Небратенко Г.Г. История донской полиции и суда. Ч. 2

т. 10, № 8163, с. 626–628]. Торговый суд находился в подчинении Коммерческого, проводившего ревизию принимаемых «словесных решений», осуществляемую по жалобам, и при этом признавался окружным органом власти. Дислоцировался Торговый словесный суд в Новочеркасске, но при необходимости разрешалось создать подобный суд в станице Качалинской или в другом месте, «исходя из потребности и смотря по торговому обороту», но для этого требовалось ходатайство торгового общества.

Торговый словесный суд создавался для того, чтобы торговые казаки в гражданско-правовых спорах и исках друг к другу или к иногородним купцам, возникающих на коммерческой почве, без крайней необходимости не возбуждали более длительного формального производства, мешавшего коммерции. Он включал двух судей, ежегодно выдвигавшихся обществом торговых казаков, письмоводителя, старшего и младшего писца, избранных из свободных от полевой службы урядников, казаков или «малолеток», неспособных к полевой службе, согласившихся выполнять эту обязанность. Утверждение в должности, увольнение или отрешение осуществлялось Коммерческим судом, а финансирование канцелярии и представление служебных помещений – Торговым обществом казаков.

В компетенцию этого суда входило словесное разбирательство в течение восьми дней тяжб и споров, возбужденных на основе «частных писем» (договоров), по векселям, «запискам» (распискам), купеческим книгам и счетам, а также по «устным торговым делам», поклаже, ссудам между торговыми казаками и лицами иных сословий, имевшими с ними торговые дела и расчеты. Если жевустановленныйвосьмидневныйсрокпокаким-либопричинам не было возможности рассмотреть исковое заявление и удовлетворить тяжущихся и спорящих или однозначно требовалось ведение формализованного производства, то дело переадресовывалось в Коммерческий суд. Торговый словесный суд при осуществлении делопроизводства получал из войсковых и окружных присутственных мест «указы и предписания», отвечая «рапортами и донесени-

81

ями», а в станичные правления направлял «сообщения» [74, собр. 2, т. 10, № 8163, с. 587, 591, 634].

§ 7. окружные судные начальства

Окружные судные начальства, учрежденные на правах уездных судов губерний Российской империи, дислоцировались там же, где и окружные сыскные начальства: в Новочеркасске, в станицах Ведерниковской, Нижне-Чирской, Усть-Медведицкой, Каменской, Алексеевской и слободе Голодаевке. Состояли они из судьи, двух заседателей от чиновников и двух от казаков, а также окружного стряпчего, исключая Миусское, где заседатели от казаков не выбирались. Канцелярия Черкасского судного начальства была усилена и состояла из секретаря, протоколиста и его помощника, двух повытчиков, двух старших писарей, восьми младших (4 – высшего оклада и 4 – низшего) и архивариуса. Канцелярии прочих судных начальств включали секретаря, двух повытчиков, протоколиста, архивариуса, двух старших писарей и шестерых младших (2 – высшего оклада и 4 – низшего). Один из канцелярских служителей по назначению «судного начальника» исполнял обязанности «надсмотрщика при совершении крепостных актов» (при продаже крестьян). Кроме того, в каждое окружное судное начальство полагалось по двадцать пеших казаков, несших караульную службу в «присутственных камерах и начальственных тюрьмах, для посылок и наблюдения в комнатах за чистотой». Исключение составляло Черкасское судное начальство, куда командировали девять казаков, так как оно располагалось в здании Новочеркасской городской полиции и указанные обязанности частично осуществлялись низшими чинами, прикомандированными к полицейской управе. Кроме того, в Черкасском – полагалось пять заседателей, то есть имел место один дополнительный – от чиновников [56, с. 465].

Заседателиокружныхсудныхначальстввыбиралисьдонскими чиновниками на три года и утверждались войсковым наказным атаманом, а заседатели от урядников и казаков выдвигались станични-

82

ками своего округа, также утверждаясь главой края. Особенностью организации работы суда являлось то, что заседатели от урядников и казаков не участвовали в рассмотрении дел чиновников, а только рядового казачества и станиц. Главной обязанностью судов являлось «скорое доставление правосудия жительствующим в их округах по всем следственным, уголовным, тяжебным, исковым и прочим делам» [74, собр. 2, т. 10, № 8163, с. 588, 593], при этом они рассматривали материалы дел, подготовленные чиновниками окружных сыскных начальств, и на их основе выносили приговоры.

В юрисдикцию судных начальств входили дела, возбужденные по факту совершения преступлений казаками, урядниками и офицерами, находящимися на Дону вне полевой или внутренней службы, исключая маловажные преступления и проступки, а также рассмотрение гражданских исков (тяжб), в том числе земельных. Однако в вопросах отчуждения войсковой или станичной собственности в «частные руки» компетенция судных начальств была ограничена, и по ним судебные решения требовалось выносить, руководствуясь законодательством об отчуждении казенного имущества, после рассмотрения в Войсковом гражданском суде, который представлял на ревизию в Сенат свои заключения вместе с решениями судных начальств. Между тем при отчуждении частного имущества в станичную или войсковую собственность судные начальства руководствовались нормами, установленными для рассмотрения исков физических лиц, то есть разбирали дела и выносили приговоры самостоятельно. Еще одной особенностью (изъятием из общих законов) стал особый порядок вызова тяжущихся лиц в суд, учитывающий несение казачеством воинской службы.

Судебноерассмотрениеуголовныхделосуществлялосьнаоснове «предписаний» Войскового правления или материалов следствия, проведенного в городской или окружной полиции, а инициаторами гражданского производства являлись физические лица или станицы. Приговоры и решения окружного судного начальства вместе с оригиналами дел поступали по отраслевой принадлежности на

83

ревизию в Войсковой уголовный или Войсковой гражданский суд. Таким образом, судные начальства в равной степени оказались поднадзорны обеим судебным инстанциям. При осуществлении делопроизводстваВойсковоеправление,Войсковойуголовныйсуд и Войсковой гражданский суд направляли в окружные судные начальства «указы», в Приказ общественного призрения – «предложения», отвечали на них «рапортами и донесениями». В окружные сыскные начальства передавались «предписания», а подведомственным местным учреждениям и физическим лицам – «сообщения» [74, собр. 2, т. 10, № 8163, с. 616, 628].

Работа окружных судных начальств в течение нескольких десятилетий во многом была неизменной, определяясь уже сложившимся положением вещей. «Самый большой остаток дел в Войсковом правлении и окружных сыскных начальствах, большею частью от того, что места эти в течение 1854 года были заняты препровождением проходивших через донскую землю войск, оказанием им всех земских пособий, с рекрутскими наборами. В судебных же войсковых и окружных местах течение оных было успешнее, а в Войсковом уголовном суде и в Хоперском окружном судном начальстве из оставшихся не рассмотренными дел ни одного за ними не числится. На медленность окружных судных начальств, а также неправильные действия и проволочку сыскных начальств и Новочеркасской полиции по частным делам принесено было девяносто девять жалоб Войсковому правлению, из них семьдесят пять рассмотрены и большей частью оказались справедливыми,почемувиновнымсделанызамечаниясподтверждениемне допускать на будущее время новых отступлений от установленного для производства дел порядка, давая им скорое течение, а по остальным двадцати четырем жалобам требуются от начальств и полиции объяснения» [96, с. 36].

Реформаторская деятельность Александра II предопределила закат сложившихся в конце 30-х годов порядков, но прежде было принято мнение Государственного совета от 11 марта 1868 года, предусматривающее распространение на Дон «облегчительных

84

Правил судопроизводства и делопроизводства в прежних судебных местах», введенных в губерниях несколькими годами ранее [74, собр. 2, т. 43, № 45590; 74, собр. 2, т. 40, № 42548]. В связи с этимразграничиваласькомпетенциясудебныхинстанцийподелам уголовного производства, и определялся порядок взаимодействия правоохранительных органов, в том числе появившихся в результаты реформы, и одновременно защищались права участников процесса. В рамках гражданского процесса вносились изменения

впроизводство по гражданским делам и особо – по бесспорным взысканиям денежных обязательств, не обеспеченных залогами и закладами.

Однако для Земли Войска Донского предусматривались определенные изъятия, учитывавшие местные особенности. У подсудимых, содержащихся в окружных тюрьмах и при Калмыцком правлении, по делам, «подлежащим решению войскового уголовного суда в качестве суда первой степени», брались подписки о неприменении к ним «пристрастных допросов». Делалось это «особым присутствием» в составе чинов прокурорского надзора, станичного атамана и «директора тюремного отделения», а в Калмыцком правлении – одного из депутатов правления, сельского старосты и двух грамотных понятых. Кроме того, для донских казаков сохранялся особый порядок обжалования судебных решений по гражданским делам.

§8. станичные правления и сходы

Всоответствии с Положением 1835 года в Земле Войска Донского в качестве органов местного самоуправления утверждались станичные правления, получавшие из войсковых и окружных учреждений указы и предписания, отвечая на них рапортами и представлениями [7, с. 514–517]. Они включали атамана и двух судей из почетных стариков, выбираемых местными казаками один раз

втри года. В случае смерти, болезни или отставки одного из членов правления на освободившееся место заступал ранее баллоти-

85

ровавшийся «старший кандидат». Для ведения делопроизводства в правлении полагался писарь по гражданской части и писарь по военной части, избиравшиеся местным казачеством «по способностям, навыку к делам и доброму поведению». Они вели несколько журналов: ежедневный (за подписью атамана и стариков); для записи подлинников «общественных приговоров» (прошнурованная книга, выдаваемая сыскным начальством); для приход- но-расходных дел; различные списки (по присылаемым формам); «штрафную книгу». Дела писарям полагалось хранить в целости и при необходимости готовить справки, а по завершению календарного года требовалось прошивать тома и сдавать, причем «за всякий беспорядок и утрату» предусматривалась персональная ответственность. Кроме того, в непосредственном подчинении атамана состояли «хуторские приказные» (атаманы хуторов), а также казаки, сторожившие станичные леса и имущество, и определенные станицами «дозорные-огневщики» [74, собр. 2, т. 10, № 8163, с. 145].

К обязанностям станичного правления относились дела «внутренней полиции и военного состояния казаков», охрана станичного имущества и юртовых границ от повреждения или самозахвата; «умножение общественных выгод», сбережение «личного права жителей на поземельное довольствие»; пресечение обид и стеснений, устранение постороннего к этому влияния; неукоснительное доведение до казаков на сборе станичного общества замеченных беспорядков и «отягощений» кого-либо, а также сведений о причиненном станичному имуществу или юртовому довольствию вреде; представление обществу предложений о развитии станичного хозяйства; ведение именных и очередных списков, метрических, штрафных и других книг. В области служебных отношений и в ду- ховно-нравственной сфере станичные правления следили, чтобы местные жители сохраняли «чинопочитание»: младшие к старшим, а также между равными – к более опытным, заслуженным и старшим по возрасту.

В вопросах, не связанных с военной службой, станицы по территориальной принадлежности находились в ведении окруж-

86

ных сыскных начальств, а по части уголовного и гражданского судопроизводства – окружных судных начальств. Органы местного самоуправления официально выполняли полицейскую и судебную функции, но были ограничены в своих полномочиях, хотя фактически на это не обращали внимания, чаще действуя по обычаям, а не по закону. В случае получения сведений о совершении преступления станичному правлению предписывалось «учинить первоначальное исследование происшествия и взять под караул» подозреваемого (кем бы он ни являлся), а затем доложить в окружное сыскное начальство. В случае же, если преступник скрылся с места происшествия, требовалось провести розыск «по горячим следам», пусть даже за пределами станичных земель, вплоть до поимки или «полной потери следа».

В юрисдикцию станичного суда входило рассмотрение гражданских исков в размере не более 50 рублей, а также правонарушений, по которым проводились «неукоснительные словесные изыскания».Потяжбамнабольшуюсуммупредлагалосьпотерриториальной принадлежности обращаться в окружное сыскное начальство или судное. Перечень вопросов, подлежащих «станичной юстиции», определялся четко: неповиновение детей родителям и их оскорбление, «сварливость в семействе и с соседями», лень, пьянство, буйство, распутство, обман всякого рода и кража на сумму до 20 рублей, потрава чужого хлеба или сена, повреждение сада, прочие подобные поступки, «не заключающие в себе важного преступления». Станичному атаману и старикам предлагалось «такие случаи своим изысканием ясно раскрывать», основываясь на показаниях свидетелей, доказательствах (несомнительных доводах) или собственном признании обвиняемого.

Производство дел возбуждалось на основе «принесения жалобы» или «дошедших сведений», по которым полагался «учиненный розыск», а полученные результаты и «собственное мнение» требовалось кратко записывать в «ежедневный журнал». Затем, сообразно существу дела, эта информация предлагалась на сборе местному казачеству. Станичники, тут же перепроверив обстоя-

87

тельства дела, соглашались с мнением станичного правления или выносили собственное судебное решение. Однако о правонарушениях, мера наказания за которые превышала официально установленные для станиц пределы, в том числе о преступлениях, станичным правлениям полагалось докладывать в сыскные начальства [74, собр. 2, т. 10, № 8163, с. 152–153]. Проступки рассматривались казачеством в оперативном порядке, причем без соблюдения численности домохозяев в 2/3. К компетенции этого собрания относились ссоры, драки, буйства и непослушание в нетрезвом виде (хулиганство), своевольство и соответствующие им по общественной опасности нарушения правопорядка, влекущие применение исправительных мер: «наложение пени, выдерживание на хлебе и воде и тому подобных».

Гражданские иски подлежали рассмотрению (приведению в ясность) полного станичного сбора местных казаков, которым являлся сход не менее 2/3 домохозяев, где также рассматривались дела о «поземельном довольствии и станичном хозяйстве», опекунстве, выборе доверенных от общества, о назначении телесных наказаний и «другие, заслуживающие уважения». Обычно станичный сход по древнему казачьему обыкновению собирался в станичной избе или станичном дворе (на майдане) в воскресный или праздничный день после церковной литургии, а в экстренных случаях – в любое время по повестке (закличу) правления. В работе станичного сбора с правом голоса принимали участие служащие и отставные донские чиновники (офицеры), «довольствовавшиеся в станичном юрте на общественном праве», урядники и казаки-домохозяева, в случае отсутствия замещаемые старшими сыновьями возрастом не моложе двадцати одного года (по одному от семьи). В то же время запрещалось участие в станичном сборе донцов, признанных порочными и наказанных телесно, а для остальных лиц он являлся обязательным – под угрозой наложения штрафа за прогул.

В организации судопроизводства особая роль отводилась станичному атаману, который по предварительной договоренности со станичными судьями на станичном сборе докладывал суть дела.

88

Ему полагалось изъясняться кратко, излагая объективные обстоятельства дела, а также существовавшие по данному поводу правила или «древние обычаи» и мнение станичного правления, предостерегая станичников от принятия противозаконных решений, противоречащих принципам справедливости и «общей пользы». Выступление атамана полагалось слушать молча (в состоянии глубокого молчания), после чего допускалось свободное изложение собственных мыслей. Если выяснялось, что содержавшиеся в «жалобе» факты были ложными, составляя «одну ябеду», то ее «подаватель» немедленно подвергался наказанию. Итоговые решения принимались единогласно (путем единодушного согласия участниковсбора),ноприналичииразныхмненийстаничноеправление обязывалось склонять станичников к одному общему. В случае его достижения«приговор»формализовалсяписарем,скрепляясьподписями «станичного общества», и затем исполнялся правлением, при этом атаману и старикам «под строгим ответом» запрещалось внесение собственных поправок в «станичные приговоры». Однако когда склонить станичников к единодушному решению не удавалось, дело передавали в окружное сыскное начальство с подробным изложением высказанных суждений.

Выработка проектов «приговоров» за проступки осуществляласьстаничнымправлением,несшимсолидарнуюответственность за свои решения, которые также принимались «по общему согласию», и атаман ничего не предпринимал без одобрения станичных судей. Получившие единогласное одобрение «приговоры» затем рассматривались на станичном сходе, причем распространенными видами наказаний за проступки являлись «денежная пеня в пользу станичных доходов, а также исправительные взыскания» [74, собр. 2,т.10,№8163,с.148,151,152].Однакоесли вынесенное на сборе казаков судебное решение было противозаконным, принималось «по предубеждению или ошибочному понятию, противоречило общественной пользе», то правлению предписывалось собственным мнением увещевать станичников об его отмене, в противном случае оно не вступало в законную силу и правлени-

89

ем не исполнялось. Незавершенное таким образом «судебное дело» на следующий день направлялось в окружное сыскное начальство, обязывавшееся безотлагательно приступить к его рассмотрению «под опасением строгого взыскания за всякую проволочку».

Таким образом, станичное правление и лично атаман выступали инициаторами переноса производства в вышестоящую инстанцию, которая или рассматривала дело самостоятельно, или передавала в окружное судное начальство, сопровождая его «собственным мнением». Впрочем, еще одним основанием вмешательства могла стать «жалоба» в окружное сыскное начальство одного из станичников, несправедливо наказанного, когда «неправосудное решение» не было опротестовано станичным атаманом, но изложенные в «жалобе» факты находили свое подтверждение (были доказаны точнейшим расследованием): станичное общество «сделало постановление, противное закону», либо «вредное пользам станицы», либо несправедливо осудило к телесному наказанию. В этом случае судебное решение отменялось, а местный атаман и судьи подлежали привлечению к дисциплинарной ответственности или более суровому наказанию за совершение должностного правонарушения.

Вслучае, когда судебное решение не противоречило закону

ине опротестовывалось станичным правлением, его содержание «кратко, ясно и вразумительно» записывалось писарем в прошнурованную книгу. Таким же образом предписывалось регистрировать словесные и письменные жалобы, причем напротив каждого обращения требовалось делать пометку о принятых мерах по его исполнению. В законную силу судебные решения вступали только после внесения соответствующей записи и ее публичного оглашения на сборе казаков, при этом текст судебного акта предварительно подписывался атаманом и стариками с приложением к нему станичной печати, затем вручался станичному правлению для исполнения. Обжалование решений станичного суда по гражданским искам, осуществлявшееся истцом (просителем) или ответчиком, могло происходить в окружном сыскном начальстве в течение че-

90