volochaeva_of_politicheskie_protsessy_v_sovremennom_informat

41

целях понимания изменений политики1. Он утверждает, что сам по себе политический процесс решающим образом влияет на политические «выходы». Он понимает политический процесс как фильтр, преобразующий структурные составляющие (в данном случае - экономику и национальную идентичность) в реальную политику. Опираясь на две теоретические концепции – политической возможности и структурный подход, исследование демонстрирует, как политический процесс вносит решающий вклад в развитие модели иммиграционной политики Германии в 2000-2002 гг. Он доказывает, что политический процесс – это центральный механизм, транслирующий социальные и экономические интересы в политические «выходы».

Модель политического процесса Д.Макадама является трехсторонней теорией, которая подчеркивает политические возможности, местную организацию и познавательную свободу/освобождение как начальные входы в образование социальных движений2. Исторические и социальноэкономические процессы определяют основные вариации.

Из трех факторов наибольшее внимание ученых получила политическая возможность, причем многие из них в регрессионных моделях тестирования теории сводили политический процесс только к политической возможности, определяющей человеческое поведение и его результаты. Местная организация, которая включает такие категории как сетевая работа, лидерство, членство и ресурсы, тоже изучалась учеными, когда Д. Макадам включил ее в теорию политического процесса. Таким образом, теория политического процесса синтезировала важнейшие выводы исследователей политической возможности, мобилизации ресурсов и социальной сетевой работы.

1Ette A. Germany’s Immigration Policy, 2000-2002. Understanding Policy Change with a Political Process Approach. Bremen: COMCAD, 2003.

2McAdam D. Political Process and the Development of Black Insurgency. 1930-1970. Chicago, 1982.

42

Наименее изучен был третий компонент макадамовской модели – cognitive liberation. Франсез Фокс-Пивен и Ричард Кловард в своей работе «Движения бедных людей» (1977) отмечали фатализм, с которым большинство людей относятся к своему социальному окружению1. Они утверждали, что побороть фатализм и побудить людей к действию может лишь некое духовное перемещение, которое они назвали «трансвалюентностью» (переориентацией ценностей). Д. Макадам пришел к выводу, что это духовное перемещение есть субъективная интерпретация политической возможности. Он писал, что политическая возможность и внутренняя организация создают только структурный потенциал для движения: «Медиатором между возможностью и действием являются люди и их субъективное восприятие ситуации»2. Познавательное освобождение – это коллективное осознание, что проблема существует и коллективная вера в эффективность социального действия в русле ее решения. Таким образом, теория политического процесса включила субъективную сторону в анализ политической возможности и ресурсов.

Анализируя проблему, связанную со спецификой, векторами развертывания современного политического процесса, необходимо подчеркнуть, что, во-первых, невозможно говорить о нем, как о единой массе, а во-вторых, необходимо разграничивать политические процессы в традиционных обществах, обществах, переживающих модернизацию и обществах так называемого модернити. В каждом из них будет своя специфика развертывания современности.

Для политического процесса в традиционных обществах характерно:

•патриархальные черты в политической жизни;

•низкий уровень вовлеченности в политический процесс основной массы населения;

1Frances Fox Piven and Richard Cloward, Poor People’s Movement . N/Y: Pantheon, 1977, р.20-21.

2 McAdam D. Political Process and the Development of Black Insurgency. 1930-1970. - Chicago, 1982.

44

•партии и элиты, находящиеся в оппозиции имеют только один шанс на завоевание власти - революция, государственный переворот;

•коммуникационная система в политическом пространстве отсутствует;

•рекрутирование новых кадров на роль политических исполнителей носит массовый характер;

•наличие резкого расхождения в межпоколенных политических ценностях;

•минимальный консенсус по поводу цели, задач, методов политического действия;

•множество дискуссий на политические темы не показатель участия масс в процессе принятия и реализации политических решений;

•большая степень взаимозаменяемости политических ролей в рамках политического процесса;

•правительство обращается к гражданам как целому, не различая в нем социальных групп и движений;

•неконструктивный характер политического процесса вынуждает лидеров придерживаться более определенных взглядов во внешней, а не во внутренней политике;

•велика роль харизматических лидеров;

•политический процесс обходится в основном без участия «политических брокеров».

Анализируя данные позиции, можно согласиться с А. Воскресенским, что «модель политики в обществах незападного типа, в основном, определяется формой общественных и личных взаимоотношений, а власть, авторитет и влияние зависят в значительной степени от социального статуса.

46

информационные технологии изменяют как политические институты с политическими отношениями, так и формы, механизмы, технологии воздействия на мир политического, на общество в целом, на его сознание, способы достижения/исследования политической реальности.

Анализ обществоведческой литературы вообще и политологической в частности позволяет утверждать, что начиная в 50-х гг. двадцатого столетия исследователями современной политической реальности осознали, что важное значение в политической науке имеет не только и столько прикладной ее ракурс, но и прогностические штудии. Ведь именно со знанием контуров завтрашнего дня может связать постановку и воплощение в жизнь сформулированных и транслированных в общественное сознание и политическую жизнь целей. Отправной точной такого поворота к накопленному теоретическому материалу в сфере политики являются шестидесятые годы двадцатого века. Ряд ученых это связывают с появлением западной и российской прогностики / футурологии и концепций постиндустриального общества1.

Отметим, что западное общество на протяжении долгого времени являлось индустриальным и технократическим по духу и сути. Будучи индустриальным оно зиждилось на постулате выгоды, а технократическая составляющая западного общества основывалась на идеи управления на всех социально-политических, финансово-экономических уровнях, доминированию элитных групп над личностью. Подчинение наблюдается как на рабочем месте при помощи экономического ресурса, так и подчинение сознания манипуляциям средств массовой информации. Современный западный социум, по мнению Г. Маркузе (и мы с ним согласимся), есть не просто управляемое, а сверхуправляемое множество «одномерных людей»2, составляющих идеальный базис для социальной и политической

1Волочаева О.Ф., Косов Г.В., Рахно Н.В., Соловьева Е.А. Политические процессы в контексте геоинформационной парадигмы: механизмы, векторы развития. - Ставрополь:

Ставролит, 2012. - 184 с.

2Маркузе Г. Одномерный человек.- М., 1996.

48

существованию. Позже, в середине ХХ столетия, термин «белые воротнички» приобрел официальное признание в литературе по экономике и социальным наукам. Возникнув в 1919 г., это определение первоначально использовалось только для обозначения конторских работников, поменявших работу на заводах и фабриках на интеллектуальный труд. Позднее в эту социальную группу стали также включать высококвалифицированных рабочих. В 1967 г. П. Друкером вводится понятие «работник умственного

•трансформация в большей степени экономики от производства товаров к генерированию услуг;

•превращение класса профессионалов и специалистов технического профиля в одну из больших групп в сфере занятости;

•наличие нововведений, которые отражаются в изменяющихся отношениях по линии наука - технологии, экономическая теория - политика. Главным "движетелем" данных новшеств стали успехи в области теоретических знаний;

•возрастание богатств в так называемой "общественной форме";

•тенденция к глобализации социума с параллельным увеличением уровня конфликтогенности и конфликтности на фоне затрудненного процесса согласования групповых интересов.

Помимо выделенных ранее черт, Д. Белл указывает, что возрастание уровня жизни современного общества, увеличения притязания многих его членов на максимально возможные блага ведет к осознанию и ими и

политическими институтами потребности в замене/создании механизмов

1Друкер Питер Ф. Задачи менеджмента в XXI веке. - М., "Вильямс", 2001.

2Белл Д. Постиндустриальное общество // «Американская модель»: с будущим в конфликте. – М., 1984; Бэлл Д. Грядущее постиндустриальное общество. - М.: Академия, 1999.

49

распределения «по справедливости»1. Что ассоциировалось у многих исследователей с идей "общества благоденствия"2.

Отметим, что разновидностью теории постиндустриального общества, с одной стороны, а с другой, - его продолжением, являются современные концепции информационного общества.

В конце XX - начале XXI в. использование концепции информационного общества стало распространенным явлением не только в политической науке, но и в политической практике, политическом маркетинге и мире бизнеса. Наконец, эта концепция триумфально завладела печатными и электронными средствами массовой информации. Тем не менее, единства среди исследователей по поводу определения и параметров концепции не наблюдается. Существует множество теорий информационного общества, зародившихся в недрах различных наук.

Первое употребление термина «информационное общество» связано с японской социальной наукой начала 1960-х г.г. Японский вариант этого выражения («joho shahaj») впервые возник в разговоре между известным архитектором Кишо Куракавой и историком и антропологом Тудо Умезао в 1961 г. Несколько японских ученых конкурируют за право первого использования этого выражения в письменных научных трудах, но бесспорным является тот факт, что именно это островное государство является родиной термина «информационное общество»: в 1971 г. в Японии был опубликован систематизированный «словарь» информационного общества («Johoko Shahaj Jiten, Dictionary of Information Societies»). Первое

1Бэлл Д. Грядущее постиндустриальное общество. - М.: Академия, 1999.

2Ansell C. Network institutionalism // The Oxford Handbook of Political Institutions / Rhodes, R. A. W.; Binder, Sarah A.; Rockman, Bert A. – 2008. – 75–89 pp. [Электронный документ]. –

Режим доступа: http://www.oxfordhandbooks.com/oso/public/content/oho_politics/9780199548460/oxfordhb- 9780199548460-chapter-5.html?q=Network|institutionalism#oxfordhb-9780199548460-chapter- 5;

Хайек Ф. Право, законодательство и свобода: Современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. — М.: ИРИСЭН, 2006; Фридман М. Капитализм и свобода. - М.: Новое издательство, 2006; Нозик Р. Анархия, государство и утопия. М.: ИРИСЭН, 2008.