Часть третья ПАРЕНЬ ВОЗВРАЩАЕТ ДЕВУШКУ

(ИЛИ НАОБОРОТ)

Ник Данн

Спустя сорок дней.

Будьте на связи, ожидайте вызова в суд. Меня забрали и отпустили, подвергнув стандартной процедуре. Зачитали права, взяли отпечатки пальцев, сфотографировали. Вся эта круговерть заставляла почувствовать себя не живым существом, а какой-то промышленной продукцией, которую собирают на конвейере. Они производили Ника Данна, убийцу.

До начала судебных слушаний могли пройти месяцы. (Суд – одно это слово грозило довести меня до психоза, превратить в визгливого хохотуна.) Считалось, что я должен испытывать благодарность за оказанное доверие. Но ведь я не пытался скрыться, даже когда арест стал неизбежным. Возможно, Бони замолвила за меня доброе слово. Меня выпустили под залог и разрешили прожить эти месяцы в собственном доме, а потом я прокачусь в тюрьму, чтобы выслушать смертный приговор и быть уничтоженным государственной машиной.

Да я просто везунчик.

На удивление, календарь все еще не перевалил за середину августа. «До сих пор лето, – думал я. – Столько всего случилось, а даже осень пока не наступила».

Сохранялась жара. Погода для безрукавки, как сказала бы мама, – она всегда больше заботилась о комфорте для своих детей, чем о температуре воздуха на улице. Погода для безрукавки, погода для пиджака, погода для пальто, погода для куртки – своя одежка для каждого сезона.

Меня же в обозримом будущем ждет погода для наручников, погода для оранжевой робы. А то и погода для савана. Я не собирался в тюрьму. Уж лучше самоубийство.

Таннер Болт собрал команду аж из пяти детективов, чтобы выследить Эми. Пока что их работа не дала результата. Каждый день на протяжении многих недель я вносил в общий труд и свою ложку дегтя – записывал на веб-камеру обращение к Эми и выкладывал в блоге Ребекки на детективном портале. Снимая видео, я надевал одежду, которую Эми покупала для меня, зачесывал волосы, как ей нравилось, пытался угадать ее мысли. Моя ненависть к ней выступала детонирующим шнуром.

Команды телевизионщиков по-прежнему оккупировали по утрам газоны под моими окнами. Мы напоминали солдат из противоборствующих армий, которые засиделись в окопах без единого выстрела и достигли уже некой противоестественной привязанности. Был среди них парень с резким голосом мультипликационного персонажа; к этому парню я привязался, так и не увидев ни разу его лицо. Он ухаживал за девушкой, и она ему действительно очень нравилась. Каждое утро его голос проникал сквозь мои окна. Судя по всему, отношения развивались весьма успешно. Хотелось бы мне знать, чем они закончатся.

Очередной вечер я завершил обращением к Эми. Надел зеленую рубашку – Эми считала, что она мне идет. Пересказал историю нашего первого свидания – вечеринка в Бруклине, моя ужасная попытка познакомиться. «Маслина там, правда, только одна, но все-таки…» Всякий раз, когда Эми вспоминала эту фразу, я смущался. Я говорил о том, как мы покинули квартиру, где происходила вечеринка, и вышли в морозное утро, о нашем поцелуе в сахарном облаке. Эти события относились к числу немногих, которые мы оценивали одинаково. Я излагал их, как сказку на ночь – выученную наизусть, но успокаивающую. И заканчивал всегда одинаково: «Вернись домой, Эми. Вернись ко мне».

Выключив камеру, я прилег на банкетку. Я всегда записывал видео, сидя на банкетке, под ужасными непредсказуемыми часами с кукушкой, поскольку знал: если не покажу часы

Я шагнул назад:

–Твоя версия, Эми.

–Дези… – шепнула она дрожащими губами, – Дези Коллингс похитил меня. Это было утром… В день нашей годовщины. Позвонили в дверь. Я подумала… Ну не знаю, я подумала, что это ты прислал цветы.

Я вздрогнул. Эми всегда умеет найти, чем бы уколоть. Я очень редко дарил ей цветы, а вот Ранд Эллиот присылал жене букет еженедельно на протяжении всей их супружеской жизни. Две тысячи четыреста сорок четыре букета против моих четырех.

–Цветы или еще что-то… – продолжала она. – Я, не раздумывая, открыла. Там стоял Дези, и взгляд у него был очень странный. Решительный. Как будто он наконец надумал что-то осуществить. А у меня в руках была рукоятка от марионетки, от Джуди… Ты нашел марионеток? – Эми застенчиво улыбнулась и выглядела при этом ужасно милой.

–О! Я нашел все, что ты припрятала для меня.

–А я тогда подобрала рукоятку от Джуди. Наверное, она выпала… Когда я открыла дверь, то замахнулась и попыталась ударить Дези. Он отобрал рукоятку и стукнул меня. Сильно. Следующее, что я увидела…

–Ты сымитировала свое убийство и сбежала.

–Ник, я все могу объяснить.

Нестерпимо долгое мгновение я смотрел на нее. Перед глазами проплыли дни отдыха под горячим солнцем и песок побережья, руки Эми на моей груди, семейные обеды в доме ее родителей, когда Ранд, подливая мне в стакан, дружески похлопывал по плечу. Я видел нас, распростершихся на ковре в моей небогатой нью-йоркской квартирке, глядящих на ленивые лопасти вентилятора. Видел мать моего будущего ребенка и ту жизнь, о которой я некогда мечтал. Один или два удара сердца я от всей души не хотел, чтобы она говорила правду.

–Почему-то я не думаю, что ты сможешь объяснить все. Но интересно посмотреть, как ты попытаешься.

–Выслушай меня…

Она хотела взять меня за руку, но я отскочил. Отвернулся, перевел дух, а после опять встал лицом к лицу с Эми. К моей жене опасно поворачиваться спиной.

–Ну, давай же, Ник. Выслушай меня прямо сейчас.

–Ладно, хорошо. Почему каждая новая подсказка в охоте за сокровищами была спрятана в том месте, где я имел… э-э-э… отношения с Энди?

Она вздохнула, опустила глаза. Я заметил, что ноги у нее мокрые.

–Я ничего не знала об Энди. Ну, пока не увидела ее по телевизору. Тогда я была привязана к кровати в доме Дези. В его особняке на озере.

–Значит, это не что иное, как совпадение?

–Я прятала подсказки в местах, которые так или иначе были значимы для тебя. – По щеке Эми скатилась слеза. – Твой кабинет, где ты хоть как-то удовлетворял свою тягу к журналистике. – (Я фыркнул.) – Ганнибал, который, как я все-таки поняла, имеет для тебя огромное значение. Дом твоего отца – твоей полной противоположности, причинившей тебе столько страданий. Дом твоей мамы, где сейчас живет Го. Эти две женщины сумели вырастить тебя хорошим человеком. Но… я не удивлена, что ты прошелся по тем же местам с… – Она склонила голову к плечу. – Скажем, с подругой. Ты всегда любил повторяться.

–А почему во всех этих местах обнаружились улики, подтверждающие мою виновность в твоей смерти? Женские трусы, твоя сумочка, дневник. Кстати, о дневнике. Эми, как ты объяснишь все то вранье, которым он наполнен?

Она улыбнулась и покачала головой, словно жалея меня.

–Я все могу объяснить, – повторила Эми.

Я смотрел в ее заплаканное симпатичное личико, опустил взгляд на платье, запятнанное кровью:

– Эми, а что с Дези?

Она снова покачала головой, улыбаясь с едва заметной грустинкой.

И тогда я решил позвонить в полицию, но стук в двери подсказал, что копы прибыли незваными.

Эми Эллиот-Данн

Вечер возвращения.

Внутри меня все еще сперма Дези, подтверждающая, что он насиловал меня, так что медкомиссия получит все необходимые данные. Запястья, израненные веревкой, поврежденное влагалище, синяки на теле – учебник по судмедэкспертизе. Пожилой врач с влажным дыханием и толстыми пальцами производит осмотр полостей таза и одновременно чистку. А детектив Ронда Бони в это время держит меня за руку – ее холодная кисть напоминает цепкую птичью лапку, так что тепла и поддержки я не ощущаю.

Она улыбается всякий раз, когда считает, что я не вижу ее. Похоже, детектив радуется, что Ник не такой плохой парень, каким его сделали. О да! Все женщины Америки вздыхают одновременно.

В особняк Дези отправили полицейский наряд. Его найдут голым и бездыханным, с миной удивления на лице и несколькими белокурыми волосками, зажатыми в кулаках. Постель пропиталась кровью. Нож, которым я его зарезала, а также избавилась от пут, валяется на полу неподалеку от спальни – я его бросила, направляясь в гараж. Там я забралась в антикварный «ягуар», все еще оставляя кровавые следы, и двинула прямиком домой, к любимому мужу. Мои инстинкты были низведены до животного уровня – я ни о чем не думала, кроме возвращения к Нику. Так возвращается, намыкавшись, потерявшаяся собачонка.

Пожилой доктор возносит благую весть – серьезных повреждений нет, а также нет необходимости в чистке матки: я сбросила плод раньше. Бони продолжает сжимать мою руку, бормоча при этом:

– Господи, вы столько пережили… Найдете ли силы, чтобы ответить на несколько вопросов?

Хороший переход – от соболезнований к допросу. Я всегда знала, что некрасивые женщины или чрезмерно почтительны, или излишне бестактны со мной.

Тест. Вы Удивительная Эми. Вы пережили ужасное похищение, а следом череду изнасилований. Вы убили похитителя и вернулись к мужу, который, как оказалось, изменял вам. Вы:

а) пожелаете прийти в себя и попросите немного времени, чтобы собраться с силами;

б) потерпите немного, поскольку так, и только так можно помочь полиции в расследовании;

в) выберете, кому в первую очередь дать интервью; компенсация за перенесенные страдания в виде, скажем, договора на книгу не будет лишней.

Ответ: б).

Удивительная Эми всегда ставит интересы других людей выше собственных.

Вымывшись в больничной душевой, я натянула одежду, которую Ник привез из дому. Джинсы со складками из-за того, что слишком долго лежали сложенными, и хорошенькая блузка, пропахшая пылью. Направляясь в полицейский участок, мы с Бони молчим в машине, пока я не спрашиваю слабым голосом о родителях.

– Они ожидают вас в участке, – отвечает детектив. – Когда я сообщила, что вы живы, они рыдали. От нахлынувшего счастья и облегчения. Мы позволим вам побывать в крепких родных объятиях до того, как пристанем с вопросами.

Репортеры уже окружили здание полицейского участка. Площадка для автомобилей радостно сияет огнями, как олимпийский стадион. Здесь нет подземной парковки, поэтому

мы подъезжаем прямиком к крыльцу, где бушует безумная толпа. Я вижу мокрые губы и брызги слюны – каждый старается перекричать других; сверкают фотовспышки, горят лампочки видеокамер. Толпа напирает и давит всем скопом, качаясь то вправо, то влево на пару дюймов. Каждый хочет подобраться ближе ко мне.

– Я боюсь выходить, – говорю я Бони, в то время как к стеклу припечатываются мясистые ладони фотографа, пытающегося удержать равновесие. – Их слишком много.

Она гладит меня по руке и просит чуть-чуть подождать. Двери полицейского участка открываются, и выбегают копы в форме и касках, выстраиваясь в две линии, защищая меня с обеих сторон и удерживая прессу. Этакий почетный караул. Мы с Рондой бежим внутри коридора, взявшись за руки, как молодожены, прямо к моим родителям, которые ждут на пороге. Тут уж каждый репортер имеет возможность сделать фотографию, как мы с мамой обнимаемся, и она шепчет мне в ухо: «Деточка моя, деточка моя, деточка моя…» И мой папа, рыдающий так громко, что едва не срывается на кашель.

Потом меня повели дальше, как будто я не наездилась за сегодня вдоволь. Устроили в комнатушке с удобными, но дешевыми офисными стульями. Мне всегда кажется, что их обивку делали из вторсырья. Никаких окон. В углу мигает видеокамера.

Вовсе не это я себе представляла. Обстановка не располагает к тому, чтобы чувствовать себя защищенной.

Мне составляют компанию Бони, ее напарник Джилпин, два агента ФБР из Сент-Луиса, которые хранят молчание практически все время. Мне дают воды, а потом Бони начинает разговор.

Б.: Итак, Эми, для начала позвольте вас поблагодарить за то, что согласились встретиться с нами сразу после возвращения. В случаях, подобных вашему, очень важно провести опрос как можно раньше, пока свежи воспоминания. Вы даже не представляете себе, насколько это важно. Так что наша беседа принесет огромную пользу. Мы выясним все подробности, и тогда вы с Ником вернетесь к нормальной жизни.

Э.: Я только этого и хочу.

Б.: И вы это заслужили. Итак, если вы готовы начинать, я хотела бы уточнить время. В котором часу Дези появился на вашем пороге? Вы помните?

Э.: Думаю, около десяти утра или чуть-чуть позже, поскольку я слышала, как Тевереры разговаривали, направляясь к автомобилю, чтобы ехать в церковь.

Б.: Итак, вы открыли дверь. Что было дальше?

Э.: Я сразу почувствовала что-то неладное. Прежде всего хочу сказать, что Дези с юных лет писал мне письма. Но в последние годы его одержимость пошла на спад. Он сумел убедить меня, что является просто моим старым приятелем, заявлять в полицию было не о чем, и мне пришлось примириться с ним. Я даже помыслить не могла, что он способен на прямое физическое насилие. Хотя я испытывала дискомфорт от близкого соседства. Географического, я имею в виду. Возможно, именно это и толкнуло его на преступление. Понимание того, что я нахожусь так близко. Он вошел в дом… взмокший и нервничающий, но выглядел решительно. Когда он позвонил, я была наверху, собиралась погладить платье, и вдруг заметила на полу тяжелую деревянную рукоятку от марионетки Джуди. Я поняла, что выронила ее. Сами куклы я к тому времени уже спрятала в дровяном сарае, поэтому я просто подняла палку. И держала ее, когда открывала дверь.

Б.: У вас очень хорошая память. Э.: Спасибо.

Б.: И что же было дальше?

Э.: Дези вошел. Он расхаживал по гостиной, все больше и больше волнуясь, даже впадая в неистовство, я бы сказала. Потом он проговорил: «А как вы подготовились к юбилею?» Я испугалась. Он знал, что в тот день была годовщина нашей свадьбы, и это бесило его. Вдруг он рванулся ко мне, сжал запястье и выкрутил руку. Мы боролись. Я хочу сказать, мы отчаянно боролись.

Б.: А дальше?

Э.: Я оттолкнула его и на секунду вырвалась. Побежала на кухню. Там мы опять сцепились. Дези ударил меня деревянной рукояткой от Джуди по голове. Я упала, и он ударил еще. Дважды или трижды. Помню, на несколько секунд я ослепла, голова кружилась, но я пыталась выхватить у него палку. Тогда Дези резанул мне по руке своим перочинным ножом. У меня остался шрам. Хотите посмотреть?

Б.: Да. Шрам упомянут в протоколе медицинского освидетельствования. Вам повезло, что это просто порез.

Э.: Поверьте, болит он совсем не как простой порез. Б.: А каким образом он ударил ножом? Угол наклона…

Э.: Я не помню точно: резал меня он или я напоролась на лезвие случайно – я потеряла ориентацию в пространстве. Я помню только дубинку, лежащую на полу, потом я опустила глаза и увидела, как ее заливает моя кровь. По-моему, после этого я потеряла сознание.

Б.: Где вы очнулись?

Э.: В гостиной, связанная по рукам и ногам.

Б.: Вы кричали? Пытались привлечь внимание соседей?

Э.: Конечно я кричала. Вы слышали, о чем я рассказывала? Я была избита, связана мужчиной, который преследовал меня больше десяти лет, мужчиной, который совершил попытку самоубийства в моей комнате общежития.

Б.: Хорошо-хорошо, Эми. Простите, мы ни в коей мере не хотели этим вопросом поставить под сомнение правдивость ваших показаний. Мы всего лишь пытаемся составить максимально подробную картину случившегося, чтобы завершить следствие и вернуть вас к привычной жизни. Хотите еще воды? Или кофе?

Э.: Чего-нибудь горячего. Я замерзла.

Б.: Нет ничего проще. Принесите, пожалуйста, кофе. Что же происходило потом?

Э.: Мне кажется, первоначально он намеревался схватить меня и увезти, но так, чтобы следы говорили о побеге жены от мужа. Я очнулась как раз в тот момент, когда Дези закончил вытирать кровь на кухне и поставил, как были, несколько антикварных рамочек, которые упали, пока мы боролись. Избавился от дубинки. Но как я понимаю, он очень торопился. Увидел кавардак в гостиной, подумал и принял решение так все и оставить. Пусть будет похоже на погром. Прежде всего, он оставил парадную дверь открытой, а вдобавок перевернул несколько предметов мебели. Ту же оттоманку. Вот поэтому сцена казалась такой двусмысленной. Там смешались правда и подделка.

Б.: Но каким образом Дези Коллингс оставил предметы, указывающие на виновность Ника, в тех же местах, где вы прятали подсказки к охоте за сокровищами? Кабинет Ника в колледже, Ганнибал, дом его отца, дровяной сарай рядом с домом Го?

Э.: Я не понимаю, о чем вы.

Б.: Женские трусы не вашего размера в кабинете Ника.

Э.: Ну, наверное, это трусы девушки, с которой он… за которой он ухаживал. Б.: Не ее размер.

Э.: Ладно, я не могу это объяснить. Может, у Ника была не одна подружка? Б.: В доме Билла Данна был найден ваш дневник. Обгоревший в печи.

Э.: А вы его читали, да? Это ужасно… Не сомневаюсь, Ник захотел от него избавиться. И я его не обвиняю. Ведь прочитав его, вы сразу сосредоточились на моем муже.

Б.: Мне интересно, почему он решил сжечь его в доме отца.

Э.: Хорошо бы спросить у Ника. (Пауза.) Ник часто ездил туда, чтобы побыть в одиночестве. Ему нравилось уединение. Я уверена, такое его поведение нельзя считать странным. И хочу сказать, в нашем доме он не мог сжечь дневник, ведь это место преступления и он ожидал повторного осмотра вашими людьми. О чем они подумают, если обнаружат пепел? Логичнее избавиться от тетради в отцовском доме. Думаю, это был весьма разумный поступок со стороны Ника, учитывая, что вы подозревали его.

Б.: Дневник сам по себе является уликой. Там описываются притеснения со стороны

Ника и ваши страхи. Ваш муж не хотел ребенка, и вы боялись, что он готов убить вас.

Э.: Мне бы самой хотелось, чтобы дневник сгорел. (Пауза.) Позвольте быть предельно откровенной. В дневнике описаны наши взаимные разногласия за минувшие несколько лет. Записи не с лучшей стороны характеризуют наш брак, но я хочу объяснить кое-что. Я не бралась за перо, когда была очень счастлива. Скорее, когда испытывала обиду или боль и хотела дать выход негативным эмоциям… Могу показаться не совсем правдивой, но это всего лишь мой личный взгляд на некоторые события. Я хочу сказать, что в дневнике правда слегка искажена. Однажды Ник толкнул меня, он не хотел ребенка, у него были проблемы с деньгами… Но чтобы я боялась его всерьез? Я должна признать – хоть и с болью в душе, – что все это мои домыслы. Да, от проблем никуда не деться. Я сталкивалась с насилием довольно часто и в прошлом, люди преследовали меня по разным причинам, поэтому у меня развилась небольшая паранойя.

Б.: И вы попытались купить огнестрельное оружие?

Э.: Ну ладно, большая паранойя. Простите меня. Если вы знакомы с моей историей, то должны меня понять.

Б.: Есть одна запись о вечеринке с коктейлями, после которой вы заболели. И симптомы похожи на классические признаки отравления антифризом.

Э.: (Длинная пауза.) Странно… Да, я помню, что чувствовала себя плохо.

Б.: Ладно. Вернемся к охоте за сокровищами. Вы прятали кукол – Панча и Джуди – в дровяном сарае.

Э.: Да.

Б.: В ходе следствия мы узнали о долгах Ника, о значительных покупках, сделанных по его кредитной карточке. А потом мы обнаружили все эти покупки в дровяном сарае. О чем вы подумали, когда вошли в сарай и увидели их?

Э.: Я находилась на частной территории. Мы с Го никогда не были особо близки, да и не хотелось мне копаться в чужом грязном белье. Я тогда предположила, что она привезла все это из Нью-Йорка. А потом, когда я смотрела новости – Дези заставлял меня смотреть все выпуски новостей, – услышала, что все это покупал Ник. И знаете… у Ника всегда были определенные проблемы с деньгами, он расточительный. Думаю, ему просто было стыдно. Все эти вещи – сиюминутная прихоть, он не мог от них избавиться и спрятал от меня, скорее всего рассчитывая со временем продать их.

Б.: А марионетки Панч и Джуди? Довольно зловещий подарок на годовщину свадьбы. Э.: Я понимаю… То есть сейчас понимаю. Но я не читала целиком историю отношений

Панча и Джуди. Просто увидела кукол – муж, жена и их малыш. Деревянные. Я как раз была беременной. Искала подарки в Интернете и наткнулась на Панча. И мне понравилось! Я решила, что это интересно, но совершенно не думала про скрытый смысл.

Б.: Итак, вы были связаны. Каким образом Дези затащил вас в автомобиль? Э.: Он загнал машину в гараж, бросил меня в багажник и увез.

Б.: Вы кричали при этом?

Э.: Да, я кричала, но не очень громко. Я ужасная трусиха. Но если бы я знала, что на протяжении месяца каждую ночь Дези будет насиловать меня, а потом спать рядом, хлебнув снотворного с мартини, пока его не разбудит мой плач… Если бы я знала, что полицейские допросят его, но ни в чем не заподозрят и будут сидеть, не отрывая задницы от кресел, я орала бы что есть мочи. О, как бы я орала!

Б.: Еще раз прошу простить меня… Мы можем взять у миссис Данн образец кожи для анализа? И почему до сих пор не принесли для нее кофе? А, спасибо… Итак, куда он повез вас, Эми?

Э.: Мы двигались по направлению к Сент-Луису. Насколько я помню, по дороге остановились в Ганнибале – я слышала пароходный гудок. Там он выбросил мою сумочку. Это еще один поступок, который он совершил, чтобы все походило на нечестную игру.

Б.: Очень интересно. Мне кажется, слишком много странных совпадений в этом деле. Например, Дези Коллингс выбросил сумочку именно в Ганнибале, куда потом приехал Ник