trubnikova_nv_frantsuzskaia_istoricheskaia_shkola_annalov

150 Глава 2. Движение «Анналов»в 1950-1970-е гг.,.

мэтров, и дает возможность сравнить различные ипостаси историка как свидетеля своего времени и специалиста по прошлому.

2.2.4. Экспансия «Новой истории»

Возвращаясь к теме сложных отношений Фернана Броделя и его наследников в «Анналах», стоит упомянуть, что само название «Но­ вой истории» казалось ему и его команде изрядным преувеличением. «Новая история» - это всё люди «Анналов», - отметил Марк Ферро. - В действительности, СМИ наделили эту группу эпигонов таким терми­ ном, вся новизна исходила, скорее, из преподавания Броделя. И отсюда появился развод, Бродель неодобрительно относился к «новаторам» Новой истории, которые, по сути, были... его детьми, или, по меньшей мере, они были детьми Высшей школы исследований. Поскольку они все вышли оттуда... некоторые были недовольны, что термин «Новая История» разъединился с персоной Броделя. Отсюда и развод, кото­ рый начал рождаться между Броделем и его преемниками»149.

Между тем формирующийся «холдинг Анналов» (по выражению Жана Шезно), весьма дорожил своей «гегемонией репутации» и имел свой список канонических текстов, ставших частью традиции почти ритуального упоминания для всех его членов. В качестве «идейных доноров» движения были выбраны Вольтер, Мишле, Гизо, неизмен­ ные Блок и Февр, сам Бродель, а также «избранные» попутчики пер­ вых и вторых «Анналов» - Берр, Пиренн и Симиан. «Новые историки» восприняли у Л. Февра и Ф. Броделя и традицию гонений на истори- ков-позитивистов. Однако вне пространства ритуальных упоминаний, в научных статьях и интервью многие из них выражали значительно большую, по сравнению с предшественниками, лояльность в отноше­ нии поколения Сеньобоса, хотя и не придавали интеллектуальной реа­ билитации историков-методистов принципиального значения.

По мнению Э. Ле Руа Ладюри, «французская историография в це­ лом осталась верна эмпирической традиции, я бы даже сказал, верна позитивистскому стилю, если бы его не держали так долго как анта­ гонистический к духу Анналов и как синоним событийной истории, в реальности, я расцениваю эту синонимию как спорную»150.

«Даже если инновация по отношению к прошлому является реаль­ ной -f...императив проблематики стал главным, критика источников подчинилась проблематике, - ...объявленный разрыв между так на­ зываемой позитивистской школой и методом, вдохновленном «Анна­ лами», скрывает... определенную преемственность, ожесточенность, которая скорее была вектором обновления, ...чем желанием начать

149Le temoinage de Marc Ferro sur Fernand Braudel... P. 77.

150Le Roy Ladurie E. L’historien, le chiffre et le texte. P., 1997. P. 335.

с чистой страницы... В действительности, изменение с 1945 г. было больше в распространении ремесла, чем в его определении»151, - пи­ сали Ж. Ле Гофф и Н. Русселье в программно важном коллективном труде, изданном Домом наук о человеке, «История и ремесло историка во Франции в 1945-1995 гг.»

М. Агюлон утверждал, что с тех пор, как он стал достаточно из­ вестен, его самого отнесли к приверженцам «школы Анналов», но он никогда не отказывался от своего уважения к Ш. Сеньобосу и считал избыточной горячность Февра на его счет152.

И все же «золотая легенда» об «Анналах», утвердившаяся в 1940- 1960-е гг. усилиями Люсьена Февра и Фернана Броделя, существенных изменений в этот период не претерпела. «Попытаемся быть справедли­ выми в отношении идеализированной версии, которую течение «Ан­ налов» дает о своих началах и триумфах, - не без иронии написали Г. Бурде и Э. Мартен, авторы популярной книги «Исторические шко­ лы». - Эпическое возвеличивание может быть понято со стороны тех, кто, как Жак Ле Гофф, всегда располагаются в горниле битвы против самых консервативных секторов исторической дисциплины. Самоудов­ летворенность и вечное упоминание нескольких великих фигур могут, однако, только раздражать исследователей, которые не имеют доступа к этой кооптированной меритократии и которые отказываются видеть свою почтенную дисциплину подчиненной закону «star system»153.

Сама марка «Новой истории» по-французски многим исследователям, действительно, показалась неоправданно амбициозной и вызвала поток мотивированной критики. Голландский исследователь В. ден Боер не согласился с тем, что предложенный молодыми представителями редак­ ции «свежий» дискурс об «Анналах» как средоточии всяческой иннова­ ции носит объективный характер. На его взгляд, «новые историки», уже прочно вошедшие в когорту французской «интеллократии», для поддер­ жания своего и без того основательного положения воспользовались хо­ рошо известным в истории науки механизмом, который можно назвать «феноменом эпической концентрации». Он «...состоит в том, чтобы рас­ пределить в истории науки изобретения многих ученых среди малого их количества... среди себя самих»154. В действительности, во Франции, как и в других странах, появлялись программы, вдохновленные идеей обнов­ ления, но сложившиеся еще до создания «Анналов» или параллельно им (например, школы Пьера Ренувена или Ролана Мунье). Восприняв по­

151Le GoffJ., Roussellier N. Preface // Bedarida F. (dir.) L’histoire et le metier d’historien en France... P. 7-8.

152Agulhon M. Vu des coulisses // Nora P. (dir.) F.ssai d’ego-histoire... P. 54.

153Bourde G., Martin H. Les ecoles historiques... P. 253.

154Циг. no: Ibid. P. 202.

152 Глава 2, Движение «Анналов»в 1950-1970-е п

пулярные в научной среде теории, Марк Блок и Люсьен Февр смогли превратить их в «стратегию успеха». Реализуя ее, преемники сумели создать мощную институциональную базу, должности и публикации. Однако «новые историки», организуя собственное историографическое производство, уже автоматически рассматривают «дух «Анналов» как абсолютную парадигму, источник любого обновления профессии, а не одну из тенденций общего роста исторической науки155.

Между тем, отказавшись от амбиций «тотальной истории», присущих движению ранее, «Новая история», напротив, потеряла объединяющие свойства для коллективной исследовательской стратегии, которые и дают пресловутую «парадигмальную» устойчивость. Самой характерной чертой этого историографического производства большинство исследователей на­ зывают «раздробление», фрагментацию тематического поля истории156.

Еще в 1971 г. Пьер Нора открыл в издательстве «Галлимар» «Библи­ отеку историй», подчеркивая текущие эпистемологические изменения. Сам заголовок соответствовал намерению разделить понятие истории на различные тематические русла. Историю отныне предстояло писать во множественном числе и без заглавной буквы, она отказывалась от воз­ можностей синтеза и погружалась во множественные объекты без гра­ ниц. Во введении Нора дает следующую характеристику историографи­ ческого процесса: «Мы переживаем распад истории... Анализ экономик и обществ продолжается сегодня исследованиями материальных культур, цивилизаций и ментальностей. Политическая жизнь расширяет свой го­ ризонт до механизмов власти. Квантитативные методы предлагают бо­ лее уверенные основы для развития перспектив демографии, экономики, культуры. Текст больше не царствует среди документов, ненаписанное - археологические следы, образы, устные традиции - расширяют домен истории. Человек в целом, с его телом, его питанием, его языками, его ре­ презентациями, его техническими и ментальными инструментами..., весь этот материал, которым ранее пренебрегали, стал хлебом историков»157.

В этой коллекции под руководством Нора и Ле Гоффа вышла в 1974 г. упоминавшаяся ранее трилогия «Заниматься историей»158. Стратегия «вольных стрелков» позволяла пользоваться методами мо­ лодых гуманитарных наук, расширять поле эксперимента, чтобы обно­ вить историю предельной, - как выяснится позднее, - ценой отказа от своего единства и глобальных перспектив.

Николь Фреско вычислила индексы цитирования в данном сборни­ ке, йоказывающие, до какой степени история «открылась» для других

155Bourde G., Martin //. Les ecoles historiques... P. 203.

156Dosse F. L’Histoire en miettes...; Burke P. The French Historical Revolution...

157Nora P Presentation de la collection «Bibliotheque des histoire». P, 1971.

158Le GoffJ., Nora P. (dir) Faire de Thistoire...

социальных наук: Мишель Фуко, Люсьен Февр и Луи Альтюссер цити­ ровались в нем 6 раз, Макс Вебер, Клод Леви-Стросс, Фернан Бродель, Эммануэль Ле Руа Ладюри - 5 раз, Карл Маркс и Зигмунд Фрейд - 4 раза, Раймон Арон и Поль Вейн - 3 раза, Жюль Мишле - 2 раза. Итого - всего 5 историков из двенадцати самых цитируемых авторов в книге историков, написанной об истории159.

Открытость другим наукам дала новые исследовательские гори­ зонты, но за подтверждение своей лидирующей позиции пришлось заплатить утратой единства временной перспективы, свойственной историкам, и растворением среди других дисциплин. История, вслед за прочими гуманитарными науками, переживала «смерть человека». Фокус исследования перемещался от гуманистической перспективы с человеком, как носителем смысла и действия в центре, на объективные условия, довлеющие над его действием. Человек маргинализировался в историческом исследовании как наименее управляемая переменная величина, только затрудняющая задачи количественной (по преиму­ ществу) истории. Множественность режимов исторического времени, некогда предложенная Броделем, у значительной части его идейных потомков приняла форму сериальной истории, ставя под сомнение саму идею исторической глобальности160. В исторической науке, по словам Жака Ревеля, горизонт исследования стал «теперь горизонтом не тотальной истории, но... конструкции»161.

Увенчала становление историографической модели «третьих Анна­ лов» манифест-энциклопедия «Новая история», опубликовнная накану­ не 50-летия журнала. Анналисты представили себя носителями «новой истории», превосходящей все границы, в том числе, лимиты самого жур­ нала, и одновременно - преемниками легендарной традиции. По замыслу создателей, это был словарь, суммирующий все обновления, произошед­ шие в исторической науке с 1929 г. Однако юбилей не был единственным мотивом публикации. Она провозглашала фазу триумфа «движения Ан­ налов», была актом его самопрославления. Главный редактор энциклопе­ дии - Жак Ле Гофф - ясно призвал своих сторонников к завоеванию но­ вых высот, выбирая в качестве главной задачу популяризации истории162.

Завоевание высот медиа-бизнеса

Управляя институциональной и интеллектуальной вотчиной Ферна­ на Броделя, его наследники сумели выйти за тесные рамки профес­

159Цит. по: Delacroix С, Dosse F, Garcia Р. Les courants historiques... P. 230.

160Pomian K. L’Ordre du temps. P., 1984.

161Revel J. Une oeuvre inimitable // EspacesTemps. «Braudel dans tous ses etats».

1986. № 34-35. P. 13.

162 Le GoffJ., Chartier R, Revel J. (dir.) La Nouvelle Histoire... P. 12.

Ролана Мунье, Пьера Ренувена или Луи Шевалье, которые не совпа­ дали с ориентациями движения, фокусируясь на темах политической, дипломатической или военной истории165.

В целом с 1964 по 1974 гг. количество книг, посвященных истории, выросло в 6 раз, и рост продолжился в эпоху увлечения историей мен­ тальностей и исторической антропологией166.

К. Шарль объясняет поразительный издательский успех «новых историков», среди прочего, интеллектуализацией массового читателя, складыванием нового, специфического типа публики, который полю­ бил чтение, ранее предназначенное для ученых. Большую часть чита­ телей, имеющих вкус к истории, составляли пенсионеры, чей уровень жизни и досуга стал качественно выше по сравнению с прошлыми го­ дами167. Кроме того, активными потребителями исторической литера­ туры становилась все возрастающая масса студентов.

Р. Рефель объясняет монополию «новых историков» в СМИ двумя причинами: несомненным исследовательским и литературным талан­ том самих авторов и социальными ожиданиями, формирующими по­ иск национальных корней и идентичности, своего рода протест против однообразного общества потребления168. Однако подобная ретрофилия имела и обратный эффект: само исследование становится зависимым от ожиданий читателя. Э. Куто-Бегари, не самый благожелательный по отношению к «третьим Анналам» критик, пишет не без оснований о злоупотреблениях «пиротехническими» эффектами в их произведени­ ях, о восприятии некого «псевдофилософского стиля», ставшего данью моде и приводящего подчас к существенной деградации содержания169.

Однако вышесказанное не формировало общего правила. К тому же, успех в медиа-бизнесе настиг лишь небольшую горстку историков, вознеся их на вершину общественного влияния. В этом совокупном обороте представлено издательство самой Высшей школы исследова­ ний по социальным наукам (EHESS), которая издает четыре истори­ ческие коллекции - «Общая' библиотека» (создана в 1949 г.), «Люди и Земля» (с 1956), Цивилизации и общества (с 1967), и «Исследования по истории и социальным наукам» (с 1984), самостоятельно распро­ страняя свои книги. В качестве «головного» триумвирата Досс выде­ ляет крупнейшие издательские дома «Галимар», «Ле Сёй» и «Фламмарион». В «Галлимаре», с бессменным руководителем исторических коллекций Пьером Нора, «Анналы» безраздельно правят, практикуя,

165Ibid. Р. 64.

166Dosse F. Les heritiers divises... P 161.

167Charle C. Etre historien en France: une nouvelle profession? // Bedarida E (dir.)

L’histoire et le metier d’historien en France 1945-1995... P 36.

168Riejfel R. Les historiens, Гedition et les medias // Ibid. P. 57-73.

169Coutau-Begarie И. Le phenomene «Nouvelle Histoire»... P 119.

9-серийный фильм о «Времени соборов» Жоржа Дюби (являвшегося президентом 7 канала культуры).

Средства массовой информации в обществе потребления становят­ ся основным идейным распорядителем, командуя политикой изданий, которая, в свою очередь, раздает «лавры известности» в университете. Это поле коммуникации не является нейтральным, и «чтобы сохра­ нить свою власть, дискурс анналистов должен подчиняться способу функционирования этих медиа и ими наполнять свои формы»171. Сама парадигма «Новой истории», предпочитающая описание, дробление на многие объекты, отказ от теории, выбор в качестве объекта иссле­ дований «молчаливого большинства», пассивного перед действием элит, его обычаев повседневности и материальной культуры - хорошо адаптируются к законам современной медиа-культуры.

Реми Рефель, создавший объемную социографию современных интел­ лектуалов172, полагает, что все историки вокруг «Новой истории» впле­ тены в единую дружескую сеть, центром которой является «Галлимар» и Пьер Нора. Автор наделяет последнего уникальными свойствами издате- ля-менеджера-интеллектуала, имеющего большие возможности влияния в мире издательства, университета, прессы, в зарубежных странах.

По мнению Рефеля, именно Пьер Нора смог вывести на «медиа-орби­ ту» историков, которые вначале были почти неизвестны: Пьера Губера, Жоржа Дюби, Жака Ле Гоффа, Эммануэля Ле Руа Ладюри и других. Изда­ тельская стратегия и «чувство места» помогли Нора «...создать хорошее хозяйство с... популяризацией основных работ. Логика престижа гармо­ нично сочетается с логикой знания и влияния. К чему добавляется эн­ тузиазм к интеллектуальной дискуссии и открытию новых талантов»173.

Социологические опросы свидетельствовали о несомненном ин­ тересе французов к историческим произведениям и телепередачам. Банкете 1977 г. 37% опрошенных выбирали для просмотра истори­ ческие передачи, - чаще, чем жанр эстрады или спорт. 50% опрошен­ ных читателей в 1981-1982 гг. также предпочитали книги по истории. Позднее конъюнктура изменилась, появился интерес к событийной и биографической истории, и на этой волне в 1980-х гг. были созданы несколько различных «Историй Франции» под руководством Губера, Фавье, Дюби, Ладюри, Фюре и Агюлона. После 1985 г. наступило от­ носительное истощение экспансии «Анналов» в медиа-мире, реабили­ тировалась политическая история, утихла идейная полемика, утратили авторитет признанные мыслители и интеллектуальные модели. Исто­

171Ibid. Р. 163.

172Rieffel R. La tribu des clercs. Les intellectuels sous la Ve Republique 1958—

1990. R. 1993.

173 Ibid. P. 479.

рия теряла свой социальный престиж, отвечая настроениям времени, да и книга как таковая сделалась менее популярной в сфере досуга. Уменьшались тиражи изданий, и другие области знания, - биология, когнитивные науки, этика - перехватили у истории «пальму первен­ ства». Историки реже стали работать хроникерами или критиками в прессе, журналистами на телевидении174.

Даже чуть отойдя на задний план, сеть влияния «новых историков» со­ хранила значительный потенциал. Вся совокупность выгодных позиций, от институтов до издательских домов и газет, очень хорошо связана и вы­ строена в иерархию с управляющим ядром и своей зоной «туманности».

Надо принимать во внимание, что создав могущественную гегемо­ нию по всем направлениям медиаизвестности, сами историки «Анна­ лов» остались индивидуалистами, враждебными к понятию «сети» или «школы», и были связаны лишь... узами взаимной симпатии. Между ними нет тематического единства в исследованиях или идеологическо­ го единомыслия. В основе отношений у многих - Фюре, Озуфа, Рише, Ладюри, Безансона, Агюлона - лежало общее прошлое сталинизма на­ чала 1950-х гг. «Их чувство организации послужило на пользу заво­ евательной стратегии «Анналов», - писал Досс. «Они разочаровались в коммунизме и воссоединились со второй политической семьей - левых, чувствительных к антигосударственным темам, к защите гражданского общества, к социальным экспериментам (Жюлиар, Нора, Ферро, Винок). Получившийся дискурс правящего ядра можно назвать социолиберальным. К ним добавляются также правые нонконформистские потоки, порвавшие с традиционной историей, или марксисты, или не­ зависимые левые, отринувшие все сталинские завещания...»175

В монографии «Проклятые сыны республики», посвященной фран­ цузским интеллектуалам XX в., Жерар Нуарьель также рассуждает о функционировании «сетей власти» у историков. Не следует их «демо­ низировать», полагает автор, поскольку подобная сеть - это не партия, она не преследует политических целей, оставляет большое простран­ ство личной свободы, не требуя того, чтобы все ее участники разделяли мнения своих «руководителей». Можно публиковаться в их журналах, не находясь на той же «идейной волне». Каждый из участников сети является уникальной личностью и выражает себя прямо, без посред­ ников. Однако коллеги, вовлеченные в одну и ту же сеть, и имеющие даже вза^мопротиворечащие убеждения, не будут публично оспари­ вать друг друга, поскольку симпатизируют друг другу и слишком...

«хорошо воспитаны», формируя атмосферу взаимной поддержки176.

174Rieffel R. Les historiens, Гedition et les medias... P. 72.

175Dosse E Les heritiers divises... P. 169.

176Noiriel G. Les fils maudits de la Republique... P 139-143.

2.2.5. Тематические ориентации в «третьих Анналах»

Перенимая характеристики этнологического дискурса, ценой отка­ за от социально-экономической истории Броделя и Лабрусса в пользу материальной цивилизации или культуры, анналисты подтвердили ли­ дирующую позицию истории на ниве социальных наук. Один из пред­ ставителей поколения, Даниэль Рош, назвал эту трансформацию дви­ жением к «социокультурной» истории в широком смысле177.

Решающий поворот начался в мае 1968 г., когда в Шестой секции, среагировавшей на социальный взрыв, были волнения. «Множество лю­ дей, которых я знал, - вспоминал Марк Ферро, - оспаривали Броделя, и даже некоторые руководители исследований, как Мандру... Было также восстание "рабов" совместителей, желающих полной ставки, в недрах Центра исторических исследований, руководимого Э. Ле Руа Ладюри». Своим поспешным возвращением из командировки в Латинскую Америку Бродель, казалось, уладил недоразумения, не обнаружив «...

тех проблем, которые были у Шарля де Голля»178. Но уже в 1969 г. Бро­ дель отказался от кресла единственного редактора «Анналов» в пользу коллегиального управления. Формально Бродель и Моразе остались в новой редакции, к которой присоединились Бюргьер, Ферро, Ле Гофф, Ле Руа Ладюри и Ревель, но фактически отошли от руководства делами.

А) «Анналы» и структурализм

В 1971 г. Шестая секция Высшей практической школы (а с 1975 г., - Высшая школа исследований по социальным наукам, имеющая все пра­ ва университета) обрела, вместе с Домом наук о человеке, постоянную резиденцию на бульваре Распай, 54. В мае того же года новая дирекция «Анналов» выпустила специальный номер «История и структура», оз­ наменовавший новый методологический поворот. История и структу­ рализм, ранее находившиеся в состоянии непримиримого антагонизма, подавались здесь как нашедшие компромисс, благодаря активному со­ трудничеству историков и антропологов. Во введении А. Бюргьер при­ звал воспользоваться спадом структуралистского движения, чтобы из­ влечь из него все возможности для обогащения исторического исследо­ вания. Историки должны открыто, хотя и очень умеренно, практиковать структурализм, осторожно прокладывая дорогу историческому моде­ лированию, чтобы показать своим критикам, и в первую очередь ЛевиСтроссу, что они не довольствуются очевидным уровнем реальности (в чем их обвиняли критики), но задаются поисками скрытых смыслов, бессознательного коллективных практик, так же, как это делают антро-

177Roche 1). De I’histoire sociale a l’histoire socio-culturelle// Melanges de l’Ecole fran^aise de Rome. 1979. T. 91. P. 7-19.

178DaixR Braudel... P 427-428.