Копы переглянулись: мол, он в своем уме?

–Ник, – сказала Бони, – у нас нет никаких причин полагать, что женщина на фотографиях, которая как две капли воды похожа на вашу жену и которая, согласно утверждениям Ноэль Хоторн, матери троих детей, является вашей женой, не ваша жена.

–Причем женились вы на ней ради денег, по утверждению Ноэль Хоторн, – добавил Джилпин.

–Я серьезно, – возразил я. – В наше время любой может соорудить фото на ноутбуке.

–Замечательно! Несколько минут назад вы уверяли, что Дези Коллингс причастен к похищению, а теперь предъявляете претензии Ноэль Хоторн, – заметил Джилпин. – Кажется, вы все время пытаетесь кого-нибудь обвинить.

–Вместо себя? Да так оно и есть. Я женился не ради денег. Вам следует поговорить с родителями Эми, они знают меня, знают мой характер.

«Они не знают всего», – подумал я, ощущая, как холодеет живот.

Бони наблюдала за мной с оттенком сожаления. Джилпин, похоже, даже не слушал.

–Вы застраховали жизнь вашей жены на миллион двести тысяч, – с притворной усталостью сообщил Джилпин. Даже провел ладонью по длинному лицу с узкой челюстью.

–Да сама Эми это и сделала! – выпалил я.

Коп просто смотрел на меня и ждал продолжения.

–Я хочу сказать, что, конечно, документы оформлял я, но настояла Эми. Это была ее идея. Клянусь! Я даже не думал, но Эми сказала… Она сказала, что, учитывая перемену в ее материальном положении, так она будет чувствовать себя уверенней, или что-то вроде того. То есть это было просчитанное деловое решение. Мать его так! Я не знаю! Я не знаю, почему она этого захотела. Я не уговаривал ее!

–А два месяца назад кто-то посылал поисковый запрос с вашего компьютера, – вступила Бони. – «Река Миссисипи уплывает тело». Вы можете это объяснить?

Я сделал два глубоких вздоха и девять секунд успокаивался.

–Господи! Это был дурацкий сюжет для книги… Я всего лишь хотел написать книгу.

–Ха! – воскликнула Бони.

–Вот что, на мой взгляд, происходит, – начал я. – По телевизору часто показывают передачи, где муж всегда ужасный злодей, убивающий свою жену. Потому-то люди видят меня через эту призму. И некоторые вполне обычные, невинные поступки воспринимаются совершенно извращенно. И расследование превращается в охоту на ведьм.

–Это так вы объясняете счета покупки по кредитной карточке? – спросил Джилпин.

–Я уже сказал, что эти счета не могу объяснить, поскольку не имею к ним ни малейшего отношения. Это ваша работа – выяснить, откуда взялись проклятые счета!

Копы молча сидели и ждали продолжения.

–Что сейчас вообще делается, чтобы найти мою жену? Какие версии, кроме мужа-убийцы, вы рассматриваете?

Дом задрожал, небо с оглушительным треском разорвалось, и в открытое окно мы увидели пролетевший на бреющем полете над рекой реактивный самолет.

–Эф-десять, – сказала Ронда.

–Не-а, маловат, – возразил Джилпин. – По-моему, это…

–Это Эф-десять.

Бони наклонилась ко мне, сцепив пальцы.

–Наша работа, Ник, – убедиться, что вы чисты на сто процентов, – проговорила она. – Не сомневаюсь, что вы тоже этого хотите. Сейчас нужно, чтобы вы помогли разобраться с некоторыми мелкими моментами, которые вызывают путаницу.

–Похоже, мне пора обзавестись адвокатом.

Копы обменялись такими взглядами, будто недавно заключили пари.

Эми Эллиот-Данн

жизнь, вдруг становится холодным и отстраненным. Он только время от времени хочет от вас секса. Вы:

а) отказываете в сексе – ему не выиграть эту игру!

б) плачете и жалуетесь, выпрашивая ласку, дать которую он не готов, вызывая еще большее отчуждение;

в) верите, что это лишь временные затруднения в долгой супружеской жизни, – у мужа черная полоса, вам следует понять его и дождаться лучших времен.

Ответ: в). Правильно?

Конечно, меня тревожит, что наш брак на грани распада, но я не знаю, как быть. Возможно, вы думаете, что следует поговорить с моими родителями, с тандемом психологов, но я чересчур горда. Вряд ли они дадут полезный для семейной жизни совет. Если вы не забыли, они родственные души. У них всегда были только взлеты и никогда не случалось падений – один сплошной поток радости. Обратись я к ним, они тут же напишут очередную книгу про Удивительную Эми, где та без всяких забот и хлопот вступит в идеальный, выдающийся брак.

«Потому что она все сделала как надо».

Но я тревожусь. Непрестанно тревожусь. Знаю, что на вкус моего мужа я уже слишком стара. Когда шесть лет назад соответствовала его идеалу, то слышала безжалостные суждения о сорокалетних женщинах. Какими жалкими они выглядят в барах – расфуфыренные, ищущие внимания, но позабывшие об утерянной привлекательности. Он возвращался домой подвыпивший и, когда я спрашивала, как все было, отвечал: «Полно „нулевых шансов“». Так он называл женщин моего нынешнего возраста. В те годы, будучи девчонкой чуть старше тридцати, я смеялась вместе с ним, наивно полагая, что со мной этого никогда не произойдет. А теперь я сама «нулевой шанс», и Ник со мной как в ловушке. Возможно, именно в этом кроется причина его неприязни.

От тоски я лечусь общением с детьми. Я каждый день наведываюсь к Ноэль и вожусь с ее тройняшками. Пухлые ручонки в моих волосах, влажное дыхание на моей шее. Теперь я понимаю, почему женщины всегда обещают съесть малыша: «Эх, так бы и съела! Такой сладенький, хоть ложкой ешь!»

Ивместе с тем вид троих карапузов, заспанных после «тихого часа», ковыляющих к маме, цепляющихся за ее руки и колени, как будто она для них надежда и опора, обещание безопасности, причиняет мне боль.

Вчера я побывала у Ноэль и вконец расстроилась. Может, потому и натворила глупостей.

Ник вернулся домой, обнаружил меня в спальне, свежую после душа, немедленно прижал к стене и бесцеремонно трахнул. Когда он, сделав свое дело, отпустил меня, я смотрела на мокрый отпечаток моих губ на голубой краске, а Ник присел на край кровати и, вздохнув, проговорил: «Ну, извини. Мне это было нужно».

Ипри этом отвел глаза.

Я присела рядом, обняла его, делая вид, что ничего такого не произошло, обычные отношения между супругами, и сказала:

–Я тут подумала…

–Да? И о чем же?

–Может, пора увеличить семью. Я хочу забеременеть.

Знаю, это полное безумие – обращаться к Нику с таким предложением. Но я ведь и есть безумная женщина, которая хочет родить ребенка, поскольку это может спасти ее брак.

Как же унизительно уподобляться тем, кого раньше ты сама высмеивала. Ник резко отстранился:

–Прямо сейчас? Не самое удачное время. Ты же сидишь без работы…

–Да, но можно сидеть и с малышом, пока не…

–Эми, только что умерла моя мама.

– Ребенок – новая жизнь, новое начало.

Он хватает меня за плечи и, впервые за неделю глядя в глаза, говорит:

–Эми, похоже, теперь, когда моей мамы нет, ты решила, что мы весело помчимся в Нью-Йорк, наплодим детей и ты заживешь своей привычной жизнью. Но у нас для этого нет денег. Мы и здесь-то едва сводим концы с концами. Ты представить себе не можешь, как я кручусь каждый день, чтобы выпутаться из безнадежной ситуации. Мы в финансовой дыре.

Яне смогу содержать себя, тебя и вдобавок еще детей. Ты захочешь дать им то, что сама получила в детстве, а я не смогу этого обеспечить. Для маленьких Даннов не будет ни частной школы, ни тенниса, ни скрипки, ни летних пансионатов. Ты возненавидишь нашу бедность.

–Ник, не надо принимать меня за…

–Ты правда думаешь, что у нас все так хорошо и осталось только завести ребенка?

Мы зашли довольно далеко в обсуждении нашего брака, и я вижу, что Ник уже

сожалеет о сказанном.

–На нас давит слишком много проблем, милый, – говорю я. – Мы часто ссоримся по пустякам, и я знаю, что не всегда бываю права. Просто здесь я не в своей тарелке…

–Так мы что же, присоединимся к тем парочкам, которые рожают детей для укрепления брака? Потому что это всегда действует безотказно?

–Нет, мы родим малыша, чтобы…

Его глаза темнеют, лицо приобретает собачье выражение. Он снова хватает меня за плечи:

– Только не это, Эми… Не сейчас. Мне и так тяжело. Еще одна проблема, и я просто сломаюсь.

И я чувствую: на этот раз он не врет.

Ник Данн

Спустя шесть дней.

Влюбом следствии первые сорок восемь часов самые важные. Эми пропала почти неделю назад. В ее честь решено жечь свечи всю ночь в парке Тома Сойера, который, по утверждению прессы, являлся любимым местом Эми Эллиот-Данн. Я не был уверен, ступала ли нога Эми когда-либо в этот парк. Несмотря на название, он запущенный. Грязный, без деревьев, с песочницами, наполненными собачьим дерьмом. Совершенно нетвеновский. Но в минувшие сутки сюжет о нашем мероприятии крутился по национальным телеканалам, его мог увидеть любой.

Благодарение господу, Эллиоты мне верили. Мэрибет позвонила вчера вечером, когда я приходил в себя после допроса с пристрастием. Моя теща посмотрела передачу Эллен Эббот

ис ходу обозвала ее шлюхой и оппортунисткой в погоне за рейтингами. Большую часть сегодняшнего дня мы вырабатывали стратегию, которая позволит перетянуть массмедиа на нашу сторону.

Журналисты – мой бывший клан, мои соратники! – сами разрабатывали сценарий. Им страшно понравилась история «Удивительной Эми» и долгоживущего брака Эллиотов. Никаких упоминаний о том, что цикл сворачивается, о том, что его авторы близки к банкротству. В настоящий момент все сердца и все цветы падали к ногам Эллиотов. СМИ любили их.

Вотличие от этой идеальной пары, я для массмедиа выступал как объект с ограниченным кредитом доверия. Сказались не только просочившиеся наружу малопривлекательные сведения – отсутствие алиби, возможная имитация разгрома на месте преступления, – но и отдельные штрихи моей личности. Журналисты сообщили, что, по воспоминаниям сверстников, в школе я никогда не ухаживал за одной девчонкой дольше нескольких месяцев, а поэтому меня объявили отъявленным ловеласом. После узнали, что

мой отец содержится в пансионате «Комфорт-Хилл», что я очень редко навещаю его, и я тут же превратился в неблагодарного сына.

– Ты им не нравишься, и это проблема, – говорила Го после каждого выпуска новостей. – И не мнимая, а вполне реальная проблема, Лэнс.

СМИ воскресили имя, которое я ненавидел. В начале каждого учебного года возмущался на перекличке: «Я Ник! Я буду Ником! – Что ни сентябрь, то этот ставший привычным обряд. – Я Ник! Отметьте себе, я хочу быть Ником!»

Ивсегда среди одноклассников находился засранец, который тратил на меня всю перемену, вышагивая рядом на манер чопорного джентльмена и повторяя противным голоском: «Привет, я Лэ-э-энс!» А потом все забывалось до следующего года.

Ивот оно крутится во всех новостях, жуткое и предосудительное тройное имя, как у типичного серийного убийцы. Лэнс Николас Данн. И я ничего не могу с этим поделать.

Ранд и Мэрибет Эллиот и мы с Го прикатили на ночное бдение вместе. Я до сих пор не представлял, сколько компромата на своего зятя получили Эллиоты. Но знал о том, что им разболтали насчет «поддельного» места преступления.

–Я пришлю к вам домой своих юристов, – уверенно заявил Ранд, – и они докажут прямо противоположное: место преступления настоящее. Истина – штука гибкая, главное, выбрать правильного эксперта.

Но Ранд не знал о многом другом – о кредитной карточке, о страховке, о разлитой крови, о заявлениях «лучшей подруги мой жены» Ноэль Хоторн насчет моего характера: корыстолюбие, жадность, потенциальная угроза. Сегодня ее пригласили на вечернее «Шоу Эллен Эббот» – эти две стервочки обсудят свое отвращение ко мне перед зрительской аудиторией.

Но не все горожане шарахались от меня. На прошлой неделе дела нашего «Бара» резко пошли в гору. Сотни клиентов приходили выпить кружку пива и пожевать попкорна в забегаловке, принадлежащей Лэнсу Николасу Данну, потенциальному убийце. Пришлось Го нанять четырех помощников, чтобы управляться в баре, а однажды она сказала, что не может там находиться: нет никаких сил терпеть проклятых бездельников, этих вампиров, пьющих наше пиво и сплетничающих обо мне. Однако, рассуждала Го, деньги лишними не бывают.

Вот только Эми нет уже шесть дней.

К парку мы подъезжали в тишине, лишь Мэрибет барабанила пальцами по автомобильному стеклу.

–Почти что двойное свидание, – писклявым голосом, намекающим на истерику, сказал Ранд и хихикнул.

Ранд Эллиот, гениальный психолог, искушенный в чаяниях читателей автор, всеобщий друг, откровенно давал слабину. Практичная Мэрибет прибегла к самолечению – через строго отмеренные промежутки времени выпивала стопочку чего-нибудь крепкого. Это снимало стресс, но голова оставалась ясной.

Ранд же свою голову в буквальном смысле слова терял. Того и гляди, она подпрыгнет на плечах, как чертик из табакерки, – куку-у-у! Разговорчивость тестя достигла немыслимых пределов. Он до одури общался с каждым встречным, лез обниматься к копам, репортерам и волонтерам. Особенно доставалось нашему «связному» из гостиницы «Дэйз» – нескладному робкому парнишке по имени Донни. Ранду нравилось его поддразнивать и после признаваться в этом. «Донни, я над тобой просто подшучиваю», – говорил Ранд Эллиот, и лицо парня расплывалось в радостной улыбке.

«Может этот ребенок самоутверждаться где-нибудь в другом месте?» – ворчливо пожаловался я вчера Го.

Она ответила, что я просто ревную, – человек, ставший мне вместо отца, полюбил кого-то вместо меня.

Ну да, конечно.

Когда мы шагали к парку, Мэрибет похлопала Ранда по спине, а мне так сильно захотелось ощутить чье-либо дружеское прикосновение, что невольно вырвался полувздох-полустон, похожий на всхлип. Да, мне кто-то был нужен, но Энди или Эми, я понять не мог.

–Ник? – проговорила Го и протянула руку к моему плечу, но я отдернулся.

–Прости. Ерунда… Прости, – ответил я. – Минутная слабость. Даннам не к лицу.

–Ну ладно, без проблем, – кивнула Го и посмотрела вперед. – Даннам теперь многое не

клицу.

Стого дня, как сестра узнала о моей «ситуации» – так она стала называть супружескую измену, – она держалась довольно холодно, взгляд был устремлен вдаль, с лица не сходила задумчивость. Я изо всех сил старался не обижаться.

В парке то здесь, то там я замечал корреспондентов с камерами. Не только с местных, но и с общенациональных каналов. Данны и Эллиоты обходили толпу по периметру. Ранд улыбался и кивал с видом важной шишки. Появились Бони и Джилпин, увязались за нами, как дружелюбные пойнтеры, быстро становясь привычными, точно старая мебель. Видно, так и было задумано. Ронда была в черной строгой юбке и серой полосатой блузке, – похоже,

вэтой одежде она являлась на все официальные мероприятия. Жидкие волосы она с двух сторон собрала при помощи заколок-пряжек.

«У меня была девушка – Бони Морони…» Ночь выдалась жаркая и влажная, подмышки сыщицы превратились в темные смайлики

пота. Бони радостно скалилась, будто вчерашних обвинений – а ведь копы обвиняли меня – вовсе не было.

Вместе с Эллиотами я поднялся по лесенке на шаткую временную сцену. Обернулся к сестре, та кивнула и изобразила глубокий вздох: не забывай дышать. Сотни пар глаз взирали на меня, щелкали фотоаппараты, слепили вспышки. «Не улыбайся, – сказал я себе. – Главное, не улыбайся».

Сдесятков футболок «Найдем Эми» мне улыбалась жена.

Го убедила меня выступить с небольшой речью: «Тебе нужно стать человечнее, и быстро!» Быть посему. Я направился к микрофону, который установили слишком низко, на уровне моего пупка. Несколько секунд я боролся со штуковиной, сумев поднять лишь на дюйм, – обычно такие заминки приводили меня в бешенство. Переведя дыхание, я наклонился и принялся читать с бумажки, которую подготовила Го.

–Моя жена Эми Данн пропала почти неделю назад. Я не в силах описать ту боль, которую испытывает наша семья, ту глубокую брешь, которую оставило в нашей жизни исчезновение Эми. Любовь всей моей жизни, сердце нашей семьи! Тем, кто еще не знаком с Эми, скажу, что она веселая, очаровательная, добрая. Она мудрая и теплая. Она моя верная подруга и надежная помощница во всем. – Пробежавшись взглядом по толпе, я как по волшебству обнаружил Энди и прочел на ее лице такое отвращение, что моментально уткнулся в бумажку. – Эми – женщина, рядом с которой я хотел бы состариться. И я знаю, что так оно и будет.

ПАУЗА. ВДОХ-ВЫДОХ. НИКАКИХ УЛЫБОК. Го и в самом деле написала эти слова в шпаргалке.

«Так оно и будет, будет, будет…» Мой голос вырывается из динамиков и раскатывается эхом, и звуки стихают над рекой. Я старательно отводил глаза от места, где стояла Энди. В парке засиял сонм огоньков. Предполагалось совместить этот момент с минутой молчания, но детвора громко плакала, а один пошатывающийся бродяга вопрошал:

–Это чё тут, а? В честь чего?

Кто-нибудь шептал ему имя Эми, а тот лишь переспрашивал:

– Это чё?! В честь чего?

Ноэль Хоторн начала проталкиваться из середины толпы к сцене. Со всей тройней, разумеется. Один на руках, а остальные цепляются за юбку. Чада выглядели до нелепого крошечными для того, кто имел столь же крошечный опыт общения с детьми. Толпа