Ник Данн

груди поселилась огромная жуткая пустота. Всю жизнь я сравнивал себя с отцом, вот его не стало. И только Эми все еще борется со мной.

После немноголюдной тоскливой панихиды я не поехал к Го, а вернулся домой, где крепко обнял Эми. Все верно, я вернулся домой, к жене.

«Мне нужно покинуть эти стены, – думал я. – Мне нужно порвать с Эми раз и навсегда».

Сжечь все мосты и не возвращаться. «Кем же я стану без Эми?»

Это я и должен выяснить. Я расскажу свою собственную историю. Как же все просто! На следующее утро, когда Эми увлеченно защелкала клавиатурой, чтобы подарить

миру свою «Изумительную», я перенес в гостиную ноутбук и уставился на сияющий белый экран.

Вот и начата первая страница моей книги.

«Я изменник, слабак и трус, и я герой этого повествования. А женщина, которой я изменял, моя жена Эми Эллиот-Данн, – убийца и социопатка».

Я перечитал строчки.

Годится. Я бы и сам не отказался почитать про такое.

Эми Эллиот-Данн

Десять недель после возвращения.

Ник до сих пор притворяется. Мы оба притворяемся, что беззаботны и счастливы, что любим друг друга. Но я слышу, как поздно вечером он стучит по клавиатуре ноутбука. Он пишет. Пишет свою историю, в этом нет сомнений. В лихорадочной спешке изливает мысли на клавиши, а те щелкают и цокают, как миллион насекомых. Когда Ник засыпает (хотя он сейчас спит беспокойно и настороженно, а я – крепко и спокойно, как он в прежние времена), я пытаюсь залезть в его файлы. Как бы не так – он усвоил урок. Перестал забивать в окно пароля день рождения – свой, или матери, или Бликера. Мне не удалось заглянуть в текст. Но я по-прежнему слышу, как он печатает быстро, без пауз, и представляю себе Ника, сгорбленного над клавиатурой, его плечи, торчащий между зубами кончик языка. Тогда я понимаю, что совершенно права, пытаясь лишний раз подстраховаться. Защитить себя.

Потому что пишет он отнюдь не любовный роман.

Ник Данн

Двадцать недель после возвращения.

Я не уехал. Я хотел поразить свою жену, которая не привыкла чему бы то ни было удивляться. Хотел вручить ей рукопись на крыльце, перед тем как отправлюсь заключать договор с издательством. Вот-вот весь мир узнает правду и обрушит накопившееся дерьмо тебе на голову, а ты и поделать-то ничего не сможешь. Возможно, ее так и не упрячут в тюрьму, поскольку книга – всего-навсего мое слово против ее слова. Но на своем примере я убедился, как важно общественное мнение, даже если закон молчит.

Итак, выходим на поле. Команда Ника против команды Эми. Игра продолжается. Хоть гребаными футболками торгуй…

Когда я шел к Эми, колени слегка дрожали. Ведь я намеревался выйти из ее сюжета.

Я показал ей рукопись, жирным шрифтом напечатанный заголовок «Сука-психопатка». Как бы очередная «внутренняя» шутка. Мы оба их любим. Я ждал, что она вцепится ногтями мне в лицо, разорвет рубашку, укусит меня.

– О, ты как раз вовремя, – бодро проговорила Эми, широко улыбаясь. – Могу я тебе

кое-что показать?

Язаставил ее повторить опыт на моих глазах. Помочиться на полоску. При этом сидел рядом на корточках и следил, чтобы струя попадала точно на «тест», окрашивая его в голубой цвет – подтверждая беременность.

Затем я затолкал Эми в машину и повез к врачу. Следил, когда у нее брали кровь – а ведь она всем наврала, что не выносит вида крови! – и ждал два часа результаты анализа.

Эми была беременна.

– Ну уж точно не от меня, – возмутился я.

– А вот и от тебя, – опять улыбнулась она, пытаясь залезть ко мне в объятия. – Поздравляю, папочка.

– ЭМИ!!!

Яповерить не мог. Ведь с ее возвращения мы не занимались сексом.

И вдруг вспомнил – упаковка салфеток, кресло, обитое винилом, телевизор и диски с порно… И моя сперма, которая лежала в каком-нибудь больничном холодильнике. Когда пришла бумага насчет моего добровольного отказа от хранения, я оставил ее на столе, и она сразу же затерялась. А вот моя жена не считала ворон, она живо смекнула, что такой материал может ей очень даже пригодиться.

Гигантский пузырь радости вздулся в груди – и я ничего не мог с этим поделать, – а потом радость сменилась металлическим привкусом ужаса.

–Я вынуждена кое-что делать для обеспечения собственной безопасности, Ник, – сказала Эми. – По одной-единственной причине: я не могу полностью доверять тебе. Ну, для начала ты должен уничтожить эту рукопись. А для полной гарантии поклянешься мне в том, что покупки в кредит, спрятанные в сарае, сделаны тобой и что ты считал, будто я тебя подставляю, но сейчас любишь меня, я люблю тебя и наши отношения в полном порядке.

–А если откажусь?

–Думаю, это будет просто ужасно… – Она положила ладонь на свой едва наметившийся животик и нахмурилась.

Мы потратили годы, пытаясь доказать друг другу, кто главнее в нашем семейном союзе, в нашей истории любви, в нашей судьбе. И вот я проиграл окончательно и бесповоротно. Я создал рукопись, а она создала жизнь.

Можно было бы посудиться за ребенка, но я знал, что мне не победить. Эми наслаждается войной – кто знает, какие резервы она еще приготовила? Когда она родит, я не буду даже «папой выходного дня», мне позволят общаться с ребенком только в присутствии инспектора по делам несовершеннолетних, лениво потягивающего кофе за соседним столиком. А возможно, Эми и на этом не остановится. Представляю себе обвинения в приставании из хулиганских побуждений к малолетним или даже в насилии, а тогда я точно никогда не увижу своего малыша, его упрячут далеко-далеко. И мать будет нашептывать ложь в маленькое розовое ушко.

–Между прочим, это мальчик, – добавила Эми.

Вот так я в конце концов угодил в плен. Эми завладела мной навсегда… по крайней мере до тех пор, пока сама не решит отпустить. Я должен был спасти сына, чтобы распутать, размотать, развязать сплетенную ею страшную паутину. Я готов был отдать жизнь за своего ребенка, что, собственно, и сделал. Чтобы стать человеком достойным уважения, я выращу сына.

Я уничтожил свою книгу.

Бони приняла звонок сразу же.

–В «Панкейке»? Через двадцать минут? – спросила она.

–Нет.

Я сообщил Ронде, что скоро стану отцом и поэтому прекращаю любые попытки расследования. Что я отказываюсь от всех обвинений, дезавуирую заявление, будто моя жена

пыталась навлечь на меня подозрение в убийстве, соглашаюсь с отведенной мне ролью в покупке вещей в кредит.

Бони долго молчала. Потом пару раз хмыкнула.

Я представлял, как она жует щеку и расчесывает пальцами жидкие волосы.

– Берегите себя, Ник, – наконец сказала она. – Берегите и малыша тоже. – Потом рассмеялась. – А вашу Эми и правда на кривой козе не объедешь.

Сестре я рассказал новость не по телефону, а явившись к ней домой. Бодрился при этом: мол, на самом деле новости хорошие. Ребенок! Ты себе не представляешь, как я ждал этого ребенка! Можно ненавидеть обстоятельства, но как можно не любить малыша?

Я думал, Го мне врежет. Она придвинулась так близко, что я ощущал ее дыхание, и ткнула в грудину указательным пальцем.

–Ты просто хочешь оправдать свое желание остаться, – прошептала она. – У вас противоестественная тяга друг к другу. Не семейка, а бомба ядерная. И однажды она рванет, Ник. Еще как рванет! Ты правда веришь, что выдержишь еще восемнадцать лет? А о том, что она тебя угробить способна, не думаешь?

–Нет, пока я тот, кого она считает своим мужчиной. Я перестал им быть на время, но навыки остались.

–А тебе не приходило в голову, что ты сам способен ее убить? Что можешь сделаться таким же, как наш папаша, не задумывался?

–Го, ну как ты не понимаешь?! Это и есть мой шанс не превратиться в Билла Данна. Я должен стать самым лучшим мужем и отцом в мире!

После этих слов Марго разрыдалась. Впервые с тех пор, как мы перестали быть детьми,

явидел ее плачущей. Она вдруг села на пол, будто отказали ноги. Я опустился рядом и прижался лбом к ее лбу. Сестра проглотила слезы и сказала, глядя на меня:

–Помнишь, Ник, я говорила: буду любить тебя, что бы ни?.. Так вот, я буду любить тебя без всяких там «что бы ни».

–Помню.

–Так вот, я тебя люблю. Но ты разбиваешь мне сердце. – Го всхлипнула очень громко, совсем по-детски. – Мы ведь не знали, что все так получится.

–Да уж, поворот сюжета… – Я старался говорить беззаботным тоном.

–Она ведь не попытается нас разлучить?

–Нет, – ответил я. – Не забывай, она тоже пытается играть положительную роль.

Итак, я наконец стал для Эми парой. Наутро, когда проснулся рядом с женой, долго рассматривал ее затылок. Пытался читать мысли. И в этот раз мне не казалось, будто смотрю на солнце.

Я поднимаюсь на ее уровень безумия. Чувствую, как она снова меняет меня. Вначале я был желторотым юнцом, потом мужчиной – и плохим и хорошим. И вот теперь я персонаж. Пустил корни в бесконечный батальный роман о нашем семейном житье-бытье.

Проклятие, мне уже не представить сюжет моей жизни без Эми. Она – мой вечный антагонист.

А все, что с нами происходит, – затянутая страшная кульминация.

Эми Эллиот-Данн

Десять месяцев, две недели и шесть дней после возвращения.

Говорят, не бывает любви с условиями. Так считает большинство людей. Но если у любви нет никаких границ, рамок и правил, как мы узнаем, что поступаем верно? Если меня будут любить несмотря ни на что, к чему тогда стремиться?

По идее, я должна любить Ника, несмотря на все его недостатки. По идее, и Ник