6.6 Качества личности адвоката, определяющие его способность овладеть судебным ораторским искусством

Важнейшим качеством личности адвоката, от которого зависит его способность овладеть судебным ораторским искусством, выступить с убедительной защитительной речью и репликой, является его высокая общая культура. Известное высказывание А.Ф.Кони о том, что образованный юрист должен быть человеком, "в котором общее образование идет впереди специального"*(623), относится прежде всего к адвокату как судебному оратору.

Цицерон, отмечая важное значение высокой общей культуры для эффективного овладения основами ораторского искусства, писал: "Красноречием можно овладеть, лишь сравнявшись в знаниях с образованнейшими людьми"*(624). Особенно важное значение он придавал философскому и научному образованию оратора*(625).

"Основанием красноречия является философия... предмет этот весьма достоин познания: не зная его, сплошь и рядом допускаешь ошибки не только в жизни, но и в стихах и в прозе..."*(626);

"Оратор... без всестороннего научного образования не сможет иметь достаточных знаний и вкуса"*(627), не сможет овладеть предметом речи и содержательно разработать ее, ибо "речь должна расцветать и разворачиваться только на основе полного знания предмета"*(628).

На важное значение разносторонней научной подготовки для овладения основами ораторского искусства, умением построить, разработать и произнести искусную речь обращал внимание и М.В.Ломоносов: "Материя риторическая есть все, о чем говорить можно, т.е. все известные вещи в свете, откуда явствует, что, ежели кто имеет большее познание настоящих и прошедших вещей, т.е. чем искуснее в науках, у того большее есть изобилие материи к красноречию"*(629).

Разносторонняя научная подготовка, особенно философская, способствует развитию мышления судебного оратора, его способности генерировать конструктивные идеи, четко формулировать и излагать мысли в живой, свободной, импровизационной, экспромтной речи. Чрезвычайно ценной является мысль Г.Бетса о том, что ораторам, не умеющим "говорить речь, рассуждать... недостает не слов, а идей, и именно ясных идей"*(630) и что ораторская свобода речи "прежде всего есть способность созидать стройный ряд идей и располагать их во взаимной связи и зависимости. Она заключается гораздо больше в способности мыслить, чем говорить"*(631).

Когда мы проникаемся идеей, говорит Вольтер, хорошо овладели своей мыслью, она выходит из головы, вполне вооруженной подходящими выражениями, облеченной в подходящие слова, как Минерва, вышедшая из головы Юпитера в доспехах.

Таким образом, для овладения ораторским искусством адвокат не должен ограничиваться специальной юридической подготовкой, запасом знаний, полученных в средней школе и вузе. Едва ли способны быть настоящими судебными ораторами адвокаты, которые относятся к тому типу людей, о котором Козьма Прутков заметил: "Некоторые люди подобны колбасам: чем их наполнят - то и носят в себе всю жизнь".

Разумеется, судебный оратор должен обладать прежде всего основательной и всесторонней юридической подготовкой, т. е. высокой профессиональной культурой. Но она обязательно должна сочетаться с высокой общей культурой. Л.Е.Владимиров в своем "Пособии для уголовной защиты" писал, что, для того чтобы произнести искусную речь, отвечающую требованиям древних - доказывать, очаровывать и увлекать, оратор должен обладать высокой общей и профессиональной культурой, располагать огромными духовными ресурсами: "Нужно быть в одно и то же время и философом, и художником, и юристом, и государственным человеком. Таким защитником был покойный Спасович. Обаяние его ученых, художественных и разнообразных по содержанию речей не поддается описанию. Я думаю, что он был величайшим защитником своего времени, равного которому не было в то время в Европе"*(632).

Такой же разносторонней и глубокой философской, эстетической и юридической образованностью обладал и А.Ф.Кони. Л.Е.Владимиров особое внимание обращает на его основательную теоретическую подготовку: "Теоретическое образование спасло Кони от того беспомощного состояния растерянности в необозримом море отдельных случаев, какое замечается у практиков-криминалистов, лишенных научного приема..."*(633) Это лишает их способности вести эффективную интеллигентную борьбу в состязательном уголовном процессе, в частности при произнесении судебной речи.

Основательная теоретическая подготовка помогала А.Ф.Кони разработать и произнести искусную судебную речь как в тех случаях, когда он выступал в качестве обвинителя, так и тогда, когда он действовал в качестве судьи. По свидетельству Л.Е.Владимирова, когда Кони объясняет присяжным заседателям их положение в суде, он понятными словами излагает то, что составляет выработанную в науке и жизни народов теорию*(634).

Но для того чтобы то или иное общее положение теории доказательств или закона стало достоянием правосознания каждого присяжного, его необходимо "наполнить" конкретным содержанием, облечь в живую, бытовую форму с учетом специфических особенностей рассматриваемого дела. Это уже работа естественной логической способности суждения по применению общих и частных знаний к конкретным ситуациям.

Анатолий Федорович Кони, по свидетельству очевидцев, был "весь проникнут индивидуальными особенностями случая; если он прибегает к какому-нибудь отвлеченному положению, то он сумеет его отыскать, раскрыть в данном отдельном случае и воплотить в живую бытовую форму..."*(635). "Научная мысль под руками Кони живет и дополняется богатым содержанием психологического анализа преступления и бытовой стороны уголовной действительности"*(636).

Неумение раскрывать ясным, понятным языком общие положения закона и теории и связывать их с бытовой психологической стороной рассматриваемой судебной драмы - одно из характерных проявлений функциональной безграмотности судебных ораторов, страдающих дефицитом здравого смысла. Этот недостаток, разрушающий убедительность судебной речи, проявляется чаще всего в речах обвинителей.

"Служители правосудия совсем забывают о главном вопросе, с самого начала поставленном в общественной совести: как? отчего?- и погружаются всецело в технические подробности, представляющие как бы юридическую анатомию деяния виновного, - писал П.С.Пороховщиков в своих "Прокурорских заметках". - Мы излагаем обстоятельства дела, представляем улики и, разъяснив присяжным, что "судебным следствием установлены все признаки состава преступления в деянии подсудимого", опускаемся в кресло с сознанием исполненного долга. Это, может быть, правильно в коронном суде, но это совсем не то, что нужно в суде с присяжными... Наши противники знают это и ведут защиту, разбирая бытовые стороны дела. В этой области они естественным образом несравненно чаще соприкасаются с настроением и чувствами присяжных, чем мы в наших рассуждениях и выводах. Поэтому они имеют на них и больше влияния, чем мы"*(637).

Для того чтобы в судебной речи правильно и убедительно разобрать бытовые стороны дела, обвинитель и защитник, как мы в этом убедились выше, при анализе речи С.А.Андреевского, должны обладать достаточным запасом не только общих, но и частных знаний об окружающей действительности.

В процессе анализа бытовых сторон дела систематизированные общие и частные знания об окружающей реальности выступают в роли источника правильных идей, понятий и нужных для их выражения в судебной речи слов. Г.Бетс, основываясь на личном опыте и опыте других известных адвокатов, полагал, что для приобретения значительного запаса идей, понятий и нужных для их выражения слов адвокат, как мольеровская женщина, должен иметь "понятие обо всем, и, заметьте, понятия точные, ясные, а не темные, смутные представления. Адвокату нужно знать сущность всех предметов, подлежащих научному исследованию, иметь ясное понятие обо всех явлениях, хотя бы и не с самой глубокой стороны их; но это совершенно не то, что поверхностное знание всего доступного знанию. Он должен быть готов при знании основных положений быстро усвоить себе самые специальные стороны известного вопроса"*(638).

Для развития этой важной способности, от которой зависит убедительность судебной речи, Г.Бетс рекомендовал ораторам "...открыть наши чувства, эти двери нашей души, выходящие во внешний мир... Нужно много, постоянно наблюдать, видеть, слышать, трогать, даже пробовать и нюхать. Нужно много читать, т.е. пользоваться наблюдениями других людей, заключенными в книгах; читать, без сомнения, юридические книги, но не ограничиваться ими, так как тот, кто ограничивается чтением только книг по известной специальности, становится человеком крайне односторонним, своего рода маньяком... Порхайте, как бабочка*(639) Представляется, что этот метод пополнения жизненного опыта, расширения житейского и научного кругозора точнее было бы уподоблять не поверхностному "порханию бабочки", а продуктивной работе трудолюбивой пчелы по собиранию нектара и преобразованию его в качественно новый ценный продукт - мед, особенно если учесть, что Г.Бетс приобретенные таким образом знания советует основательно переработать собственным умом, осмыслить и систематизировать их, т.е. преобразовать в составные части личного мировоззрения: "...Не оставляйте в хаотическом виде, случайно нагроможденными друг на друга эти обрывки и наблюдения; приводите ваше случайное чтение к единству, делайте из него нечто целое путем изучения основных руководств по каждой науке; отдавайте себе строгий отчет в терминологии. Основные понятия будут притягательными центрами, вокруг которых будут группироваться по закону логического сродства: приобретенные сведения", читайте при всяком удобном случае... что вам попадется под руку... Читайте газеты, журналы, романы, поэтические произведения; читайте научные сочинения, направляйте вашу любознательность по всем ветвям человеческого знания... Я выигрывал процессы - и очень удачно - благодаря в значительной степени тому, что знал формулу эликсира Гаруса и терапевтическое значение ликера Fowler. Однажды я поздравил себя с тем, что прочел случайно статью одного инженера о роли снарядов, предохраняющих от пыли при работе в каменноугольных копях. Каким образом станете вы судить об экспертизе, не владея техническими познаниями, не будучи знакомы с терминами данной специальности?"*(640).

О важном значении для успешной защиты в состязательном уголовном процессе частных знаний об окружающей действительности говорил и Р.Гаррис: "В адвокатском искусстве вообще обращают слишком мало внимания на мелочи, забывая, что нередко ничтожнейшее обстоятельство бывает осью, на которой вертится все дело"*(641).

Почитайте произнесенные в крупнейших состязательных уголовных процессах судебные речи А.Ф.Кони, В.Д.Спасовича, С.А.Андреевского, Ф.Н.Плевако, Н.П.Карабчевского, П.А.Александрова, К.К.Арсеньева, А.Н.Урусова, В.И.Жуковского и других выдающихся судебных ораторов - и вы убедитесь, что все дело здесь "вертится" на существенных "мелочах", на их интерпретации с позиции обвинения и защиты, особенно при исследовании вопросов о виновности в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях.

Но для того чтобы обратить внимание присяжных заседателей на эти существенные "мелочи" во время судебного следствия и правильно "обыграть" их в обвинительной и защитительной речах, надо обладать высокой общей и профессиональной культурой, располагать "морем" общих и частных знаний об окружающей действительности, о человеке, об общих свойствах человеческой природы, человеческого характера. В руках здравомыслящего обвинителя и защитника эти знания, особенно понимание человеческих характеров, общих свойств человеческой природы, представляют собой мощнейшее средство, интеллектуальное оружие интеллигентной состязательной борьбы, что имеет особенно важное значение в деятельности защитника. "Вся работа адвоката, - писал Р.Гаррис, - идет в области человеческой природы. Люди - его рабочий прибор, люди - та нива, над которой он трудится. Измеряет ли он силы противника, настроение присяжных, оценивает ли умственные способности и добросовестность свидетеля, все равно ключ к успеху лежит в знании человеческой природы или человеческого характера"*(642).

Одним из важнейших источников этих знаний является художественная литература, что подчеркивает С.Залыгин: "Спрашивается, каким же образом юрист сможет обвинять или защищать людей, не обладая теми знаниями о природе человека, которые дает классическая литература?"*(643) В этом отношении особенно ценными являются "Воскресение" Л.Н.Толстого, "Преступление и наказание" и другие произведения Ф.М.Достоевского, рассказы русского писателя А.Шкляревского*(644), "Американская трагедия" Т.Драйзера и другие содержательные художественные произведения на криминальные темы, в том числе классические произведения детективного жанра Э.По, А.Кристи, А.Конан-Дойла и др.*(645) И конечно же ценнейшим источником знаний об общих свойствах человеческой природы, которые проявляются при подготовке, совершении и сокрытии преступления, а также в процессе его раскрытия и расследования, являются речи выдающихся российских судебных ораторов, которых мы перечислили выше.

Р.Гаррис считал, что знание и понимание адвокатом людей имеет особенно важное значение в процессах по сложным делам, обвинение по которым основано на противоречивых уликах, когда присяжных надо предостеречь от ошибочного вердикта, "привести их к более внимательной оценке противоречивых домогательств сторон. Для этого нужны не громкие фразы, а рассудочная деятельность. Вы должны уничтожить не только теорию, ими изобретенную, но и основания ее. Для этого нужны и проницательность, и способность к логическим рассуждениям. Вам необходимо выяснить с несомненностью, какое создалось у них представление о сравнительных преимуществах сторон. Как это сделать? Шарлатан сказал бы: "Чтением мыслей". Адвокат ответит: "здравым смыслом", т. е. посредством умозаключений, основанных на знании людей. Вам, может быть, ни разу не удастся уловить их точку зрения: если удастся и речь ваша будет искусна по приемам и содержанию, вы подчините их себе; если нет- тем хуже для вашего клиента: у вас нет надлежащего знания людей, и он ничего бы не потерял, если бы вы молчали вместо того, чтобы говорить"*(646)(выделено мной. - В.М.).

Неумение судебных ораторов в состязательном уголовном процессе уловить точку зрения присяжных заседателей, повлиять на нее своей искусной по приемам и содержанию речью - одно из типичных проявлений функциональной безграмотности обвинителя и защитника, обусловленной их низкой общей и профессиональной культурой. Следует особо отметить, что этот недостаток, лишающий оратора способности предвидеть, как его звучащее слово "аукнется" в душах слушателей, повлияет на их умы и сердца, снижает эффективность публичного выступления в любых видах ораторского искусства, а не только в судебных речах.

В связи с этим сохраняет актуальность глубокая мысль, которую высказал А.В.Луначарский в 1918 г. при открытии Института живого слова: "Дать речь, как целесообразное орудие индивидууму, - это значит проложить правильные пути между внутренним человеческим миром и словесным его выражением...", чтобы слово вызывало у людей, к которым мы обращаемся, адекватную реакцию, находило "именно тот резонанс, которого мы хотели... нам нужно приучить человека понимать внимающих ему и окружающих его, приучить прослеживать судьбу слова не только в воздухе, но и в душах тех, к кому слово обращено. Я настаиваю на том, что с этой точки зрения искусство речи глубоко психологично и глубоко социально, что, не изучивши той общественной психологической среды, в которой слово раздается как духовный символ, а не как просто физическое явление, нельзя, в сущности говоря, сказать, что ты умеешь говорить"*(647).

В состязательном уголовном процессе эта проблема приобретает особую значимость в связи с тем, что защитник, не умеющий предвидеть судьбу своего слова в душах слушателей, прежде всего присяжных заседателей и председательствующего судьи, - это источник повышенной опасности и для подсудимого, и для интересов правосудия в целом. Такой адвокат в состязательном процессе создает угрозу для интересов подзащитного и правосудия еще на подступах к судебным прениям, в процессе судебного следствия тем, что из-за своей неспособности предвидеть влияние своих вопросов на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей и председательствующего судьи предрасположен задавать опасные дополняющие, уточняющие и контрольные вопросы, которые могут вызвать неблагоприятные для подзащитного ответы, склоняющие весы правосудия в сторону обвинения. А это особенно опасно при исследовании вопросов о виновности в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях.

Предостерегая адвокатов от постановки таких рискованных вопросов, ответы на которые могут окончательно "потопить" подзащитного, снизить шансы добиться целей защиты, Р.Гаррис писал: "Необходима величайшая осмотрительность, чтобы решить, следует ли предложить известный вопрос или нет... А делается как раз наоборот... молодой человек, которому поручена защита, старается задавать как можно больше вопросов каждому свидетелю... и получает невыгодные, а иногда и губительные, роковые для обвиняемого ответы. Чтобы сажать под замок всяких злополучных "преступников", правительству нет нужды заботиться о государственных обвинителях, пока существуют начинающие защитники, ибо эти молодые люди могут задавать свидетелям вопросы по таким обстоятельствам, о которых [даже] обвинитель не имеет права спрашивать"*(648).

По мнению Р.Гарриса, молодые адвокаты повышенно предрасположены к подобным ошибкам из-за недостатка жизненного опыта, плохого знания людей: "Я видел людей, признанных виновными только вследствие ошибок их защитников, видел немало несомненных преступников, уходивших на свободу вследствие неумелости обвинителей. Можно быть превосходным законником и плохим адвокатом. Не зная людей, не обладая большой опытностью, нельзя быть настоящим адвокатом... Одно знание закона не сделает вас адвокатом, как длинный шест не научит ходить по канату"*(649).

И все же основной причиной неадекватной деятельности защитников в состязательном уголовном процессе, при которой защитник невольно превращается во второго обвинителя, является не молодость, ибо подобные ошибки случаются и с убеленными сединой мэтрами, которые уже давно избавились от этого "недостатка". Главное здесь - дефицит здравого смысла, обусловленный слабым развитием способности суждения, а также то, что в структуре жизненного опыта оратора отсутствует достаточное количество общих и частных знаний, которые в совокупности образуют его общую и профессиональную культуру.

В заключение следует особо отметить такое важное качества личности, от которого зависит способность адвоката овладеть судебным ораторским искусством, как трудолюбие. По свидетельству Гарриса, "люди, получившие известность выдающихся ораторов, достигали этого путем огромной работы, неутомимого упражнения и старательного изучения великих художников слова... если принять во внимание, что умение говорить есть верное средство успеха, то надо признать, что ради успеха можно трудиться всю жизнь"*(650).