1864

водство товаров для их потребления в будущем, в результате ставка процента повышается, что является четким сигналом для предпринимателей: средства ограничены и требуют столь длительного времени (или имеют низкую маржу), что наиболее рискованные начинания ждет скорее всего провал. Следовательно, предпринимательские усилия будут основываться на более непосредственных способах производства, в крайнем случае, на простом двустороннем обмене или даже самообеспечении. Последнее указывает на то, что данный путь не ведет к росту экономического процветания. Из этого всего следует вывод, что к циклу упадка ведет отрицательная обратная связь, основанная не на чрезмерном сбережении, а на сбережении недостаточном»

[10, с. 27-28].

Вследствие чего Корриган утверждает, что одно из решений, которое могло бы одновременно вызвать неизбежный кризис и практически мгновенно проложить путь для его разрешения, – это радикальное сокращение расходов; не просто замедление темпа их роста или даже их замораживание, а именно сокращение. Одним махом это вызвало бы все необходимые нам банкротства; это вновь оживило бы частный сектор, возвращая людям право распоряжаться своими судьбами, покончив с политическим казнокрадством и всеми заверениями о «стабилизации», а также положило бы конец санкционированному государством меркантелизму [10, с. 38-39].

Еще один представитель австрийской школы Роджер Гаррисон особо акцентирует внимание на области полной занятости, если безработица намного превышает этот уровень, мы называем это рецессией, если это состояние затягивается – депрессией. Если безработица снижается ниже уровня полной занятости, мы говорим, что экономика перегрета,чтоозначает развитиестимулированногобума[10,с.46].

В унисон другим представителям австрийской школы Гаррисон утверждает, что накачка денег на кредитный рынок лишь в первый момент оказывает эффект, выглядящий как увеличение сбережений. Когда процентная ставка снижается, увеличение инвестиций происходит при снижении величины сбережений. Потому что функции сбережения (индивидов) не изменились, а при снижении процентной ставки люди сберегают меньше, потому что на свои деньги они получают меньший процент. А когда они сберегают меньше, они потребляют больше. Внутри экономики начинается война. На одной стороне находятся инвесторы, которые инвестируют больше и на более длительные сроки, а на другой находятся потребители, которые не только

31

не делают это возможным, увеличивая сбережения, но наоборот, увеличивают текущее потребление. Это осушает ресурсный фонд, как его называл Фрэнк Шостак. В то же время инвесторы принимают решения, рассчитанные на больший ресурсный фонд. Это настраивает экономику против самой себя. В недрах роста скрывается противоположный процесс, вырывающийся на поверхность, когда оказывается, что начатые инвестиционные проекты не могут быть завершены. Происходит кризис, начинается спад. Такова история экономического цикла [10, с. 52].

«Кейнс утверждал, что предельная склонность к сбережению фиксирована и зависит от дохода, а не от каких-то изменений в предпочтениях. Конечно, это неверно, – говорит Гаррисон. – Люди могут менять свои решения о том, сколько сберегать. Они могут решить сберегать больше, чтобы накопить себе пенсию. Если система социального обеспечения снижает настоятельность этого направления сбережений, они могут сберегать больше для своих детей, на образование и еще по множеству причин. И если они осуществляют сбережения, это меняет процентные ставки и оказывает прямое влияние на структуру капитала». Увеличение сбережений не только делает возможным рост инвестиций, но более низкая ставка процента стимулирует этот рост инвестиций, а также управляет временной структурой инвестиций; инвестиции становятся более долгосрочными [10, с. 49].

Согласно теории австрийской школы, причины циклов кроются в политике государственного вмешательства в экономику, а именно – в неправомерном расширении (или сжатии) кредита через механизм изменения учетной ставки Центрального банка, спад же необходим для восстановления баланса в реальной экономике. В этот период ликвидируются неэффективные инвестиции, и экономика сама исправляет ошибки. Но коррекция возможна лишь в том случае, если в рыночный процесс не последует дальнейшего вмешательства государства; действия же государства в рамках монетарной политики при выходе из кризиса – понижение ставки процента, кредитная экспансия – приведут к ошибочному (не отражающему реальные запросы потребителей) размещению капитала. Однако "точечное" государственное регулирование экономики в данной теории не исключается.

Отдельно необходимо обратить внимание в анализе делового цикла на модели, предлагаемые неоклассиками, которые получили свое распространение с начала 70-х гг. ХХ в. В своих теоретических воззрениях они исходят из положения о совершенстве рыночного ме-

32

ханизма и гибкости цен и заработной платы. В таких условиях функционирования экономики причиной циклических колебаний в выпуске и занятости являются шоки, которые приводят к изменениям совокупного предложения.

В неоклассической теории делового цикла наиболее значимыми для макроэкономики можно выделить следующие подходы:

теория рациональных ожиданий;

теория реального делового цикла.

Теория рациональных ожиданий. Теория рациональных ожида-

ний Р. Лукаса (1937 г.), главы так называемой новой классической школы, лауреата премии памяти А. Нобеля в 1995 г. за разработку и применение гипотезы рациональных ожиданий, которая привела к изменению макроэкономических анализов и углублению понимания экономической политики.

Сторонники школы рациональных ожиданий поставили своей целью разрабатывать собственную теорию динамического равновесия в соответствии с принципами оптимального поведения хозяйственных агентов, которая ответила бы на вопрос о причинах и степени колебаний основных экономических показателей, включая выпуск, масштабы занятости, цены, заработную плату. Авторы теории исходят из того, что в макроэкономическом анализе особая роль принадлежит субъективным ожиданиям и прогнозам участников хозяйственного процесса. Возникла идея разработки новой равновесной модели, опирающейся на данный фактор.

Теоретики новой классики исходят из того, что концепция адаптивных ожиданий, составляющая основу монетаристской модели поведения хозяйственных агентов на рынке, не обеспечивает возможности полного учета роста цен. Это влечет за собой ошибки в прогнозах и отрицательно сказывается на результате хозяйственной деятельности. Гипотеза адаптивных ожиданий в силу ограниченности своей информационной базы не соответствует неоклассическому принципу оптимального поведения субъекта на рынке.

В начале 60-х г. американский экономист Дж. Мут ввел в экономический оборот понятие "рациональные ожидания". Под рациональными он подразумевал ожидания, складывающиеся не только с учетом информации прошлых периодов, а главным образом на основе всей имеющейся в определенный момент информации о современном состоянии и перспективах хозяйства. В результате на базе всей полученной экономическими агентами информации формируются пред-

33

ставления о положении в экономике, которые автор принимает как условные математические ожидания. Экономическая информация является первичным материалом для построения моделей рациональных ожиданий, формирующихся на основе математических методов [137, с. 315-335]. Одну из первых подобных моделей построил Р. Лукас, исходивший из того, что если вся имеющаяся в наличии информация оптимально используется участниками хозяйственного процесса при формировании своих ожиданий, то такие ожидания можно считать рациональными, что нашло отражение в обширном исследовании Р. Лукаса и Г. Саржента "Рациональные ожидания и экономическая практика" (1991 г.), книге Р. Лукаса "Исследование теории делового цикла" (1991 г .) [130, с. 49-72]. Кроме того, ожидания в модели должны быть эндогенными, а при анализе экономической политики крайне важно учитывать различия в ожиданиях, которые возникают при разных вариантах политики. В этом состояла суть знаменитой критики традиционных методов эконометрического анализа политики, высказанной Лукасом [131, с. 19-46].

Теоретики рациональных ожиданий полностью полагаются на механизм рыночного саморегулирования экономики. Они исходят из того, что рынки постоянно находятся в состоянии равновесия. Спрос всегда равен предложению, поскольку механизм рыночного саморегулирования оперативно устраняет любые отклонения в их соотношении. Рычаги саморегулирования приводятся в действие в ходе конкуренции. Колебания производства или занятости наиболее характерны, как правило, для уровня фирмы или отрасли. В рамках национальной экономики преобладает тенденция к их выравниванию. Авторы теории рациональных ожиданий не отрицают возможности циклических колебаний производства. Они рассматривают их как результат ошибок, допускаемых экономическими субъектами в течение краткосрочного периода. Причиной возможных ошибок считается некачественная, искаженная информация, мешающая правильно оценить конъюнктуру и разработать реальные прогнозы.

Сторонники концепции рациональных ожиданий отвергают государственное регулирование экономики, а меры экономической политики считают неэффективными и бесперспективными. Более того, регулирующее вмешательство государства, представленное чаще всего непоследовательной, а то и некомпетентной экономической политикой, они рассматривают в качестве основы цикла, главной причиной отклонений от естественного уровня производства и безработи-

34

цы. Кейнсианская система антициклического регулирования считается причиной развязывания в 70-е годы галопирующей инфляции и стагфляции.

Большое место сторонники рациональных ожиданий отводят созданию равновесной модели цен. Равновесные цены ставятся в зависимость от денежной массы, ее движения. Изменения денежной массы проявляются в ценах. При этом делается вывод, что изменения денежной массы в результате определенной государственной политики влияют лишь на общий уровень цен, не отклоняя экономику от естественного состояния. Теоретики рациональных ожиданий выступают за стабильность денежной политики, поскольку именно от нее зависит, по их мнению, устойчивость цен.

Теоретики новой классики связывают цикл и с неопределенностью изменений государственной политики в предложении денег. Неожиданные изменения денежной массы в обращении они рассматривают в качестве причины изменения цен и циклических колебаний в экономике. Как отмечает Р. Лукас, даже на небольшие колебания цен предприниматели отвечают резкими изменениями производства и занятости. Увеличение денег в обращении вызывает рост цен, что является сигналом к увеличению производства. Снижение цен, следующее за сокращением денежной массы в обращении, дает сигнал к снижению объемов производства. По мнению Р. Лукаса, степень отклонения от намеченного уровня производства зависит от того, считают ли субъекты экономики колебания цен временными или устойчивыми. Стабилизация рыночной ситуации, в свою очередь, подсказывает им насколько правильны были их действия, повлекшие за собой либо расширение, либо сокращение производства [129].

Наряду с государственной экономической политикой фактором, вызывающим нестабильность, авторы новой классики называют несовершенство информации, ее ограниченность и искаженность. Одним из главных источников ошибок считается также экономическая политика государства. Действием этого фактора объясняют появление необоснованных, ошибочных решений, принимаемых экономическими агентами. В качестве противодействия предлагается получение дополнительной достоверной информации и доведение ее до необходимого уровня. В этом случае последствия неверных решений и дестабилизированная рациональная рыночная активность восстанавливают стабильное равновесие без внешнего вмешательства.

Теория реального бизнес-цикла. В1970-х годах критика Лукаса и введение понятия рациональных ожиданий использовались в основном деструктивно, то есть в целях дискредитации кейнсианской тео-

35

рии и демонстрации того, чего центральные банки не могут достичь. Поэтому появился немедленный спрос на конструктив, на некую альтернативную теорию деловых циклов, то есть объяснение того, почему экономики переживают периоды подъемов и спадов и что должны делать власти в каждой из таких ситуаций. Именно эту нишу и заполнили Нобелевские лауреаты 2004 года. В 1982 г. Ф.Кюдланд и Э. Прескотт предложили новый подход к исследованию деловых циклов [125, с. 1345-1370]. Во-первых, они показали, что циклы можно изучать с помощью динамических моделей общего равновесия, которым свойственны атомистические агенты с рациональными ожиданиями и совершенно конкурентные рынки [130, с. 659-681]. Во-вторых они доказали, что модели деловых циклов корректно описывают эмпирические закономерности долгосрочного роста. Это позволило объединить теории деловых циклов и экономического роста. В-третьих, Кюдланд и Прескотт предложили калибровать модели с помощью параметров, выявленных в ходе микроэкономических исследований и из долгосрочных трендов экономического развития, и сопоставлять эти результаты с фактическими данными. До 1982 г. в большинстве теоретических работ по макроэкономике проводился лишь сравнительный анализ моделей со стилизованными фактами. В своих статьях Кюдланд и Прескотт предложили новое описание делового цикла, основанное на оптимальном поведении экономических агентов при рациональных ожиданиях [125, с. 1345-1370, 140, с. 11-44]. То есть они попытались объяснить все колебания экономики как равновесное явление, в связи с чем их также стали называть «новыми классиками». По своей сути и предположениям, модели реальных деловых циклов просты. Они предполагают, во-первых, что фирмы максимизируют свою прибыль и принимают решения об инвестициях, исходя из ожиданий будущего спроса на их товар и развития технологий. Хотя эту гипотезу можно и критиковать, тем не менее, мало кто не согласится с тем, что любой предприниматель пытается получить максимум из располагаемых ресурсов и обдумывает тщательно каждое инвестиционное решение с точки зрения ожидаемых будущих доходности и рисков. Во-вторых, эти модели предполагают, что домохозяйства ведут себя оптимально со своей точки зрения, то есть их потребление зависит от того, какой доход они ожидают получить в течение всей своей жизни. Они не будут тратить все, что заработали в этом году, если не рассчитывают получить столько же в следующем. Аналогично, если они рассчитывают на рост доходов в будущем, то они

36

будут жить в долг, потребляя больше своего текущего дохода. Таким образом, они ведут себя согласно гипотезе постоянного дохода (или жизненного цикла), простейший случай которой описан, например, в классических работах Милтона Фридмана, а также Модильяни и Брумберга [112, 135]. Многочисленные эмпирические исследования обеспечили поддержку гипотезе постоянного дохода, хотя только и отчасти. Кюдланд и Прескотт написали целую серию научных статей, показывающие динамические модели (в отличие от статических кейнсианских моделей), основанные на этих предположениях. Они показали, какое стоит ожидать поведение всех основных макроэкономических переменных, таких как внутренний валовой продукт, инвестиции, потребление и сбережения, экспорт и импорт, в зависимости от технологических изменений в производительности труда, изменений внешней конъюнктуры. Авторы также проделали огромный труд, сравнивая полученные в своих моделях результаты с эмпирически наблюдаемым поведением экономики, то есть степени колебаний разных переменных и их корреляции. Они продемонстрировали, что результаты их моделей в общем и целом соответствуют наблюдаемым закономерностям. Один из основных выводов заключался в том, что большая часть колебаний ВВП в развитых странах соответствуют по своему размеру предсказанным в равновесных моделях, то есть нет необходимости вводить в модели отклонения от рыночного равновесия, как делал Кейнс, и соответственно нет нужды в проведении ка- кой-либо стабилизационной политики со стороны государства. Вовторых, они объяснили, почему наблюдаемое в реальной жизни потребление колеблется меньше, чем выпуск, а инвестиции – больше. По их теории это происходит в результате оптимальных действий домохозяйств и инвесторов. Цепочка рассуждений выглядит так. Предположим, в России произошло улучшение внешней конъюнктуры, то есть выросли мировые цены на нефть, но при этом все ожидают, что это изменение цен – временное. Потребители, понимая, что доходы не будут высокими всегда, сберегают значительную часть на будущее и тратят только незначительную часть от этих «дополнительных» доходов. Они пытаются каждый год тратить на потребление более-менее постоянное количество денег независимо от текущего дохода, то есть «сглаживать» потребление. Производители, с другой стороны, понимают, что временно их прибыли будут больше, в связи с улучшенной мировой конъюнктурой, и для получения этих прибылей они резко увеличивают инвестиции, расширяя свои производственные мощно-

37

сти. То есть инвесторы сильно реагируют на любое изменение в ожиданиях о будущих прибылях. Таким образом, сильные колебания в инвестициях, которые Кейнс приписал «животным инстинктам» и счел источником делового цикла, Кюдланд и Прескотт смогли объяснить как равновесное явление.

После выхода статьи Кюдланда и Прескотта в макроэкономических исследованиях стали применять именно модели реальных дело-

вых циклов (real business cycle models, RBS-модели). В них изучается основной фактор деловых колебаний – реальные шоки. Теория реального цикла показывает, что при заданном наборе шоков дисперсию отклонений рядов от долгосрочного тренда за определенный период можно модельно приблизить к реальной с достаточно высокой точностью. Особое внимание уделяется роли технологических шоков. Кроме того, RBS-модели стали широко использовать для анализа общей экономической политики, в частности для изучения фискальной и монетарной политики [104, с. 1671-1745].

Технологические шоки. Основными катализаторами колебаний в RBS-моделях считаются технологические (как было сказано ранее), а также монетарные, фискальные и нефтяные шоки. По мнению Прескотта, с вероятностью 75 % на технологические шоки приходится более половины колебаний в послевоенные годы [140, с. 11-44]. По сути, технологические шоки – это неожиданные колебания предельной производительности факторов производства и, следовательно, их стоимости. После 2000 г. многие экономисты в качестве источников деловых циклов стали рассматривать технологические шоки, вызван-

ные инвестиционной активностью (investment-specific technical change) [114, с. 91-115]. В обычных RBS-моделях стандартный технологический шок обуславливает рост производительности труда и капитал. При инвестиционно-технологическом шоке производительность старого основного капитала не меняется, но растет отдача от вложений в новые фонды и повышается их рентабельность.

Нефтяные шоки. Изменение цен на нефть и другие энергоносители в целом связано со спадами и подъемами в экономике США [101, с. 115-134]. Резкие колебания этих цен улучшают характеристики RBS-моделей, но это не основная причина колебаний выпуска

[123, с. 173-190, 141, с. 549-577, 111, с. 400-416]. Хотя цены высоко волатильны, доля затрат на добычу в общей добавленной стоимости слишком мала, чтобы оказывать заметное влияние на экономическую активность.

38

Фискальные шоки. Стандартные RBS-модели способны отражать изменчивость потребления и количества отработанного времени, а также показывать низкую корреляцию между количеством отработанного времени и средней производительностью труда [106, с. 430450, 100, с. 315-334, 103, с. 441-462, 133, с. 573-601]. При введении в

модель предпосылки о фискальных шоках, а именно шоков налоговой ставки и госрасходов, можно получить более точные результаты по выпуску: его волатильность возрастает. Однако обычно налоговые ставки и госрасходы меняются не столь сильно, чтобы стать основным источником колебаний деловой активности.

Монетарные шоки. Во многих RBS-моделях исследуется влияние монетарных шоков на колебания деловой активности [108, с. 655-690, 96, 144, с. 1123-1175, 107, с. 1661-1707, 105]. Ряд экономистов глав-

ной причиной монетарных шоков считают изменение политики межбанковского кредитования [102].

В монетарных RBS-моделях нового поколения можно построить функции импульсной реакции на монетарный шок без использования векторных авторегрессий. В этих моделях, как и прежде, технологические шоки часто выступают источником деловых циклов, но при этом монетарные переменные активно участвуют в формировании реакции на технологические шоки. Чтобы технологический шок оказал сильное краткосрочное влияние на экономический рост, необходима соответствующая денежно-кредитная политика [96, с. 723-743].

Но, может быть, главное, что привнесли в науку Нобелевские лауреаты – это то, что они разработали методологию анализа динамических стохастических моделей общего равновесия с рациональными ожиданиями агентов. Таким образом, они объединили многие разработки ученых до 1980-х годов в единую систему. Эта система остается базисом для большинства современных моделей и преподается во всех ведущих аспирантурах мира, даже теми профессорами, которые не являются сторонниками данных теорий. Своим названием теория реальных деловых циклов обязана тому, что основным источником экономических колебаний (периодов быстрого и медленного роста, равно как и рецессий) должны быть изменения производительности труда или других "реальных" факторов, таких, например, как международные цены на нефть. Именно неравномерные изменения в этих переменных, с точки зрения авторов, ведут к неровному росту экономики. В остальном же экономика находится в устойчивом равновесии, то есть любые отклонения от равновесия (такие, как безработица) экономика вылечивает сама, используя рыночные механизмы, если, конечно, ей не мешать. Такой вывод идет в разрез с традиционным кейнсианским подходом, который всегда приписывал краткосрочные колебания экономики изменчивому спросу, движимому необъяснимыми животными инстинктами. Соответственно практические рекомендации для властей у Кюдланда и Прескотта тоже заключаются в

39

минимальном вмешательстве в экономику, из-за чего их и назвали «новыми классиками».

Особого внимания заслуживают не только теории известнейших экономистов, но и инструменты, используемые и рекомендуемые ими за последние два века. Разделим указанных на две большие группы, на сторонников эмпирического и теоретического подходов к проблеме цикла. К сторонникам первой группы отнесем Митчелла, Жюглара, Тинбергена, к сторонникам второй группы – Кейнса, Мизеса, Хайека, Лёве, Пигу.

Эмпирический подход в свое время был провозглашен Жюгларом еще в середине XIX века. Как отмечает Шумпетер, Жюглар написал "великую книгу фактов" и высказал принципиальную идею (наряду с другими, например, о внутренней связи фаз цикла, выразившейся в знаменитом и многократно впоследствии повторяемом утверждении, что единственной причиной депрессии является процветание) о том, что интерпретация, т.е. теория, может быть только порождением фактов. Впоследствии Митчелл не только подтвердил эту позицию, но и предложил расширить область рассмотрения, включив институциональные и психологические факторы [116].

В работе "Экономический цикл" (1913 г.) (Mitchell W.C. Business Cycles. University of California Press, 1913) Митчелл выступил против теории в классическом смысле слова как логически строгой схемы, выведенной из нескольких базисных аксиом, полученных, главным образом, интроспективно, и претендующей на, пусть и схематическое, исчерпывающее отражение основных черт того или иного явления. Это не означало, что Митчелл в принципе отрицал теорию. "Теория экономических процессов сама по себе, – писал о позиции Митчелла Шумпетер, – должна оставаться теорией, но ей надлежит стать теорией, построенной на базе результатов тщательного осмысления реального поведения, и так как он не исключал в принципе ни интроспекции, ни психологической интерпретации, порожденной интроспекцией, – мотиваций" [143, с. 246]. Статистические данные, по мнению Митчелла, должны играть важную роль и при оценке теории.

Далее рассмотрим сторонников теоретических подходов. Наиболее яркий представитель австрийской школы Мизес был противником построения различных «диаграмм и кривых», и из всех экономистов австрийской школы он был, без сомнения, самым откровенным противником эффективности прогнозирования. «Если будущее представляло бы собой просто продолжение трендов, существовавших в прошлом,– утверждает Мизес, – то оно не было бы неопределенным и не было бы никакой нужды в прогнозах».

40