§ 2. Правоспособность процессуального представителя 81

препятствующие или прекращающие процессуальные правоотношения (т. е. являющиеся процессуальными юридическими фактами), есть результат принятых им решений. Порядок принятия решения коллегиальным исполнительным органом в значительной степени отличается от принятия решения единоличным исполнительным органом. Для первого процесс принятия решения урегулирован нормами действующего законодательства и локальными нормативными актами юридического лица и представляет собой определенную процедуру. Для второго решения представляют собой только результат мыслительных процессов, которые никакими нормами не урегулированы и урегулированы быть не могут. Поскольку для принятия решения коллегиальным исполнительным органом требуется соблюдение определенной процедуры (созыв коллегиального исполнительного органа, обсуждение, голосование, оформление принятого решения), то очевидно, что такая процедура не может быть проведена в рамках судебного заседания. Объявление же перерыва в судебном заседании для принятия решения о совершении каждого процессуального действия коллегиальным исполнительным органом юридического лица не соответствует принципу процессуальной экономии. Думается, изложенное может служить единственным объяснением общепринятой точки зрения о невозможности выступления в суде от имени юридического лица коллегиального исполнительного органа. Указание в ч. 2 ст. 43 ГПК РСФСР и ст. 47 АПК РФ на руководителей организаций как на выступающих в качестве органа юридического лица не может обосновывать изложенную точку зрения, поскольку каждый из членов коллегиального исполнительного органа является его руководителем в рамках своей компетенции.

Вместе с тем, следует указать, что современное процессуальное законодательство не знает запрета на участие в процессе от имени юридического лица его коллегиального исполнительного органа. Более того,

82 Глава 2. Процессуальное положение представителя

допуская участие от имени одного представляемого нескольких представителей по одной доверенности, что предполагает согласованные действия всех представителей, было бы совершенно нелогично запрещать участвовать от имени юридического лица его коллегиальному органу. На наш взгляд, нет сколько-нибудь существенной разницы для судебного процесса, скажем, между участием в разбирательстве от имени хозяйственного общества его правления, действующего в качестве органа на основании закона и учредительных документов, и его представителями, действующими на основании одной доверенности, выданной на основании решения того же правления. Это в свое время подметил А. С. Гордон, который писал: «Если три поверенных могут представлять на суде одного доверителя, то мы решительно не понимаем, отчего не могут этого же делать три директора правления»¹.

Кроме того, если исходить из посылки, что в суде дела юридических лиц, единственным или компетентным исполнительным органом которых является коллегиальный орган, могут вести только представители, то в этом случае следует признать, что такие юридические лица процессуально недееспособны, а это противоречит как действующему процессуальному законодательству, так и общепризнанной доктрине. Дореволюционное законодательство и его толкование Правительствующим Сенатом, указывавшее, что правления могут представлять компании и общества на суде не иначе как через особого уполномоченного, сами же действовать от имени общества не вправе, исходило из обратной посылки. Теория указывала, что юридическое лицо является недееспособным подобно малолетним и душевнобольным, а потому может осуществлять свои права и исполнять обязанности исключительно через представителей, разновидностью которых является и правление юридического

¹ Гордон А. С. Представительство в гражданском, праве. СПб., 1879. С. 122.