volochaeva_of_politicheskie_protsessy_v_sovremennom_informat
.pdf
161
Г. Рейнгольд, исследуя проявления общества наблюдения, пишет о формировании «умных толп» – групп людей, которые благодаря имеющимся у них мобильным устройствам способны сотрудничать и действовать согласованно в невиданных до этого формах.Он подчеркивает, что технологии этих «умных толп» несут с собой по меньшей мере три угрозы: угрозу качеству жизни, угрозу человеческому достоинству и, главное, угрозу свободе, поскольку повсеместная компьютеризация смыкается с вездесущим надзором, давая возможность для поголовной слежки.Каждый звонок с мобильного телефона, действие с кредитной карточкой, щелчок «мышью», послание по электронной почте, плата за проезд по мосту с турникетом, видеокамера в местах торговли и электронный ключ гостиничного номера собирают и передают личные сведения, которые могут накапливаться, сравниваться, сортироваться и храниться неизвестным и, вероятно, неузнаваемым подразделением государственной службы безопасности. Г. Рейнгольд указывает и еще на одну примечательную особенность современного общества наблюдения: вычислительные и коммуникационные технологии толкают потребителя, стремящегося к удобству, к добровольной уступке своей приватности1. К его замечанию можно добавить, что члены общества наблюдения зачастую и платят за потерю своей приватности. Так, люди оплачивают услуги сотовой связи, которая в разы упрощает заинтересованным в том лицам и организациям определение их местоположения.
В рождающейся теории общества наблюдения главными инструментами контроля выступают системы видеонаблюдения, мобильные телефоны, банковские карты, Интернет со своими электронной почтой, магазинами, поисковыми системами и, главное, социальными сетями. По сравнению с другими инструментами контроля, социальные сети представляют собой более дешевый, быстрый и всеохватывающий способ
1Рейнгольд Г. Умная толпа: новая социальная революция. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2006. С. 262-263. (416)
162
идентификации существующих и потенциальных диссидентов. Его высокий уровень эффективности объясняется прежде всего сотрудничеством объекта слежения с его субъектом. Как отмечает З. Бауман, саморазоблачение превратилось в самое мощное и надежное доказательство социального бытия. Миллионы пользователей Facebook соперничают друг с другом в раскрытии и выставлении на всеобщее обозрение самых интимных и недоступных аспектов своей личности, социальных связей, мыслей, чувств, действий. Социальные сети теперь выступают в качестве добровольной формы надзора, превосходя традиционные технологии шпионажа и обнаружения по себестоимости операций и охвату1.
В своей книге «Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети» Е. Морозов рассматривает негативные последствия распространения Интернета, социальных сетей и электронной почты для индивидуальной и политической свободы граждан. Социальные сети, например, позволяют идентифицировать диссидентов и устанавливать их связи. До появления социальных медиа сотрудникам спецслужб необходимо было потратить много сил на то, чтобы узнать о людях, связанных тем или иным образом с диссидентами. При определенном везении им удавалось выяснить один-два ключевых контакта, однако составить весь список имен с фотографиями и контактной информацией было крайне проблематично. Сегодня им для решения этой задачи требуется лишь изучить популярные социальные сети. Никнеймы также не защищают от контроля, поскольку аккаунты в социальных сетях привязаны к адресам электронной почты и номерам мобильных телефонов. Даже если это не так, то спецслужбы могут с помощью «вредоносной» ссылки скопировать историю посещения веб-браузера и после непродолжительного анализа выяснить, кто скрывается за тем или иным
1Bauman Z. Do Facebook and Twitter Help Spread Democracy and Human Rights?// Social Europe Journal. 2012. May 8. URL: http://www.social-europe.eu/2012/05/do-facebook-and- twitter-help-spread-democracy-and-human-rights/ (дата обращения: 13.07.2014).
163
никнеймом1. Е. Морозов делает вывод, что информационные технологии ведут не столько к демократизации, сколько поддерживают автократические тенденции, а распространяющийся сегодня в мире киберутопизм – необоснованная вера в эмансипирующие возможности онлайн-коммуникаций
– лишь способствует дальнейшему угнетению2.
Общество наблюдения, как подчеркивают многие из его исследователей, не стоит понимать как общество, где лишь власти наблюдают за населением с целью сохранения своего привилегированного статуса. Скорее общества наблюдения – это совокупности индивидов, каждых из которых одновременно является объектом и субъектом наблюдения. Место основного средства, дающего возможность каждому желающему превратиться в наблюдателя, заняли Интернет-проекты, построенные на технологии «Веб 2.0», такие как Facebook, Twitter и Instagram, позволяющие видеть, чем «занимаются» друзья, знакомые, родственники, коллеги и в принципе любые интересующие люди3. Данные проекты разработаны так, чтобы каждый из их пользователей мог в постоянном режиме изучать «цифровые следы», оставленные связанными с ними в рамках сети людьми. Популярность социальных сетей объясняется присущей человеку любопытностью и постоянным стремлением к публичности.
В последнее время наряду с традиционными формами наблюдения – правительством за диссидентами, корпорациями за потребителями, правоохранительными органами за предполагаемыми преступниками, владельцами социальных сетей за пользователями их услуг– ученые и специалисты начали подвергать анализу набирающую обороты практику
1Морозов Е. Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети. М.: АСТ: CORPUS, 2014. С. 188-229.
2Морозов Е. Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети. М.: АСТ: CORPUS, 2014. С.
3Tokunaga R .S. Social Networking Site or Social Surveillance Site? Understanding the Use of
Interpersonal Electronic Surveillance in Romantic Relationships // Computers in Human Behavior. 2011. Vol. 27. № 2. P. 705-713.
164
наблюдения обычных людей за такими же обычными людьми при помощи социальных сетей. В научном лексиконе появились такие термины как «поперечное наблюдение»1, «общее наблюдение»2 и «социальное наблюдение»3.
Социальные сети дают место для всех форм наблюдения, отличающихся по своим свойствам и последствиям. Социальное наблюдение
– наблюдение граждан за гражданами – отличается от традиционного наблюдения тремя моментами. Во-первых, каждый участник не имеет власти над другими. Во-вторых, в процессе социального наблюдения действует пара индивид-индивид, а не организация-индивид. В-третьих, такое наблюдение взаимное: каждый его участник транслирует информацию, которая изучается другими, и при этом изучает информацию, транслируемую другими.
Социальные сети позволяют в какой-то степени скрыть надзирающую активность властей. Современные исследования показывают, что большинство пользователей социальных сетей обеспокоено не столько слежкой за своей онлайн-активностью со стороны правительства или корпораций, сколько со стороны людей, с которыми они контактируют в реальной жизни, например, слежкой начальников или родителей4. Как следствие, люди подвергают самоконтролю свою онлайн-активность, пытаясь добиться баланса между публичностью и изоляцией, ориентируясь не на контролирующие органы, а на представителей своего ближайшего социального окружения.
В обществе наблюдения не все наблюдаемые молчаливо принимают навязываемый порядок, противодействуя повсеместному распространению
1Andrejevic M. The Work of Watching One Another: Lateral Surveillance, Risk, and Governance // Surveillance & Society. 2005. Vol. 2. № 4. P. 479-497.
2Albrechtslund A. Online Social Networking as Participatory Surveillance // First Monday. 2008. Vol. 13. № 3. URL: http://firstmonday.org/article/view/2142/1949 (дата обращения: 20.07.2014).
3Tokunaga R .S. Social Networking Site or Social Surveillance Site? Understanding the Use of Interpersonal Electronic Surveillance in Romantic Relationships // Computers in Human Behavior. 2011. Vol. 27. № 2. P. 705-713.
4Marwick A., Boyd D. 2011. I Tweet Honestly, I Tweet Passionately: Twitter Users, Context Collapse, and the Imagined Audience // New Media & Society. 2011. Vol. 13. № 1. P. 114-133.
165
систем контроля. Одни требуют разработки и принятия серии законов, устанавливающих время и место их применения, период хранения полученных с их помощью данных, а также список лиц, имеющих к ним доступ1. Другие предлагают создавать и внедрять модели поведения, которые бы делали невозможным или, по крайней мере, затрудняли сбор информации2. Третьи, отличающиеся большей креативностью, отстаивают идею использования для защиты частной жизни средств наблюдателей, т.е. наблюдения. С этой точки зрения наблюдаемые сами должны стать наблюдателями. Идеи превращения наблюдаемых в наблюдателей воплотились в рефлекционизме – системе взглядов и практике, пропагандирующих сопротивление бюрократическим организациям и шире властям при помощи их же методов3. Первые две формы защиты личного пространства не предполагают ликвидацию существующей между наблюдателями и наблюдаемыми асимметрии. Рефлекционизм же, напротив, ориентирован на выравнивание возможностей наблюдаемых и наблюдателей, в том числе и посредством предоставления права первым наблюдать за последними.
Прибегая к словам из французского языка «sur» (над) и «sous» (под), С. Манн, Дж. Нолан и Б. Уэллман дифференцируют термины «surveillance» и «sousveillance». Surveillance– это исходное наблюдение, наблюдение «сверху вниз», властей за гражданами, тогда как sousveillance– это ответное, инверсное наблюдение, наблюдение «снизу вверх», граждан за властью4.Это и есть наблюдение за наблюдателями, отстаиваемое современной доктриной рефлекционизма. В реальном мире случайное и сознательное
1Stanley J., Steinhardt B. Bigger Monster, Weaker Chains: The Growth of an American Surveillance Society. Washington: Technology and Liberty Program, American Civil Liberties Union, 2003. P. 2.
2Marx G.T. A Tack in the Shoe: Neutralizing and Resisting the New Surveillance // Journal of Social Issues. 2003. Vol. 59. № 2. P. 369-390.
3Mann S. «Reflectionism» and «Diffusionism»: New Tactics for Deconstructing the Video Surveillance Superhighway // Leonardo. 1998. Vol. 31. № 2. P. 93-102.
4Mann S., Nolan J., Wellman B. Sousveillance: Inventing and Using Wearable Computing Devices for Data Collection in Surveillance Environment // Surveillance & Society. 2003. Vol. 1. № 3. P. 332.
166
«подглядывание» имеет место значительно реже, чем организационное наблюдение. Власти, как правило, не одобряют наблюдение за собой, вводя различные официальные и неофициальные запреты на фиксирование своей активности. Так, практически повсеместно запрещена съемка военных баз. Наиболее известный на сегодняшний момент пример инверсного наблюдения
– это случай, когда в Лос-Анжелесе Дж. Холлидей заснял на видеокамеру избиение полицейскими Р. Кинга, нарушившего правила дорожного движения. Последовавшие за этим общественные волнения привели к суду над офицерами (но не их осуждению) и серьезной дискуссии о путях ограничения полицейской жестокости1. К инверсному наблюдению могут быть отнесены фотографирование, аудио- и видеозапись деятельности государственных служащих, политиков и представителей спецслужб, распространение в Интернете спутниковых снимков оккупационных войск и пр.
На сегодняшний момент главным орудием «подглядывающих» стали носимые (нательные) компьютерные средства – миниатюрные устройства, размещаемые на теле человека или встраиваемые в элементы одежды. Они позволяют индивидам следить за властями, не привлекая дополнительного внимания. Каждый индивид теперь – это потенциальный элемент системы наблюдения за наблюдаемыми, препятствующей властям и их представителям произвольно выходить за рамки дозволенного. Как пишут С. Манн, Дж. Нолан и Б. Уэллман, изобретение носимых устройств поставило под сомнение тезис О. Хаксли о том, что технологический прогресс пошел лишь на пользу «большому человеку», не имея при этом никаких позитивных последствий для «человека маленького»2.
Однако поголовное распространение нательных компьютеров, если посмотреть на него с другой точки зрения, лишь укрепляет общество
1Cannon L. Official Negligence: How Rodney King and the Riots Changed Los Angeles and the LAPD. Boulder: Westview Press, 1999.
2Mann S., Nolan J., Wellman B. Sousveillance: Inventing and Using Wearable Computing Devices for Data Collection in Surveillance Environment // Surveillance & Society. 2003. Vol. 1. № 3. P. 336.
167
наблюдения. Нет никакой гарантии, что миллионы людей, оснащенные такими устройствами, станут борцами с «главным надзирателем». Скорее, учитывая природу человека, они превратятся в надзирателей друг за другом («маленьких Больших братьев»1), упрощая работу надзирательным органам государства. За определенную плату многие согласятся предоставить властям или уполномоченным ими организациям постоянный, осуществляемый в реальном времени доступ к оцифрованному потоку происходящих с ними событий, ко всему тому, что доступно их взору. Появление и развитие технологий нательных компьютеров и систем расширенной реальности знаменует собой не эру «наблюдения снизу вверх», а скорее открывает перспективу надзора многих за многими.
С. Фейнер удачно рисует подобную перспективу. Нательные технологии и собранные с их помощью массивы видео- и аудиоданных позволяют восстановить действия того или иного человека на основе материала, записанного прохожими, случайно видевшими или слышавшими его. Так, можно полностью воссоздать его беседу с встретившимся ему на улице человеком на основе сведений, полученных от прохожих, зафиксировавших отдельные фрагменты разговора и добровольно предоставивших недорогой доступ к своим записям. На основе этого можно прийти к выводу о том, что наделение большого числа людей властью ограничивать поведение других увеличивает и без того огромную угрозу свободе и достоинству человека2.
В качестве дополнительного средства, обеспечивающего дополнительный контроль меньшинства за большинством, в обществе наблюдения создаются возможности для «безвредного» наблюдения. Наблюдаемые в определенных ситуациях превращаются в наблюдателей, а Паноптикон, согласно Т. Матисену, обращается в другой механизм власти –
1Рейнгольд Г. Умная толпа: новая социальная революция. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2006. С. 264.
2Feiner S.K. The Importance of Being Mobile: Some Social Consequences of Wearable Augmented Reality Systems // Proceedings 2nd IEEE and ACM International Workshop on Augmented Reality (IWAR’99) / Ed. by L. Palagi. Los Alamitos: IEEE Computer Society, 1999. P. 145-148.
168
Синоптикон (от слов «syn» –совместное и «optikon» – наблюдение)1. Ученый подчеркивает, что современные СМИ, особенно телевидение, дают возможность наблюдать за меньшинством, делая Синоптикон, как и Паноптикон, неотъемлемыми атрибутами современного общества, называемого им «зрительским обществом». Развитие этих механизмов власти идет в тесном взаимодействии друг с другом, демонстрируя постоянное ускорение. Корреспонденты, журналисты и комментаторы создают новости для большинства, фильтруя и обрабатывая информацию в интересах меньшинства – представителей высшей социальной страты, имеющих преимущественный доступ к СМИ. В современных СМИ преобладают представители мира политики, экономики, спорта или шоу-бизнеса, демонстрирующие свой образ жизни. Наделяя членов институциональной элиты гигантским, порой неоправданным превосходством, СМИ ставят их всем в пример, которому большинство должно стараться следовать, проявляя одновременно восхищение и вожделение. Выходит, что в обществе наблюдения массы удерживаются от неугодных поступков не только угрозой наказания, находясь под постоянным наблюдением, но и превращением их самих в наблюдателей за немногочисленной «элитой», транслирующей «правильные» модели поведения. Таким образом, Синоптикон, как и Паноптикон, делает индивидов молчаливыми и послушными, контролируя и дисциплинируя их сознание2.
В общем и целом весь рассмотренный выше дискурс «препарирует» наблюдение как некое социально негативное явление, представляющее угрозу разнообразным свободам индивида и свободам общества. Однако не все авторы придают наблюдению однозначно негативный смысл. Многие ученые и специалисты считают, что к этому феномену современной жизни следует подходит с нейтральных позиций, различая в нем как негативные,
1Mathiesen T. The Viewer Society: Michel Foucault’s «Panopticon» Revisited // Theoretical Criminology. 1997. Vol. 1. № 2. P. 219.
2Mathiesen T. The Viewer Society: Michel Foucault’s «Panopticon» Revisited // Theoretical Criminology. 1997. Vol. 1. № 2. P. 230.
169
так и позитивные моменты. Т. Аллмер выделяет целую группу «непаноптических» теорий наблюдения, авторы которых нейтрально оценивают массовое наблюдение. Все эти теории строятся на следующих посылках и предположениях: в настоящее время идеи Паноптикона, высказанные М. Фуко, бесполезны для исследования феномена массового наблюдения; давать определение наблюдению следует с нейтральных оценочных позиций; термин «наблюдение» охватывает собой широкий спектр активности, не сводимой к слежке властей за гражданами; сбор данных имеет как блокирующие, так и деблокирующие последствия; наблюдение есть в большей степени технический, а не политический процесс1.
Д. Лайон придает наблюдению нейтральный смысл, поскольку оно ведет как к негативным, так и к позитивным последствиям, одновременно ограничивая и увеличивая имеющиеся в распоряжении общества и отдельных индивидов возможности. С одной стороны, наблюдение – это недемократическое, принудительное, обезличивающее и даже негуманное средство, но с другой, это безвредное с социальной точки зрения средство, делающее жизнь более безопасной, комфортной и эффективной. Так, системы видеонаблюдения, системы закрытой телевизионной трансляции обеспечивают безопасность современных обществ. Д. Лайон пишет, что «камера, установленная в баре или на оживленном перекрестке снижает вероятность хулиганского поведения и дорожно-транспортных происшествий. Никто не хочет, чтобы его беспокоили, когда он отдыхает в баре, и никто не хочет попасть в больницу в результате проезда кем-то перекрестка на красный сигнал светофора»2.
Э. Гидденс определяет наблюдение как вид контролирующей деятельности, предполагающий аккумулирование каким-либо органом или
1Allmer T. Critical Surveillance Studies in the Information Society // tripleC.2011. Vol. 9. № 2. P. 568-569.
2Lyon D. Surveillance Society: Monitoring Everyday Life. Buckingham: Open University Press, 2001. P. 3.
170
коллективной организацией символических данных. Он представляет наблюдение в качестве обычного, стандартного атрибута любого государства-нации: наблюдение, осуществляемое через хранение и учет информации, – это основной инструмент формирования государств-наций1. Э. Гидденс настаивает на нейтральном подходе к пониманию социального наблюдения, подвергая критике М. Фуко за его одностороннее, исключительно негативное отношение к этому современному феномену. С точки зрения Э. Гидденса, наблюдение должно рассматриваться как повседневная функция современного государственного аппарата, статус которой закреплен в основополагающих документах, как деятельность по сбору, обработке, накоплению, проверке и кодированию информации, как регистрация, передача и хранение данных для обычных административных и бюрократических целей. Государство-нация приступило к ведению официальной статистики с самых первых дней своего существования, централизовав сбор данных о рождениях, смертях и браках, о местожительстве граждан и их этнической принадлежности, а также о преступлениях, суицидах и т.д.2
Как и Э. Гидденс, К. Дандекер характеризует наблюдение как процесс сбора информации и форму административной организации современности. Термин «наблюдение» не ограничивается слежкой за людьми, включая в свое сематическое пространство сбор информации и контроль над населением, подвластным той или иной организации3. Исследуя общество наблюдения, Х. Коскела акцентирует внимание на активной роли рядовых граждан. Мобильные телефоны и доступные всем камеры расширяют границы субъектности, создавая новых игроков. Она настаивает на анализе другой стороны всеобщего наблюдения, связанной с освобождением и большими
1Giddens A. The Nation-State and Violence: Volume Two of A Contemporary Critique of Historical Materialism. Berkeley: University of California Press, 1987. P. 181.
2Giddens A. The Nation-State and Violence: Volume Two of A Contemporary Critique of Historical Materialism. Berkeley: University of California Press, 1987. P. 172-191.
3Dandeker C. Surveillance, Power, and Modernity: Bureaucracy and Discipline from 1700 to the Present Day. New York: St. Martin’s Press, 1990. P.