Главаii. Синкретизм в поэзии м. Цветаевой

1. Понятие синкретизма

Синкретическое (комплексное, нерасчлененное) пред­ставление различных семантических и грамматических признаков в одном слове — древнейший способ познания и отражения мира в языке, способ, восходящий к эпохе мифологического мышления, когда в сознании говорящего означаемое еще не отделялось от означающего, признак — от его носителя, действие — от субъекта этого действия (Фрейденберг 1936, 18, 21). На следующих этапах разви­тия мышления и языка происходило осознание, вычлене­ние из синкреты, иерархическое упорядочение отдельных семантических и грамматических признаков, выстраиваю­щихся в градуальные оппозиции. Затем обособление этих признаков приводило к перестройке градуальных оппо­зиций в бинарные, преобладающие в современных раз­витых языках, в том числе и в современном русском (Колесов 1984, 18—19).

Наследием синкретизма в языке можно считать прежде всего комплексное представление набора сем в слове (компонентов значения, семантических дифференциаль­ных признаков), а также полисемию слов и морфем, мета­фору и метонимию, трансформацию частей речи — суб­стантивацию, адвербиализацию и т. п., словосложение, междусловное наложение, контаминацию, эллипсис и дру­гие подобные проявления компрессии в языке и речи. На новом этапе развития языка многие из таких фактов объясняются преимущественно тенденцией к экономии речевых средств и поэтому могут рассматриваться как явления «вторичного» синкретизма. Однако следует иметь в виду, что система языка легко принимает, а норма

56

узаконивает эти факты именно потому, что синкретизм органически свойствен языковой системе. В последнее время высказываются мнения о том, что «явление семан­тического синкретизма (...) должно изучаться не как нечто раз и навсегда преодоленное языком и предпола­гаемое по большей части для праязыковых эпох, да и то на уровне гипотезы, а как характерная особенность сло­варя» (Трубачев 1976, 168). Необходимо уточнить, что явление синкретизма свойственно не только словарю (и шире — языку), но и речи, что отражено в исследова­ниях по полисемии (Панькин 1975; Литвин 1984). Все это свидетельствует о синкретизме как существенном реальном и потенциальном свойстве множества языковых единиц — свойстве, реализуемом в речи. Явление это мож­но рассматривать на всех языковых уровнях, на которых существуют значимые, а следовательно, и потенциально многозначные, единицы.

Вопрос о смысловом содержании и различении таких понятий, как «полисемия», «многоплановость художест­венного слова», «диффузность значения» и «синкретизм» в современном языкознании еще не разработан. Можно предложить рассматривать в качестве основного признака синкретизма именно нерасчлененность значения слова или формы, реализацию разных смыслов слова и формы в еди­ном речевом акте: синкретизм предполагает конъюнкцию значений, а полисемия их дизъюнкцию. (Ср. примеры из произведений М. Цветаевой: а) художественное исполь­зование полисемии —

Поэт — издалека заводит речь.

Поэта — далеко заводит речь (И., 231);

б) художественное использование синкретизма —

Плохой товарищ он был, — лихой И ласковый был любовник (И., 70).

(Анализ текста см. ниже.) Однако в художественном тексте полисемия обнаруживает сдвиг в сторону синкре­тизма, так как система структурных повторов определяет взаимопроникновение смыслов даже в раздельнооформленных речевых актах. Термин многоплановость художе­ственного слова ориентирован более на общекультурный

57

фон слова, на обобщенность его семантики в целом, чем на систему его контекстуально обусловленных значений. (Ср. слова-символы гроза, буря, которые и при описании погоды в художественном тексте воспринимаются как зна­ки душевных состояний или мировых потрясений.) Термин диффузность значения отражает нечеткую выраженность смысла языковой единицы, возможность этой единицы быть понятой по-разному в одном и том же контексте. (Слова хороший, плохой могут обозначать самые разные проявления качеств.) Вместе с тем и полисемия, и много­плановость, и диффузность слова могут рассматриваться как частные проявления синкретизма, потому что смыс­ловой объем слова допускает разную структуру соста­вляющих его элементов. В связи с этим далее при анализе текстов используются все эти термины.

Особую роль синкретический способ выражения смыс­ла получает в художественном тексте, в первую очередь в поэзии, поскольку в ней «поэтическое слово двупланово: соотносясь со словесной системой общего языка, материально как бы совпадая с ее элементами, оно в то же время по своим внутренним поэтическим формам, по своему поэтическому смыслу и содержанию направлено к символической структуре литературно-художественного произведения в целом» (Виноградов 1971, 6).

В языке Марины Цветаевой, поэзия и проза которой отличаются сжатостью, смысловой наполненностью и энергией слова (что неоднократно отмечалось читате­лями, критиками, исследователями), синкретизм словес­ного знака проявляется отчетливо и многообразно. Серьез­ный анализ конкретных произведений и словоупотреб­ления М. Цветаевой предполагает интерпретацию сло­весного знака как синкретической единицы, контекстуаль­ная многозначность или смысловая диффузность которой является функционально значимым элементом произве­дения. В работах о языке М. Цветаевой таких исследова­телей, как Ю. М. Лотман, М. Л. Гаспаров, О. Г. Ревзина, Е. Фарыно (см., напр.: Гаспаров 1982, 127—129), и содер­жится не альтернативное, но комплексное толкование смысла многих слов и выражений.

Не имея возможности исчерпывающе описать и про­анализировать столь многоаспектное явление, как син­кретизм в поэзии М. Цветаевой, остановимся на неко­торых моментах, связанных с употреблением узуальных

58

и окказиональных единиц различных языковых уровней, начав с лексического уровня как наиболее показательного.