2.3. Либерализм

Идеологическим обоснованием современной российской рецепции права является обретение государством европейского контура, необходимого для упрочения международного авторитета. Философскую основу рецепции составил либерализм. В литературе отмечается, что поскольку 90-е годы предыдущего века прошли под флагом радикально-либеральных реформ, постольку либерализм превратился фактически в официальную идеологию постсоветской России[1].

Известно, что в основе либерализма как политико-правовой доктрины лежит идея об абсолютной ценности и самодостаточности индивида. Формой такой самодостаточности выступает естественное право. Индивид – существо разумное – способен познать законы природы и преобразовать ее для удовлетворения собственных желаний. При этом речь идет как о природе естественной, т.е. об окружающей среде, так и о природе самого человека. Индивид преобразует окружающую природную среду, создает по своему усмотрению социальные институты и изменяет (совершенствует) самого себя. Таким образом, согласно либеральной концепции, не общество предшествует и социализирует индивидов, а самостоятельные индивиды создают в соответствии с собственной волей и разумом само общество – все социальные, в том числе и политико-правовые институты[2].

Несмотря на то, что сам либерализм как идейно-политическая доктрина далеко не однороден и имеет целый ряд течений, существует определенный набор фундаментальных идей и принципов, на которых базируется его теория и практика.

К таковым относятся:

– свободная рыночная экономика с доминированием частной собственности и последовательным отделением власти от собственности, с развитой многоаспектной конкуренцией;

– индивидуальная свобода как высшая ценность;

– правовое государство с демократическим механизмом формирования власти и контроля ее деятельности при обеспечении прав и интересов меньшинств;

– эффективная система защиты гражданских свобод и прав человека и обеспечение необходимых для того строгой законности и прочного правопорядка;

– создание гражданам возможностей для самореализации и удовлетворения своих жизненных потребностей в первую очередь посредством личных решений;

– широкая децентрализация в построении властно-управленческой системы с оптимальным разграничением полномочий разных уровней ее иерархии и эффективным местным самоуправлением;

– всестороннее развитие институтов гражданского общества;

– создание института свободной прессы, обеспечение идейного и политического плюрализма, свободы мысли и общественной деятельности, не посягающей на свободу других и основы правопорядка;

– открытость общественной системы[3].

По мнению Е.А. Шаталина, никогда не существовало особых разногласий по поводу того, что считать «официальными» ценностями и принципами либерализма. Главной из них, безусловно, является свобода, из которой логически вытекают ценности терпимости и частной жизни. Принцип конституционализма и «правления права» (в русском варианте – «правового государства») рассматривается как практическое и институциональное преломление основной либеральной идеи. Характерная обращенность к разуму или рациональности давала возможность приверженцам либерализма ассоциировать последний с «духом науки»[4].

Как замечает Дж. Грей, в настоящее время модернизация как общественно-политическое явление приравнивается к вестернизации, понимаемой как секуляризация или либерализация, как распространение институтов западного гражданского общества, принятие другими культурами западной морали, индивидуализма или самой идеи прогресса[5].

Его мнение дополняет А.И. Березин, считающий, что либеральный проект обустройства политической и правовой жизни общества – это не просто набор эффективных принципов, средств и институтов, утверждающих рационально организованный порядок отношений, но, прежде всего, целостный образ жизни, противостоящий и замещающий весь исторически сложившийся национальный вариант жизнедеятельности и сосуществования людей, поскольку содержит комплекс социально-правовых принципов, предписывающих лучший политический строй и наилучшие институты для всего человечества[6].

Иными словами, население, принявшее либерализм в качестве своей основной идеологии, в качестве государственной религии, должно полностью изменить свой природный менталитет, духовно переродиться. А это в большинстве случаев просто невозможно. Здесь уместно говорить именно о геноциде народов с иной правовой ментальностью, в частности – российского народа.

Идеи либерализма формируют процессы глобализации во всем мире. А поскольку современная глобализация представлена западноевропейской и североамериканской культурной, политической, правовой и экономической традицией, рассматриваемой как идеал современности, для большинства государств нет альтернативы институционализации рыночной экономики, либеральной демократии, приведению законодательства в соответствие с требованиями имеющей западноевропейские культурные корни Конвенции прав человека и основных свобод, нивелировке особенностей менталитета населения[7].

Исследователи отмечают, что современный российский либерализм, рассматриваемый как гражданский (либеральный) национализм и политическая русофобия, по сути, представляет собой единый проект, направленный на ликвидацию традиционной российской национал-имперской государственности, взамен которой предполагается окончательно разрушить органическое единство русского народа и превратить его в государство-нацию западноевропейского образца. В этом контексте русские этнонационалистические (нацистские) концепции обретения идентичности, неизбежно провоцирующие межплеменные конфликты на постсоветском пространстве, являются естественными союзниками политической русофобии, так как способствуют ослаблению и окончательному демонтажу российской государственности[8].

Совершенно справедливо мнение А.М. Величко, что государственно-правовой идеал, представленный концепцией политического либерализма и вытекающей из этой концепции моделью правового государства, является специфически западным, свойственным только для одной правовой культуры феноменом[9].

Либерализм российской государственности, как это провозглашено в Конституции, базируется на следующих фундаментальных принципах: на «экономическом либерализме», отсылающем к рынку и свободной конкуренции; на «политическом либерализме», основанном на торжестве прав человека и их приоритетном значении; на «моральном либерализме», провозглашающем свободу совести, при которой каждый человек сам становится судьей своих деяний[10].

Именно в рамках либерализма были приняты такие пользующиеся печальной известностью у российского народа законодательные акты, как Указ Президента «О мерах по либерализации цен»[11], «освободивший» со 2 января 1992 г. цены на подавляющее большинство товаров, Указ Президента от 29 января 1992 г. №65 «О свободе торговли»[12], ликвидировавший монополию государства на торговлю и дававший возможность заниматься ею каждому желающему, Государственная программа приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 г.[13]

Социально-экономические последствия рецепции либерализма в рамках экономико-правовых преобразований сказались очень скоро: шокирующая инфляция, регулярно возникающие долги перед бюджетниками и пенсионерами, потеря сбережений, спад производства привели к массовому обнищанию населения России[14]; зачастую такие процессы обоснованно характеризуются как геноцид в отношении русского народа[15].

Очевидна принципиальная несостоятельность западных государственно-правовых и непосредственно правовых идей в совокупности для русского народа. Неконтролируемый либерализм закономерно привел к криминальной революции 90-х годов. Признан и бесспорный факт массового вымирания русского этноса.

Любопытно, что в настоящее время в науке все же идет признание теории либерализма, нашедшей свое законодательное закрепление в Конституции РФ, вредоносной. Так, об этом, хотя и несколько туманно, пишет в своей диссертации А.В. Хаванская: «Первый последовательно-либеральный правовой документ – Конституция РФ в своих нормах воссоздает заданную модель с «рационалистическим уклоном». Иначе говоря, в документе представлена неприменимая на практике аргументация. Так, принцип человека (личности) противопоставлен как ценность, задающая, соответственно, шкалу (ранги) объективных правовых приоритетов. Статья 2 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Объектом внимания позитивного права – «позитивизма законов» становится ценностная шкала, из которой должны выпасть все остальные объективированные реальности (вплоть до государства). В этой статье Конституции диссертант усматривает путаницу принципов, приводящей к их недейственности на практике. Если следовать логике рассуждений, данный текст можно истолковать так, что высшая объективированная ценность (достоинство) зависит от гарантий необъективированного субъекта – государства, в обязанность которого входит реализация объективированных прав и т.д. За чем следует и смешение в теории (права человека – приоритет перед государством) и практике («неценностное» государство диктует приоритеты «ценностных» прав)»[16].

Либеральные цели реформы трансформации собственности в постсоциалистических странах привели к глубокому спаду производства. Это связано с тем, что либерализация происходила по моделям, перенесенным напрямую из учебников по микро- и макроэкономике на практику. Так называемый Вашингтонский консенсус, лежавший в основе первой волны реформ в бывших социалистических странах, сводился к необходимости проведения политики финансовой стабилизации, освобождения цен и отмены планирования, а также приватизации государственной собственности[17].

При этом либералы пытаются достичь своих целей любой ценой. Достаточно процитировать А. Новикова, который считает, что реформа Гайдара «провалилась только потому, что она не опиралась на оккупационный режим… Все, что должно было составлять ее отличительные признаки – разовое освобождение цен, жесткая кредитная и бюджетная политика, финансовая стабилизация и локализация социального недовольства и политической оппозиции, – почти все из этого в послевоенной Германии было осуществлено при участии оккупационных войск». Соответственно, А. Новиков полагает, что «политическое обеспечение реформы у нас теперь может быть только одно – вненациональное», в форме «иновласти» и даже «иностранной интервенции». Несмотря на то, что это делает невозможным «осуществление самостоятельной внешней и внутренней политики», для автора данный вариант вполне приемлем, поскольку он относит себя к либералам, для которых «государство инструментально… поэтому и оккупация хороша или плоха в силу того, насколько хорошо или плохо она решает те или иные проблемы»[18].

А. Новиков в этом плане не составляет какого-то одиозного исключения. Другие ученые также настоятельно требуют авторитарных методов для внедрения либерализма. Так, академик РАН Ю. Волков считает, что «нашим властям не мешало бы проявить определенный авторитаризм – в рамках незыблемости принципов либерализма, против всего того, что в том или ином плане противодействует проведению глубоких реформ либерального характера». Более того, он вообще предлагал пересмотреть тезис о том, что авторитаризм несовместим с либерализмом, и, наоборот, демократия органично связана с либерализмом: «Если смысл демократии понимать точно, как политику, выражающую волю народа, наше столетие показало яркие примеры того, как такое волеизъявление было опорой тоталитаризма»[19].

Данное мнение является господствующим у реформаторов. Один из участников реализации «либерального проекта» в России, А. Улюкаев, считал, что «либерализм, либеральные ценности далеко не тождественны демократии». Демократию он рассматривал только как «политическую практику и механизм общественного упорядочения»[20].

Конечно, идеологические и мировоззренческие установки современной эпохи, поставившие под сомнение ценностные основания советского типа общества, на начальном этапе формирования (начало 90-х годов) были восприняты в качестве новации.

Процесс по рецепции либерализма в российскую правовую систему закономерно привел к реставрации в России капитализма периода начала XIX в. Тем самым Россия была отброшена на столетие назад со всеми вытекающими последствиями.

Конечно, справедливо мнение В.В. Обрежи, что именно наш российский капитализм хищнический, агрессивный, человеконенавистнический. Он не считает Россию и основные народы своими. Его цели – уничтожение этой страны как общенародного сильного государства, интенсивное сокращение населения, свертывание экономического развития, социальной защиты народа, уничтожение национальной культуры, образования, науки, технологии, ликвидация всякой системы безопасности и обороны страны. Беспредельная наглость новоявленных капиталистов, их ставленников во власти достигла таких пределов, что они уже ничего и никого не стесняются. Ими стерты с лица российской земли всякие ограничения, диктуемые нравственностью, совестью и состраданием к людям и т.д.[21]

Реципирование западной теории либерализма на российскую почву, не выработавшую защитных механизмов, закономерно приводит к губительным результатам. И здесь уже не помогут никакие императивные достаточно гуманные требования законодательства о труде. Известно, что сейчас случаи несоблюдения законодательства о труде составляют примерно третью часть от общего числа нарушений социально-экономических прав. Работодатели в большинстве своем игнорируют требования законодательства при оформлении трудовых отношений с работниками, их увольнении, обеспечении права на отдых и безопасные условия труда. Многочисленны нарушения, связанные с невыплатой или несвоевременной выплатой заработной платы[22].

Любопытно, что отрасль трудового права в рамках позитивного права продолжает динамично развиваться в русле «общечеловеческих ценностей». И такое «развитие» углубляет чудовищный разрыв между произволом работодателя и бесправием трудящегося. Теоретики трудового права, однако, не замечают такого разрыва. Общей тенденцией является декларирование правовой «пустоты»: «Трудовое право – одна из важнейших, ведущих, объемных и сложных отраслей права Российской Федерации, играющая основную роль в регулировании трудовых отношений работников с работодателями независимо от их организационно-правовых форм»[23].

При осуществлении рецепции либерализма в рамках построения капитализма также полностью замалчивался не только жесткий характер эксплуатации населения со стороны капиталистов, но и пресловутое «безвозмездное присвоение чужого труда».

Только сейчас экономисты начинают говорить, что безвозмездное присвоение чужого труда было неизбежно при полномасштабной рецепции западной культуры либерализма по следующим причинам:

– неравное общественное положение работодателя (собственника решающих средств производства и обращения, значительных социальных и духовных благ) и наемного работника, лишенного подобных преимуществ;

– хроническая и нередко массовая безработица, а также устойчивая инфляция, что позволяет снижать заработную плату;

– постоянная ожесточенная конкуренция между предпринимателями, требующая максимального сокращения финансовых затрат, в том числе при оплате наемных работников;

– устойчивая тенденция к интенсификации труда при неизменности заработной платы;

– широкое распространение экономического и другого монополизма, обеспечивающее крупное и массовое перераспределение результатов труда;

– все большее использование относительно низкооплачиваемых иностранных работников.

В результате делается весьма запоздавший вывод: «Все перечисленные обстоятельства не случайны, не преходящи; все они внутренне присущи капиталистическому обществу»[24].

Идеологи реформ забыли также «предупредить» население, что торжество западной либеральной цивилизации в мире закономерно сопровождается неудержимым ростом преступности и ужесточением самих преступлений.

Известен факт, что стоит только какой-нибудь стране воспринять в полном объеме западную модель развития, как почти сразу же ее население начинает утрачивать нравственные ориентиры. Следствием этого является рост насилия, агрессии в обществе. Причем и в самих западных странах-донорах, несмотря на все их экономические достижения, уровень насилия и агрессии не снижается, а, наоборот, неуклонно растет[25]. Известно, что за период 60-90-х годов ХХ века преступность увеличилась в США в 7 раз, в Англии и Уэльсе – в 6 раз, во Франции – в 5 раз, в ФРГ – в 3, в Японии – в 1,5 раза. После 1990 г. преступность на территории бывшего СССР выросла на 75%. По данным 4 обзора ООН, за 1985-1990 гг. средневековой прирост преступности в мире составил 5%[26]. В настоящее время ситуация в Российской Федерации выглядит следующим образом: из 12-15 млн. ежегодно совершаемых в стране преступлений официально регистрируется только каждое пятое (около 3 млн.), из которых лишь в половине случаев находят лиц, виновных в их совершении (1/10 от общего числа). Перед судом предстает только половина выявленных лиц (1/20, или 5% общего первоначально возможного числа), а получают наказания, связанные с лишением свободы, и того меньше – лишь 1/3. Принцип неотвратимости наказания за совершенное преступление не срабатывает в 95% случаев совершения таких преступлений, т.е. в 95% случаев при преступном посягательстве на свои права и свободы человек не получает эффективной помощи и защиты от государства[27].

В данном случае показательно, что криминальными делами нередко занимаются даже руководители буржуазных государств: премьер-министр Италии, канцлер Германии, президенты Южной Кореи, президент США и даже Генеральный секретарь НАТО. В сентябре 1993 г. почти половина итальянских парламентариев находилась под следствием или подозревалась в различных преступлениях (главным образом во взяточничестве). Что же здесь говорить о российской политической элите…

Вызывает интерес попытка оправдать разгул преступности исконным криминальным характером россиян. Ю.В. Грузов пишет: «Когда наступило духовное раскрепощение личности и общества, освобожденный, но невоспитанный дух индивидуализма вырвался на свободу, увлекая людей на антиобщественные и противоправные формы поведения и действия. Человек пытался реализовать себя, свои возможности, заложенный в нем потенциал сейчас, сиюминутно, не задумываясь о целесообразности, возможности и последствиях предпринимаемых усилий на том или ином направлении»[28].

С другой стороны зашел В.В. Оксамытный, написавший в 1990 г. следующее: «Правовые реформы ставят целью устранить прежние механизмы, которые сковывали и все еще продолжают сковывать общественную активность, а также создавать такие юридические формы, что позволили бы максимально стимулировать инициативу и самостоятельность людей, направить их деятельность на решение задач по укреплению перестройки»[29].

В.Ф. Шаповалов, по всей видимости, считает криминальность характерной чертой русского человека, приводя некие исторические параллели: «… Уместно вспомнить, что К.П. Победоносцев, влиятельный государственный деятель царской России конца XIX в. (обер-прокурор Святейшего синода), который вряд ли мало знал свою страну, говорил, что “Россия – это ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек”. “Лихой” в этом контексте означает не столько “разбойный”, сколько “вольный”, “не ведающий внутренних ограничений”, “заряженный энергией на любое дело, как на доброе, так и на злое”. Победоносцев считал главным и, по существу, единственным средством сдерживания человека такого типа деспотизм государственной власти. Однако следует заметить, что деспотическая власть, ставя заслон проявлениям агрессивной стороны человеческой природы посредством жестоких ограничений и запретов, лишь способствует накоплению мощного заряда негативной энергии. Накопленный потенциал разрушения прорывается с невиданной силой в критические моменты истории, сметая на своем пути все и разрушая ранее достигнутое. К сожалению, так не раз бывало в истории России, и сегодня мы вновь стоим перед задачей прорвать наконец замкнутый круг деспотизма и разрушения, с тем, чтобы Россия твердо встала на путь не мнимого, а подлинного демократического развития»[30].

В преступном характере россиян убеждена и г-жа Е. Афанасьева. Ей принадлежит следующее глубокомысленное рассуждение: «Но насилие против государства и его представителей общественное сознание пока еще считает преступлением. И то – только в центре. А на окраинах – там в рыбинспекторов и прочих представителей власти, которые от имени государства мешают гражданам выживать “кто как может”, давно уже стреляют без раздумий. О кавказских республиках уж и не говорим… Так что не удивляйтесь, если через пару лет после победы “оранжевых” такой же обыденностью, как сейчас неуплата налогов, станет, например, отстрел шоферами автоинспекторов, вымогающих взятки на дорогах. Причем другие водители будут проезжать мимо, и никто ничего “не будет замечать”. Как сейчас никто не бежит в милицию, если узнает, что его знакомый не заплатил налоги…»[31].

Мы же, со своей стороны, надеемся, что г-жа Афанасьева не ограничивается декларациями о некоей «паскудности» российского народа, а и сама исправно и полноценно исполняет свой гражданский долг по оповещению милиции и других правоохранительных органов о неуплате друзьями и знакомыми налогов и о прочих их разнообразных «прегрешениях», а те отвечают ей такой же доброй взаимностью. Надо же кому-то действительно бороться с этим жутким российским правовым нигилизмом…

В настоящее время стало очевидным, что современная правовая идеология противоречит базовым ценностям общества, таким как коллективизм, равенство, справедливость, долг, общественная самоотдача, самопожертвование, общественное признание, благополучие семьи и т.д. В то же время предложенные партиями либерально-демократической ориентации ценности: прагматизм, индивидуализм, общество потребления, утилитаризм и т.д. – уже обнаружили свои тупики и невостребованность общественным сознанием[32]. Становится очевидным, что реформы в современной России порождают не «государственного», а «частного» человека, т.е. озабоченного, прежде всего, собственным благополучием и благополучием своей семьи[33], что, в принципе, недопустимо в суровых российских условиях для жизнеспособности российской цивилизации.

Но именно этого не желает замечать российская интеллигенция. Олицетворением веры в либерализм служат строки А.В. Атаева: «Только пользующиеся всеми правами и свободами люди могут сознательно участвовать в управлении делами государства и общества и готовы самоотверженно защищать их от внутренних и внешних угроз»[34].

Представляется крайне важным уяснить специфику функционирования либеральной модели в российских условиях. Для нее характерно восприятие любой правовой идеи, нравственных принципов в числе средств достижения определенных социальных и политических целей. Институты западной культуры, западноевропейские социально-правовые модели не воспринимаются в России как элементы саморазвития личности, индивида. Либеральные конструкции, отражающие правовое и нравственное развитие западного общества, не могут быть основой правового регулирования и силой поддержания социально-политических традиций в России[35].

Как справедливо заметил В.Н. Синюков, если в советское время отчуждение права от национальной культуры имело форму классового интернационального глобализма, в принципе выделяющего только два – эксплуататорский и антиэксплуататорский – типа государства и права, то теперь основой такого глобализма «стала планетарная культура», в которой право лишь призвано фиксировать в нормативной форме духовные ценности и достижения, накапливаемые человечеством: демократию, права человека, мораль, справедливость, житейские мудрости, милосердие и т.п. В результате Россия вновь подверглась типологической операции – на этот раз по новому, но столь же отрешенному от ее сущности образу[36].

Для примирения либерализма с общественным сознанием России активно делаются попытки выдать либерализм за исконно русскую идеологию. Уже не удивляют рассуждения наподобие такого: «Русский либерализм имеет свои довольно глубокие исторические корни. Уже первый свод норм древнерусского права – Русская Правда (XI в.) – содержит нормы уголовного и процессуального права, нормы, с помощью которых предпринималась попытка регулировать отношения между людьми. Учитывая, что правовое положение личности в обществе в концепции либерализма занимает исключительно важное место, попытки древних русичей создать писаные нормы регуляции этих отношений можно считать зародышами правового определения свободы личности, протолиберальных канонов»[37].

В этом же русле В.А. Громыко доказала «либеральный» характер языческого менталитета древних руссов: «Русичи-язычники руководствовались неписанными нормами поведения, “высшим руководством” выступали различные божества, при всем многообразии которых каждое выполняло собственные функции и “руководило” определенной сферой жизнедеятельности человека. На наш взгляд, языческое мировосприятие и регулирование можно сравнить с современной системой права в том разрезе, что определенный пласт общественных отношений регулируется соответствующей отраслью права. По данной аналогии Громовержец Перун в настоящем понимании – это Основной закон государства – Конституция Российской Федерации»[38].

Г.В. Мальцев также пришел к выводу об исконности для россиян либерализма. По его мнению, «самый серьезный урок из исследований юридического фольклора состоит в том, что многие фундаментальные принципы, которые считаются порождением современной цивилизации права, на самом деле открыты юридической мыслью времен обычного права. Изучая максимы фольклорного правосознания, мы как бы докапываемся до самых глубоких исторических корней известных ныне юридических институтов, в том числе и тех, которые сегодня объявляются ценностями западной демократии, общепризнанными принципами международного права»[39].

В «выдавании» иностранного за отечественное не отстают и политические партии. Так, в «Российском либеральном манифесте», принятом на съезде СПС в декабре 2001 года, в разделе «Российский либерализм: прошлое и настоящее» утверждается как основное положение «отечественность» либерализма: «Либерализм в России как умонастроение, как школа политической мысли и практика важнейших государственных реформ опирается на давнюю и достойную традицию. Идея правового государства присутствовала в замыслах и практике российских реформаторов XIX столетия – от Михаила Сперанского до Александра II. Фундаментальная ценность гражданских свобод осознавалась и пропагандировалась великими представителями российского либерализма – Борисом Чичериным и Владимиром Соловьевым».

Любопытен факт выдачи основ либерализма за основные черты российской ментальности. Так, В.В. Бурдейный пишет: «Социологические исследования, проведенные фондом «Общественное мнение» по проблемам либеральных ценностей в массовом политическом сознании россиян, показали, что значительная часть положительно относится к либеральным ценностям. К ним относятся следующие:

- жизнь отдельного человека выше любых других ценностей;

- закон обязателен для всех – от президента до рядового гражданина;

- собственность человека священна и неприкосновенна;

- государство тем сильнее, чем строже соблюдаются в нем права и свободы человека;

- главные права человека – право на жизнь и право на защиту чести и достоинства личности;

- россиянам свобода нужна не меньше, чем людям на Западе»[40].

Конечно же, никакой «отечественности» либерализма, особенно в современном его варианте, нет и не могло быть. Это исключительно вредоносный политический миф.

Безусловно, отдельные элементы либерализма прослеживаются в российской истории на всем ее протяжении. Так, в Правде Ярослава 10 посвящены из 17 статей правам личности (речь идет о членах городской общины: они вооружены, ходят на пиры, владеют рабами и другим движимым и недвижимым имуществом). Они защищают жизнь и здоровье свободного человека. Еще четыре статьи посвящены имуществу свободного. Оскорбление, нанесенное свободному холопом наказывалось штрафом в 12 гривен, что более чем в два раза превышает сумму, назначаемую за убийство чужого раба. Стремление защитить честь и достоинство свободного мужа можно усмотреть в статьях: 8 – об усе и бороде, штраф за повреждение которых был такой же (12 гривен), а это, кстати, более чем полвоза ржи (ее рыночная стоимость в XIII в. составляла 9 гривен) или более сорока бобровых шкур (10 гривен), по меньшей мере 8 коров (корову в сер. XII века можно было купить за 1-1,5 гривны), 6 рабынь (в берестяной грамоте №831 упоминается рабыня ценой в 2 гривны, а также раб и рабыня общей стоимостью в 7 гривен); ст. 9 – об угрозе ударить мечом (за это давали одну гривну) и ст. 10 – об оскорблении действием («Аще ли ринет мужь любо от себе любо к собе…», штраф за это – 3 гривны). Между тем в Правде Ярослава нет ни одной статьи, защищающей личность князя (отдельно от других членов городской общины) и даже его имущество. Они появляются только в Правде Ярославичей и касаются лишь имущества, но не личности князя. В пространной редакции Русской Правды количество статей, посвященных княжеской собственности, стало гораздо больше, но остались и все статьи о правах свободной женщины.

О значении «свободы» для русича говорит и то, что служба князю вообще воспринималась на Руси как рабство[41]. Данное положение основывается на словах Даниила Заточника: «Зане князь щедръ отець есть слугамъ многиим… Доброму бо господину служа дослужится слободы, а злу господину служа дослужиться болшеи роботы»[42]. Б.А. Романов пояснял слова этого древнерусского автора: «Работа» (производительный труд) противополагается у него «свободе» (дослужиться «свободы» или «большие работы»). Да и само слово «работа» в основе своей имеет «раба»: «работа» означает «рабство», «работное ярмо» – это и рабское и трудовое иго, «работать» (трудиться) и «работить» (порабощать) – одного корня <…> личный труд в сознании «свободного» мужа неизменно котировался как признак подчинения и неволи. Соответственно и «свободный» муж как-то не мыслился без раба (и робы), раб – это непременная принадлежность быта «свободных». А те, кто рабов не имел, стремились ими обзавестись всеми правдами и неправдами. Служилые люди типа тиунов, видимо, и в самом деле жили неплохо: пили с князем мед, ходили в красивых и богатых одеждах, выступая от имени князя на суде, злоупотребляли своим положением, «холопье имя» лишало их главного – свободы[43].

Но, конечно, признавать русских носителями идеи западного либерализма просто глупость. Все разговоры о природной либеральности русских – не более чем псевдонаучные фантазии авторов. Если бы Россия восприняла раньше в полной мере западную идеологию либерализма, то здесь, скорее всего, жили бы вместо русского уже совсем иные народы, отличающиеся более здравой государственной идеологией.

Достаточно интересны факты противоречия либерализма основным религиям, правовой ментальности народов, населяющих Россию. Вот, например, Э.А. Петров справедливо пишет следующие строки: «… Для мусульманина Коран и Сунна, являются действующими нормативными актами, точнее источниками права, поэтому юридические нормы шариата являются для него действующими нормами. Фактически мусульманин в нашей стране поставлен в ситуацию юридического конфликта, коллизии законов: законов Российской Федерации и «законов шариата»».[44] Хотелось бы продолжить мысль этого автора: любой россиянин поставлен в ситуацию юридического конфликта, коллизии законов: законов Российской Федерации и законов отечественной правовой ментальности – добра, справедливости, коллективной взаимовыручки.

В данном случае интересна попытка А.Ю. Мордовцева, «разбавить» конституционный либерализм исконными российскими ценностями, которые в принципе должны полноценно заместить этот западный либерализм. Он предлагает в связи с тем, что приоритетами современной отечественной Конституции, кроме всего прочего, следует считать не только признание в ней прав и свобод человека в качестве высшей ценности (ст. 2 Конституции РФ), но прежде всего его достойное существование (ст. 7 Конституции РФ), определенный уровень жизни членов общества, гарантируемый государством; социальную справедливость (партнерство по решению общих дел); закрепление, четкую фиксацию в Основном законе страны коллективных прав (женщин, инвалидов, пенсионеров, детей и др.) и института коллективного действия[45].

Однако это предложение в настоящих условиях является лишь самобытной фантазией автора. Российская Конституция сформирована таким образом, что какие-либо изменения в ней просто невозможны. Но, кроме того, разве правящую элиту в этой стране интересует российский народ? Поэтому, эта правящая элита пока будет у власти, либерализм и основанная на нем передовая российская Конституция будут незыблемы.

Отдельные представители Церкви также убеждены в пагубности для российского правосознания западного либерализма. Так, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, обращаясь к людям на Западе, воспитанным на либеральных ценностях, восклицает: «Подумайте о будущем человечества. Потому что, упразднив падшего человека, вы высвободили страшный разрушительный потенциал человеческих страстей и инстинктов, которые в условиях либеральных свобод способны разрушить человеческую цивилизацию. И поэтому наш ответ миру должен быть таким: укорененная в священном Предании Церкви жизнь человека, его православный образ жизни, предполагающий борьбу с грехом и освобождение от власти диавола, – непременное условие выживания цивилизации в современных условиях. Сегодня другого ответа и быть не может»[46].

Кроме того, по мнению митрополита Кирилла, либеализм находит свою реализацию в свободе гомосексуализма – идеи, несовместимой с православной ментальностью. Он рассуждает так: «Согласно воззрениям, утверждаемым в современном обществе, гомосексуализм представляется явлением терпимым, допустимым и легальным. Потому что ныне принятые в западных обществах морально-правовые нормы базируются на либеральной идее, провозглашающей приоритет прав человека. И некоторые протестанты считают неотъемлемым правом человека в том числе и выбор им сексуальной ориентации, причем выбор, в который никто не смеет вмешиваться. Это проявление либеральной идеи в чистом виде, равно как и противоречащая христианскому преданию идея женского священсвта, которая также была усвоена протестанством. Идея женского священства была сформулирована в контексте борьбы женщин за равные права с мужчинами. Логика здесь такова: если женщина способна наравне с мужчиной быть политиком, ученым, пилотом, то почему она не может быть священником?».[47]

Любопытно, что принципиальный отказ от политики «либерализации» дает мгновенные положительные результаты. Россияне были очень удивлены успешной деятельностью правительства Примакова, которое, просуществовав буквально несколько месяцев, сумело стабилизировать ситуацию, действуя совершенно вразрез с требованиями неолиберальной ортодоксии. Сделав свое дело, приведя экономику в порядок и добившись возобновления экономического роста, кабинет Примакова был вынужден уйти[48].

Однако, несмотря на очевидную вредоносность либерализма для населения России, эта государственная идеология «почему-то» является незыблемой и несменяемой.

Нельзя забывать, что само существование государственной идеологии в России находится под строжайшим запретом Конституции. Отказ от государственной идеологии рассматривался в свое время как истинное достижение российской цивилизации: «Воцарение государственной идеологии приводит к гигантской и бессмысленной растрате интеллекта, энергии, всех сил нации. С одной стороны, создается мощнейший аппарат насилия, выслеживающий и подавляющий инакомыслящих. С другой – в числе реальных и потенциальных инакомыслящих оказываются наиболее жизнеспособные силы нации. Общество как бы само себя оскопляет. Государственную идеологию можно превратить в гильотину. <…> Государственная идеология наносит страшный урон духовности. Она освящает поголовное доносительство, осведомительство, предательство близких, друзей ради мифической высокой цели», – так очень красочно и недостоверно описывают ужасы государственной идеологии К.Г. Федоров и Э.В. Лисневский [49].

Всерьез отмечалось, что «в тоталитарном обществе единая для всех идеология «зомбирует» – «нам ли этого не знать!- значительную (если не основную) часть общества»[50].

В настоящее время представляется достаточно очевидным, что государственная идеология – необходимый атрибут государства. И Россия здесь – не исключение. Правы исследователи, считающие, что государственная идеология в любой из ее форм или обличий является столь неотъемлемым признаком всякого государства, как и признаки общеизвестные и общепризнанные в теории права и государства[51].

Разрушив идеологическую структуру советского государства, «первые реформы, воодушевленные идеей деидеологизации, в начале даже и не помышляли о создании новой идеологии для России, наивно полагая, что со снятием марксистско-ленинской идеологии наступит расцвет свободных от всякой идеологии наук, искусств, политики, экономики, социальной жизни, но с разрушением идеологической структуры общества рушатся все основывающиеся на ней сферы и структуры общества»[52].

Однако под видом отсутствия государственной идеологии была внедрена идеология либерализма, которая работает и приносит свои плоды. Но, учитывая конституционный запрет на государственную идеологию, исследователи подменяют ее «национальной идеей», которая якобы должна обязательно сплотить империю.

А.Н. Кольев пишет, что для оформления мифа национальной идеи необходимы два основных тезиса, которые требуется принять для ее формулирования:

1) Россия – русская страна, в которой нация живет в содружестве с другими коренными народами. Национальная идея России – это русская идея.

2) Государственная идея России – это идея Империи. Путь в Империю лежит через создание русского национального ядра – несущего стержня государственности. Российская Федерация – лишь часть исторической России, которая ждет воссоединения.

Русская идея должна рассматриваться как единый интеллектуальный пласт, в котором отражается национальная мифология:

- русская философия, восстанавливающая свои позиции после длительного перерыва;

- концепция русской истории, призванной переосмыслить путь России и увидеть ее будущее, как прозревалось оно в адекватных своему времени сочинениях Карамзина и Ключевского;

- русская геополитика и геоэкономика, оценивающие и утверждающие место России в мире и способ существования в ее собственном территориальном пространстве;

- русская политология, решающая проблемы выделения национальной элиты и определения путей прихода ее к власти[53].

С.П. Пыхтин сформулировал основные задачи национальной идеологии так:

- русская идея должна восторжествовать в области духовных сущностей, постигаемых национальной религией. Под ее ударами должны пасть все секты, псевдорелигии и доктрины, делающие русского человека рабом предрассудков;

- русская идея должна установить господство над национальной экономикой и денежными отношениями, подчинив их задачам развития национального хозяйства. Не вещи и деньги должны управлять русским человеком, а он – вещами и деньгами;

- русская идея должна подчинить себе виртуальную реальность, создаваемую с помощью электронных систем и коммуникаций, превратив их в средство русского культурного совершенствования и доминирования;

- русская идея должна умножать творческие, духовные, интеллектуальные и физические возможности личности, поскольку они не совместимы с любыми формами деградации (пьянство, наркомания, безнравственность). Физическое здоровье, духовная гармония, семейная полноценность в каждом поколении должны быть непременным условием существования русских.

Русская идея в виде господствующей идеологии государственной власти в России превратит ее, таким образом, в русскую национальную власть, в руководящий орган, последовательно и планомерно реализующий волю русской нации. Современному русскому сознанию, которое постоянно обращается к истории, чтобы обеспечить точность и доказательственность своего стратегического выбора, должна быть чужда философия мирного существования во что бы то ни стало[54].

Обращаясь к опыту Российской империи, следует видеть, что государственный смысл ей давала именно русская культура, русская государственная традиция, в целом – политическая мифология Русской Правды, принимаемая как должное в многонародном государстве. Разложение русского национального мифа привело к распаду тех смыслов служения единому государству, которые в опыте поколений передавались как представителям властных слоев различной национальной принадлежности, так и всем народам, населяющим Россию. Задача русской национально-государственной идеологии – сформировать программу перехода от нынешнего мракобесного состояния страны к новой Империи, не тождественной исторической Российской империи, но перенимающей у нее смысловой строй, закрепленный в русской философии и литературе, русском мифе, русской духовно-нравственной традиции[55].

К историческим традициям монархии предлагает вернуться и г-жа О.В. Погожаева: «Построение правового государства в России требует опоры на весь исторический опыт страны, вне зависимости от того, возможна или нет прямая рецепция этого опыта в современных условиях»[56]. По ее мнению, институт монархии оформлял тот тип общественного согласия, в котором ведущую роль играли не прагматические цели, а нравственные ценности в широком смысле этого слова. Для национального правосознания была важна именно нравственная составляющая государственной идеи, зримым воплощением которой должен был стать монарх. На этом основывалась специфическая харизма института монархической связи и самого титула монарха, которая могла и не ассоциироваться с личными качествами того или иного правителя. Во многом именно благодаря этой харизме абсолютная монархия в России продолжает существовать вплоть до ХХ столетия, несмотря на архаизм форм ее организационной и правовой институционализации, а также на отсутствие качеств харизматического лидера у последних русских императоров.[57]

С.В. Трегубенко предлагает строить Империю на основе Православия: «В современной России отсутствует единая государственная идеология, обусловливающая объединение многонационального и многоконфессионального российского общества в стремлении к самосохранению и достижению определенных целей перспективного развития. В основу такой идеологии могла быть положена комплексная идея российской державности, в рамках которой логически сочетались бы концепции сильного государства и православной культуры».[58]

По мнению А.М. Величко, «российская государственная идеология очередной раз должна обратиться к старой формуле «православие-самодержавие – народность»»[59].

Любопытно, что выстраиванием своей национальной идеи озабочен и арабский мир. «Арабская национальная идея» – это, во-первых, идея арабского единства и, во-вторых, идея возрождения, имеющая в своей основе социально-культурное содержание. Связь между арабской национальной идеей и исламом – это путь, с помощью которого процесс арабского возрождения, видимо, завершит особый неповторимый культурно-исторический опыт. Осознание себя на цивилизационном уровне не может произойти без адекватного соотнесения с исламом и исламской историей[60]. Арабский мир также охвачен идеей создания своей Империи, в портивовес Империи Запада.

Но вполне очевидно, что для построения Империи идеология либерализма в корне не подходит как для Востока, так и для России, приводя к закономерным негативным результатам.

[1] Шестаков, С.А. Консервативная политическая идеология в постсоветской России: дис. … д-ра полит. наук / С.А. Шестаков. – М., 2003. – С. 3.

[2] Золотницкий, Е.П. Политический либерализм (историко- и теоретико-правовые аспекты): дис. … канд. юрид. наук / Е.П. Золотницкий. – СПб., 2000. – С. 8.

[3] См.: Кротков, В.О. Генезис и особенности либеральной идеологии в постсоветской России: дис. … канд. полит. наук / В.О. Кротков. – М., 2005.

[4] Шаталин, Е.А. Либерализм: ценностные основания и идеология: дис. …канд. полит. наук / Е.А. Шаталин. – Екатеринбург, 1997. – С. 14.

[5] Грей, Дж. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности / Дж. Грей. – М., 2003. – С. 319.

[6] Березин, А.И. Институты публичной власти в национальной государственно-правовой традиции: дис. … канд. юрид. наук / А.И. Березин. – Ростов-на-Д., 2006. – С. 105.

[7] Астанова, Е.В. Политико-правовая идентичность России в контексте тенденций глобализации: дис. … канд. юрид. наук / Е.В. Астанова. – Ростов-на-Д., 2002. – С. 4.

[8] Соколов, В.А. Политическое измерение русского вопроса в современной России: дис. … канд. полит. наук / В.А. Соколов. – Ростов-на-Д., 2005. – С. 9.

[9] Величко, А.М. Государственно-правовые идеалы России и Запада: соотношение правовых культур: дис. … д-ра юрид. наук / А.М. Величко. – СПб., 2000. – С. 7.

[10] Степанов, А.С. Либеральные реформы в Российской Федерации начала 1990-х гг.: дис. … канд. полит. наук / А.С. Степанов. – М., 2003. – С. 48.

[11] Постановление Правительства РСФСР от 19 декабря 1991 г. №55 «О мерах по либерализации цен» // Российская газета. – 1991. – 25 декабря. – №284-285.

[12] Указ Президента РФ от 29 января 1992 г. №65 «О свободе торговли» // Российская газета. – 1992. – 4 февраля. – №27.

[13] Постановление Верховного Совета РФ от 11 июня 1992 г. №2980-1 «Государственная программа приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 г.» // Российская газета. – 1992. – 9 июля. – №156.

[14] Феоктистова, И.Р. Проблема имиджа постсоветской России: историко-политические подходы: дис. … канд. истор. наук / И.Р. Феоктистова. – Казань, 2005. – С. 78.

[15] См.: Дементьев, С.И. Геноцид (политико-правовой анализ) / С.И. Дементьев. – Краснодар, 2005.

[16] Хаванская, А.В. Концепция правового либерализма и формы ее реализации в политическом процессе России: дис. … канд. полит. наук / А.В. Хаванская. – Оренбург, 2002. – С. 86.

[17] Лхагвасурэн, Дулмаа. Трансформация отношений и прав собственности в современной Монголии: дис. … канд. экон. наук / Дулмаа Лхагвасурэн. – Улан-Удэ, 2006. – С. 46.

[18] См.: Новиков, А. Иновласть. Русская идея оккупации / А. Новиков // Век ХХ и мир. – 1994. – №9-10.

[19] Волков, Ю.В. Идеалы либерализма и проблемы развития посткоммунистического общества / Ю.В. Волков // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы: сборник статей. – М., 1994. – С. 9.

[20] Улюкаев А. Либерализм и политика переходного периода в современной России / А. Улюкаев. – М., 1995. – С. 7.

[21] Обрежа, В.В. Применение Западом новейшего оружия массового уничтожения – причина гибели СССР и разрушения России / В.В. Обрежа. – М., 2006. – С. 115.

[22] Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2005 год // Российская газета. – 2006. – 29 июня.

[23] Толкунова, В.Н. Трудовое право России: учебное пособие / В.Н. Толкунова, К.Н. Гусов. – М., 1996. – С. 4.

[24] Черкасов, Г.И. Общая теория собственности: учебное пособие для вузов / Г.И. Черкасов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2003. – С. 44.

[25] См.: Соколин, Б. Россия и мир: выбор пути… / Б. Соколин. – СПб., 2000. – С. 67.

[26] См.: Лунев, В.В. Преступность в ХХ веке / В.В. Лунев. – М., 1997. – С. 20, 21, 458.

[27] См.: Лопатин, В.Н. Проблемы реализации права человека на защиту своих прав и свобод в современной России / В.Н. Лопатин // Право и права человека в условиях глобализации: материалы научной конференции. – М., 2006.

[28] Грузов Ю.В. Взаимодействие права и морали в социальном регулировании: дис. … канд. юрид. наук / Ю.В. Грузов. – Иваново, 2005. – С. 4.

[29] Оксамытный, В.В. Правомерное поведение личности (теоретические и методологические проблемы): дис. … д-ра юрид. наук / В.В. Оксамытный. – Киев, 1990. – С. 4.

[30] Шаповалов, В.Ф. Истоки и смысл российской цивилизации: учебное пособие для вузов / В.Ф. Шаповалов. – М., 2003. – С. 86.

[31] Афанасьева, Е. Государство или революция? / Е. Афанасьева. – М., 2005. – С. 66.

[32] Дигуров, А.Б. Ценностные ориентации как фактор политического поведения граждан России в постсоветский период (на примере Республики Северная Осетия – Алания): дис. … канд. полит. наук / А.Б. Дигуров. – М., 2004. – С. 13.

[33] Бурдейный, В.В. Идеологические основы и ориентации Российского постсоветского государства: дис. … канд. филос. наук / В.В. Бурдейный. – СПб., 2004. – С. 166.

[34] Атаев, А.В. Государственная власть и соблюдение прав человека и гражданина в Российской Федерации: автореф. дис. … канд. полит. наук / А.В. Атаев. – М., 2004. – С. 10.

[35] Кумыкова Л.Г. Правовой нигилизм в сфере прав человека как форма деформации правового сознания: дис. … канд. юрид. наук / Л.Г. Кумыкова. – Нальчик, 2006. – С. 3.

[36] Синюков, В.Н. Российская правовая система (вопросы теории): дис. … д-ра юрид. наук / В.Н. Синюков. – Саратов, 1995. – С. 51.

[37] Князев, И.О. Особенности становления и развития либерализма в Сибири в период с XIX до начала XXI вв.: дис. … канд. полит. наук / И.О. Князев. – М., 2005. – С. 27-28.

[38] Громыко, В.А. Социокультурный феномен правового нигилизма в России: дис. ... канд. филос. наук / В.А. Громыко. – М., 2005. – С. 77.

[39] Мальцев, Г.В. Очерк теории обычая и обычного права / Г.В. Мальцев // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики: сборник статей. – Ростов-на-Д., 1999. – С. 29.

[40] Бурдейный, В.В. Идеологические основы и ориентации Российского постсоветского государства: дис. … канд. филос. наук / В.В. Бурдейный. – СПб., 2004. – С. 167-168.

[41] См.: Поляков, А.Н. Древнерусская цивилизация: основные черты социального строя / А.Н. Поляков // Вопросы истории. – 2006. – №9. – С. 73.

[42] Слово Даниила Заточника. Изборник // Сборник произведений литературы Древней Руси. – М., 1969. – С. 228.

[43] Романов, Б.А. Люди и нравы Древней Руси / Б.А. Романов. – Л., 1966. – С. 40.

[44] Петров, Э.А. Государственно-политические конфликты институтов российского и мусульманского права в процессах реализации социальной доктрины ислама: дис. … канд. юрид. наук / Э.А. Петров. – Ростов-на-Д., 2003. – С. 5.

[45] Мордовцев, А.Ю. Российская государственность в ментально-правовом измерении: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – Ростов-на-Д., 2004. – С. 19.

[46] Кирилл, митрополит. Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них Православная Церковь? – М.: Даниловский благовестник, 2002. – С. 138.

[47] Там же. – С. 19.

[48] См.: Кагарлицкий, Б.Ю. Политология революции / Б.Ю. Кагарлицкий. – М.: Алгоритм, 2007. – С. 55.

[49] Федоров, К.Г. История государства и права зарубежных стран / К.Г. Федоров, Э.В. Лисневский. – 3-е изд. перераб. и доп. – Ростов, 1994. – Ч. 1. – С. 21.

[50] Купикова, И.С. Миссионерское Евангелие: добро или зло? (филологическая критика) / И.С. Купикова, Д.В. Салмина. – СПб., 2000. – С. 13.

[51] См.: Сальников, В.П. Государственная идеология и язык закона / В.П. Сальников, С.В. Степашин, Н.И. Хабибуллина. – СПб., 2001. – С. 32.

[52] Волков, Ю.Г. Идеология для России (основные идеи гуманистической идеологии России) / Ю.Г. Волков. – М., 2004. – С. 19.

[53] Кольев, А.Н. Политическая мифология: реализация социального опыта / А.Н. Кольев. – М., 2003. – С. 330.

[54] Пыхтин, С.П. Русская национальная идея и современность / С.П. Пыхтин // Русский строй: сборник статей. – М., 1997. – С. 179-180.

[55] Кольев, А.Н. Политическая мифология: реализация социального опыта / А.Н. Кольев. – М., 2003. – С. 350.

[56] Погожаева, О.В. Монархия как форма правления в Российской империи (историко-правовой аспект): автореф. … дис. канд. юрид. наук / В.О. Погожаева. – Ростов-на-Д., 2003. – С. 4.

[57] Там же. – С. 9-10.

[58] Трегубенко, С.В. Религиозные основания правовой традиции (историко- и теоретико-правовой аспекты): дис. … канд. юрид. наук / С.В. Трегубенко. – СПб., 2005. – С. 10.

[59] Величко А.М. Государственно-правовые идеалы России и Запада: соотношение правовых культур. Дисс. …докт.юрид.наук. СПб. 2000. С.215.

[60] Шрих, М. Арабская национальная идея (XIX-XX века): дис. … канд. филос. наук / М. Шрих. – М., 1995. – С. 3, 126.