trubnikova_nv_frantsuzskaia_istoricheskaia_shkola_annalov

Фернан Бродель -человек-легенда

Фернан Бродель стал создателем и властелином уникальной интел­ лектуальной империи в области социальных наук. Почти все его уче­ ники, друзья, помощники и родственники, так или иначе, отмечают его колоссальную личную харизму. Об этом свидетельствует и количество данных ему прессой и коллегами прозвищ - «Папа истории», «Импера­ тор», «Империалист», «Людовик XIV», «Сюзерен», «Патрон». «Он... ру­ ководил как суверен, как руководитель государства», - вспоминал один из ближайших помощников и учеников, Марк Ферро26. Он «посвящал в рыцари» своих вассалов, он давал им полномочия на многочисленных участках территории, которой правил. Его поступки, в свою очередь, бы­ стро обрастали легендами внутри профессионального сообщества.

«Трудный характер» Броделя является особой темой для истори­ ографов, биографов и очевидцев. «Бродель был тираном, добродуш­ ным и едким: острые зубы, бездонное сердце, невыносимая неспра­ ведливость и невероятная доброжелательность. Самый человечный из людей, лучший, если принимать его капризы, унижения и на­ смешки», - написал историк Робер Бонно27. Как многолетний критик исторических сочинений, он сетует на то, что биографы Броделя, - Д. Джемелли и П. Дэкс28, почти одновременно издавшие свои книги, - при всей объемности монографий не написали о неприятном в личном опыте Броделя, чтобы не потревожить его легендарную память.

Между тем судьбу Фернана Броделя трудно назвать легкой. В отличие от Марка Блока и Люсьена Февра, представителей университетских ди­ настий, Бродель имел сложное социальное происхождение: мать (дочь коммунара, о чем в семье вспоминать не любили), работавшую простой официанткой в парижском ресторане, и отца - учителя математики, де­ спотичного и скорого на расправу; старшего брата-моряка, любимца родителей, которого уже взрослый Бродель насмешливо звал «Адми­ ралом». «Адмирал», в свою очередь, видимо, ревнуя к славе младшего брата, уничтожил все бумаги детства и юношеские стихи Фернана.

Свое детство с 7-летнего возраста Фернан Бродель провел у бабуш­ ки в Лотарингии. Он мечтал стать врачом, но властный и жестокий отец запретил ему обучаться медицине. В итоге, получив образование историка, Фернан сразу же ускользнул из-под родительского надзора, и с 1923 по 1932 гг. вообще не работал во Франции. Большую часть этих лет он провел в Алжире, где женился на дочери французского колониста, но, по собственному признанию, так ничего и не понял в колониализме и его проблемах, чреватых распадом империи. В 1932—

26Ferro М. Laboratoire des Annales // Magazine litteraire. 1984. № 11. P. 25.

27BonnandR. Braudel le patron // BormaudR. Histoire et historiens depuis 68... P. 46.

28Gemelli G. Fernand Braudel...; DaixP. Braudel...

1935 гг. он работал в лицеях Парижа, в 1935-1937 гг. - в Бразилии, где полюбил азартные игры, а в 1937 г. в ходе морского круиза подружился с Люсьеном Февром, который отныне стал для него источником посто­ янной поддержки и вдохновения. По возвращении Бродель получил должность в IV секции Высшей практической школы исследований, и стал активно сотрудничать в «Анналах». С того же времени он начал писать и для «Исторического журнала», где близко познакомился с уже пожилым и по-прежнему экстравагантным, также оказывающим ему покровительство, Шарлем Сеньобосом, которого Бродель «.. .научился любить, но над которым никогда не переставал смеяться»29.

Большую часть Второй мировой войны Бродель провел в немецком концентрационном лагере для пленных офицеров, и с этого момента его характер, еще раз подтверждая несомненную харизму обладателя, может быть описан сквозь призму курьезных случаев, рассказанных близкими.

О войне, от супруги Поль Бродель: «Бродель имел привычку, если не сказать, манию, повторять: "Я всегда в жизни был везучим”. И однажды я ему возразила: ”Как же, а война?”, он мне ответил: ”Ну, смотри! Меня отправили из Майнца в Любек в наказание. Так вот, Майнц бомбили первый раз немного погодя после моего отъезда. А Любек разбомбили, весьма изрядно, но перед моим прибытием. И в последний раз!”»30

Об экзаменах и защитах: с 1950 по 1955 гг. Фернан Бродель рас­ ширил свое влияние, участвуя в жюри по агрегации историков. Тем самым появилась возможность реализовать давнюю мечту «отцов-ос- нователей» «Анналов», желавших радикального изменения классиче­ ских университетских структур и системы образования вообще.

Мишель Вовель передавал свои впечатления от этих жюри, вспо­ миная о том, как Бродель говорил кандидатам с оттенком презрения, что их работы «недостаточно пахнут навозом»31 (подобно тому, как в свое время Февр критиковал «Феодальное общество» Блока за отсут­ ствие связи с землей). «Почему такая маленькая местность! - сердил­ ся Бродель, ознакомившись с содержанием знаменитой диссертации Пьера Губера про Бовези32. «Но ведь вы же замкнулись в фазе Б!» - воскликнул Бродель, обсуждая тему диссертации Мориса Агюлона33.

29 Bonnaud R. Braudel: la niche et la statue // Bowaud R. Histoire et historiens depuis 68... P. 51.

30Braudel P. Braudel en captivite // Carmignani P (dir.) Autour de F. Braudel... P. 16.

31Vovelle M. Plutot labroussien que braudelien // Espaces Temps. 1986. № 34-35.

P 16-19.

32Bonnaud R. Goubert, Le Goff et le concept // Bonnaud R. Histoire et historiens depuis 68... P. 79.

33Agulhon M. Vu des coulisses // Nora P (dir) Essai d’ego-histoire... P. 30. Фаза

Б- двадцатилетиий экономический цикл упадка, приходящий на смену фазе А - фазе подъема в классификации Франсуа Симиана.

112 Глава 2. Движение «Анналов»в 1950-1970-е гг...

Марк Ферро вспоминает о том, как был восемь (!) раз подряд «зава­ лен» Броделем на агрегации34. Суровый и насмешливый экзаменатор, Бродель пытался открыть высшее образование для экономической истории, использующей техники соседних социальных наук35. Однако принципиальных изменений конкурса не произошло36, он достиг толь­ ко введения нового устного испытания в конкурсе, посвященном объ­ яснению исторических документов. После отставки Броделя система подготовки преподавателей вышла из-под влияния «Анналов».

Часть историй Марка Ферро, связанных с редакционной работой «Ан­ налов», касаются знаменитых «телефонных звонков Броделя». Ферро рассказывал, что Клеменс Хеллер порекомендовал его Броделю в «Ан­ налы» на бывшее место Мандру - секретаря редакции. Ферро отказал­ ся от лестного предложения, объяснив, что после провала на агрегации Пьер Ренувен нашел ему работу в CNRS, и поскольку Ренувен с Броде­ лем находятся в плохих отношениях, он не может работать в «Анналах». Бродель вскипел, потому что «не выносил, когда ему противоречили, он был очень авторитарным», позвонил Ренувену, пересказал ему содержа­ ние разговора, и Ренувен сказал, что не возражает. «Так я был призван в ’’Анналы”»37.

Описывая годы своей работы секретаря (1963-1968) в «Анналах», Ферро вспоминает, что практически один делал всю редакционную работу, пытаясь представить в журнале максимально широко спектр идейных позиций. Он испытал панику, когда Бродель разглядел в но­ мере об антропологии Леви-Стросса, сверстанном для печати, статью Жана-Франсуа Лиотара под названием «Индийцы роз не собирают», и спросил, о чем пишет этот автор. «Я должен признаться, что эта ста­ тья не была мне самому понятна полностью... Я ответил: "Индийцы не рвут роз, потому что там не такая культурная система, как наша”. Мой анализ не зашел слишком далеко, был совсем коротким. И я очень рисковал. Сделал я, значит, номер о Леви-Строссе, со статьей Лиотара, и когда Бродель прочитал номер, он меня спросил: ”Но что все-таки значит этот текст?” И тогда я почувствовал, что мой последний час настал... Я объяснил ему, что это была точка зрения на связи между за­ падной и незападной культурами, которые проявляются, без сомнения, в этом тексте, трудном для понимания, но кажущемся новаторским. Он

мне сказал: ”Я ничего в нем не понял. В конце концов, Леви-Стросс, i

34I е temoinage de Marc Ferro sur Fernand Braudel. Recueilli par Jean Sagnes // CarmignaniP (dir.) Autour de F. Braudel... P. 77.

35Braudel E Rapport du concours 1953 // Bulletin de ГAssociation des professeurs d’histoire-geographie. 1953. P. 226-284.

36Bauvois-Cauchepin J. Enseignement de Fhistoire et mythologie nationale. Alle- magne-Franee du debut du XXe siecle aux annees 1950. Bern, 2002. P. 49.

37Le temoinage de Marc Ferro... P. 77.

он-то что об этом думает?" Об этом я тоже ничего не знал. Я не носил статью о Леви-Строссе Леви-Строссу, естественно. Бродель берет тог­ да свой телефон, вы знаете, он всегда так делал, и звонит Леви-Строс­ су. Он говорит: "Алло, вы читали номер ’Анналов'?" "Да." "Который ферро сделал про Вас?" "Да, да". "Что Вы думаете о статье Лиотара?" (Я слышал, потому что мне дали трубку). "Это лучшая из всех". Ах! у невинных развязаны руки!»38.

2.1.3. «Геоистория» против структурной антропологии: дискуссия Броделя и Леви-Стросса о больших длительностях

Создатель институтов, позиционирующих себя как продолжение традиции «Анналов», и человек действия по складу характера, Фернан Бродель известен миру прежде всего как автор оригинальных истори­ ческих произведений. Его диссертация, опубликованная в 1949 г. под заголовком «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Фи­ липпа II», продолжила диалог истории и французской гуманитарной географии в традиции книги «Земля и человеческая эволюция» Лю­ сьена Февра39. В ней диалектика пространства и времени стереоско­ пически представлена в виде нескольких режимов исторических дли­ тельностей, каждый из которых имеет свой предмет и задачи исследо­ вания: «На поверхности - событийная история, которая вписывается в короткое время, ...посередине - конъюнктурная история, которая следует более медленному ритму...; в глубине - структурная история большой длительности, которая охватывает века»40.

Колоссальная по масштабу обобщений монография посвящена историко-географическому комплексу Средиземноморья, которое само представлено в качестве активного действующего лица, форми­ рующего разнообразные циркуляции климатических условий, при­ родных ресурсов, людей, экономических систем и цивилизаций. Но, отдавая должное принудительному влиянию географической среды и тщательно описывая ее, Бродель подчеркивает, что именно деятель­ ность человека, создающего морские и сухопутные трафики, города и рынки, придает Средиземноморью целостность. На этом среднем Уровне «конъюнктурной» истории можно наблюдать привычный для «вторых Анналов» формат исследования: создание, рост и упадок со­ циально-экономических систем, кровопролитные войны, политиче­ ские интриги, формирующие арену международной жизни. И лишь

38Le temoinage de Marc Ferro... P. 84.

39Braudel F. La Mediterranee et lc monde mediteraneen a Fepoche de Philippe II. P> 1949; рус. пер.: Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в

эпоху Филиппа II: В 3 ч. М., 2002.

40 Ibidem. Ecrits sur Fhistoire... P. 112-119.

«быстрое время» событийной истории воспринимается Броделем как незначительное, подобное «мелкой ряби на поверхности моря».

Монументальный трехтомный труд Ф. Броделя «Материальная ци­ вилизация, экономика и капитализм, XV-XVLLL вв.»41 развивает тему глобальной «геоистории». Разделив своей предмет на различные уров­ ни исторической действительности, Бродель по отдельности подвергает анализу материальную цивилизацию, обретающую форму в структурах социальной повседневности; рыночную экономику, основанную на коньюнктурных циклах «игр обмена»; и сферу капитализма, образующую «время мира». За пределами этой величественной архитектуры остают­ ся политические процессы, императивы культуры и религии, но обилие используемых автором междисциплинарных подходов, богатство при­ влекаемой фактологии делают это исследование источником многих последующих междисциплинарных заимствований и идейной основой для дискуссионной стратегии Броделя в полемике с Леви-Строссом.

Структуралистский вызов

Сама дискуссия получила у французских историографов название «структуралистского вызова». Научное понятие структуры и связан­ ная с ним исследовательская модель были определены лингвистом Фердинаном де Соссюром еще в начале XX в. В середине столетия структурализм был воспринят всеми гуманитарными науками: антро­ пологией (Клод Леви-Стросс), литературной теорией (Роланд Барт), психоанализом (Жак Лакан)42. Утверждающий логику синхронии в отрыве от всякой попытки историзации и практикуемый маститыми исследователями, данный подход представлял собой серьезную угрозу для исторической дисциплины.

На рубеже 1950-1960-х гг. первенство истории среди социальных наук оспорил Клод Леви-Стросс, намеревавшийся в рамках своей структуралистской программы, - обобщенной семиологии, - осуще­ ствить объединение всех гуманитарных наук. Еще в 1949 г. он воспро­ извел основные тезисы дискуссии Симиана-Сеньобоса 1903 г., вновь подняв вопрос о лимитах и назначении исторического метода43.

Историк, согласно Леви-Стросу, изучает базовый уровень реально­ го, но его единственный, сугубо эмпирический план наблюдения де­ лает его неспособным к моделированию. Он не имеет доступа к тем

глубийным структурам общества, которые почти аннулируют диахро-

-------- 1—_______________

41Braudel F. Civilisation materielle, economie et capitalisme. P., 1979. 3 t.; pyc. uep.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика, капитализм 15-18 вв.:

ВЗ г. М., 1986-1992.

42Dosse F Histoire du structuralisme. P.: La Decouverte, 1991-1992. 2 t.

43Levi-Strauss C. Histoire et ethnologie // Revue de Metaphysique et de Morale.

1949. № 3-4. P.363-391.

ническое измерение истории. Историк обречен жить в непрозрачности бесформенного описания, в хаосе случайного совпадения, и только антрополог (этнолог) может распознать глубинную бессознательную основу социальных практик.

История и этнология, в интерпретации К. Леви-Стросса, близки по своим институциональным позициям, предмету и методам. Но их раз­ деляет эмпиризм истории, с одной стороны, и концептуальность этно­ логии, с другой. «...История организует свои данные по отношению к сознательным формам, этнология - по отношению к бессознательным условиям социальной жизни»44. Таким образом, только этнология, или структурная антропология имеет доступ к бессознательному уровню че­ ловеческого общества и проникает в пограничные сферы ментального универсума.

Со временем в ходе диалога с философом Ж.-П. Сартром ЛевиСтросс сделался еще более суровым по отношению к истории, ко­ торую он представляет только как выражение мифа в книге «Перво­ бытное мышление» 1962 г. Он обличает увлечение экзистенциальной философии историей как попытку восстановить иллюзию преходяще­ го и пристрастного: любая история может быть только частичной и не владеет искусством перехода к сколько-нибудь значимому синтезу. «Ее так называемое историческое постоянство обеспечено только посред­ ством неверных следов»45.

Со стороны историков вызов принял Фернан Бродель, противопо­ ставив Леви-Строссу обновленное идейное наследие первых «Анна­ лов». Он вывел стратегию истории как объединительницы гуманитар­ ных наук на еще более высокий уровень притязаний, адаптируя свою программу к единому междисциплинарному46, если не сказать, адисциплинарному, проекту.

Анализируя общий подъем конкурентных социальных наук, Бро­ дель постулировал необходимость открывать границы между дисци­ плинами, разбивать стены, созданные каждой из них, выступал сто­ ронником свободного обмена идеями, при объединяющей и главен­ ствующей роли истории. Осознавая потенциал интеллектуальной экс­ пансии новых научных специализаций, в своей первой лекции 1950 г. в Коллеж де Франс, он произнес: «Мы присутствовали при рождении, возрождении и расцвете, в течение 50 лет, серии империалистических гуманитарных наук»47.

44Ibidem. Anthropologie structurale. Paris, Plon, 1958. P. 9-39; рус. nep.: JleeuСтрос К. Структурная антропология. M., 2001.

45Ibidem. La pensee sauvage. P.: Plon, 1962. P. 345; рус. иер.: Леви-Строс K.

Первобытное мышление. M., 1994.

46HexterJ. F. Braudel and the monde braudelien... P. 499.

47Braudel F. Ecrits sur Phistoire. P.: Flammarion, 1969. P. 31

Бродель был искренне убежден в необходимости защищать иден­ тичность исторической науки перед лицом эфемерных рождений и возрождений юной поросли других гуманитарных наук и преемствен­ ность традиции «Анналов» внутри самой дисциплины. По отношению к внешним наукам дискурс Броделя остался двойственным: с одной стороны, необходимо сохранять доминирующую позицию истории перед лицом возобновляющихся претензий на лидерство, с другой, - «приручить» этих амбициозных соседей. И потому он утверждал единство этих наук о человеке: так, согласно его выражению, «соци­ ология и история есть одно и то же приключение духа»48. Одновре­ менно Бродель обличал теоретические слабости той же социологии, иногда слишком открыто восстававшей протии господства историков.

VI секция была для Броделя решающим инструментом в более ши­ роком процессе поглощения социальных наук историей. «Нужно хо­ рошо понимать, в чем состоит урок «Анналов», школы «Анналов»...

Это то, что все гуманитарные науки инкорпорированы в историю и становятся вспомогательными науками»49, - признал сам Бродель в по­ следнем интервью 1985 г. По выражению М. Ферро, он рассматривал движение «Анналов» и его попутчиков «...как единственных, делаю­ щих научную, экспериментальную историю, способную объяснять не­ идеологические феномены», и вел самую бескомпромиссную борьбу против всех остальных. «...Он вел войну против всех других форм истории, шла ли речь о католических историках, имеющих посты в мСьянс По" (Национальный фонд политических наук. - К I ), шла ли речь об историках нации, которые располагались в Сорбонне... и т.д.»

По мнению соратников, эта война была, скорее, сродни военному походу, чем соревнованию идей, поскольку Бродель «...завоевывал территории... Он говорил: «Мы завоевали университет Страсбурга», «Мы хозяева в Буэнос-Айресе», «Романо объедет Латинскую Амери­ ку», «Мы стойко держимся в Центральной Европе и, особенно в Поль­ ше, которая является нашей основной базой, также как и Италия; в России - я поеду, посмотрю, как там все происходит»50.

Основным катализатором воли Броделя к распространению своей про­ фессиональной практики была вера в «настоящую» науку, но многие уни­ верситетские профессора рассматривали его деятельность как разновид­ ность институционального империализма, отрицающего все прочие пер­ спективы развития. И отчасти, признавал Марк Ферро, оппоненты Броде­ ля были правы. «...Я помню, что когда я предлагал статью Дюрозеля, он сделал гримасу, тогда как Дюрозель был очень тонкий человек, который,

48Braudel F. Fcrits sur 1’histoire. P. 105.

49Ibidem. Une le^on d’histoire, Chateaunvallon. P., 1986. P. 222

50be temoinage de Marc Ferro... P. 81.

более того, имел идеи в международной политике, но идея сотрудничать со Сьянс По, с Сорбонной, ему не нравилась. Они были для него запрет­ ной зоной, и, с этой точки зрения, он был немного капризным»51.

Четкий ответ на вызов, брошенный Клодом Леви-Строссом, был дан Фернаном Броделем в статье-манифесте «История и социальные науки: большая длительность», которая появилась в «Анналах» в 1958 г.52 В течение этого года, как утверждал сам Бродель, он вел долгие дискус­ сии с Леви-Строссом, к которому испытывал пиетет. Он мог указывать на «ошибки» социологам, но избегал полемизировать напрямую с ЛевиСтроссом, несмотря на ситуацию еще более упорной теоретической кон­ куренции.

В статье он сначала упомянул о несомненных достижениях сопер­ ника, который смог расшифровать тайный язык элементарных струк­ тур родства, мифа, экономических обменов. «Дирижер Бродель, имев­ ший привычку смотреть свысока на эти молодые империалистические науки, соглашается один раз оставить свой пюпитр, и даже упомянуть ’’нашего гида”, говоря об антропологии, не соглашаясь, однако, отдать ей свой фартук»53, иронизируют К. Делакруа, Ф. Досса и П. Гарсиа. Бродель осознавал привлекательность антропологического дискурса, обладающего, как и история, свойствами обобщения. При этом антро­ пология опиралась на математические методы, на моделирование, ил­ люстрируя новые возможность доступа к социальному бессознатель­ ному, и, в перспективе, была способна завоевать на поле социальных наук решающее превосходство.

Бродель парировал это вызов, обновляя и усваивая достижения структурной антропологии, через теоретическое обоснование множе­ ственности режимов исторического времени. Программе Леви-Стросса он противопоставил главное оружие историка - время, но не в баналь­ ной связке события и его датировки, а в понятии «большой длитель­ ности», которое охватывает собой все, что можно помыслить в истории человечества, вплоть до геологических структур ландшафта. Именно вокруг longue duree он предложил произвести реорганизацию всех со­ циальных наук. Любое явление может быть установлено, только пройдя проверку «долгим временем», и поскольку хронология осталась глав­ ным параметром исследования, историк сохраняет здесь свое первен­ ство. Бродель представляет конституирование больших длительностей как «коперниканскую революцию» в исторической дисциплине, кото­ рая должна позволить всем наукам о человеке говорить на одном языке.

51Ibid; Р. 81.

52Braudel F. Histoire et sciences sociales: la longue duree // Annales ESC. 1958.

№XIII. P.725-753.

53Delacroix C, Dosse F, Garcia P. Les courants historiques en France... P. 172.

Одновременно «короткое» время индивида и единичного события он оценивает в критическом контексте Франсуа Симиана и снова под­ тверждает его малое значение для междисциплинарных гуманитарных изысканий.

Социальные науки имеют только две возможности вырваться из-под контроля истории, согласно Броделю. Первая возможность - это «вну- три-временная» перспектива, которая ограничивается пространством новостей, «сверхкороткого времени», вырезанного из всякого дли­ тельного контекста. Это - случай социологии, задачи которой слиш­ ком ограниченны, чтобы беспокоить историка. Вторая возможность - «надвременное» пространство, предмет структуралистских исследо­ ваний «слишком длительных», «космически» значимых образований.

Бродель позаимствовал у Леви-Стросса понятие структуры, но на­ делил его несколько иным смыслом. В броделевском дискурсе структу­ р а -это остов, архитектура, монтаж определенной целостности, всегда вписанный в конкретную реальность и наблюдаемый. Единственный способ обнаружить структуры в истории - это измерить их длитель­ ность. В этом намерении наблюдать и описывать его концепция оста­ ется верной традиционной историографии.

Примером такого исследования служит уже упомянутая диссерта­ ция Броделя, в которой научно наблюдаемые структуры Средиземно­ морья представлены как сумма всех сетей отношений, дорог, трафиков, вся совокупность движений, которые оживляют пространство. Пред­ приятие Броделя «открыло двери» для каждой отрасли социального знания; он стремился найти применение каждому в этой большой ла­ боратории гуманитарных наук. Такая унификация исследовательского поля должна была превзойти все расхождения и границы, располагая в центре историков как специалистов «по длительностям».

2.1.4. Камиль-Эрнест Лабрусс как основоположник французской квантитативной истории

Экономическую и социальную историю эпохи триумфа французской исторической мысли слишком часто отождествляют с движением «Ан­ налов» и Фернаном Броделем, не воздав должное человеку, который оказался непосредственно причастен к разработке понятия « longue duree », а также вооружил методом и привел к успеху целое поколение французских историков, составивших впоследствии основу и гордость «третьих Анналов». С 1946 г. преемником Марка Блока на посту за­ ведующего кафедрой экономической истории в Сорбонне стал Эрнест Лабрусс, существенно изменивший за четверть века своей педагогиче­ ской практики рельеф историографического пространства во Франции.

Современные исследователи часто пишут в обобщающих трудах о парадигме Броделя-Лабрусса, тем самым присоединяя последнего к

движению «Анналов». Однако, несмотря на значительный опыт сотрудничества и несомненное родство многих позиций54, Бродель неиз­ менно критиковал «лабруссову модель» за приверженность перспек­ тиве политической событийности в истории. В статье 1958 г. слегка раздраженно он написал о Лабруссе: «Его доклад "Как рождаются ре­ волюции?" на Международном конгрессе в Париже в 1948 г. стремится связать... экономический патетизм короткого времени (новый стиль) с политическим патетизмом (очень старый стиль), патетизмом револю­ ционных дней. Вот вам снова короткое время и по самую шею»55.

Внимательный читатель «Анналов» с самого начала, Лабрусс стал публиковаться в журнале лишь в 1940-х гг. Но свою должность ру­ ководителя исследований в IV секции Высшей практической школы в 1938 г. он получил благодаря поддержке Марка Блока. По мнению Мориса Эмара, державшийся особняком и не имевший именитого наставника, Эрнест Лабрусс со всей оригинальностью его подхода не был по достоинству оценен основателями «Анналов». Февр «от­ крыл» для себя Лабрусса довольно поздно, в 1947 г., приняв его в коллектив VI секции. Но руководитель «Анналов» «...сделал ставку на Броделя, несмотря на сомнения Марка Блока. Ни тот, ни другой не ощутили, что надо было ставить на Лабрусса: людям свойственно ошибаться, даже самым великим. Лабрусс и Бродель были оба вскоре признаны: они также поняли, что призваны разделить власть в 1950- 1960-х гг.»56

Судьба Эрнеста Лабрусса в истории была нетипичной. Журналист

иадвокат по профессии, он не был выпускником Высшей нормальной школы57, и дважды провалился на агрегации по экономике. Лабрусс начал изучение истории перед Первой мировой войной, был учеником Альфонса Олара и написал диплом по истории Революции. Но поли­ тические пристрастия привели его в журналистику (к сотрудничеству

с«Юманите» и «Попюлер»), потом в экономику. Только идейный раз­ рыв с ФКП в 1924 г. заставил его направить мощь интеллекта на науч­ ное исследование. По этому поводу Фернан Бродель выразился следу­ ющим образом: «Я могу сказать это Эрнесту Лабруссу: он нас лишил второго Жана Жореса. Одна история от этого выиграла»58.

В1932 г. он защитил диссертацию по экономике о движении цен

идоходов во Франции XIX в. на факультете права под руководством

54Это и работа в Шестой секции, и руководство изданием многотомного тру­ да об экономической и социальной истории во Франции (Braudel Е, Labrousse Е. (dir.) L’Histoire economique ct sociale de la France. P., 1976-1982).

55Braudel F. Histoire et sciences sociales... P. 750.

56AymardM. Introduction // Borghetti M. N. I; oeuvre d’Emest Labrousse... P. 11.

57Традиционно считавшейся лучшей «кузницей» гуманитарных кадров.

58Цит. но: Goubert Р. Un parcours d’historien... Р. 142.