возможностей и преимуществ, но вот счастливой быть меня не научили. Я не умела шалить, как прочие дети. Когда меня приглашали на день рождения, я смотрела, как они кривляются и хихикают, и пыталась подражать, сама не понимая зачем. Тугая резинка от праздничной шляпы врезалась в подбородок, хрусткая глазурь с торта красила зубы в синий цвет, а я все гадала, в чем причина такого веселья.

Итолько встретившись с Ником, я разобралась окончательно. Он был таким забавным. Как будто ходишь на свидания с морской выдрой. Из моих знакомых ровесников он единственный не притворялся, что счастлив. Он был искрометным, остроумным, великолепным и очаровательным. Он нравился мужчинам. В него влюблялись женщины. Я полагала, что наш союз станет близким к идеалу, мы будем самой счастливой парой в округе. Дело даже не в любви, а в состязании. Но я искренне не понимаю, зачем жить вместе, если вы несчастливы.

Ивполне возможно, я была счастливее эти несколько лет, притворяясь другим человеком, чем до того или после. Но как относиться к этому, я не знаю.

Но в конце концов игру пришлось прекратить – все это было не по правде, я не была собою. Ник, это была не я! Думала, ты догадаешься. Думала, это у нас просто игра. Думала, мы понимаем друг друга с полувзгляда, нам и слова не нужны. Я так старалась быть проще. Тщетные попытки. Как выяснилось, он тоже взял непосильную роль – тонкие шутки, умные игры, романтическое ухаживание. Постепенно все разваливалось. Я возненавидела Ника за то, что он поразился, когда я стала настоящей. Возненавидела за нежелание понять, что игра не могла не закончиться, за его слепую уверенность в том, что он взял замуж существо, созданное игрой воображения миллионов онанистов, любующихся спермой на своих пальцах. Он ведь на самом деле был изумлен, когда я попросила прислушиваться ко мне. Не мог поверить, что я против восковой эпиляции паха, и его ошеломил мой отказ отсосать. Он верил, что мне все равно, если он не приходил посидеть и выпить с моими друзьями! Ту смехотворную запись в дневнике помните? «Мне не нужна дрессированная обезьянка, чтобы хвастаться перед подругами, я разрешаю ему быть самим собой». Так вот, это самая настоящая дебильная чушь отпадной девчонки. Какая херня! Нет, правда, я не врубаюсь. Если вы не заставляете мужчину отменять свои планы или разрешаете ему не идти на уступки для вас, разве вы не проигрываете? Вы же не достигаете желаемого. Это ясно как божий день.

Может, он и счастлив; может, он и говорит, что вы отпаднейшая из девчонок, но это потому, что праздник на его улице. Он называет вас отпадной девчонкой, чтобы обвести вокруг пальца! Ну, как болтовня продавца автомобилей. «Сколько вы готовы заплатить за это чудо?» А вы даже не собирались ничего покупать. Еще одна ужасная фраза, присущая мужчинам: «Конечно, ты не будешь возражать, если я…» Нет, я буду возражать! Просто скажите ему это в лицо. И не проигрывайте, тупые ссыкухи!

Так что всему пришел конец. Верности Нику, защищенности с Ником, счастью с Ником. Я поняла, что есть Настоящая Эми, которая несравнимо лучше, интереснее и многограннее, чем Отпадная Эми. Представляете, каково это – показать свое истинное «я» вашему мужу, вашей второй половинке, а ему эта истина не понравилась? Вот здесь-то и зародилась ненависть. Я очень много размышляла и пришла к выводу: с этого все и началось.

Ник Данн

Спустя семь дней.

Внутри дровяного сарая я успел сделать несколько шагов, прежде чем привалил к стене. Надо было перевести дух.

Я не ожидал ничего хорошего. Не ожидал с того мгновения, как выяснил: новый ключ следует искать в дровяном сарае. Яркий полдень. Коктейли. Да, в загадке упоминалось место

встречи. Но только не наше с Эми, а наше с Энди. Я занимался с ней сексом во многих странных местах, и этот дровяной склад – одно из них. Нелегко было найти место для свиданий. Многолюдный жилой комплекс, где обитала Энди, не подходил изначально. Мотели легко вычислить по оплате с кредитной карточки, а моя жена не страдала ни излишней доверчивостью, ни излишней глупостью. У Энди имелась «Мастеркард», но отчеты по тратам приходили ее матери. Поэтому дровяной сарай возле дома моей сестры казался едва ли не идеальным в плане безопасности, особенно когда Го уезжала в «Бар». А кроме того, несколько раз нам сослужил службу пустовавший дом моего отца. («Так важно подобрать удачно время – от полудня и где-то до коктейля. Помчись же ты с томлением в груди, дверь распахни – сюрпризы впереди».) Иногда мой кабинет в колледже. («Хочу быть твоей ученицей, Учитель, красавец, мудрец. Отдам тебе разум и тело, не нужно букетов, за дело».) А однажды на машине Энди мы отправились по грунтовке в Ганнибал – я повез ее туда вскоре после скучной экскурсии с Эми. («Сюда привел меня ты, чтобы поболтать, о детстве в кепке с козырьком повспоминать».)

Каждый ключ скрывался на том месте, где я хотя бы раз изменял Эми. Она воспользовалась охотой за сокровищами, чтобы напомнить мне обо всех изменах. Тошнота подступила к горлу, когда я представил, как Эми, никем не замеченная, тащится на автомобиле следом за мной – к моему папе, к Го, в проклятущий Ганнибал, наблюдает, как я совокупляюсь с юной девчонкой, и кривит губы в торжестве пополам с отвращением.

Жена прекрасно знала, что сумеет примерно меня наказать. И вот в конечном итоге продемонстрировала, насколько она умнее меня. Дровяной сарай был набит до отказа всеми теми вещами, которые я приобретал по кредитной карточке, а потом чуть ли не на Библии клялся Бони и Джилпину, что ничегошеньки не знаю об этих покупках. Безумно дорогие клюшки для гольфа, часы и игровые приставки, одежда от кутюр – все хранилось здесь, ждало своего часа на земле сестры. Будто я припрятал их до той поры, пока жена не умрет, и тогда я смогу малость оттянуться.

Я стучал в дверь Го, пока она не появилась с сигаретой в зубах, а потом, буркнув: «Идем, кое-что покажу», развернулся и молча пошел к сараю.

–Гляди! – Я указал на открытую дверь.

–Это… это все то… что куплено по кредитной карточке? – Ее голос сорвался на верхней ноте.

Го зажала рот рукой и попятилась. Я понял: в эту секунду она подумала, будто я решил признаться ей в преступлении.

Мы никогда не вернем прежнего доверия. За одно это моя жена достойна ненависти.

–Эми меня подставляет, – сказал я. – Го, это все накупила Эми.

Сестра передернулась. Дважды моргнула и слегка потрясла головой, будто пытаясь избавиться от видения: Ник, убивший свою жену.

–Эми изобразила все так, будто я ее убил. Ее последний ключ привел меня прямиком сюда, но я не знал ничего о спрятанных покупках. Это грандиозная мистификация! Спектакль – Ник Данн отправляется за решетку! – Комок подступил к горлу, сейчас или зарыдаю, или расхохочусь. Я расхохотался. – Нет, ты поняла, а? Срань господня!

«Скорей, доказать я хочу – чему-то и я научу». Заключительные слова первой подсказки Эми. Как я раньше не сообразил?

–Если она тебя подставляет, то почему привела сюда? – Го все еще изучала содержимое сарая.

–Потому что она постаралась на славу. Ей всегда требовалось одобрение, похвала. Она хочет, чтобы я понял, в какой заднице оказался. Она не может по-другому. Иначе не будет счастливой.

–Нет, – пробормотала Го, грызя ноготь. – Дело не в этом. Тут нечто большее. Ты прикасался к чему-нибудь?

–Нет.

–Это хорошо. Тогда следующий вопрос…

–Что я сделаю, обнаружив улику против себя рядом с домом сестры? – рассуждал я. – Вот он, вопрос. Поэтому, каких бы действий она ни ожидала, какие бы шаги ни просчитывала, я должен поступить наоборот. Если она думает, что я испугаюсь и попытаюсь избавиться от улик, то, держу пари, знает, как это заведет меня в ловушку.

–Ну ладно, оставить все это здесь тебе нельзя. Проигрышный путь. А ты уверен, что это последняя подсказка? Где тогда твой подарок?

–Вот зараза! Он должен быть где-то внутри.

–Не ходи туда! – воскликнула Го.

–Я должен. Один бог знает, что она приготовила.

Осторожно, ступая на цыпочках, чтобы не оставлять следов, и прижимая руки к телу, я шагнул в сырой сарай. Позади телевизора с плоским экраном увидел привычный синий конверт Эми, лежащий на большой коробке, обернутой в серебристую подарочную бумагу. Я выволок тяжелую коробку – то, что в ней находилось, весило не меньше тридцати фунтов и, судя по стуку, состояло из нескольких частей – и конверт наружу. Поставил на землю у ног. Го невольно отступила от подарка. А я открыл конверт.

Мой дорогой муж! Вот и пришло время сказать, что я изучила тебя лучше, чем ты мог себе когда-либо представить. Знаю, ты иногда полагаешь, что способен передвигаться по миру незаметно, как невидимка. Но не верь в это ни единой секунды. Я изучила тебя. Я знаю, что ты собираешься делать, еще до того, как ты начинаешь. Я знаю, где ты был, я знаю, где ты будешь. На нашу пятую годовщину я устроила путешествие. Так полезай же смело!

Даже не пытайся отыскать подарок. Не нужно – подарок сам найдет тебя! Так что отдыхай и расслабляйся – это ФИНАЛ!

–Что значит «полезай смело»? – спросила Го.

–В петлю полезай, – простонал я.

–Вот зараза! Открой коробку.

Я опустился на колени и приподнял крышку так осторожно, будто ожидал взрыва. Тишина. Заглянув внутрь, я увидел две деревянные куклы-марионетки. Как будто муж и жена. Мужчина в цветастой одежде яростно скалился и сжимал в руке не то трость, не то палку. Вынув, я обнаружил, что его руки и ноги трясутся, как у разминающегося танцовщика. Женщина выглядела более симпатичной – потоньше и не такая подвижная.

На ее лице застыла тревога, будто она увидела какую-то опасность. На дне коробки я обнаружил крошечную фигурку ребенка, с ленточкой, чтобы привязывать его к «матери». Старые, тяжелые и большие марионетки напоминали кукол, которых используют чревовещатели. Я приподнял мужчину, взялся за толстую, как дубинка, рукоять; конечности бешено задергались.

– Жуть какая! – сказала Го. – Перестань.

Под игрушками лежал кусок блестящей голубой бумаги, сложенный вдвое. На ней я прочитал надпись, сделанную неровным, размашистым – уголки и закорючки – почерком Эми.

Начало новой удивительной истории, Ник. Вот как это делается! Удачи.

Мы разложили все подсказки из охоты за сокровищами и марионеток на кухонном столе нашей мамы. И уставились на них, будто собирались складывать пазл.

– Зачем ей морочиться с охотой за сокровищами, если она составила… свой план? Если ее… – проговорила Го.

«А ее план, – мог бы продолжить я мысль сестры, – заключается в том, чтобы имитировать свое исчезновение и сделать из нас подозреваемых в убийстве». Это казалось не таким уж и бредом.

–Во-первых, чтобы отвлечь меня. Убедить, что она все еще меня любит. Я гоняюсь за ключиками по всему белу свету, полагая, что моя жена хочет исправить ошибки, возродить наш брак…

Тот морок, то девичье состояние, в которое привели меня ее записки, – все это просто позор. Стыд проедал до мозга костей, впитывался в ДНК. Делал меня другим человеком. Несмотря на все эти годы, Эми все еще может играть со мной. Она способна несколькими записками вдребезги разгромить мою защиту. Я был марионеткой у нее в руках.

«Я разыщу тебя, Эми».

Слова, полные любви, а за ними скрытая ненависть…

–Чтобы я непрестанно думал: интересно, почему все указывает на то, что я убил свою

жену?

–Полиции показалось бы странным – да и тебе тоже, – если бы Эми нарушила традицию и не устроила охоту за сокровищами, – довольно убедительно заявила Го. – Выглядело бы так, будто она намеревалась исчезнуть.

–А тут еще они, – указал я на марионеток. – Куклы настолько необычны, что просто должны нести какой-то скрытый смысл. Если она просто собиралась отвлечь меня, то могла бы подарить что угодно, лишь бы из дерева.

Го приподняла пальцем пеструю одежду куклы-мужчины:

–Они довольно старые. Винтаж. – Сестра перевернула их, обнаружив у мужчины похожую на дубину штуковину. У женщины нашлась лишь квадратная прорезь. – Считается, что это сексуально? У мужчины большая ручка, похожая на член. А у женщины только дырка.

–Ну, так логично. У мужчин есть член, а у женщин – влагалище.

Го засунула палец в дыру на туловище марионетки, желая убедиться, что там ничего не спрятано.

–Что Эми хотела этим сказать?

–Когда я их увидел, то первым делом подумал: она купила детские игрушки. Папа, мама, ребенок. Поскольку была беременна.

–А она точно беременна?

Волна отчаяния накрыла меня. Или скорее наоборот: что-то схлынуло, как морской отлив, отбирая некий смысл и опустошая меня. Я не верил до конца в беременность моей жены, но теперь уже не мог верить и в обратное.

Го взяла в руки куклу-мужчину, почесала нос, и вдруг ее осенило:

–Ты марионетка на нитке.

–Я подумал об этом же, – рассмеялся я. – Но зачем тогда мужчина и женщина? Эми явно не марионетка. Она кукловод.

–И что значит «Вот как это делается!»? Что она имеет в виду?

–Трахнет меня так, чтобы на всю жизнь запомнил.

–Может, Эми часто использовала эту фразу? Или какая-то цитата из книги об Эми, или… – Она подошла к компьютеру и ввела в строке поиска: «Вот как это делается!»

«Вот как это делается!» Песня группы «Мэднесс».

–О, я помню их, – сказала Го. – Отличная группа в стиле ска.

–Ска… – Меня все пробивало на истеричный смех. – Круто!

Речь в песне шла о мастере, который выполнял любой ремонт жилых домов – чинил электропроводку, менял сантехнику, столярничал – и за работу брал наличными.

–О господи, – пробормотал я. – Как же я ненавижу восьмидесятые. Особенно за бессмысленные песни.

–Отражение – единственный ребенок, – кивнув, сказала Го.

–Который ждет в парке,6 – ответил я, не задумываясь.

6 Персонажи цитируют песню «Reflex» английской поп-рок-группы «Дюран Дюран».