93.Центр и периферия в постиндустриальном мире

Разделение мира на Центр, Периферию и Полупериферию, введенное Иммануилом Валлерстайном — основоположником, наряду с Фернаном Броделем, мир-системного подхода. В рамках этого подхода развитые страны Запада и Юго-Восточной Азии принадлежат к Центру, развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки — к Периферии, Россию же до недавних пор относили к Полупериферии, хотя есть уже немало признаков того, что она деградирует в направлении Периферии. Полупериферия, с одной стороны, занимает промежуточное положение между Центром и Периферией, а с другой — имеет свои отличительные особенности развития. При этом с точки зрения мир-системного подхода, разделяемой авторами сборников, процессы, происходящие в Центре, на Периферии и Полупериферии, существенно различаясь по своему характеру, тем не менее глубоко взаимосвязаны и взаимообусловлены. глобализация и постиндустриализм уже не концепции и теории, как было в 70—80-х годах, а объективная реальность. С этой реальностью в самых различных ее проявлениях — технологических, финансовых, информационных, политических, культурных, социальных, экологических и т. д. — так или иначе сталкиваются большинство людей, причем не только в развитых, но и развивающихся странах. Особенно наглядны изменения в технологической и информационной сферах: развитие новых средств связи, микроэлектроника, компьютеризация, Интернет и т. п. Не так бросаются в глаза, но более важны по своим последствиям сдвиги в финансовой, политической, культурной сферах. события последних лет, включая балканскую войну 1999 года, показали, что никто из политиков не просчитывает ситуацию дальше чем на один шаг. Экономический кризис в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке и России продемонстрировал как раз не пресловутую согласованность действий, а скорее, наоборот, расхождение интересов разных государств. Иными словами, создается впечатление, что, несмотря на возникновение новой реальности, находящиеся у власти политики продолжают мыслить и действовать по прежним шаблонам, иногда едва ли не в духе холодной войны и всего с нею связанного. Такое несоответствие может сыграть злую шутку и обернуться новыми рукотворными катастрофами, если в ближайшем будущем не будут приняты какие-то меры для смягчения потенциальных или уже нарождающихся кризисов, ведущих к общей деста билизации мировой политической и экономической системы.

94.Этнический сепаратизм в Китае как фактор безопасности в ца

Сепаратизм в Китае — явление, вызванное стремлением некоторых этнических или территориально обособленных групп, живущих в пределах международно признанных границ Китая, к созданию независимых национальных государств. Хотя в употребляемом в китайской литературе понятии «этнический сепаратизм», по вполне понятным причинам, отсутствует четкое определение того, к какой этнической группе это относится, ясно, что, когда речь идет о Синьцзяне, как правило, имеется в виду именно «уйгурский сепаратизм». О событиях, интерпретируемых как проявления «этнического сепаратизма», сообщается довольно часто как в зарубежной, так и в китайской прессе. И хотя к такого рода сообщениям в большинстве случаев необходимо относиться критически, нельзя не признать двух обстоятельств. Первое, эти события действительно имели место, и уйгурское население региона не могло не принимать в них участия. Второе, зачастую не имея к «борьбе за независимость» или «выступлениям этнических сепаратистов» никакого отношения, они, вне всякого сомнения, способствовали усилению социально-политической напряженности в регионе и, расширяя социальную базу протеста, формировали условия для развития тенденций этнического сепаратизма в Синьцзяне. По признанию синьцзянского руководства, именно этот тип сепаратизма на сегодняшний день представляет собой «основную угрозу, оказывающую влияние на стабильность в Синьцзяне». И с такой оценкой можно согласиться, учитывая, во-первых, что уйгуры составляют большую часть населения Синьцзяна. Во-вторых, что они в большей степени, нежели другие неханьские группы населения региона представлены в органах власти и управления. В-третьих, что заявленные уйгурскими организациями цели в большей своей части трактуются как «борьба за независимость» и создание независимого государства Уйгурстан. В-четвертых, что именно среди уйгурской части населения СУАР сильно влияние религии и исламской традиции. В-пятых, что уйгурская диаспора, проживающая за пределами СУАР КНР, хорошо организована, имеет тесные связи с международными организациями и соотечественниками в СУАР. Наконец, усиление этнического сепаратизма в Синьцзяне во многом связано с теми геополитическими изменениями, которые происходили в мире в последние два десятилетия. Причем речь здесь не столько о так называемой «уйгурской карте», которая, к слову сказать, нет-нет да используется геополитическими игроками в «центральноазиатской игре». Речь о том, что, с одной стороны, именно конец XX века продемонстрировал не только глобальность проблемы этнического сепаратизма, но и фактическую его безнаказанность. А с другой – серьезное влияние на настроение местного населения СУАР, прежде всего уйгуров, оказывает факт обретения суверенитета и создания национальных государств большинством тюркских народов на постсоветском пространстве. Среди тюркоязычных народов на сегодняшний день фактически только уйгуры не имеют своей государственности в той или иной форме. И в этом контексте, если не вдаваться в проблему особенностей этногенеза в Центральной Азии и связанный с ней вопрос об автохтонности уйгуров в пределах современного Синьцзяна, стремление уйгурского народа, как и любого другого, к самоопределению и созданию независимого государства по-человечески понятно. Другой вопрос, какими средствами и методами это достигается.