1petrov_n_titkov_a_vlast_biznes_obshchestvo_v_regionakh_nepra-1

пример Корней Гиберт («Новосибирскэнерго»), Константин Ильковский («Якутскэнерго») 63, строители (Игорь Нак, глава «Ямалтрансстроя» в Ямало-Ненецком АО), газовики (Михаил Межнев, глава «Орелоблгаза»), директора других крупнейших предприятий региона: вологодский Анатолий Кручинин (гендиректор «Северстали»), татарстанский Александр Лаврентьев (председатель совета директоров Казанского вертолетного завода), ивановский Юрий Токаев (председатель совета директоров «Кранэкс»), новгородский Владимир Гавриков (исполнительный директор «Акрона»). Попадаются во главе региональных СПП и настоящие олигархи: это Владимир Лисин в Липецкой области и Виктор Рашников в Челябинской. Понятно, что с такими «тяжеловесами» во главе СПП является весьма самостоятельным по отношению к региональной администрации игроком. На другом полюсе — СПП, возглавляемые руководителями действующих региональных администраций. Таких сейчас всего двое: первый вице-губернатор и глава правительства Оренбургской области Сергей Грачев и губернатор Волгоградской области Николай Максюта (при создании СПП в 2004 г. вспомнивший свое «директорское» прошлое — он руководил Волгоградским судостроительным заводом). До последнего времени третьим руководителем администрации, возглавляющим и бизнес-ассоциацию, был мурманский губернатор Юрий Евдокимов 64, которого в середине 2009 г. сменил Александр Лебедев — гендиректор управляющей компании «Диал».

Таким образом, руководитель регионального СПП, фигура которого во многом отражает отношения власти с бизнес-сообществом, относится к одному из трех типов: директора, посредники и собственно представители власти. Понятно, что такое деление не может быть очень жестким, да и внутри каждого из типов есть своя вариация. В роли посредников могут выступать и политики, такие, например, как Елена Панина (Москва), зампред думского комитета по промышленности, Валерий Панов (Челябинск), первый зампред думского комитета по строительству и земельным отношениям, Николай Тонков (Ярославль), заместитель председателя комитета Совета Федерации по вопросам местного самоуправления. Свыше двух третей руководителей региональных СПП составляют директора, четверть — посредники, на долю руководителей администрации приходится менее 5%.

В Иркутской области Некоммерческое партнерство товаропроизводителей и предпринимателей с начала его работы в 1998 г.

традиционно возглавляли начальники Восточно-Сибирской железной дороги: Геннадий Комаров (1998—2000 гг.), Александр Касьянов (2000—2005 гг.), Алексей Воротилкин (2005—2008 гг.). С переходом последнего в Москву бизнес-ассоциацию возглавил гендиректор «Саянскхимпласта» Николай Мельник. Объединение работодателей Астраханской области — региональное отделение РСПП возглавляет Петр Шуреков, генеральный директор судоремонтного завода СЛИП.

Применительно к анализируемой нами четверке регионов динамика взаимоотношений «бизнес — власть» может быть описана следующим образом.

Анализируемые регионы прошли 1990-е и 2000-е годы весьма разными дорогами. В Иркутской области приход крупного бизнеса почти совпал с началом федеральных реформ, Оренбургская область в силу ряда институциональных факторов встретила крупные корпорации с запозданием. Крупные бизнес-группы сначала приходили на наиболее серьезные активы и в те регионы, где эти активы располагались, а затем уже шли туда, где присутствие требовалось для продолжения производственных цепочек.

С одной стороны, в Иркутской области располагались базовые активы для многих федеральных бизнес-групп, поэтому «вход в регион» был осуществлен раньше, а активы Оренбуржья были безусловно важны, но не «критичны» ни для одного из игроков. С другой стороны, Оренбургская область почти все 1990-е годы пользовалась протекторатом Виктора Черномырдина, а Прибайкалье, наоборот, не переставало бросать вызовы федеральной власти. В Оренбургской области оба губернатора смогли наладить взаимодействие с крупнейшими корпорациями, в Иркутской хрупкая модель взаимодействия между элитами выстраивалась несколько лет,

азатем была разрушена назначением «варяга».

Вотношениях власти и бизнеса двух регионов прослеживается общий сюжет: борьба за «региональное достояние». В Иркутске —

сохранение под региональным контролем «Иркутскэнерго», в Оренбурге — борьба против приватизации ОНАКО. Судьба обоих индустриальных артефактов 65 одинакова — переход под контроль бизнеса в начале 2000-х.

История взаимоотношений власти и бизнеса в каждом из регионов складывалась по-разному. Для Оренбургской области были ха-

рактерны две модели взаимоотношений, неразрывно связанные с персонами губернаторов. При губернаторе Елагине Оренбургская область — закрытый регион с расширенным протекционизмом

иобилием «красных директоров» среди руководителей основных промышленных объектов. Поддерживавшаяся Елагиным партия «Наш дом — Россия» провалилась на выборах, но его самого избрали и поддерживали (до определенного момента) с большим отрывом от любых других претендентов.

Елагин вместе с Черномырдиным защищал ОНАКО от приватизации и поглощения большим бизнесом (и распоряжением правительства предоставил 20%-ную налоговую скидку для предприятия, действовавшую до 1999 г.). То же происходило и с металлургией на востоке региона. Активы «Газпрома» не претерпевали никаких изменений и только способствовали устойчивости системы регионального протекционизма.

Но в конце 1990-х ситуация изменилась, и потребовалась иная модель взаимодействия с бизнесом. Елагин уже больше не мог защищать от реструктуризации огромные неэффективные «красные империи». В дополнение к этому обострилась политическая борьба.

На выборах усилилось противостояние «запад — восток», генеральный директор крупнейшего металлургического предприятия НОСТА Гуркалов почти догнал губернатора Елагина. Оба атаковали друг друга компроматом. На их фоне почти случайно прошел Чернышев, умеренно левый аграрий, ставший известным, будучи депутатом Госдумы. Пользуясь только поддержкой ряда муниципальных глав, он чудом вышел во второй тур выборов. и поддержка востока отошла к нему.

Начался передел собственности на крупнейшем предприятии востока — НОСТА, где кандидат в губернаторы Гуркалов пытался реструктуризировать форму собственности, чтобы получить полный контроль, но жестоко ошибся, в результате чего в 2000-х годах завод утонул в череде корпоративных захватов. Губернатор оказал решающую поддержку «конкурсным» управляющим (консорциум «Аль- фа-Групп» и «Базового элемента») НОСТА. После победы Чернышев был заинтересован в том, чтобы поменять собственника

ив ОНАКО (там поддерживали Елагина), и в НОСТА. В 2000 г. ТНК купила ОНАКО. В 2004 г. НОСТА была окончательно куплена структурами Алишера Усманова.

ТНК, поглотившая ОНАКО, впервые в 2001 г. предложила систему соглашений между губернатором и компанией о социальном партнерстве. Затем, после того как и другие предприятия были поглощены федеральными гигантами (условно можно назвать 2005 г.), губернатор стал осваивать эту технологию на других, заключая договоры о сотрудничестве практически со всеми крупными структурами. Практика договоров изоморфно повторилась на уровне муниципалитетов — в Орске после прихода бизнесменов к власти стало практиковаться заключение договоров с компаниями, но уже значительно более мелкого масштаба.

В отличие от Оренбургской области, где практически на десять лет был заморожен процесс прихода крупного бизнеса, в Иркутской области он начался на самой заре 1990-х, когда контроль над крупнейшими алюминиевыми заводами, ставшими ядрами формирования корпораций, получили коммерческие структуры. С 1991 по 1996 гг. БрАЗ контролировала TWG (братья Рубен и братья Черные, Дерипаска воспринимался как младший партнер, контролировавший только Красноярский алюминиевый завод), а Иркутский алюминиевый завод попал в сферу интересов группы «Ренова».

Сходна с Оренбуржьем ситуация с сохранением «регионального достояния». Для Прибайкалья таким достоянием стало «Иркутскэнерго». В 1996 г. губернатор Иркутской области Юрий Ножиков

ипрезидент Борис Ельцин подписали договор о разграничении полномочий, по которому 49%-ный госпакет акций компании признавался «совместной собственностью». Затем 9% акций компании администрация области продала на чековом аукционе, в результате чего государство стало контролировать только 40% акций, из которых 15,5% могли распоряжаться областные власти.

До 2000 г. «Иркутскэнерго» контролировала администрация области. Однако в 2000 г. начался передел собственности, в результате которого фактический контроль над компанией перешел к структурам РУСАЛа (26%) и «СУАЛ-Реновы» (10%). Это случилось после того, как Дерипаска одержал победу за контроль над БРАЗом с братьями Черными в 1999 г. Несмотря на то что СУАЛ

иРУСАЛ воевали друг с другом, они выступали в союзе против Говорина и поддерживали его противника Виктора Боровского на выборах в Законодательное собрание в 2000 г., а в 2001-м на выборах губернатора — Сергея Левченко.

Однако победить Говорина ни на выборах, ни в ЗС алюминиевым структурам не удалось. С другой стороны, губернатор не обладал достаточной властью, чтобы развести враждующие бизнес-группиров- ки. К тому же политический момент был упущен — к 2004 г., когда основные конфликты между губернатором, алюминщиками и лесопромышленниками были погашены, началась эпоха становления государственных корпораций, получившая оформление в 2005— 2006 гг. Привычные структуры РЖД, «Иркута» в рамках переформатирования их роли на федеральном уровне стали вести себя гораздо агрессивнее. Влияние государственных корпораций стало особенно весомым в условиях назначения губернаторов.

В 2005 г. губернатор Говорин был отстранен от управления регионом. Кресло главы занял ставленник РЖД Александр Тишанин. Претендовавший на эту должность депутат Госдумы Виталий Шуба (проигравший на предыдущих губернаторских выборах) мог бы продолжить логичное политическое развитие региона. Однако этому помешала новая система назначения высших должностных лиц регионов. Центр посчитал, что решением конфликтов между властью и бизнесом может стать назначение «государева человека» — администратора, проводящего интересы федеральных структур.

Поставленный из центра Тишанин не стал считаться с интересами региональной элиты. Результатом такого поведения стала череда конфликтов с мэром Иркутска Владимиром Якубовским, спикером Законодательного собрания Виктором Кругловым (аффилированным со структурами «Реновы»), местными силовиками. Тишанин провел ряд проектов в интересах не только РЖД (поддержка прохождения ВСТО по «длинному маршруту», а не по предлагавшемуся изначально «Транснефтью» «короткому» у самого берега Байкала), но и «Газпрома» (в частности, отбор Ковыктинского месторождения у ТНК-BP) и просто федеральной власти (объединение с Усть-Ордынским АО). Его топорная тактика привела к заведению целого ряда уголовных дел на его заместителей, и в итоге к снятию с должности весной 2008 г. Ситуация, когда государство стало продавливать интересы, не заботясь о консенсусе с элитами, привела к критическому увеличению напряженности в региональной политической системе.

Неудачей Тишанина воспользовалась другая госкорпорация — «Российские технологии», возглавляемая Сергеем Чемезовым,

предложившая на пост губернатора депутата Госдумы Игоря Есиповского, до этого возглавлявшего приобретенный «Технологиями» (тогда еще «Росвооружением») АвтоВАЗ. С одной стороны, Есиповский, как и Тишанин, «государев человек», с другой — «Ростехнологии» имеют свой интерес в регионе — прежде всего это авиастроительный завод «Иркут». В 2007 г. «Ростехнологии» существенно нарастили присутствие в регионах — Иркутская область стала второй после Самарской, где государственная корпорация назначила «своего» губернатора. С уверенностью можно говорить, что мода на обладание «своими» губернаторами пошла от корпорации «Роснефть», которая до этого назначила «своих» в Ненецком АО и Сахалинской области.

Как показывает пример обоих регионов, на характер взаимоотношений власти и крупного бизнеса повлияли такие разнообразные факторы, как объем и критическая важность активов и ресурсов, политический момент, а также персональные данные губернаторов, сумевших или не сумевших установить правила игры для бизнеса. В одном случае правила были установлены, в другом бизнес принял участие в игре на выбывание, из-за чего государство попыталось поставить «внешнего управляющего», лоббировавшего между тем интересы госкорпораций.

Взаимоотношения бизнеса и власти в регионах — предмет долгого и кропотливого анализа. Любовь сменяется ненавистью, войны завершаются, и заключаются недолговечные альянсы. Трудно найти регион, в котором подобные отношения были бы стабильны. Нет таких регионов и среди анализируемых.

По степени аффилированности крупного бизнеса и губернаторской власти наши регионы достаточно сильно отличаются друг от друга. В Иркутской области Игорь Есиповский был ставленником «Ростехнологий». Разумеется, ставленник госкорпорации — не то же самое, что ставленник большого бизнеса на посту губернатора (например, Дмитрий Зеленин или Александр Хлопонин). Разница в том, что это не избранный, а назначенный губернатор (назначение губернаторов стало такой же инновацией второго путинского срока, как и госкорпорации) и что он несет ответственность не только перед посадившей его на это место структурой, но и перед федеральным Центром, которому он обязан самим своим назначением.

На ступень ниже по степени аффилированности стоит губернатор Мурманской области Юрий Евдокимов. Для этого региона характерен острый конфликт бизнес-групп за влияние как в исполнительной власти, так и в Областной думе. Кольская ГМК и «Фосагро» на протяжении долгого времени боролись за власть в местном отделении «Единой России», результатом чего стала победа «Фосагро» (считается, что именно эта бизнес-группа оказывает наибольшее влияние на губернатора). Помимо этого «Фосагро» имеет своего представителя в Совете Федерации — в лице сенатора от исполнительной власти Юрия Гурьева.

Как уже отмечалось, в марте 2009 г. после острого и публичного конфликта с местной «Единой Россией» (ею же инициированного) Юрий Евдокимов ушел в отставку. Мало кто из комментировавших тогда публичный конфликт между губернатором и Центром обратил внимание на роль в нем бизнеса. Между тем за пару лет до описываемых событий, в феврале 2007 г., разгорелся скандал по поводу опубликования областной администрацией «Концепции социально-политической деятельности Компании в Мурманской области (на период 2006—2008 годов)» — внутреннего документа Кольской горно-металлургической компании 66. В этом документе говорилось, что одной из сторон, заинтересованных

вуходе Евдокимова, является «Газпром» и что Кремль неофициально сформулировал предложение Евдокимову досрочно покинуть пост. При этом предложение было сделано в «мягком формате», и принятие решения было по инициативе губернатора отсрочено на год. В «Концепции...» развивались планы перехвата власти в региональном отделении «Единой России» и обозначалась цель «получить согласованный администрацией президента политический карт-бланш за контроль над Мурманской областью

вслучае достижения Компанией успешных результатов на выборах

вМурманскую областную думу». Как видно, результаты выборов не были столь успешны для Кольской ГМК, что помешало ее головной структуре «Норильскому никелю» воспользоваться снятием губернатора в своих интересах.

Взаимоотношения с бизнесом в Оренбургской области можно охарактеризовать как «удаленный контроль». Губернатор Чернышев не сближается ни с одной из бизнес-групп, в то же время биз- нес-группы имеют своих представителей в Законодательном собра-

нии. Такая ситуация возникла не сразу, а после выборов 1999 г., когда предыдущий губернатор Елагин опирался только на нефтяную компанию ОНАКО (в дальнейшем приватизированную) в своей борьбе против другой крупнейшей компании НОСТА.

Интересен пример Орска, города на востоке Оренбургской области, где представители среднего бизнеса, недовольные тем, как устроена власть, выставили свою кандидатуру на выборах мэра города и привели ее к власти.

В Астраханской области на момент написания данной работы складывалась ситуация наиболее прохладных отношений между властью и крупным бизнесом. После смерти губернатора Гужвина новый глава Жилкин вступил в конфликт с местным отделением «Газпрома» (конфликт, как всегда, на материальной почве, по поводу того, сколько налогов платить в региональный бюджет) и проиграл. В итоге ему пришлось принять условия газовой корпорации.

Д о г о в о р ы о с о ц и а л ь н о м п а р т н е р с т в е

Выводы. Как работающая альтернатива разного рода внебюджетным фондам соглашения о социальном партнерстве весьма полезны. К их минусам можно отнести прежде всего кулуарный характер определения списка социальных нужд, из которого компании, как приглашенные на свадьбу подарки, выбирают объекты себе по плечу. Кроме того, это своего рода социальная игла, на которую подсаживается региональная власть. Важно и то, что еще до прихода кризиса эксперты отмечали: нынешний порядок заключения соглашений «от достигнутого» может сохраняться еще два-три года, после чего возможности наращивать социальную нагрузку на бизнес будут исчерпаны и конфликт между растущими аппетитами власти и ограниченными возможностями станет бизнеса неизбежным.

Согласно «Harvard Business Review» сейчас российские компании тратят от 8,2% до 30,6% доналоговой прибыли на социальные нужды своих регионов.

Формы проявления «социальной ответственности» бизнеса, как и методы, практикуемые властью, дабы подтолкнуть к этому бизнес — силой убеждения или давления, могут быть самыми разными.

Вот один вариант. Власть затевает строительство спортивно-куль- турного комплекса «Оренбуржье». На него требуется миллиард рублей, а областной бюджет в 2007 г. может выделить лишь 100 млн. Где взять недостающие 900 млн? У предприятий. Первые лица правительства убеждают руководителей предприятий скинуться на «народную стройку» — ходят, по выражению губернатора, «с шапкой по кругу». «Русснефть» уговорили на 100 млн, УГМК — на 200, «Оренбургзазпром» — на 210. Чтобы достать недостающие деньги, губернатор дает задание своему первому заму и по совместительству председателю правления ОСПП: «Буквально со всеми предприятиями — малыми, средними, крупными — должно быть подписано соглашение. Это будет по-честному. Могут рубль дать — пусть хоть его отдадут на благое дело. Мы же сегодня эти комплексы строим не только в Оренбурге — по всей области».

Соглашением фиксируются обычно величина выплат в консолидированный бюджет региона; планы компании в отношении развития предприятий в регионе, благотворительность, приоритетными направлениями которой являются образование, медицина и спорт, как правило, на территории оперирования компании. Представители региональной и местной власти, со своей стороны, в рамках действующего законодательства обязуются создавать экономические условия, которые направлены на устойчивое развитие компании. При этом конкретные параметры соглашения представляют собой закрытую информацию, недоступную даже для региональных парламентариев.

Формат ежегодных соглашений представляется эффективным обеим сторонам. Что касается бизнеса, то для него это, во-первых, переход от менее формальной системы поборов, когда с соответствующей просьбой может в любой момент обратиться любой чиновник, к более четко регулируемым обязательствам обеих сторон (соглашение — это своего рода индульгенция, предохраняющая от дополнительных поборов); кроме того, в рамках соглашений бизнес часто напрямую обеспечивает нечто, скажем строительство поликлиники или бассейна, а не просто дает деньги, не зная, какая их часть пойдет на дело. Наконец, вполне официальное и адресное