1864
.pdfдержки производства, и то, что вначале выступало в виде предпринимательской прибыли, в конечном счёте, увеличивает устойчивые ре-
альные доходы» [90, с. 392-431].
Тем не менее, считает Й. Шумпетер «… явление кризиса само исчезнет раньше, чем капиталистическое интермеццо, плодом которого оно является»
Идеи шестой главы «Теории экономического развития» легли в основу другого фундаментального труда Й. Шумпетера – двухтомника « Циклы деловой активности» (1939), в котором они получили дальнейшее развитие и были подкреплены историческим и статистическим материалами. В частности, говоря о кластерах нововведений, он отметил несколько имевших место промышленных революций или инновационных волн, вызванных появлением таких кластеров.
Первая инновационная волна, согласно Й. Шумпетеру, была вызвана появлением парового двигателя, развитием текстильной промышленности и развитием металлургии. Она продолжалась с 1780-х по 1840-е гг. Вторая волна была связана с развитием железных дорог и сталелитейной промышленности и продолжалась с 1840-х до начала 1900-х гг. Третья волна, возникшая в начале XX столетия, была инициирована совместным распространением электричества, двигателя внутреннего сгорания, автомобилей. Таким образом, каждый инновационный цикл продолжался примерно 50-60 лет (в среднем, по Шумпетеру , 55 лет).
Заслуживают особого внимания и работы одного из величайших экономистов XX века Джона Мейнарда Кейнса. Кейнс, несомненно, является главной фигурой в экономической теории XX века. Его репутация основывается не только на книге «Общая теория занятости, про-
цента и денег» (General Theory of Employment, Interest and Money, 1936), которая породила так называемую «кейнсианскую революцию», но и на других его работах, наиболее примечательными из которых являются «Трактат о вероятности» (A Treatise on probability, 1921) и «Трактат о деньгах» (A Treatise on Money, 1930), также на его влиянии как советника Британского казначейства, его центральной роли на Бреттон-Вудской конференции 1944 г., на которой были созданы Международный валютный фонд и Международный банк реконструкции и развития, и благодаря его выдающемуся месту в культурной и интеллектуальной жизни того времени как журналистаи оратора.
То новое, что привнес Кейнс, заключалось, во-первых, в стремлении работать почти исключительно с агрегированными макроэкономически-
21
ми переменными и сводить всю экономику к трем рынкам – товаров, облигаций и труда; во-вторых, в концентрации на коротком временном интервале и отбрасывании в сторону рассмотрения длительного периода, который находился в центре анализа у его предшественников; и, в- третьих, в перенесении всего веса приспособлений к меняющимся экономическим условиям на объем выпуска или доход, а не на цены. Равновесие для экономики как единого целого теперь подразумевало «равновесие при неполной занятости», и введение этого на первый взгляд противоречивого понятия означало глубокое изменение позиции современных экономистов, которые всегдабыли увереныв том, чтоконкурентные силы в конечном итогеавтоматически двигают экономикув направлении устойчивогосостоянияполной занятости.
Главным трудом Кейнса справедливо считают «Общую теорию занятости, процента и денег», которая целиком посвящена вопросам экономических циклов.
«По-моему, лучше всего рассматривать экономический цикл как явление, вызванное циклическими изменениями предельной эффективности капитала, – высказывает мнение Кейнс, – хотя и осложненное и усиленное сопутствующими изменениями других важных краткосрочных переменных экономической системы [53, с. 287].
Циклическое движение по Кейнсу подразумевает такое развитие экономической системы, например, в сторону подъема, при котором вызывающие его силы накапливаются и усиливают друг друга, но потом постепенно ослабевают, пока в известный момент не замещаются силами, действующими в противоположном направлении. В свою очередь противодействующие силы крепнут в течение определенного времени и взаимно активизируются, пока и они, достигнув своего максимума, не начинают убывать, уступая место своей противоположности. Под циклическим движением, однако, Кейнс понимает нетолько то, что повышательная и понижательная тенденции, раз начавшись, не действуют бесконечно в одном и том же направлении и что, в конечном счете, они меняют его на противоположное. Он полагает также и то, что имеется заметная регулярность в чередовании и продолжительности повышательных и понижательных тенденций.
Кроме того, отмечает Кейнс, в экономическом цикле есть одна очень характерная черта, которую необходимо объяснить, а именно явление кризиса, то есть внезапную и резкую, как правило, смену повышательной тенденции понижательной, тогда как при обратном процессе такого резкого поворотазачастую не бывает.
22
Кейнс объясняет ее следующим образом. Очень часто, говорит он, при объяснении «кризиса» обращают особое внимание на повышательную тенденцию нормы процента под влиянием возросшего спроса на деньги, как для производственных целей, так и для спекуляции. Кейнс допускает, что временами этот фактор действительно может играть роль усилителя, а иногда от него может даже исходить первоначальный толчок. В лекции, прочитанной в Инситуте фонда Гарриса, Кейнс говорит «Никто не считает, что стоит проводить электрификацию железных дорог в Великобритании на основе заимствований под 5 %. Но никто не станет спорить, что при 3,5 % это дело выгодное. То же самое касается бесчисленного количества технических проектов» [122,
с. 287].
Тем не менее, он полагает, что главное объяснение кризиса надо искать не в росте процента, а во внезапном падении предельной эффективности капитала, который, в свою очередь, зависит не только от существующего изобилия или недостатка капитальных благ и текущих издержек их производства, но также и от ожидаемой их доходности в будущем [122, с. 288-289].
Согласно рассуждениям Кейнса, самой главной и существенной чертой бума является то, что инвестиции, которые в условиях полной занятости фактически принесут, скажем, 2 %, производятся из расчета получения дохода, скажем, 6 % и соответственно этомуоцениваются.
Когда же наступает крах иллюзий, то подобные завышенные расчеты сменяются противоположной «ошибкой пессимизма», приводящей к тому, что инвестиции, которые в условиях полной занятости могли бы в действительности принести 2 %, рассматриваются как убыточные. А вытекающее отсюда резкое сокращение новых инвестиций ведет к безработице, и тогда инвестиции, способные принести при полной занятости 2 %, в действительности приносят только убыток.
Отсюда он делает вывод, что в условиях бума нужна не более высокая, а более низкая норма процента. Последняя дает возможность поддерживать состояние так называемого бума. Эффективное средство борьбы с экономическими циклами нужно искать не в устранении бумов и установлении хронической полудепрессии, а в том, чтобы устранить кризисы, постоянно поддерживая состояние квазибума [122, с. 294].
Примерно в тот же период, когда получили известность труды Дж. Кейнса, начинает приобретать популярность и подход австрийской школы. Австрийская школа предлагает модель свободного кон-
23
курентного рынка и отстаивает идею о том, что стихийное рыночное регулирование, хотя и не идеально, но все же более эффективно и более предпочтительно политически, чем любые формы государственного воздействия на экономику. Согласно теории австрийской школы, экономический цикл порождается центральным банком и усугубляется всевозможными разновидностями государственного вмешательства. Среди ярких представителей австрийской школы можно выделить Мизес Л. фон, Хайек Ф., Хаберлер Г., Шостак Ф., Корриган Ш., Гаррисон Р. Рассмотрим каждого из них.
Один из известнейших австрийских экономистов Людвиг фон Мизес писал, что искусственный бум характеризуется ошибочными инвестициями и избыточным потреблением. Ошибочные инвестиции означают инвестиции, нацеленные на слишком отдаленное будущее, избыточное потребление означает увеличение потребления за счет снижения нормы сбережений (вызванного искусственно низкой процентной ставкой) [10, с. 53].
«Банковские счета, – говорит Мизес, – играют в увеличении кредита ту же самую роль, что и банкноты. Следовательно, расширение кредитования может возникнуть не только вследствие избыточного выпуска банкнот, но и в результате открытия избыточных текущих счетов [10, с. 103-104]…Экономика не может развиваться гармонично и плавно до тех пор, пока все искусственные меры вмешательства в уровень цен, заработной платы или процентных ставок, который устанавливается через свободное взаимодействие экономических факторов, не будут отвергнуты раз и навсегда [10, с. 111]».
Процесс, ведущий к кризису и последующей депрессии, Мизес описывает следующим образом. Выпуская фидуциарные средства, под которыми подразумеваются банкноты без золотого обеспечения или текущие счета, которые не в полном объеме обеспечены золотыми резервами, банки в состоянии значительно расширить свой кредит. Создание этих дополнительных фидуциарных средств позволяет им увеличивать кредитование, значительно превышая лимит, обусловленный их собственными активами, а также фондами, вверенными им банковскими клиентами. Они вступают на рынок в данной ситуации в роли «поставщиков» дополнительно кредита, созданного ими же, чем вызывают снижение ставки процента, которая опускается ниже того уровня, на котором находилась бы без их вмешательства. Снижение ставки процента стимулирует экономическую активность. Проекты, которые не рассматривались бы как «прибыльные», если бы на про-
24
центную ставку не оказали свое воздействие банковские манипуляции, и которые таким образом остались бы невостребованными, тем не менее сочтены «прибыльными» и теперь могут быть запущены. Более активная конъюнктура ведет к увеличению спроса на производственные материалы и рабочую силу. Цены на средства производства и оплата труда растут, а увеличение заработной платы ведет в свою очередь к увеличению цен на потребительские товары. Если бы банкам пришлось отказаться от своего образа действий и ограничить себя тем, что уже сделано, то бум быстро бы сошел на нет.
В то же время, если банки решают вовремя остановить расширение кредита, чтобы предотвратить обвал валюты, и если таким образом бум будет приостановлен, то быстро выяснится, что ложное впечатление «прибыльности», созданное расширением кредита, привело к неоправданным капиталовложениям. Одни предприятия урезают масштаб своей деятельности, другие ликвидируются или терпят банкротство. Цены резко падают, вслед за бумом наступают кризис и последующая депрессия, которые венчают период неоправданных капиталовложений, вызванных расширением кредита. Первое, что требуется сделать в данном случае, это ограничить потребление и через экономное расходование наращивать новые фонды основного капитала с тем, чтобы приспособить их производственный аппарат к действительным, а не искусственным нуждам, которые могли бы возникнуть и быть признаны действительными только в результате ложного предположения о «прибыльности», основанного на увеличении кредитования.
Ситуация не нормализуется до тех пор, пока цены и заработная платанеадаптируютсякколичествуденег в обращении[10, с.105-110].
Ученик Мизеса Фридрих Хайек процесс циклического развития описывает следующим образом: на более поздних стадиях расширения деловой активности ставки реальной заработной платы снижаются. Это вызывает сдвиг к менее капиталистическим методам производства, уменьшение спроса на ссудные фонды и влечет за собой депрессию. В период депрессии наблюдается подобный же ход событий, однако происходит он в обратном направлении; реальная заработная плата повышается, и это повышение создает побудительные мотивы для замены рабочей силы капиталом, т.е. применение более капиталистических методов производства, и, в конечном итоге, стимулирует спрос для целей инвестирования и приводит к общему оживлению деловой активности.
25
Особое значение Хайек придает деньгам, как причине циклического процесса, о чем свидетельствует классификация, предложенная им [115]. Он предлагал различать теории в зависимости от того, связывается причина цикла с денежными или неденежными факторами, В группе денежных теорий выделял теории, рассматривающие цикл сквозь призму колебаний общего уровня цен, и теории, в которых в центре внимания были относительные цены (соотношение между ценами потребительских и инвестиционных товаров). Среди неденежных теорий отмечал теории, в которых в качестве причины кризиса назывался недостаток капитала, и теории, в которых главную роль играло потребление.
Большое количество работ посвятил теории циклов и австрийский экономист Готфрид Хаберлер. «Фундаментальным проявлением экономического цикла, – пишет Хаберлер, – является волнообразное колебание экономической активности. Ход современной экономической жизни не представляет собой ровный и непрерывный рост; он прерывается не только внешними возмущающими факторами, такими как войны и другие аналогичные катастрофы, но демонстрирует и внутренне присущую дискретность; периоды быстрого развития сменяются периодами стагнации. Вначале внимание экономистов было сосредоточено на вторичных и случайных явлениях – ярких крахах и финансовых паниках. Экономисты пытались объяснить их, ссылаясь на отдельные катастрофы, заблуждения и ошибочные спекуляции руководителей тех банков и фирм, с которых все начиналось. Но регулярное повторение таких катастроф в девятнадцатом веке навело экономистов на мысль, что перед ними не разрозненные несчастные случаи, а симптомы серьезной болезни, поражающей все тело экономики.
Во второй половине девятнадцатого века наметилась отчетливая тенденция смягчения циклических потрясений. Наиболее бросающиеся в глаза события – крахи, банкротства, паники – стали менее многочисленными, а в некоторых циклах они вообще отсутствовали. Перед войной большинство экономистов считали, что эта тенденция будет продолжаться и драматичные крахи и паники, свидетелем которых был девятнадцатый век, навсегда остались в прошлом».
Как самый яркий симптом экономического цикла Хаберлер определяет рост цен в периоды процветания и падение цен в период депрессии; в то же время объем производства во время фазы подъема растет, а во время фазы падения снижается. Он утверждает, что не только товаров производится и продается больше, происходит увели-
26
чение числа сделок в других отраслях экономики, например на фондовой бирже. Поэтому мы имеем все основания говорить о росте объемов платежей во время фазы подъема цикла и о явном уменьшении этого объема во время депрессии.
Что касается причинных отношений, то Хаберлером открыты две возможности:
1)можно считать, что импульс исходит со стороны денег, что денежное обращение расширяется в результате преднамеренных действий банков или иных денежных властей и что отсюда берет вся цепочка событий;
2)можно придерживаться мнения, что денежные власти играют пассивную роль; что инициатива исходит со стороны товаров, что изменение спроса на некоторые товары, сдвиги в структуре производства, изобретения и усовершенствования, большие урожаи или психологические силы, волны пессимизма и оптимизма – что одно их этих явлений и его последствия приводят к увеличению или снижению объема производства и что это, в свою очередь вовлекает в обращение большое количество средств платежа. Больший поток товаров вызывает больший поток денег [82, с. 5-7].
Также Хаберлер утверждает, что от понижения процентной ставки выигрывают прежде всего отрасли, в которых используется большое количество постоянного капитала, как, например, железные дороги, электростанции и т.д. В калькуляции издержек важное место у них занимают процентные выплаты. Однако, когда капитал становится дешевым, существует неоспоримая общая тенденция заменять труд механизмами. То есть больше труда и оборотного капитала используется для производства станков, железных дорог, электростанций, и сравнительно меньше – для текущего производства потребительских товаров. Выражаясь экономическим языком окольность производства возрастает. Неизбежно должна наступить реакция, если такого рода производственное расширение финансируется не реальными добровольными сбережениями людей и корпораций, а специально созданным кредитом. И с практической точки зрения очень важно, что стабильный уровень товарных цен не является достаточной гарантией от такого искусственного стимулирования расширения производства. Другими словами, что относительная кредитная инфляция, определение которой дано выше, точно так же порождает движение в противоположном направлении, как и абсолютная инфляция [82, с. 16].
27
Интересен подход Хаберлера к анализу экономической системы, он рассматривает ее горизонтальное и вертикальное сечение. На горизонтальном сечении перед нами предстанут различные отрасли и подотрасли промышленности, дифференцированные по производимым ими потребительским товарам: пищевая промышленность, включая сельское хозяйство, текстильная промышленность, индустрия развлечений и т.д. Отрасли, производящие товары производственного назначения, например, черная металлургия, принадлежат к различным отраслям на этом горизонтальном сечении, потому что продукция черной металлургии используется в производстве многих или всех потребительских товаров.
Диспропорциональность в этом смысле означает, что по той или иной причине нарушена надлежащая пропорция в распределении факторов производства между различными отраслями, что, например, излишне развита автомобильная промышленность, т.е. в нее вложено неоправданно много капитала и труда по сравнению с относительным спросом на продукцию этой отрасли и продукцию других отраслей.
В то же время, прослеживая стадии производства каждого товара, готового к потреблению, и отмечая, через сколько стадий должен пройти конкретный товар, прежде чем достигает конечного потребителя, Хаберлер предлагает рассматривать вертикальное сечение экономической системы. «Возьмите, к примеру, – говорил он, – пару обуви и проследите ее «генеалогическое древо». Наш путь лежит из розничного магазина, через оптовика, на обувную фабрику; пойдя по одной из тропинок, сходящихся в этой точке, скажем по той, которая привела сюда швейную машину, используемую при производстве обуви, мы попадаем сначала на машиностроительный, затем на сталелитейный завод, и в конце концов на железный рудник… Кроме того, между основными этапами производства существует много промежуточных стадий, а именно различные транспортные услуги».
«Очевидно, что точно так же, – рассуждает Хаберлер, – как существуют определенные пропорции между различными горизонтальными отраслями производства, должно существовать определенное соотношение производственных ресурсов – труда и капитала, распределенных между более близкими и более отдаленными стадиями производства: для текущего производства потребительских товаров посредством существующего производственного аппарата и для расширения этого аппарата в целях увеличения производства потребительских товаров в будущем.
28
Если, к примеру, слишком много труда расходуется на удлинение процесса и слишком мало на текущее потребление, то мы получим несогласованность вертикальной структуры производства. И можно сказать, что искусственное понижение процентной ставки побудит деловых лидеров предпринять излишнее удлинение производства, другими словами, приведет к переинвестированию [82, с.10-11].
Особо следует отметить критику пятилетних планов СССР, которые приводят к удлинению производственного цикла путем строительства электростанций и заводов вместо производства простых орудий и инструментов.
Что касается пессимизма (так называемой «ошибкой пессимизма» по Кейнсу), он говорит «Я не отрицаю, что мы можем и должны бороться со вторичными явлениями – избыточным пессимизмом и неоправданной дефляцией…, но не стоит ожидать слишком многого от лечения симптомов» [82, с. 15].
Воснову анализа экономического цикла еще один яркий представитель австрийской школы Фрэнк Шостак ставит так называемый ресурсный фонд, который включает в себя все конечные потребительские товары, изготовленные теми или иными производителями. В отличие от валового внутреннего продукта, который обращает внимание лишь на конечную стадию производства, ресурсный фонд имеет дело со всеми стадиями производства, то есть и конечной, и промежуточными. Именно рост ресурсного фонда является действительным источником положительных темпов роста экономической активности.
Основным негативным фактором для реального ресурсного фонда Шостак определяет увеличение денежной массы. «Когда центральный банк увеличивает денежную массу, он не увеличивает ресурсный фонд, а наоборот, лишь разбавляет его, тем самым замедляя и темп экономического роста [10, с. 7].
Вкачестве индикатора ресурсного фонда Шостак выделяет процентные ставки. «Пока процентные ставки не трогают, они играют важную посредническую роль, направляя поток реальных сбережений на наращивание производящей богатство инфраструктуры. Можно сказать, что процентные ставки играют роль индикатора. Каждый раз, когда центральный банк искусственно понижает процентные ставки, он искажает значение этого индикатора, тем самым, нарушая гармонию между производством потребительских товаров и производством капитальных товаров, то есть инструментов и оборудования. В результате возникает чрезмерное инвестирование в капитальные товары
29
и недостаточное в потребительские. Если чрезмерные вложения в капитальные товары приводят к буму, то ликвидация подобного инвестирования становится причиной спада. Отсюда и цикл бум-крах»
[10, с. 15].
Также Шостак указывает на то, что политика, направленная на активную поддержку какого-либо вида экономической деятельности за счет других секторов (имеется в виду политика, нацеленная на активное стимулирование либо совокупного спроса, либо совокупного предложения), вероятнее всего, нарушит равновесие между потреблением и производством и тем самым вызовет экономическое обнищание. Только в условиях свободного недеформированного рынка можно гарантировать гармоничное взаимодействие между спросом и предложением [10, с. 19].
Поддерживая позицию Шостака, его коллега Шон Корриган утверждает, что денежно-кредитное манипулирование (со стороны государства) деформирует структуру относительно цен и может сделать их разрушительно волатильными и хаотичными, результат – предприниматели дезориентированы, люди совершают ошибки, выбирая направления для своих усилий и продолжают ошибочно распределять реальный капитал, одновременно накапливая кредит. Таков общий механизм экономического цикла. Кроме того, Корриган выделяет дополнительные причины, благодаря которым дисбаланс достигает невиданных размеров, это технологические гонки и внешний фактор, который можно рассматривать как западные плоды глобализации и долларового империализма [10, с. 29].
Шон Корриган убежден в том, что производство – это то, что создает изобилие, тогда как потребление – то, что его аннулирует. «Расходы, отнюдь не создают богатство, а лишь определяют форму его реализации. Потребление – это голосование, а не некое дистанционное магическое воздействие, автоматически порождающее выпуск продукции, а тем более инвестирование», – говорит Корриган. «На рынке, где денежная масса фиксирована (или по крайней мере меняется очень медленно), ставка процента довольно точно отражает временные предпочтения потребителей. В связи с этим следует говорить не о ложном кейнсианском «парадоксе сбережения», а о «парадоксе потребления»: чем более настоятельна наша потребность в сегодняшних товарах, тем меньше излишков остается от наших заработков, иными словами, чем меньше мы делаем сбережений, тем меньше общий фонд реального капитала, который можно направить на произ-
30