149 Цвет, связанный с горением

Значение 'цвет, связанный с горением — цвет огня или поверхностей, освещенных огнем, вещества, охваченного огнем или раскаленного, цвет ожога, а также цвет мол­нии' реализуется у Цветаевой употреблением слов крас­ный, малиновый, пурпуровый, пурпурный, алый, червон­ный, золотой, а также многочисленными метафорами и перифразами типа зажглась, горит, пожар, костер, факел, петух, коралл. Слова собственно цветовой номина­ции представлены в таких контекстах:

1) Не красный пожар лесной (И., 337);

2) На красных факелов жгуты (И., 437);

3) С красной молнией и громом (И., 432);

4) Железом ты в меня впился, Как огневая полоса Под красными щипцами — След твоих рук — на память! (И., 382);

5) И, все уже отдав, сей черный столб

Я не отдам — за красный нимб Руана! (С., 139);

6) Огнепоклонник! Не поклонюсь! В черных пустотах твоих красных Стройную мощь выкрутив в жгут — Мой это бьет — красный лоскут! (И., 180);

7) Красною кистью

Рябина зажглась (И., 83);

8) Хворост — сер. Хочешь — ал?

Вместо хворосту — коралл (И., 536);

9) А вон за тою дверцей, Куда народ валит, — Там Иверское сердце, Червонное, горит (И., 83);

10) Под смуглыми веками —

Пожар златокрылый (И., 186);

11) Нагота ищет покрова, Оттого так часто горят

Чердаки — часто и споро —

Час, да наш в красном плаще! (И., 551);

12) Грязь явственно сожжена! Дом — красная бузина! Честь царственно спасена! Дом — красная купина! (И., 552);

13) В сини волны в упор Грудь высокую впер. Посерёдке — костер, Пурпуровый шатёр (И., 346);

14) Жив! Не сожжен, а жгущ, Бьющ — тако огнь пурпурный Лемноса (И., 684);

150

15) То не два крыла — В золотой костер, То Царевич наш Две руки простер,

Две руки свои разом поднял

В золотую зарю господню! (И., 421)

Примеры показывают, что в перифрастических обо­значениях огня, содержащих слово красный, именной частью являются, как правило, названия конкретных пред­метов, одежды, плодов, построек и т. д.: красный шатер, красный факел, красный лоскут, красный плащ, красная бузина и др., но наряду с такими перифразами типичны для Цветаевой и перифразы, отсылающие к традицион­ной библейской символике: красный нимб, красная купина, В таком словоупотреблении можно видеть одно из важней­ших свойств цветаевской поэтики — представление сим­вола материальной субстанцией.

В исследованных текстах не встретилось обозначение огня и его семантических производных словами рдяный, розовый, румяный, ржавый, рыжий, смуглый. Однако по­тенциально весь ряд цветообозначений с общей семанти­кой красного цвета соотносим с образами и символикой огня. Так, например, косвенное указание на огонь можно видеть в названии коней рыжи в поэме «Переулочки», по­скольку кони в этом контексте могут интерпретироваться как демонические огненные кони — посредники между земным и небесным миром (Фарыно 1985б, 288—289).

Цвет крови или веществ и поверхностей, окрашенных кровью

Это значение представлено в поэзии М. Цветаевой употреблением слов с четырьмя различными корнями: красный, пурпурный, пурпуровый, рдеть (рдянь), ржа­вый:¹²

1) Красною кровью своей клянусь

И головою своей кудрявой (И., 131);

2) Не отца седого скорбь Черная, не крови братней Ныне выцветшие пятна, — Пурпурные и поднесь! (И., 663);

3) Пурпуром омрача Меч, улыбался, аще Бог (И., 686);

151

4) Т е з е й Убей,

Царь! Да рдеет Меч! (И., 649);

5) Ночь — ежели черная,

— Кровь ежели красная,

Бабёнка невздорная,

Да на всё согласная (И., 404);

6) Вынимает из тела грешного

Пурпуровую — всю — булавочку (И., 347);

7) Царь, еще не докончил сказки! Этой крови узревщи рдянь, Царь, сними роковую дань С града грешного... (И., 649);

8) А от губ — двойной канавой — Что за след такой за ржавый?

— Бог спаси нашу державу! — Клюв у филина кровавый! (И., 384).

Слово кумач можно было бы отнести к этому ряду по цветовому подобию, на которое указывает контекст, но не по способу цветовой номинации:

А кумач затем — что крови

Не видать на кумаче! (И., 267).

Обозначения крови янтарной (кровь змея из цикла «Георгий» — С., 166), голубой (кровь графини Ланской из пьесы «Метель» — И., 571) и черной (кровь палестин­ских юношей из цикла «Отрок» — И., 181) не входят в синонимический ряд слов со значением красного цвета, так как во всех перечисленных случаях имеется противо­поставление красному по прямой цветовой номинации с актуализацией переносного значения цветонаименований. При этом характерно, что черный цвет крови, как и черный цвет глаз, мотивируется страданием:

Палестинские жилы! — Смолы тяжеле Протекает в вас древняя грусть Саула.

Пятидневною раною рот запекся.

Тяжек ход твой, о кровь, приближаясь к сроку!

(...)

И влачат, и влачат этот вздох Саулов Палестинские отроки с кровью черной (И., 180—181).

В подгруппе синонимов, имеющих общую функцию обозначения цвета крови, отметим две особенности, свя­занные с употреблением конкретных слов. Во-первых, красный цвет крови назван только в таких контекстах, где она не связана с кровопролитием, т. е. не проявляет

152

себя, не становится видимой; кровь, обнаруживающая себя при ранении, всегда обозначена у М. Цветаевой гиперболизированно, т. е. слово красный, с одной стороны, и слова пурпурный, пурпуровый, рдеть, рдянь, ржавый — с другой, находятся в отношениях дополнительного рас­пределения по указанному признаку, непосредственно свя­занному со страданием. Во-вторых, в этой группе выделя­ется слово ржавый как выражающее неприязненное отно­шение к обозначаемому: в цитированном контексте из «Царь-Девицы» ржавой названа кровь, проступившая от укуса оборотня, подобно тому, как янтарной — кровь змея из цикла «Георгий». Если представление о янтарной крови — чисто фантастическое, ржавый цвет потемневшей крови естествен, однако признак желтизны, символически связанный с проклятием, в слове ржавый присутствует.

Цвет лица, губ, щек и т. п.

Цветообозначения, связанные с указанной семантикой, представлены у Цветаевой словами красный, рдяный, румяный, розовый, смуглый, алый, вишенный, малино­вый, пурпуровый или их однокоренными:

1) Губки красные — что розы: Нынче пышут, завтра вянут, Жалко их — на привиденье, И живой души — на камень (И., 145);

2) Лик — шар сургучовый, краснее клопа.

«Ох, батюшки, — так и ушел без попа!» (И., 400);

3) «Строен, рдян, Стар, сутул...» Мой заман! Мой посул! (С., 480);

4) Зардевшийся под оплеухою славы — Бледнеет (С., 169);

5) От румяных от щек —

Шаг — до черных до дрог! (С., 188);

6) Слово странное — старуха! Смысл неясен, звук угрюм, Как для розового уха Темной раковины шум (С., 33);

7) Полыхни малиновою юбкой, Молодость моя! Моя голубка Смуглая! (И, 186);

8) — Где, красавец, щеки алые?

«За ночь черную — растаяли» (И., 128);

153

9) Оттого что бабам в любовный час Рот горячий-алый — дороже глаз, Все мы к райским плодам ревнивы, А гордячки-то — особливо (И., 395);

10) Боже, в тот час, под вишней — С разумом — что — моим, Вишенный цвет помнившей Цветом лица — своим! (И., 555);

11) Исполать тебе, Царь-Буря, будь здорова!

Рот у мальчика — что розан пурпуровый! (И., 397).

К обозначенному ряду синонимов примыкают слова золотце и янтарь, которые, выдвигая в эмоциональном обращении на первый план значение 'драгоценность' (ср. дорогой 'милый'), все же не утрачивают окончательно и цветового значения, так как помещены в контекст с ря­дом цветообозначений:

Молодость моя!

(...)

Шалая моя! Пошалевали Досыта с тобой! Спляши, ошпарь! Золотце мое — прощай, янтарь! (И., 186).

Если слова золотце и янтарь, даже будучи существи­тельными, приобретают значение, соотносимое со значе­нием качественных прилагательных, то слово вишенный, оставаясь цветообозначающим, обнаруживает сдвиг в сто­рону относительного. Вишенный цвет лица интерпрети­руется ошибкой героини:

Вишенный цвет принявши За своего лица —

Цвет (И., 555).

Материал показывает, что цветообозначения, связан­ные с семантикой молодости, здоровья, жизненной силы, зрелости, у М. Цветаевой очень многообразны. Из от­тенков красного, называемых М. Цветаевой в поэтиче­ских произведениях, в этот ряд не входят только слова багровый, багряный, закрепившие в языке коннотации, указывающие на осеннее увядание, т. е. по смыслу про­тивоположные членам данного ряда, и слово червонный, которое у М. Цветаевой вообще перемещается из ряда синонимов со значением красного цвета в ряд синонимов со значением желтого (золотого) цвета.