбыт опасной для здоровья потребителей алкогольной продукции, в соответствии с законодательством об оперативно-розыскной деятельности была проведена проверочная закупка. Ш, выполнившему роль закупщика, при понятых были переданы денежные средства для приобретения продукции у А.Перед проведением оперативного мероприятия был проведен личный досмотр Ш. и
его автомобиля в присутствии понятых. Впоследствии, с понятыми и оперативным работником на этом автомобиле он подъехал к дому А.
После этого он подошел к дому А. и постучал в дверь. Открывшую дверь А. он попросил продать две бутылки водки и отдал ей деньги. А. взяла деньги и пошла в дом, через некоторое время она вернулась и передала Ш.
две бутылки с прозрачной жидкостью. Ш. подошел к автомобилю и в присутствии понятых передал приобретенные бутылки оперуполномоченному, который упаковал их в полиэтиленовый пакет,
опечатал его бумажной биркой с подписями понятых.
Впоследствии у А. был произведен обыск, в ходе которого были обнаружены и изъяты еще две бутылки с этикетками «водка» с прозрачной жидкостью, имеющей запах алкоголя. Проведенная экспертиза дала заключение, согласно которому эта водно-спиртовая жидкость являлась опасной для жизни и здоровья потребителей.
Однако в судебном заседании, а впоследствии и в апелляционной жалобе, А. указала, что действия сотрудников полиции являются
114
провокацией, а найденная во время обыска водка была приобретена ее отцом в магазине для личного потребления.1
Следует отметить, что суды обоснованно подобные заявления, не подкрепленные доказательствами, не принимали во внимание.
Сложность установления субъективной стороны предопределена тем,
что при конструировании уголовно-правовых норм в большинстве случаев отсутствует указание на форму вины. Данное обстоятельство порождает неоднозначные мнения в теории уголовного права, которые, в свою очередь,
негативно сказываются на правоприменительной практике. В частности, 37%
из числа опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов указали, что испытывали трудности при установлении признаков субъективной стороны исследуемого преступления. Как ни парадоксально,
но в доктрине до настоящего времени отсутствует единство мнений относительно формы вины преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ.
В частности, В.И. Морозов, комментируя это преступление, указывает, что оно может быть совершено как с умышленной, так и с неосторожной формой вины.2
Проведенное изучение уголовных дел свидетельствует, что нередко к установлению субъективных признаков относятся формально. В 23%
изученных дел ее отражение в обвинительных заключениях сводилось к фразе «у лица имелась вина, выраженная в форме умысла».
Остроту вопроса отчасти снимает конструирование законодателем состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 238 УК РФ, как формального. Общепризнанной является позиция, согласно которой преступления, имеющие формальную конструкцию состава преступления,
могут совершаться только с прямым умыслом. Применительно к таким деяниям как производство, хранение или перевозка товаров продукции,
составляющих предмет преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ,
1 Архив Таврического районного суда Омской области за 2012 год. Дело № 1-362/12. 2См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ (постатейный) / Под ред. А.А.
Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2007. – С.1264.
115
криминообразующим признаком является цель - сбыт. Введение законодателем цели в качестве обязательного признака состава преступления предопределяет возможность его совершения только с прямым умыслом.1
Полагаем целесообразным раскрыть содержание интеллектуального и волевого моментов прямого умысла при совершении деяний,
предусмотренных ст. 238 УК РФ. А.И. Рарог, проводивший изучение данных аспектов, отмечает, что при формальном составе интеллектуальный момент прямого умысла всегда предполагает сознание виновным общественной опасности совершаемого им деяния, а волевой – желание его совершить.2
Соответственно формула умысла исследуемого преступления будет следующая: лицо осознает общественную опасность совершаемого им одного или нескольких деяний, указанных в диспозиции ст. 238 УК РФ и желает совершить их. При этом если он производит, хранит или перевозит продукцию и товары, опасные для жизни и здоровья, то необходимо установить, что он совершает эти действия с целью сбыта указанных предметов.
Особо следует акцентировать внимание на том аспекте, что осознание общественной опасности предполагает осознание всех криминообразующих объективных признаков. Применительно к исследуемому преступлению особую сложность у правоприменителей вызывает вопрос установления виновным осознанности того факта, что продукция, товар, работа или услуга,
не отвечали требованиям безопасности. Этот проблемный момент квалификации отметили 47% опрошенных нами респондентов. Очень спорную точку зрения по данному вопросу высказывает В.И. Морозова,
допуская возможность совершения исследуемого преступления, как с умышленной, так и с неосторожной формой вины. По ее мнению неосторожная вина имеет место в случаях неосознания виновным того факта,
1См., например: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. – М., 1057. – С. 206; Гейн А.К. Цель как криминообразующий признак: автореф. дис. … канд. юрид. наук.
– Тюмень, 2010. – С. 8.
2См.: Рарог А.И. Вина и квалификация преступлений. – М.: РИО ВЮЗИ, 1982. – С. 39.
116
что услуги, работы или товары не отвечают требованиям безопасности, в то время как он должен был и мог осознавать это обстоятельство и не допускать их оборот.1 Данная позиция является спорной, поскольку ст. 24 УК РФ определяет отношение виновного не к признакам деяния, а к последствиям.
То есть лицо при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть общественно опасные последствия. В
случаях совершения преступлений, имеющих формальный состав, могут иметь место одно или несколько общественно опасных последствий, однако для квалификации не имеет значения, предвидит виновный возможность их наступления или нет, желает или не желает, поскольку они находятся за пределами формального состава преступления. Они могут иметь значение,
когда образуют самостоятельное преступление или являются отягчающим наказание обстоятельством.2
Представляется, что для решения вопроса о наличии или отсутствии умысла правоприменители должны установить осознание виновным того,
что работы, услуги, товары или продукция не отвечают требованиям безопасности.
Однако, проведенный диссертантом анализ уголовно-правовой литературы показывает, что до настоящего времени отсутствуют научно обоснованные разъяснения, относительно методики установления субъективной стороны исследуемого преступления. Прежде всего необходимо дать основанное на теоретических положениях и судебной практике толкование «осознанности» лицом того, что услуги, работы, товар или продукция не отвечают требованиям безопасности. Проведенное диссертантом изучение отказных материалов и материалов уголовных дел, по которым были вынесены оправдательные приговоры относительно ст. 238
УК РФ по причине отсутствия субъективной стороны показывает, что термин
«осознанность» рассматривался правоприменителями как синоним
1См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ (постатейный) / Под ред. А.А. Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2007. – С.1264.
2 См.: Лунев В.В. Указ. работа. – С. 39.
117
«заведомости». Вместе с тем между ними существуют различия, как на законодательном, так на доктринальном и судебном уровнях.
Так, термин «заведомость» означает однозначную осведомленность о чем-либо.1 Причем не просто фактическую осведомленность, а «наперед хорошо известную»,2 «заранее известную».3 Это позволяет применительно к уголовному законодательству определять «заведомость» как предварительное осознание лицом несомненности чего-либо.4 В таком понимании заведомость является как бы верхней гранью осознанности.
Однако исследования, проводившиеся Б.С. Никифоровым, позволили ему сделать вывод о том, что «психическое отношение лица к отдельным объективным признакам состава включает интеллектуальный элемент,
наблюдаемый в двух формах: лицо сознает наличие соответствующего объективного признака или не сознает (но может и должно сознавать). При этом первая форма – сознание – может варьировать в пределах следующих представлений субъекта: данный признак «не исключен» - «возможен» -
«вероятен» - «неизбежен».5 В.Н. Кудрявцев также указывает, что для разграничения преступлений варианты степени осознанности признака практического значения не имеют. Исключение составляют лишь те случаи,
когда в законе прямо указывается на «заведомость» его существования, ибо только тогда степень осознания признака отграничивает данное преступление от других преступлений или неуголовных правонарушений6.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что при совершении преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ, виновному необязательно знать «заведомо» о том, что товар или продукция не отвечают требованиям
1См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1986. – С.171.
2Словарь современного русского литературного языка: в 17-томах. – Т.4. – М.- Л., 1955. – С. 140.
3Словарь русского языка. / Под ред. А.П. Евгеньевой. – Т. 1. – М., 1985. – С. 500.
4Соломоненко И.Г. Исполнение приказа и его уголовно-правовое значение. – Ставрополь. 2000. – С. 48.
5См.: Никифоров Б.С. Об умысле по действующему уголовному законодательству // Советское уголовное право. 1965. № 6. – С. 29-31
6См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. – М., 1999. – С.153.
118
безопасности жизни и здоровья потребителей. Достаточно того, что он этого
«не исключает», либо считает его «возможным» или «вероятным».
Этот вывод подтверждает и краткий анализ исторического развития законодательства, предусматривавшего ответственность за незаконный оборот опасной продукции. В частности, ст. 157 УК РФ РСФСР 1960 г.,
предусматривала ответственность за неоднократный или в крупных размерах выпуск в продажу в торговых предприятиях заведомо (выделено автором И.Ш.) недоброкачественных, нестандартных или некомплектных товаров … .
Указание на заведомость было сохранено и в 1993 г. когда ст. 157 УК РФ РСФСР, в соответствии с законом РФ «О внесении изменений и в Уголовный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР» была изложена в новой редакции. В ней также указывалось, что уголовная ответственность возможна лишь в случае выпуска или продажи товаров, оказания услуг,
заведомо не отвечающих требованиям безопасности. Выделение признака заведомости делало эту статью практически неприменимой. Поскольку для заведомости необходимо было, чтобы лицо обладало специальными познаниями либо продавало товар после проведенной по нему экспертизы,
показавшей его опасность для жизни и здоровья потребителей.
Как нам представляется, законодатель, учитывая сложившуюся социальную ситуацию, приведшую к ухудшению положения дел с безопасностью продовольствия, существенно расширил рамки уголовной ответственности за подобные деяния за счет того, что в ст. 238 УК РФ 1996г.
уже не содержалось указания на «заведомость». Такое же положение было сохранено и в новой редакции ст. 238 УК, измененной законом РФ «О
внесении изменений в Уголовный кодекс» 1999 года.
Итак, можно сделать вывод, что для установления осознания виновным того, что продукция не отвечает требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей достаточно установления того, что виновный «не исключает»,
либо считает «возможным» или «вероятным» наличие опасности для потребителей.
119
Объективными критериями, позволяющими сделать такой вывод,
являются отсутствие лицензий, сертификатов на изготавливаемую или реализуемую продукцию. Отсутствие средств необходимых для дезинфекции оборудования и т.д.
Также нами были изучены материалы об отказах в возбуждении уголовных дел, где имели место ситуации, в которых, на основе существующих объективных данных, невозможно было установить -
осознавало лицо наличие реализуемой им опасности продукции, товаров,
услуг или работ либо нет. Проведенное диссертантом изучение правоприменительной практики позволило выявить, что для установления осознанности опасности в подобных случаях правоприменители использовали «завуалированную административную преюдицию». Суть ее сводится к тому, что виновный, сбывший опасную продукцию, из-за сложностей, а нередко и невозможности доказывания осознания опасных ее свойств, в первый раз привлекается к административной ответственности по ст. 14.4 КоАП РФ или по иным смежным статьям КоаАП РФ. В случае же продолжения этой деятельности он привлекается уже к уголовной ответственности по ст. 238 УК РФ. При этом факт привлечения к административной ответственности прежде всего необходим для возможности установления того обстоятельства, что виновный заведомо осознавал опасность для жизни или здоровья потребителей реализуемых им товаров или услуг. Иногда промежуток между составлением административного протокола и совершением преступного деяния составляет несколько минут. Примером является следующее дело. 01.03.2011г. в 15 часов 15 минут Р., являясь водителем маршрутного коммерческого автобуса, осуществлял оказание услуг - перевозку пассажиров. Данная услуга не отвечала требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, поскольку он управлял маршрутным такси с неисправным и заблокированным замком задних дверей (аварийный выход).
Следствием установлено, что эти технические неисправности были выявлены
120
сотрудниками ОГИБДД 01.03.2011 г. около 14 часов 55 минут, когда они остановили этот автомобиль для проверки документов. Особо отмечено, что Р. Указали на необходимость их устранения и запретили перевозку пассажиров до устранения выявленных неисправностей. О данном факте была сделана отметка в путевом листе. Вместе с тем Р. не выполнил эти требования и продолжил оказывать услугу, не отвечающую требованиям безопасности.1 Представляется, что подобная методика установления объективных признаков, позволяющих сделать вывод об осознанности виновным опасности продукции, товаров, услуг или работ, обоснована. И в качестве положительного опыта может быть распространена в виде методических рекомендаций в правоохранительных органах.
Вместе с тем незаконной следует признать практику привлечения к административной ответственности в ситуациях, когда объективные признаки позволяют сделать вывод о том, что для виновного опасность товаров, продукции, работ или услуг была очевидной либо позволяла «не исключать», или считать ее «возможной», или «вероятной». Примером подобной ситуации является следующее уголовное дело. П., возле железнодорожного вокзала г. Минеральные Воды, у не установленного мужчины для дальнейшего сбыта путем продажи и получения выгоды приобрела 20 бутылок водки «Минводская водка» емкостью 0,5 л. каждая.
Находясь в своем домовладении П., с целью получения выгоды продала Д. и Ш. две бутылки этой водки по цене 100 рублей каждая.
Согласно заключению судебно-химической экспертизы,
представленные на экспертизу жидкости, изъятые у П., представляют собой спиртосодержащие жидкости крепостью 33,4 %, приготовленные из спирта низкого качества. Жидкость не отвечает требованиям безопасности по
1Архив Пушкинский районный суд города Санкт-Петербурга за 2011 год. Дело № 1- 912/11.