Небратенко Г.Г. История донской полиции и суда. Ч. 2

тырех недель с момента их вынесения, в продолжение которых они не приводились в исполнение. Если же лицо, находясь в станице, не выражало «неудовольствия», то возможность переноса дела в производство вышестоящей инстанции утрачивалась.

Между тем правоприменительная практика фактически была более обширной, и по-прежнему в станицах латентно рассматривались «бытовые преступления», вплоть до тяжких [67, с. 109–110]. Одновременно на Дону продолжал применяться самосуд, который порою проводился настолько искусно, что виновных в нем никто не видел или же не выдавал правосудию. Официально юрисдикция станичного суда распространялась на местных жителей: станичников и юртовых обывателей (хуторян, поселян), а также скрывавшихся от правосудия «беглых преступников», но дела, касавшиеся жителей прочих станиц, рассматривались по согласованию со станичными правлениями, в непосредственном ведении которых они состояли. Станичные казачьи общества в случае нарушения их коллективных прав и привилегий, несправедливых притязаний и обид, когда не могли отстоять их собственными силами и средствами, имели право через своих поверенных подавать жалобы в окружное сыскное начальство или даже окружному стряпчему,работающемуприокружномсудномначальстве.Еслиже и там они не получали «законной защиты», то обращались к войсковому наказному атаману или в Войсковое правление.

В дальнейшем в систему станичного судопроизводства стали вноситься частичные изменения, отражавшие уровень потребности в обеспечении правосудия. Положением Военного совета «О назначении чинов для управления Калачевским хутором с пристанью» от 30 июля 1859 года сверх лиц, состоявших при Пятиизбянском станичном правлении (два судьи и два писаря), дополнительно вводились «для управления Калачевским хутором с его землями и угодьями» должности судьи, писаря и двух «приказных». Эти казаки содержались за счет местного бюджета, были подчинены станичному правлению и при этом в качестве полноправных членов включены в его состав, на общих основаниях определяясь по выбору

91

станичного общества [74, собр. 2, т. 34, № 34776]. Они составляли торговый суд, возможность организации которого предусматривалась еще в Положении 1835 года.

§ 9. словесный и третейский суды

Дела «о взаимных исках и тяжбах» между станичниками, кроме уже рассмотренных судебных органов, рассматривали словесный и третейский суды, появившиеся в 1827 году и остававшиеся в неизменном виде [74, собр. 2, т. 6, № 4500]. Они предоставляли свободу словесного разбирательства посредством «посторонних людей» (словесных разбирателей), а при наличии обоюдного согласия сторон – еще и «общего посредника», причем учреждались как до рассмотрения дела в станичном правлении или окружном начальстве, так и во время ведения производства.

В отличие от прошлых лет словесный или третейский суды официально могли учреждаться не только при окружном сыскном начальстве, но и при станичном правлении. Одновременно с этим словесные суды учреждались в трех станицах Новочеркасска, действуя при «полицейских кордегардиях», сохраняя прежние основания «для разбирательства частных словестных исков». После выбора словесных разбирателей и общих посредников разрешение спора осуществлялось немедленно, причем их решения носили окончательный характер и обжалованию не подлежали, но только если перед этим дело не находилось в окружном начальстве. Если же формальное рассмотрение прежде не осуществлялось, а производилось только путем словесного разбирательства и посредничества, то даже после решения посредников тяжущиеся могли организовать его пересмотр на основе российского законодательства «в окружной инстанции». На станичные правления возлагалась обязанность по содействию в исполнении «заключений», принятых словесными разбирателями и общими посредниками, когда те сообщали станичному атаману и судьям о принятом решении [74, собр. 2, т. 10, № 8163, с. 153].

92

§ 10. суд в калмыцком кочевье Земли войска донского

Полицейские и судебные функции в Калмыцком кочевье с 1836 года частично размежевывались, например, последними не ведали «хотунные приказные», исключая случаи, когда спорящие избирали в посредники кого-либо из них. Точно так же в частных спорах между калмыками, ввиду отсутствия у них привычки «к судебному порядку», дозволялось участие «сотенных начальников» с их помощниками, но эти решения не получали законной силы без утверждения сбора «сотенного общества» ойратов. Рассмотрение гражданских дел на основе «посредничества» допускалось при условии согласия на это обеих тяжущихся сторон, причем единогласные решения посредников немедленно приводились в исполнение

иобжалованию не подлежали. «Посредническое разбирательство» допускалось до «сотенного сбора», во время него и даже после, а также когда дело уже поступило на рассмотрение в «Калмыцкое правление» или Войсковое правление. В этом случае официальное производство прекращалось и осуществлялось «миролюбивое рассмотрение дела».

«Сотенные собрания», являвшиеся «судом первой инстанции» по гражданским делам, проходили не реже двух раз в месяц и осуществляли словесное разбирательство, когда посредничество становилось невозможным, имели кворум, включая не менее пятнадцати глав калмыцких семейств. Если рассматриваемое правонарушение заключалось в «семейном несогласии, либо неповиновении детей родителям и тому подобное», то обязательно приглашался «гелюн» (ламаистский служитель культа). Основной задачей сотенного сбора было «прекращение частных между калмыками несогласий

ипримирение спорящих», а к его непосредственным судебным полномочиям относилось разбирательство «всякой личной обиды, нарушения семейных обязанностей, захвата чужой собственности, краж на сумму менее 20 рублей, совершенных на территории кочевья, и всех вообще частных споров и тяжб».

При рассмотрении проступков и исков предписывалось руко-

водствоватьсяобычнымкалмыцкимправом,соотносимымссодер-

93

жанием дела, на основе которого восстанавливались нарушенные права, виновному определялось наказание, а при рассмотрении тяжб и ссор кроме того полагалось применять все средства к примирению. Письменное производство признавалось излишним, но судебные решения «сотенного собрания» записывались в «специальную тетрадь» и вступали в законную силу, если стороны ими были довольны, а в противном случае допускалась подача жалобы в Калмыцкое правление как «вторую ступень расправы». Третьей же «высшей инстанцией» являлось Войсковое правление, в котором обжаловались судебные решения калмыцкого правления, и этот порядок строго соблюдался, не предусматривая возможности обращения в вышестоящую инстанцию в обход нижестоящей.

Жалоба могла быть только письменной, после ее получения судья Калмыцкого правления требовал от сотника «запись разбора общества» и собственное пояснение в виде «донесения». В случае принятия Калмыцким правлением решения о пересмотре дела, оно перепроверяло через своих заседателей показания сторон и возбуждало собственное производство, материалами которого становились: жалоба недовольной стороны, донесение сотника, отзыв заседателя и «окончательный журнал Правления». Журнал назывался так в связи с тем, что Калмыцкое правление по искам и тяжбам выносило окончательные решения, не отсылая их «на ревизию», исключая случаи, когда войсковой наказной атаман или Войсковое правление требовали материалы, основываясь на жалобах, принесенных в любое время без соблюдения «апелляционного обряда».

Между тем войсковой наказной атаман не обладал судебной юрисдикцией, но «строго наблюдал» за правильностью судебных решений и приговоров, вынесенных Войсковым и Калмыцким правлениями. Региональное правительство, рассматривая жалобы калмыков, не обязывалось следовать законодательству, стремилось прояснить саму суть дела, вынести собственное решение сообразно «общим узаконениям» с учетом «обычаев калмыцкого народа». По уголовным делам приговоры Калмыцкого правления также об-

94

жаловались в Войсковом правлении, а после вынесения новых решений – приводились в исполнение с их учетом и апелляции более не подлежали [74, собр. 2, т. 10, № 8163].

Положением Военного совета от 23 ноября 1868 года вносились изменения в штат Калмыцкого правления Войска Донского, состоящего из общего присутствия и канцелярии, содержащихся за счет «калмыцкого капитала» [74, собр. 2, т. 43, № 46471]. Во главе находился судья Калмыцкого правления (получал жалование 600 рублей в год), который стал замещаться из числа чиновников по назначению войскового наказанного атамана на одинаковых основаниях с чинами окружных сыскных начальств, и вместе с ним в правлении состояли два заседателя (по 300 рублей жалования) и два депутата от калмыков (по 42,9 рубля). Канцелярию возглавлял секретарь из чиновников (жалование – 200 рублей), которому подчинялись переводчик русского и калмыцкого языков из грамотных калмыков урядничего чина (100 рубля), два старших и младших писаря (85,8 и 64,35 рубля соответственно). Дополнительно на канцелярские нужды выделялась сумма в размере 285 рублей. Еще четыре пеших казака из калмыков определялись в караул и для посылок, им полагался провиант, жалование по 3 рубля 45 копеек, приварочные деньги по 9 рублей в год из войсковых сумм.

95

Глава 4 ФормироваНие оБщероссийских судов

в пореФормеННый период

Ощутимый шаг в дальнейшем развитии законных начал судопроизводства был сделан в 1870 году, когда в Области Войска Донского появились окружные и мировые суды, из компетенции полиции были изъяты следственные и судебные функции, а из ведения станичных органов местного самоуправления выведены судебные функции. Станичные сходы и правления потеряли роль «нижней словесной инстанции», перешедшую к специально учрежденному «станичному суду», по своему положению тождественному «волостному суду» в крестьянских уездах. Рассмотрение уголовных дел в них официально воспрещалось, а компетенция ограничивалась тяжбами и проступками, причем решения станичного суда подлежали обжалованию только в кассационном порядке, апелляции же вышестоящими инстанциями не принимались.

Однако сохранившаяся устность и публичность судопроизводства создавала условия для применения обычного права, хотя последнеепереставалоигратьрольдейственногорегулятораобщественных отношений, все более приобретая «самосудные формы». Судьи же стали независимы от станичных обществ и поэтому порою злоупотребляли полномочиями, так как обычаи являются функциональным социально-нормативным регулятором только тогда, когда применяются и толкуются обществом, а не отдельными его членами, наделенными государством особыми полномочиями.Впрочем,свведениемв1870годуинститутамировыхсудей деятельность станичных судов стала терять свой смысл. «Сначала дело шло довольно хорошо, но потом когда была открыта камера мирового судьи, положение изменилось, многие станичные обычаи и правила перестали быть законом, но даже подверглись преследованию, и станичный суд был парализован, потеряв всякую силу и значение. Не имея на все точного указания, суд из боязни

96

ответственности за превышение власти стал принимать к своему разбору только гражданские иски и тяжбы. Из преступлений же он считает маловажными и подлежащими его разбирательству каки- е-либо проступки против дисциплины и трезвости (непослушание и пьянство). Воровство же, например, он не примет к разбору, хотя бы оно было учинено на одну только копейку» [105, с. 157].

Станичные, хуторские и поселковые атаманы также в 1870 году были отстранены от участия в партикулярном правосудии,и«лишь изредка можно было найти такие приговоры, в вынесении которых принимали участие атаманы. Вследствие этого оставались без последствий не только маловажные проступки, но и такие преступления, которые влекли за собой лишение или ограничение прав гражданского состояния. Однако с лишением права станичных судей принимать жалобы вне суда, возможно, некоторые злоупотребления были бы устранены. Очевидно, что к таким последствиям привело бы и уничтожение обычая решать дела в питейных заведениях» [118].

В 1891 году по отношению к институту станичных судей была создана вышестоящая инстанция – «почетные судьи», по общему правилу учреждавшаяся на каждые две станицы, при этом судопроизводство оставалось устным, но приговоры формализовались в письменном порядке. Созданная к концу XIX века система «станичной юстиции» получила более совершенную форму, но все еще осталась открытой для применения обычного права, хотя бы и под надзором вышестоящих инстанций. Кроме того, в ведение станиц было возвращено производство по делам о кражах в небольшом размере (приложение № 10) [67, с. 91].

§1. реформа суда в области войска донского

в70-х годах XIX века

Реформирование судебной власти на Дону осуществлялось с задержкой по сравнению с губерниями, управляемыми на основе «Общих учреждений Всероссийских». Для проведения пре-

97

образований законодателем были введены «Дополнительные правила о подсудности по преступлениям лиц войскового сословия всех вообще казачьих войск» от 31 марта 1870 года [74, собр. 2, т. 45, № 48207, с. 342]; Положение «Об общественном управлении в казачьих войсках» от 13/25 мая 1870 года [74, собр. 2, т. 45,

№48354, с. 617] и «Временные правила о введении мировых судебных установлений в Земле Войска Донского впредь до введения земских учреждений» от 16 мая 1870года[74,собр.2,т.45,

№48370,с.657],атакже«ПравилаоприменениикОбластиВойска Донского Положения о земских учреждениях» от 1 июня 1875 года [74, собр. 2, т. 50, № 54758]. На основе мнения Государственного Совета от 20 марта 1873 года «О введении Судебных уставов 20 ноября 1864 года и Положением о нотариальной части 14 апреля 1866 года в Области Войска Донского» был создан Новочеркасский и Усть-Медведицкий окружные суды, при которых функционировали донская прокуратура и судебные следователи [74, собр. 2, 48, № 52034, с. 347].

«Дополнительныеправила»от31марта1870годаопределяли, что преступления, совершенные лицами «войскового сословия», подлежат рассмотрению «судебных установлений гражданского ведомства», исключая случаи, когда происходят в период прохождения действительной воинской службы в бытность в строевых частях и на службе «по военным войсковым учреждениям», подлежа в такой ситуации военному суду. Казаки «служивого разряда», находящиеся на льготе, то есть по домам или на внутренней службе, подлежали военному суду только за совершение преступлений, объективная сторона которых состояла «в прямом нарушении обязанностей военной службы». Гражданские чиновники, служившие по «военным войсковым установлениям», привлекались к военному суду только за совершение должностных преступлений и нарушение «правил военной дисциплины».

Преступления, рассматриваемые военным судом, квалифицировались «по военно-судным учреждениям» на основе общих правил для «военно-сухопутного ведомства», а лица, подлежащие

98

ведению «гражданских судебных установлений» были судимы согласно «общим уголовным законам». Однако до введения на Дону «общего гражданского судоустройства» производство дел по всем преступлениям лиц «войскового сословия» все еще оставалось за «Военно-судными комиссиями», которые при расследовании преступлений и при вынесении приговоров, относимых к компетенции«судовгражданскоговедомства»,руководствовались«общими уголовными законами».

Положение «Об общественном управлении в казачьих войсках» от 13/25 мая 1870 года предусматривало создание «станичного суда», являвшегося частью станичного управления в каждом станичном обществе, наряду со «станичным сходом» и «станичным атаманом со станичным правлением». Впрочем, за станичным атаманом сохранялось право наказания виновных в совершении «маловажных полицейских проступков» лиц, находившихся в его ведении и не пользовавшихся «особыми по состоянию правами», применением к виновным общественных работ до двух дней, денежного штрафа в пользу станицы на сумму не более одного рубля или ареста до двух дней. Однако лица, считавшие себя несправедливо наказанными атаманом, в семидневный срок имели право подавать жалобу в окружное полицейское управление.

В процессуальном плане к обязанностям станичного атамана было отнесено следующее: «непременно приглашать двух свидетелей, преимущественно из стариков своего общества», для «предварительного дознания по преступлениям и проступкам», производства «личных взысканий, как полицейских, так и налагаемых судебными установлениями», а также при обыске, задержании или аресте, осуществляемых компетентными органами. Делопроизводственная часть в станичном суде возлагалась на станичного писаря, который вел различные дела, в том числе отвечал за хранящуюся при станичном правлении книгу решений станичного и третейских судов, записи в которой, а также засвидетельствованные копии с прочих документов имели силу доказа-

99

тельства, если признавались действительными и не подложными. Кроме того, отдельно велся «штрафной журнал о казаках служивого разряда, числящихся в разряде штрафованных» [74, собр. 2, т. 45, № 48354, с. 621].

§ 2. станичный и третейский суды по положению 1870 года

Согласно Положению «Об общественном управлении в казачьих войсках» от 13/25 мая 1870 года из компетенции станичного схода судебные функции изымались, что не запрещало применение местных обычаев и правил (обыкновений) в работе «станичной юстиции», представленной станичным и третейским судами. С разделением местного самоуправления и суда закреплялась устность и публичность судопроизводства, при этом его целью признавалось примирение сторон, при невозможности которого выносились судебные решения, учитывающие все обстоятельства дела и «местные обычаи и правила, принятые в казачьем быту» [74, собр. 2, т. 45, № 48354, с. 617]. Примирение допускалось по всем делам, подведомственным станичному суду, который по своему статусу походил на волостной сельский суд [21, с. 135–137].

Станичный суд состоял из 4–12 человек возрастом не моложе 25 лет, ежегодно выбираемых казачеством на станичном сходе, не состоявших на действительной службе и не исключенных с нее по отрицательным мотивам, ранее не подвергавшихся по суду телесному наказанию, не находившихся под следствием или судом, а также не «развратного поведения». Казаки, избранные станичными судьями, не имели права отказаться от этой должности, исключая следующие основания: возраст свыше шестидесяти лет; предыдущая служба судей в течение установленного срока; тяжелая болезнь; иные заслуживающие уважения причины. Работа станичным судьей, вероятно, считалась обременительной, но во время ее несения казаки освобождались от всех натураль-

100