1petrov_n_titkov_a_vlast_biznes_obshchestvo_v_regionakh_nepra-1

В трех из четырех регионов секретари политсоветов совмещают свою должность с постом председателя Законодательного собрания — это чиновники со стажем Александр Клыканов (Астраханская область) и Людмила Берлина (Иркутская область), ранее бывшие руководителями аппаратов губернаторов в своих регионах, и бывший заместитель директора атомной электростанции Сергей Никора (Мурманская область); четвертый, выходец из директорского корпуса Андрей Шевченко, — председатель Оренбургского горсовета.

КПРФ больше не может рассчитывать на сколько-нибудь значительные посты в региональной власти, как в 1990-е и в начале 2000-х годов, когда коммунисты Павел Сажинов и Валерий Бородаев были председателями региональных дум соответственно в Мурманской (1994—2007 гг.) и Астраханской (1994—1997 гг.) областях. Руководители обкомов КПРФ Сергей Левченко (Иркутская область), Николай Арефьев (Астраханская область), Владимир Новиков (Оренбургская область) — опытные и известные в своих регионах политики, которые в нынешней политической ситуации могут рассчитывать в лучшем случае на роль «вечно вторых». Руководитель Мурманского обкома КПРФ рыбопромышленник Геннадий Степахно — такой же заметный, такой же активный на выборах и тоже без особого результата.

ЛДПР, как и в большинстве регионов, заметна в основном только на выборах, где получает свой результат за счет узнаваемой общепартийной «марки». Сильных политиков в регионах у партии немного. Бывший координатор Иркутской организации ЛДПР Николай Курьянович, депутат четвертой Госдумы (2003—2007 гг.), получил в столице известность своими резкими националистическими заявлениями и связями с самыми радикальными организациями, но был исключен из партии за нарушение партийной дисциплины (в частности, за участие в не одобренном партией «Русском марше»).

«Справедливая Россия» в основном справилась с конфликтами между активистами партий-учредительниц («Родины», Партии жизни, Партии пенсионеров), но, как и ЛДПР, испытывает нехватку заметных личностей. Исключение составляет Олег Шеин в Астраханской области, лидер рабочего и жилищного движения, известный даже в общероссийском масштабе. При этом для бизнесменов второго плана, которым по должности не обязательно состоять в «Единой России», партия выглядит вполне привлекательной.

5. Бизнес — власть

Д и н а м и к а в з а и м о о т н о ш е н и й « б и з н е с — в л а с т ь »

Выводы. Отношения между бизнесом и властью в регионах прошли через ряд различных этапов. Это была фаза начального выстраивания в начале 1990-х годов, когда на базе старых советских власти и хозяйства вырастали новые власть и бизнес. Это была последующая фаза прорастания власти в бизнес, а бизнеса во власть в середине 1990-х. Это была фаза преодоления региональной обособленности власти и бизнеса, укрупнения их и встраивания их в крупные федеральные структуры: вертикали и конгломераты после кризиса 1998 г.

Симбиотические отношения власти и бизнеса в регионах зашли настолько далеко, что Кремль, стремясь усилить в регионах федеральный контроль и дистанцировать власть от бизнеса, не нашел ничего лучше, чем отказаться от прямых выборов глав, а впоследствии и от поиска сильных потенциальных лидеров внутри региональной политической элиты, предпочтя назначать в регионы менеджеров со стороны. Модель «корпоративной ответственности» или закрепления регионов за крупными бизнес-корпорациями, практиковавшаяся в начале 2000-х годов, не исчезла совсем, просто вместо крупного частного бизнеса в роли региональных шефов стали все чаще выступать заинтересованные госкорпорации.

Динамику последних лет можно определить как перетекание модели «бизнес как власть» в модель «власть как бизнес». Для последней характерен прежде всего подход к стране как к единой корпорации

сотраслевыми и территориальными отделами, взаимозаменяемостью и широким использованием менеджеров из государственного и частного бизнеса в госуправлении, и наоборот. Капитаны бизнеса входят в совет директоров этой корпорации, но возглавляет его власть. При этом власть, как и бизнес, не едина и не однородна. Для нее сейчас характерна скорее акционерная модель. Постоянно происходящая конкуренция различных политических кланов и групп во власти, изменение политического баланса сил имеют следствием изменения и в бизнесе. Здесь возможны и элементы бизнес-политического рейдерства и многое другое, но динамика в целом описывается скорее моделью игры

снулевой суммой между акционерами довольно закрытой корпорации, чем моделью «победитель получает все».

Если крупный бизнес ведет диалог с властью напрямую, используя к тому же при этом свои связи и лоббистские возможности на федеральном уровне, то средний бизнес вынужден пользоваться существующими и не совсем для него приспособленными контролируемыми либо властью, либо «крупняком» площадками в виде союзов промышленников и предпринимателей (СПП), «Деловой России», «Опоры» или торгово-про- мышленных палат (ТПП). Если раньше роль канала общения бизнеса

свластью играли и некоторые политические партии (СПС, «Справедливая Россия» и др.), то теперь ее играют главным образом фракции и группировки внутри «Единой России». Проблемы недостаточной институционализации и асимметричности во взаимоотношениях власти и среднего бизнеса усиливаются в ситуации кризиса, когда и положение дел в экономике, и позиция власти могут быстро меняться, а инициатива и контроль за площадками остаются у власти.

Бизнес в режиме стабильного функционирования нуждается в рабочих инструментализованых и при этом весьма подробных отношениях с властью. Все это в отличие от переходного времени с единичными судьбоносными решениями не может обеспечиваться никакими самыми высокими связями на федеральном уровне и требует установления/выработки работающей модели отношений с региональной и местной властью.

Зависимость бизнеса от власти, которая может казнить (его или, наоборот, конкурента), а может миловать, заставляет бизнес не про-

сто выстраивать эшелонированные отношения с властью, но активно участвовать в политической жизни регионов, в которых он имеет интересы. Бизнес как минимум тщательно изучает ситуацию в регионе, собирает детальную информацию о взаимоотношениях чиновников между собой и с бизнес-группами, активно работает в информационном поле, оказывает влияние на общественно-поли- тическую жизнь. На следующей стадии бизнес финансирует те или иные группы в регионе и их проекты, вступает в союзы с губернаторами и другими представителями высшего регионального истеблишмента, в том числе и закрепленные «династическими браками», когда представители бизнеса входят во властные команды, а представители власти или их родственники — в бизнес-структуры. Наконец, самая высокая степень участия бизнеса во власти — формирование им властных команд и проведение своих представителей на посты глав регионов.

Поначалу таковыми были крупные бизнес-менеджеры, такие как Александр Хлопонин (гендиректор «Норильского никеля», губернатор сначала Таймырского АО в 2001—2002 гг., а потом Красноярского края), Дмитрий Зеленин («Интеррос», губернатор Тверской области с 2003 г.), Борис Золотарев (ЮКОС, губернатор Эвенкии в 2001—2006 гг.), Александр Тишанин (РЖД, губернатор Иркутской области в 2005—2008 гг.), Игорь Есиповский («Ростехнологии», губернатор Иркутской области в 2008—2009 гг.) и др. Из губернаторов — владельцев собственного бизнеса наиболее известны Роман Абрамович (губернатор Чукотки в 2000—2008 гг., с 2008 г. спикер Чукотской окружной думы), Олег Кожемяко («Преображенская база тралового флота», губернатор Корякского округа

в2005—2007 гг., губернатор Амурской области с 2008 г.), Юрий Трутнев («Э.К.С. Интернешнл», губернатор Пермской области

в2000—2004 гг.), Олег Чиркунов («Э.К.С.», губернатор Пермской области, края с 2004 г.), Арсен Каноков («ЦентроКредит», президент Кабардино-Балкарии с 2005 г.), Хазрет Совмен (Золотодобывающая компания «Полюс», президент Адыгеи в 2002—2007 гг.). Во многих случаях крупный бизнес, особенно если он частный, просто продвигает на губернаторские посты своих кандидатов, с ним напрямую не аффилированных, таких как Сергей Морозов (группа СОК, губернатор Ульяновской области с 2004 г.), Алексей Лебедь («Саяназ-РУСАЛ», глава Хакасии в 1996—2009 гг.) и др. В этих

случаях особенно важную роль играют команды губернаторов, обеспечивающие постоянную их связь с «материнским» бизнесом.

Пока губернаторов избирали напрямую, обеспечение кампаний: деньги, связи, технологи — все шло через бизнес. С переходом на новую модель назначения роль бизнеса изменилась, хотя едва ли уменьшилась. Уменьшилась, по-видимому, лишь роль относительно самостоятельного регионального бизнеса, а увеличилась роль бизнеса федерального — общенациональных корпораций и ФПГ, лоббирующих своих кандидатов. Различаются и способы отбития бизнесом денег, вложенных в политические проекты и «своих» губернаторов, или вложений в уже существующие или «чужие» проекты.

Приход представителей бизнеса во власть осуществляется по разным каналам. Это может быть самостоятельный приход людей из бизнеса или поддерживаемых бизнесом посредством выборов как

врегиональную власть (сейчас только представительную), так и в муниципальную (и исполнительную, и представительную), а может быть делегирование бизнесом своих представителей или рекрутирование их властью. Такие переходы осуществляются, как правило, на время и с сохранением своего бизнеса, который формально переводится на близких.

Показательна в этом отношении первая сотня президентского резерва Д. Медведева, обнародованная в марте 2009 г. Работа над формированием резерва велась в течение полугода с привлечением большого числа неназванных экспертов (среди названных — бывший глава президентской администрации С. Собянин и нынешний первый замглавы В. Сурков). Действующую власть — федерального и регионального уровня — в списке представляют 59 человек, в том числе 52 — исполнительную и лишь 7 — представительную, причем всего 10 занимают выборную должность (плюс к депутатам это 3 мэра). 30 человек в президентской сотне — представители бизнеса, многие из которых имеют за плечами чиновные или депутатские посты (самый известный — банкир М. Задорнов, бывший министр финансов России). При этом, однако, в отличие от власти, где на долю регионалов приходится свыше двух десятков человек — немногим меньше, чем на долю федералов, в списке резервистов от бизнеса федералов подавляющее большинство. От четверки наших регионов

в«золотой сотне» Медведева присутствует Д. Кулагин — спикер Оренбургского ЗС.

Вести работу по формированию кадрового резерва было поручено и региональным властям, где этим занимаются специальные комиссии по формированию и подготовке резерва управленческих кадров. Однако, как отметил Д. Медведев на совещании в Улан-Удэ в августе 2009 г., зачастую кадровый резерв в регионах — это не работающий резерв, а отписка для администрации.

Помимо «административного» кадрового резерва есть еще и резерв «партийный», отобранный «Единой Россией». Всего в рамках всероссийского проекта «Кадровый резерв — профессиональная команда страны» в 2008 г. на местах было отобрано 20 848 кандидатов, из которых на финальном этапе были отобраны 300 лучших.

Иркутская область вошла в шестерку лучших регионов, представивших наиболее качественные списки кандидатов. 46 из них вошли в федеральный кадровый резерв 59, а 12 вошли в 300 лучших. Анализ состава перспективных с точки зрения «Единой России» иркутян поэтому представляет особый интерес. В целом это люди до 40 лет, члены «Единой России» (хотя есть пара человек от «Справедливой России» и «Яблока»), 40% составляют женщины. В анкетах резервистов указаны их образование, этапы карьеры, членство в различных общественных организациях и участие в общественных делах 60. В рекомендациях — области профессиональной реализации, управленческая роль и масштаб для кандидата (больше всего регионального, меньше муниципального и федерального; на последний масштаб отобраны кандидаты, имеющие опыт работы в исполнительной или представительной власти регионального уровня). К бизнесу можно отнести 60% резервистов. Это главным образом руководители предприятий малого и среднего бизнеса, сотрудники крупных промышленных предприятий 61, банков, консалтинговых компаний. В отраслевом плане шире других представлены строительный сектор, сфера услуг, промышленность.

В дюжине «лучших из лучших» большинство (7 человек) составляют резервисты по направлению «Деловое сообщество» (есть еще направления «Государственное и муниципальное управление», «Социальная сфера» и «Партийная и общественная работа»). Это руководители иркутских филиалов крупных компаний: «Тройки Диалог» и «Сибирьтелекома», руководители промышленных предприятий — авиазавода и «Тяжмаша», руководители строительной фирмы и торговой сети, а также региональный координатор проекта «Кадровый резерв» из ипотечного агентства.

Хорошим индикатором взаимоотношений между крупным бизнесом и властью может служить знаменитая шведская фирма IKEA, пришедшая в Россию десять с лишним лет назад, вложившая за это время 4 млрд долл. и открывшая 12 магазинов в десятке регионов страны. Она выстраивает непростые отношения с властями на местах и сталкивается каждый раз с трудностями, различающимися по характеру и масштабу. У IKEA всегда были сложности с местными чиновниками. То в 2004 г. власти подмосковных Химок запретили открытие магазина, потому что парковка при нем могла взлететь на воздух из-за расположенного рядом газопровода, то

вЕкатеринбурге шведы три года не приступали к строительству, потому что отказались участвовать в так называемых добровольных фондах — перечислить 25 млн долл. на развитие города. Столкнувшись с трудностями при открытии уже самого первого своего магазина в Химках, шведы объявили, что не поддадутся на вымогательство со стороны местных властей и будут вести бизнес, как и во всем мире, абсолютно честно. Российская действительность их быстро обломала и заставила идти на компромиссы. Чтобы открыть свой первый магазин, IKEA плюс ко всем обязательным тратам согласилась дать спонсорский взнос в размере миллиона долларов на различные социальные проекты по просьбе подмосковных властей.

Снаиболее серьезными проблемами компания столкнулась в Самаре, где торговый центр был построен в конце 2007 г., но ввод его

вэксплуатацию переносился по разным причинам уже восемь раз, что стоило компании 6 млрд руб. вместо первоначально планировавшихся 4 млрд. В апреле 2009 г. государственная инспекция по строительному надзору, обследовав объект, составила акт с 52 замечаниями включая несоответствие конструкции требованиям ураганоустойчивости. Другая проблема — завышение энергетиками тарифов, обошедшееся компании в дополнительные 136 млн евро при эксплуатации двух торговых комплексов в Петербурге и Ленинградской области. Понадобилось жесткое заявление руководства компании о приостановке инвестирования в России до решения проблем с Самарой и энергетикой, сделанное в июне 2009 г., чтобы проблема привлекла внимание правительства России, и компромисс был найден.

Эпоха губернаторов-одиночек прошла. Ей на смену пришла эпоха команд. И Кремль, принимая решение о назначении новых губернаторов, ориентируется сейчас скорее на команды, чем на персоны,

продвигая либо непосредственно представителей крупных корпораций — сейчас скорее государственных, чем частных, либо тех, за кем имеется поддержка крупных корпораций. Так решается не просто проблема формирования новым губернатором команды для работы в регионе, но и проблема ответственности за вверенный регион, которая становится корпоративно-коллективной.

Прошла и эпоха относительной региональной автаркичности

вбизнес-пространстве. В большинстве случаев бизнес в регионах

втой или иной степени входит в орбиту крупных общенациональных или даже транснациональных корпораций и финансово-про- мышленных групп. Рычаги влияния — и на него, и с его стороны на власть — хотя и проходят через кабинеты региональных администраций, но отнюдь не замыкаются на фигуры регионального политического истеблишмента. Несколько особняком стоят национальные республики, сохраняющие элементы относительно большей замкнутости и соответственно автономности и в политическом, и в экономическом пространстве.

Спуск по иерархии вниз — с общенационального уровня на региональный и местный — иногда выглядит как обратное движение во времени. На региональном уровне «олигархический» вариант взаимоотношений власти и бизнеса продолжался дольше, чем на общенациональном, хотя, возможно, и менее публично (по крайней мере, если смотреть из центра). Проблема, однако, в том, что там олигархов меньше, а их власть — не абстрактная, осуществляемая посредством денег через те же самые властные институты, а зачастую вполне конкретная, реализуемая как опосредованно через администрации и собрания депутатов, так и напрямую через альтернативные сети теневого и полутеневого бизнеса.

Вкачестве примеров сращивания политической и в разной степени криминализованной бизнес-элиты можно привести Красноярский край конца 1990-х годов с Анатолием Быковым, Приморский край

сгубернаторами Евгением Наздратенко и Сергеем Дарькиным, Московскую область с губернатором Борисом Громовым и «Боевым братством», Астрахань с мэром Сергеем Боженовым и др.

Власть по отношению к бизнесу практикует модели «оброка» (плата за вход в регион и нахождение там, сбор средств в разные фонды и на конкретные проекты) и «барщины» (строительство дорог и социальной инфраструктуры, культурно-спортивных центров, ра-

боты по благоустройству и др.). Более простые и прямые бартерные схемы в принципе уменьшают потери, связанные с коррупцией. В этом смысле «барщина» оказывается лучше как для регионального сообщества, так и для власти в целом (но не для отдельных ее представителей). Собственно, вариантом «барщины» являются договоры о социальном партнерстве.

Роль механизма непосредственного взаимодействия бизнеса как корпорации и власти как корпорации выполняют в большинстве случаев союзы промышленников и предпринимателей (объединения работодателей), входящие в РСПП.

На федеральном уровне РСПП претерпел за годы своего существования значительную эволюцию. Созданный в конце 1991 г. как институт коллективного давления на власть, служивший одно время площадкой, созданной крупным бизнесом для общения с властью, он из «профсоюза олигархов» постепенно превратился скорее в клуб по интересам, послушный воле власти и зависимый от нее. Своего рода водоразделом стало «дело ЮКОСа» и не во всем лояльная по отношению к власти позиция, занятая тогда РСПП

споследующей заменой Аркадия Вольского в качестве главы РСПП на Александра Шохина. Традиционные ежегодные встречи руководства РСПП с президентом остались, но изменились их формат и состав участников, тон на них теперь задает власть. «Раньше бизнесмены приходили к Путину просить и жаловаться, а сейчас докладывают президенту о том, что они сами могут предложить государству»62.

Врегионах картина с организованностью предпринимательского сообщества довольно пестрая. Роль и место СПП сильно различаются. Там, где в бизнесе есть один-два доминирующих игрока (как, например, в Астраханской области), им проще решать свои проблемы

свластью на индивидуальной основе. Соответственно в Астраханском СПП остаются «слезы» — 40 физических лиц и 17 организаций, на долю которых приходится в общей сложности 7 тыс. занятых и 30% валового регионального продукта. Там же, где явно доминирующих игроков нет (например, в Мурманской области), СПП выглядит намного мощнее — 84 индивидуальных члена, 77 предприятий, производящих порядка двух третей областного ВРП.

Показательно и то, кто возглавляет СПП в регионах. Это могут быть как капитаны бизнеса — руководители крупнейших инфраструктурных предприятий, такие как энергетики, особенно в Сибири, на-