trubnikova_nv_frantsuzskaia_istoricheskaia_shkola_annalov

3.2. «Четвертые анналы», близкие к ним методологические ориентации... 241

водимые, в частности, Франсуа Артогом и Жаком Ревелем. Как конста­ тировал Ф. Артог, в последний период в текстах историков происходит сближение таких понятий, как «эпистемология» и «историография», что позволяет охарактеризовать переживаемый французской историче­ ской наукой момент как «рефлексивный». «Формируется подход, вни­ мательный к концепциям и контекстам, понятиям и средам, ...озабо­ ченный их соединениями, занятый их познавательной способностью и историзацией, но бдительный перед лицом сирен редукционизма»121.

Анналисты призывают установить контролируемые, но проницаемые границы между дисциплинами, привести к полной ясности идейные за­ имствования между различными дисциплинами на уровне техник, по­ нятий, подходов или парадигм. Как уже упоминалось выше, согласно Бернару Лепти и Жану-Иву Гренье, примером таких «разумных» заим­ ствований, несомненно, являются исследования Эрнеста Лабрусса122.

Методологическая дискуссия коснулась и вопроса о приоритетах - идейных и междисциплинарных - современной исторической науки, от­ ражая стремление отстоять за историей статус достоверного знания. Ан­ налисты с конца 1980-х гг. спорят с Марселем Гоше, отдающим «паль­ му первенства» политическому в истории. Гоше рассматривает понятие «репрезентации», центральное для социокультурной истории Шартье, как слишком широкое и двусмысленное, охватывающее лишь «социологиче­ ское» измерение и игнорирующее логику сознательного поведения акто­ ров. Шартье, со своей стороны, видит в проекте Гоше возвращение идеа­ листической философии свободного субъекта, игнорирующего вес соци­ альных принуждений, и попытку оторвать историю от социальных наук123.

Спустя 10 лет, в 1999 г. тот же спор с использованием прежних аргу­ ментов возобновился в «Ле Деба» по случаю публикации книги Роже Шартье «На краю обрыва»124. Тем самым, обнаруживая несомненную идейную преемственность, «четвертые Анналы» на свой лад воспро­ извели старую дискуссию «левых» социальных историков с «правы­ ми» философами, вдохновляемыми позицией Р. Арона.

Таким образом, на рубеже 1980 - в 1990-е гг. «Анналы» предложили свой проект обновления дисциплины. В 1996 г. случайная, и от того особенно трагическая смерть Бернара Лепти - незаменимого, как ока­ залось, вдохновителя «критического поворота», - нанесла невоспол­ нимый урон «прагматическому» проекту движения.

Оценка «прагматической перспективы» мировым и французским историческим сообществом была весьма неоднозначной. Сборник

121HartogF. Evidence de l’histoire. Ce que voient les historiens... P. 232.

122Grenier J.-Y., LepetitB. Inexperience historique. A propos de C.-E. Labrousse...

123Chartier R. Le monde comme la representation....

124Inquietudes et certitudes de Ehistoire // Le Debat. 1999. № 103. P. 132-167.

«Формы опыта» получили негативный прием со стороны сторонников «лингвистического поворота»125. Однако и столпы социальной исто­ рии весьма критично отреагировали на эту инициативу «четвертых Анналов». Антуан Про пришел к выводу, что теоретический дискурс в ней слишком часто отрезан от конкретики вещей126. Жерар Нуарьель, ратующий за консолидацию сообщества историков, сделал заключе­ ние, что «рефлексия о критическом повороте демонстрирует забегание вперед в дискуссиях, все более и более удаленных от того, что занима­ ет огромное большинство историков»127.

В1999 г. молодой историк Антуан де Бэк в статье «Куда завел «кри­ тический поворот?» подвел итоги этого обновляющего импульса, от­ метив, что в действительности данный историографический проект не был принят и что историки, последовавшие за критическим поворотом конца 1980-х, были малочисленны и изолированы.

«В этом смысле, молодые историки могут, оглядываясь назад на де­ сятилетие, которое прошло с момента их вступления в профессию и на приманки критического поворота, испытать чувство, ...что их отпу­ стили на все четыре стороны посреди дороги, ... горькое впечатление оказаться пехотой в движении обновления исторической дисциплины, главный лидеры которой не удержались, по различным причинам, что­ бы довести его до завершения»128.

Автор выразил мнение, что «четвертые Анналы» если и не отказа­ лись от «критического поворота», то, по меньшей мере, пренебрегли им или позабыли о нем: невозможно быть одновременно эксперимен­ таторами и оплотом дисциплины. Отмечая высокую степень фрагмен­ тации сообщества историков, не имеющего стабильных эпистемоло­ гических основ, де Бэк пишет о своем поколении (видимо, 1960-х гг. рождения, которое могло бы, теоретически, создать проект «пятых Анналов»), как о «сообществе без отцов» и о его интеллектуальном проекте, как о начинании, «которое больше не имеет мэтров мысли»129.

3.2.2.«Социологический поворот» истории

и«прагматическая парадигма»

Впозиции, выраженной по поводу «критического поворота» Анту­ аном де Бэком, как представителем поколения, «брошенного на про­ извол судьбы», есть момент характерного для французской историо-

125Jones <р. S. Une autre histoire sociale? // Annales HSS. 1998. № 2. P. 383-394.

126ProstA. Ou va Thistoire sociale? // Le Mouvement Social. 1996. № 174 (1). P. 79-95.

127Noiriel G. Sur la crise de Thistoire... P. 158.

128Bceque, de A. Ou est passe le « toumant critique » ? 11Le Debat. «Commemora­ tion 98». 1999. № 104. P. 166.

129Там же. С. 167

3.2. «Четвертые анналы», близкие к ним методологические ориентации... 243

графин в целом полемического преувеличения. Если анналисты после 1989 г. и не обращались больше к читателям с броскими манифестами, то ряд провозглашенных ими идей имел несомненное развитие, как в их исследовательской практике, так и в редакционной политике жур­ нала. В первую очередь, речь здесь идет о новом доктринальном союзе истории и социологии. Вследствие впечатляющего подъема теорий социального конструктивизма130 и новой волны поисков профессио­ нальной идентичности сообществом историков диалог с социологами возобновился, нередко стирая четкие профессиональные границы131. «...Уже невозможно сейчас установить научный домен истории и со­ циологии: отныне существует как история современности, так и исто­ рическая социология. Разница проистекает от их собственной приро­ ды, на фоне общего сходства. Каждая претендует на объединяющую роль»132, - заметил Ф. Шазель.

Понятийный аппарат истории, как известно, состоит сплошь из за­ имствований. Она занята, по выражению Антуана Про, «высиживани­ ем яиц, которых не несла»133: любая из соседних дисциплин, имеющих отношение к изучению человека, является объектом концептуальной «контрабанды» со стороны историков. Последняя метафора, увы, впол­ не уместна: переходя из своей дисциплины в историю, понятия теряют контекст, утрачивают строгость, искажают свое первоначальное значе­ ние, а со временем и вовсе обессмысливаются из-за многократных и семантически непроясненных употреблений. Кроме того, усвоение по­ нятий почти всегда является односторонним: история ничего не пред­ лагает своим теоретическим донорам взамен, являясь своего рода без­ донной фактологической базой всевозможных гипотез и интуиций.

Показательны в этом отношении рассуждения Пьера Бурдье: в по­ знавательном плане нет разницы между историей и социологией. Ра­ бота историка группируется вокруг двух полюсов: научного «профес­ сионального» и «юбилейного», предназначенного широкой публике. Но даже «научные» исследователи от истории желают «иметь соци­ ологию без социологии и особенно без социологов». Они заимствуют активно из близкой их проблематике науки, чтобы выгодно отличаться от других историков, но при этом критикуют социологов за «догма­

130CorcuffP. Les nouvelles sociologies. P., 1995; рус. пер.: Коркюф Ф. Новые социологии. СПб., 2002.

131Подробнее: Трубникова Н. В. Транзитные перекрестки французской науки:

Дрейф понятий от социологии к истории // Вестник ТГУ. 2007, № 294. Серия: История. Краеведение. Этнология. Археология. С. 170-174.

132 Chazel F. Sur quelles bases etablir des relations stables entre historiens et sociologues? // Beauvois Y, Blonde/ C. (dir.) Qu’est-ce qu’on ne sait pas en histoire? Ville- neuve-d'Ascq, 1998.

133 Про А. Двенадцать уроков но истории... С. 140.

тизм». С его собственными работами поддерживают отношения, как предыдущее поколение «Анналов» - с Дюркгеймом. Их теоретиче­ ская культура недостаточна, заимствование социологических понятий буквально, вырвано из системы отношений. Часть историков, конеч­ но, заинтересована в эпистемологии. Но это потому, что из нее они черпают аргументы для обоснования гегемонистских претензий своей дисциплины или маскируют то, что сами уже перестали заниматься эмпирическими исследованиями. Эти теоретические лакуны объясня­ ют, в частности, почему возобновились старые споры приверженцев «структур» и «движений», в то время как его социология, разрабо­ танная в терминах «поля» и «габитуса», позволяет превзойти данное противопоставление. И если теория до сих пор не усвоена - то исклю­ чительно в силу привычек культурной среды134.

При обоснованных упреках Бурдье о некорректном усвоении соци­ ологических уроков историками стремление заимствовать понятия из социологии закономерно: ведь именно социологическая теория пре­ тендует на выявление критериев универсального научного проекта в познании человека вопреки дробному многообразию исторических, политических и культурных обстоятельств. Дискурсы истории и соци­ ологии роднит также приверженность «естественному» рассуждению, опирающемуся на опыт обыденной человеческой жизни135, в котором социология хотя и достигла большего наукообразия, чем история, но все же не смогла, вопреки давним надеждам Ф. Симиана, создать соб­ ственный отвлеченный язык, подобно точным наукам.

Несмотря на родственность и закономерное теоретическое преиму­ щество социологии, взаимоотношения этих наук имеют долгую и труд­ ную историю, изложенную в предыдущих главах, которая отразила возобновляемые в каждом поколении попытки поделить пространство понятий, методов и эмпирических материалов между историками и со­ циологами. После ожесточенных эпистемологических баталий рубежа XIX-XX вв., периода проектов послевоенной интеграции поколения Гурвича и Броделя, явного взаимного игнорирования в 1970-1980-х, в начале 1990-х гг. наступает эпоха нового увлечения историков Фран­ ции социологическими практиками, уже вошедшая в историографиче­ ский обиход под маркой «социологического поворота».

При анализе терминологического дискурса анналистов стоит вновь сослаться на мнение литературоведа Ф. Кэррэрда: историки цитируют видных теоретиков гуманитарного знания, но без анализа или дискус­

134 Bourdieu Р Sur les rapports entre la sociologie et l’histoire en Allemagne et en France. Entretien avec Lutz Raphael // Actes de la recherches en sciences socials. 1995. № 101-107.

135 PasseronJ.-C. Le raisonnement sociologique...

сии, а лишь создавая дополнительный корпус средств самообороны против упреков в теоретической неискушенности136. Употребление социологических понятий в исторических штудиях также является в большой степени метафорическим, не сопровождаясь изложением ос­ нов метода, с которым органически связано данное понятие, и тем бо­ лее, не являясь его подтверждением. В этом случае, как правило, метод объявляется «общеизвестным» и «широко используемым», а понятия закавычиваются с минимальными пояснениями или вовсе без таковых.

Обращение «четвертых Анналов» к опыту теорий социального кон­ структивизма (в которых реальность представляется не естественной, раз

инавсегда данной, а сконструированной137) на рубеже 1980-1990-х гг., как правило, пытается преодолеть указанную особенность, разъясняя нюансы смысла и настаивая на корректном словоупотреблении. Новую тенденцию можно объяснить рядом причин. Прежде всего - упадком классических оппозиций социальных наук (идеальное/материальное, субъект/объект, коллективное/индивидуальное, макро/микро) в целом,

иструктуралистских концепций в частности. В рамках всех направле­ ний структурализма оказалось невозможным урегулировать проблему соотношения структур и взаимодействий. Первоначальная дискуссия

о«повторяемых» событиях, конституирующих систему, и «неповто­ римых», - вызывающих инновации, - увенчалась в свое время опытом Эммануэля Леруа-Ладюри по анализу системных «неправильностей» в истории138, но не привела к созданию новой обобщающей теории139.

Одной из немногочисленных признанных французской историогра­ фией удачными попыток преодоления тупиков структурализма, а также уникальным примером вклада историка в совершенствование социоло­ гической теории стала работа Эдварда Палмера Томпсона «Становление английского рабочего класса»140, впервые изданная еще в 1963 гг. Смяг­ чая детерминизм марксистской ортодоксии, историк демонстрирует на широком эмпирическом материале, что рабочий класс - социальное и

136Canard Р Poetique de laNouvelle histoire... P. 157-158.

137Показательно идейное противоборство сторонников и противников со­ циального конструктивизма на примере использования в научном и публичном дискурсах понятия «идентичность»: Трубникова Н. В. Научный и политический

дискурсы идентичности: способ самоопределения или «изобретение тради­ ций»?// Международный журнал исследований культуры. 2010. № 1. С. 18-22; подробнее о взаимодействии истории и социологии: Она же. Междисциплинар­ ный альянс или конфронтация? Дискуссии французских историков и социологов по теории социальных наук // Известия ТПУ. 2005. Т. 308. № 3. С. 192-196.

138Le Roy Ladurie Е. Le Camaval de Romans...

139Подробнее о взаимодействии современной истории и социологии во Фран­ ции: Трубникова Н. В. Междисциплинарный альянс или конфронтация? С. 192-196.

140Thomson Е. Р. La formation de la classe ouvricre anglaise. P., 1988.

246 Глава 3. Горизонт «четвертых Анналов»...

культурное образование, активно участвующее в собственном становле­ нии. Находясь в постоянном п р о ц ессе сам оопределен ия, английский ра­ бочий класс «конструировал» себя сам, осуществляя объединительное движение на стыке объективных факторов и субъективных представле­ ний. Через коллект ивны й оп ы т и общ и е и н т ересы , рабочий класс сфор­ мировал свое понимание культуры, традиции и создал институциональ­ ные формы, что привело к формированию особого к л а ссо во го сознания.

Роже Шартье нашел способ преодолеть оппозицию «структура/процесс» через социологию Норберта Элиаса, сведенную, главным образом, к понятию кон ф и гурац и и 141123, ныне имеющему самое широкое распростра­ нение в исторических исследованиях. Конфигурация - это специфиче­ ские формы взаимозависимости, связывающие индивидов. Они отлича­ ются друг от друга длительностью и сложностью цепочек взаимосвязей, от партии играющих в шахматы до заседания Совета безопасности ООН. В отличие от внешне сходного понятия си ст ем ы , наделяющего вклю­ ченные элементы слишком большой внутренней связностью и устойчи­ востью, конфигурация всегда нестабильна и ситуативна. Понятие р а м о к дейст вия позволяет по-новому оценить возможности и ограничения ин­ дивида в отношениях с окружающим миром, а понятие га б и т у са ш, - ох­ ватить социальный «отпечаток», который налагает на личность совокуп­ ность различных конфигураций, в рамках которого действует индивид.

Важным для историков моментом творчества Норберта Элиаса ста­ ла также идея необходимой и ст ори зац и и к ат егори й , то есть обязатель­ ного погружения понятия в пространственно-временной контекст, что позволяет сохранить и осмыслить уникальные эмпирические нюансы, избегая ловушки р еи ф и к а ц и и ш употребляемого понятия.

Следуя типологии, предложенной в статье Тома Бенатуя, которая была опубликована в «Анналах» в 1999 г.144 с явной целью просвещения историков, современные конструктивистские социологии во Франции можно поделить на два основных исследовательских подхода. К р и т и ­ ческая соц и ологи я появилась в 1960-х гг. и была представлена именами Бурдье, Пассерона, Болтански, Сен-Мартен, Сэйа и других. П р а гм а ­ т и ческая соц и ологи я сформировалась в 1980-е гг. благодаря работам Каллона и Натура, позднего Болтански, Тевено и их учеников. Эти на­ правления сохраняют между собою как явную преемственность, так

141 Chartier R. Engagement et distanciation. Contributions a la sociologie de connaissance. Preface // Elias N. La Societe de cour. P., 1985.

142Понятие было изначально введенно в социологию Норбертом Элиасом, но получило широкое распространение благодаря исследованиям Пьера Бурдье.

143Т.е. описания исследуемых феноменов, начиная с предустановленных и условных социальных разделений.

144Benatouil Т. Critique et pragmatique en sociologie. Quelques principes du lec­ ture / / Annales HSS. 1999. № 2. P. 281-318.

3.2. «Четвертые анналы», близкие к ним методологические ориентации... 247

инекоторую конкурентность, активно пополняя арсенал социальной теории, в том числе инструментарий исторической науки, новыми ис­ следовательскими стратегиями и связанными с ними понятиями.

Критическая социология считает своим призванием борьбу со сте­ реотипами классического, «схоластического» европейского разума, опровержение его ложных оппозиций, о которых уже шла речь, навя­ занных господствующей культурой. Отсюда то предпочтение, которое отдает Бурдье социологии образования, искусства и интеллектуалов, то есть социологии легитимной культуры, в которой изучаются спо­ собы ее внедрения, пропаганды и воспроизводства. Методология и терминология Бурдье сейчас широко распространена в истории науки, где производится ревизия многих устоявшихся точек зрения на школу, профессиональные группы и институты.

Центральным здесь является понятие си м волического насилия , кото­ рое выявляет как дом и н и руем ы е - подчиненные социальные группы - признают доминирование вышестоящих над собой. В то же самое время символическое насилие формирует целый набор средств, делающий от­ ношения власти - существующий порядок подавления одних другими

-легитимным. С их помощью произвольные действия дом инирую щ их превращаются в «естественные», и доминируемые сами примыкают к господствующему порядку (не являющемуся по сути ни естественным, ни необходимым), не осознавая его механизмов. Таким образом, Бурдье, почерпнув у Маркса идею эксплуатации как основы отношений между социальными группами, позаимствовал у Вебера представление о том, что социальная реальность имеет и свое символическое измерение145.

Бурдье также развивал понятие га б и т у с а - определяя его как систе­ му устойчивых и переносимых ди спозиций, под которыми имеется в виду наша склонность воспринимать мир и поступать определенным образом, сложившимся под воздействием объективных условий су­ ществования. Диспозиции устойчивы, поскольку глубоко укоренены

вличности и стремятся противостоять изменениям, и одновременно подвижны, так как, обретаясь в одной сфере опыта, легко переносятся

ивлияют на другие, образуя базу единства личности.

Конфигурации отношений между индивидуальными и коллективными акторами (хотя Бурдье, отдавая дань структурализму, предпочитает гово­ рить об аген т ах , от французского глагола «agir» - двигаться, поскольку они «движутся» сами, но в равной «реагируют» на воздействия извне) об­ разуют поля. Поле - автономная сфера социальной жизни, которая имеет свои специфические социальные отношения, цели и средства. Поле всег­ да является полем силы, отмеченным неравным распределением средств

иопределенным соотношением сил доминирующих и доминируемых, но

145 Bourdieu Р. Sur le pouvoir symbolique // Annales ESC. 1977. № 3. P. 405-411.

так же полем борьбы за изменение такого соотношения сил. Каждое поле обладает собственными механизмами капит ализации свойственных ему легитимных средств, от материальных до символических146.

Жан-Клод Пассерон и Клод Гренье, в развитие теорию Бурдье, стре­ мятся показать лимиты социологии символического господства, внося свой вклад в дискуссию об оппозиции народной и ученой культур, став­ шую центральной для истории ментальностей. Исследователи предо­ стерегают от рассмотрения практик народной культуры с точки зрения легитимного культурного капитала: наличия дипломов, приверженности «высоким» образцам культуры, общественного признания и т.д. В этом случае культура малообразованных масс оценивается только в негатив­ ном смысле, «в терминах неполноценности, ограниченности, исключе­ ния, лишений, отсутствия выбора, не-потребления и не-практик»147.

«Генетический» структурализм Бурдье воссоздает и объясняет субъек­ тивный опыт социальных агентов, их внедренность в объективные струк­ туры, их жизненную активность. Эта стратегия имеет конкретное вопло­ щение в эмпирическом исследовании. Ее сторонники активно используют косвенную речь агентов, включают в свои исследования в качестве приме­ ров «сырые» и единичные данные (фрагменты бесед, цитат, фотографии).

Критическая социология импонирует многим историкам еще и по­ тому, что, избегая проявлений политической ангажированности как ловушек символического насилия, Бурдье призывает интеллектуалов проявлять активную жизненную позицию, выполняя сложную задачу соц и альн ой крит ики . Следуя принципу Спинозы, гласящему, что насто­ ящая свобода - это знать, что тебя ограничивает, Бурдье призывал пока­ зывать различные детерминизмы - внешние по отношению к человеку принуждения, - с тем, чтобы по возможности ослаблять или разрушать идеологии, которые представляют их результатом экономической, тех­ нической или природной неизбежности. В идеале, по мнению Пьера Бурдье, интеллектуалы должны научиться объединяться в программах эффективного политического действия, направленного на улучшение социальной реальности, используя все свои коммуникативные таланты.

П р а гм а т и ч еск а я соц и ологи я привносит свои идеи и понятия в исто­ рическую науку эпохи микроисследований, и сводится для многих к понятию а к т о р а , став, в частности, идейной платформой «прагмати­ ческой парадигмы» «четвертых Анналов». В действительности же за данным Словоупотреблением прячутся многообразные ответвления теории дёйствия, насыщенные различными интерпретациями и соб­ ственными концептуальными нюансами.

146Бурдье П. Практический смысл. М.; СПб., 2001.

147Grignon С, Passeron J.-C. Le savant et le populaire. Miserabilisme et populisme en sociologie et en literature. P., 1989.

3.2. «Четвертые анналы», близкие к ним методологические ориентации... 249

Критическая социология, согласно эпистемологической модели наук о природе, изучает «объективный» процесс создания агента «из­ вне» как результата его социализации, усвоения обществом. Прагма­ тическая социология противоположным образом анализирует процесс самостоятельного становления актора «изнутри», способы его влия­ ния на других людей и общественную группу; действия, которые он предпринимает и за которые берет ответственность; дискурсы, кото­ рые он создает сам или продолжает.

Родоначальниками прагматической социологии считаются Бруно Латур и Стив Вулгар, издавшие в 1979 г. нашумевшую книгу «Лабо­ раторная жизнь»14819.Речь в ней шла о повседневной жизни нейроэндокринологической лаборатории, которая в течение трех лет изучалась с максимальной степенью «остранения» - как этнологическая прак­ тика, и привела исследователей к выводу о том, что конструирование научных фактов - само по себе факт сугубо социальный, что резко противоречило классическим подходам социологии науки. Книга по­ лучила много самой бескомпромиссной критики, но ценным в ней был не характер аргументации - с точки зрения научной доказательности совсем не безупречной, - а базовый принцип: ученые делают или ос­ мысливают в действительности не совсем то, что им кажется, будто они делают или осмысливают. Этот принцип позволил сформировать­ ся «прагматической» эпистемологии, отстраненной как от дискурса самих ученых, так и от научных теорий, которые ими производятся.

Латур многие годы противопоставлял «науку в процессе делания» «науке сделанной». Исходной категорией является здесь понятие лите­ ратурной и н ск р и п ц и и и и н с к р и п т о р о в , поскольку деятельность лабо­ ратории представляет собой главным образом процесс создания раз­ личных записей с помощью различных инструментов, с различными же степенями д о с т о в е р н о с т и . Высказывание становится научным фактом, когда не оспаривается коллегами. То есть факт складывается из совокупности стратегий, связей, форм убеждения, логики профес­ сиональной карьеры и т.д. И если в «сделанной» науке запоминается только научный факт, то процесс «делания науки» вовлекает огромную совокупность различных практик и объектов.

Углубляя эту концептуальную схему, Бруно Латур и Мишель Каллон ставят в центр своих теоретических рассуждений понятие п е р е в о - д а ш . Акторы постоянно работают над переводом своих языков, своих проблем и идентичности в языки, проблемы и идентичность других, вступая в процессы вза и м о о п р ед ел ен и я а к т о р о в . Отвергая всякие внешние структуры, исследователи предлагают следовать за актором

148Latour В., Woolgar S. La vie de laboratoire...

149Gallon M. La Science et ses reseaux...